Больница имени Нечепаева

Старожилы Хабаровска хорошо помнят центральную площадь города  имени Ленина. Большая площадь в окружении зданий за годы своего существования не раз меняла свое название. Кто хочет немного узнать о самой площади, могут познакомиться с моей заметкой о ней.

Для многих приезжих в город было странно, что на центральной площади города находятся три здания, относящиеся к учреждениям здравоохранения. Это две больницы - № 2 и № 3, условно к этому можно причислить здание Хабаровского медицинского института.  На площадь выходило еще одно здание института – Высшей партийной школы.  Стоял Центральный телеграф, с середины 60-х годов – гостиница «Центральная», средняя школа. Но в 80-е годы на месте школы и впритык к зданию телеграфа было построено здание крайкома партии и рядом с ним здание краевого суда.

На этой площади в пролетарские праздники устраивались военные парады, демонстрации трудящихся,  стартовали и финишировали традиционные эстафеты по улицам города, а на день физкультурника были массовые их парады.  В такие дни площадь походила на растревоженный улей. И можно только представить, что в это время чувствовали больные, лежащие в больницах №№ 2 и 3. Справедливости ради надо сказать, что когда появились эти больницы в 30-е годы прошлого века, парады и демонстрации проводили в другом месте – напротив старого здания крайкома партии и крайисполкома, что рядом с кинотеатром «Гигант». Но времена изменились, и военные парады и демонстрации перенесли на площадь Ленина.

Очень долгое время больница № 3 так и называлась. Но уже в постсоветское время ей присвоили наименование имени Серафима Карповича Нечепаева. Это был хирург, профессор, заведующий кафедрой хирургии Хабаровского медицинского института, многолетний ректор этого института. Уважаемый на всем Дальнем Востоке человек, ведь Хабаровский медицинский институт долгие годы был единственным на Дальнем Востоке, кто готовил врачей и провизоров для всех регионов огромного по территории Дальнего Востока.

К столетию Нечепаева в 2005 году в краевой газете «Тихоокеанская звезда» была опубликована заметка, посвященная знаменитому хирургу. Я провожу её полностью.

***
Как курил Нечепаев, говорят, не курил никто. Это был целый ритуал: каждое утро на планерке в ординаторской хирургического отделения Серафим Карпович изящно и неспешно доставал непременно новенькую пачку «Столичных», хитро улыбался, а потом не спеша тянул за целлофановую ленточку, опоясывающую пачку. Большим пальцем поддевал крышку, выбивал сигарету, разминал ее, артистично доставал зажигалку… А потом с чувством затягивался и, чуть помедлив, выпускал тонкой струйкой дым. Курить в ординаторской запрещено было всем, только не заведующему кафедрой, ректору мединститута Серафиму Карповичу Нечепаеву, чьим именем сейчас названа 3-я городская больница Хабаровска.

- Мне это так нравилось, что я решил было закурить и сам. А может, настолько был силен авторитет Серафима Карповича, что даже в этом хотелось ему подражать? - вспоминает сейчас профессор, заведующий кафедрой общей и факультетской хирургии ДВГМУ Владимир Корита. - Но все же не выдержал: «Столичные» были дорогими, так что приходилось выбирать - либо кусок колбасы, либо пачка сигарет.

Член крайкома КПСС, депутат краевого Совета депутатов трудящихся, депутат Верховного Совета РСФСР, глава краевой организации общества «Знание», член правления краевого научного общества хирургов, заслуженный врач России Серафим Нечепаев в те времена был человеком не бедным и мог позволить не только дорогие сигареты. Нечепаев мог позволить себе распоряжения давать тихим и спокойным голосом - знал, что выполнят непременно, чего бы это ни стоило. И при всем этом был он человеком доступным, пациентами и студентами искренне любимым.
Нечепаева, возможно, подвели как раз его интеллигентность и лояльность. В годы хрущевской «оттепели» все вдруг поверили, что и в самом деле можно говорить все, что думается, и критиковать тех, кто этого заслуживает. Студенты мединститута издали как-то газету, в которой со свойственным этому возрасту максимализмом сказали о недостатках тогдашней жизни. Газетка, понятно, на парадном стенде не висела, передавалась из рук в руки, но «куда полагается», все равно попала. За «антисоветчину» ректор мединститута и поплатился. Хотя официально о причинах снятия Нечепаева с должности тогда никто не говорил. Впрочем, современники уверены, что, скорее всего, газетки этой Нечепаев в глаза не видел. Есть даже версия, что Серафима Карповича умышленно подставили. Ведь он был птицей высокого полета, ему завидовали...

Но как было на самом деле, сейчас уже никто и не вспомнит, да и надо ли? Профессор Владимир Корита, во многих смыслах последователь и преемник Нечепаева, собирает сейчас материалы для книги об учителе. И эти факты он, скорее всего, опустит. Что в этой истории вымысел, а что правда, разве спустя 34 года после смерти человека разберешь…

Вспомнить о Нечепаеве Владимира Романовича заставил солидный повод - столетие со дня его рождения. Впрочем, в историю хабаровской медицины Нечепаев вошел не как заметный деятель тогдашней политэлиты, а как ученый, педагог и классный врач. И в этой сфере его взгляды, статус, возможные политические просчеты уже молчат…

По комсомольской путевке и с рекомендательным письмом своего научного руководителя профессора Бельца в 1937 году Нечепаев приезжает в Хабаровск. В письме замечалось, что молодой хирург проявляет необыкновенную любознательность, а в прежней клинике слыл самым способным сотрудником. У нас Нечепаева зачисляют в штат кафедры общей хирургии медицинского института, а потом переводят в клинику факультетской хирургии к профессору Дыхно. Научный интерес Нечепаева - воздействие иприта на человека, язвенная болезнь, заболевания щитовидной железы и т.д. Он ввел в хирургическую практику того времени несколько новых операций. Это огромное достижение в те годы, если вспомнить, что в конце 40-х годов, в 50-е годы у хирургов не было на подмоге даже качественного наркоза. Полостные операции делались под неуправляемым наркозом потому, что даже самые несложные длились по пять-шесть часов.

До сих пор оперирующие хирурги находят подтверждение подготовленной Нечепаевым еще в 1948 году докторской диссертации, в которой обосновывается модная в то время медицинская версия об оперативном лечении комбинированных заболеваний брюшной полости. Если упрощенно, то тогдашние хирурги полагали, что системы в организме взаимосвязаны, и если «болен» один орган, то удалять надо и связанный с ним. Считалось, что если хирург вырезает, например, аппендикс, то под скальпель должен идти и желчный пузырь. Поэтому хирург за раз выполнял несколько операций.
Но судьба этой научной работы была печальной - защитить ее Нечепаев смог лишь спустя 10 лет. Современники и ученики Серафима Карповича, к сожалению, не смогли найти объяснения этому факту. Но, возможно, во всем «виновата» элементарная занятость - в том году Нечепаев стал ректором Хабаровского мединститута. На 20 лет! С его приходом начинается развитие мединститута, его строительство, рождение новых кафедр...

- В те годы в вузе произошли большие преобразования, - вспоминает ученица Серафима Карповича профессор Елена Кропачева. - Он стал одним из лучших на Дальнем Востоке, открылись первый в регионе педиатрический факультет, фармацевтический факультет и факультет усовершенствования врачей, родилось подготовительное отделение народов Севера. Для учеников Нечепаев был образцом трудолюбия и самодисциплины, никогда не повышал голос, даже если кого-то требовалось наказать за серьезную ошибку. Его молчание, скорее, было самой тяжелой карой. Он умел радоваться чужим успехам, являл пример самокритичности, удивительной выдержки. Никогда не навязывал своего мнения, требовал четкости и обязательности от других, а своим ученикам говорил: «Если работаешь над диссертацией, трудись 24 часа в сутки, забудь про сон». Он учил студентов творческому и логичному мышлению.

Конечно, за давностью лет Владимиру Корите приходится не просто собирать материалы для книги. Тем не менее, в ней он видит исполнение своеобразного сыновнего долга перед учителем. Личность Серафима Карповича была настолько влиятельна для 3-й больницы, что идею Кориты враз поддержали все, кто работал с Нечепаевым, кто знал его. Получилось ни много ни мало 26 воспоминаний. Кстати, выручает Владимира Романовича и собираемая годами летопись «тройки».

Наша газета уже рассказывала о тех исторических реликвиях, что хранятся в кабинете Кориты. Возможно, они будут мало интересны для знатоков и профессиональных архивариусов, но для отдельно взятой больницы это уникальнейшие свидетельства из жизни маленького, но, без преувеличения, великого коллектива. Ведь в «тройке», как привычнее называют ее хабаровчане, работала плеяда известнейших для хабаровской, да и российской медицины светил: Ратнер, Гейнац, Синович, Соколов, Сергеев, Александрович, Флеровский, Кропачева, Шпрыгина, Туровцев, Ташкинов, Михайлова, Росляков и многие другие. Здесь и сейчас врачуют профессор Борис Сиротин, чье имя занесено американцами в международный регистр самых известных докторов планеты, да и сам Владимир Корита.

Для издания хотя бы ста экземпляров книги о Нечепаеве авторам надо, по приблизительным расчетам, не меньше 50 тысяч рублей. Найти эти деньги для муниципального медучреждения, не обласканного, как другие больницы, любовью свыше, сложно. Здесь всегда стоят перед дилеммой: либо пустить деньги на ремонт, либо закупить лекарства и оборудование для нескольких десятков тысяч хабаровчан, живущих в Центральном и Кировском округах. Ведь другой больницы для этих, большей частью простых людей, в Хабаровске больше нет. Нет и подобного диабетологического центра, и специализированного неврологического отделения.
Но если в одном отдельном коллективе, где и без того хлопот выше пятого этажа, помнят традиции и чтят учителей, да еще пытаются издавать книжки, то это значит, что не все еще потеряно в нашем обществе.
Татьяна Баулина.
***
В отличие от городской больницы № 11, в которой я работал многие годы, был в ней врачом-рентгенологом, заведующим рентгеновским отделением, и многолетним парторгом, я не очень хорошо знаю историю больницы № 3. Знаю, что в ней был стационар на 300 коек, где были отделения для лечения терапевтических, хирургических, неврологических больных и для лечения заболеваний глаз, на базе которых существовали профильные кафедры медицинского института. Так что многие выпускники Хабаровского медицинского института именно в этой больнице делали первые, еще робкие шаги, постигая науку врачевания. К больнице относилась территориальная поликлиника на улице Дикопольцева, за зданием Хабаровского педагогического института, а также специализированная поликлиника на Уссурийском бульваре.

Построенное еще в дореволюционные годы здание не было приспособлено для медицинского учреждения. Высоченные палаты, огромные окна, большой площади учебные комнаты, широченные коридоры мало подходили для медицинского учреждения.  С тыльной стороны этого здания была большое здание, в котором был актовый зал, а в подвале морг.  Парка вокруг здания не было, но выздоравливающим больным разрешалось гулять по рядом расположенному парку стадиона «Динамо».  К торцу здания стояло общежитие медицинского института, а недалеко от второго торца – здание гостиницы «Центральная».  Вход в здание был с тыльной стороны, а фасад выходил на площадь Ленина и небольшой сквер, где стоял памятник Ленину и трибуна для руководителей края и города, мимо которой проходили парады и демонстрации. Именно фасадная часть изображена на заставке к моей заметке о больнице.

Летом 1965 года я стал студентом Хабаровского медицинского института и сразу стал ходить в больницу № 3. Нет, я не ходил в палаты и учебные комнаты стационара, наше место было в подвале, в морге, где была аудитория кафедры нормальной анатомии, где мы и изучали этот предмет. Нашим ассистентом был Пугачев, которого студенты звали Вася-Лёня, за глаза, конечно.  При изучении этого предмета не обойтись без зубрежки, которую я органически не переваривал. Запомнить все кости и косточки, все отверстия в костях, мышцы, фасции, сухожилия, внутренние органы, к тому же на латыни – брррр… вспомнить страшно. Так что я с немалым трудом получал зачеты по анатомии. И весь первый курс мы  ходили в анатомку и морг в подвале больницы № 3.

Снова зайти в здание больницы № 3 довелось с началом четвертого курса. На третьем мы начали изучать терапию и хирургию в стенах краевой больницы, которая тогда была на улице Истомина. Сейчас в этих корпусах детская краевая больница. Там же, в небольшом зале нам читали лекции по хирургии и терапии, причем весь лечебных факультет, а это 250 человек, не входил в небольшой зал и нас разделили на два потока.  Там мы изучали общую терапию и хирургию. А вот на четвертом курсе нам стали преподавать факультетскую терапию и хирургию. Чем они отличаются друг от друга, я так и не понял ни тогда,  да и сейчас, уже на склоне лет, не понимаю.

Так или иначе, нам стали читать лекции в огромном актовом зале, что над моргом (анатомку к этому времени уже закрыли) два известнейших в Хабаровском крае и за его пределами профессора – по терапии Борис Залманович Сиротин и по хирургии – Серафим Карпович Нечепаев.

Хорошо помню первую лекцию Нечепаева. Его незадолго до этого освободили от должности ректора института, которым стал другой хирург-профессор Сергей Иванович Сергеев (он читал нам лекции на третьем курсе в краевой больнице). Придя к власти в институте, Сергеев взялся за наведение дисциплины. За пропуски лекции студенты должны были сдавать отработку, и предоставлять конспекты  лекций.  Посещаемость лекций улучшилась, но студенты ушлый народ, все могут обойти.  Я, который за годы учебы в институте не написал ни одной лекции (!!??), и не так часто бывал на них, не получал отработок. Как так, это моя тайна, если можно сказать, ноу-хау.

И вот на первой лекции Серафим Карпович с некоторой ехидцей спрашивает: «Говорят, у вас дисциплина улучшилась? Оценки лучше стали получать? Ну-ну»… Сам он читал лекции без всяких конспектов, очень складно, приводя много примеров из своей богатой лечебной практики. Но вот оперировал он сам больных или нет, не знаю. Он был уже в солидном возрасте, поэтому и был освобожден от должности ректора.

Таким же прекрасным лектором был и Борис Залманович Сиротин. Позже я узнал, что он был обладателем прекрасного голоса – тенора, и пел арии из опер на вечерах художественной самодеятельности института. Его жена, Зинаида Васильевна Сиротина, была доцентом на кафедре педиатрии, и прекрасно разбиралась в заболеваниях новорожденных.

Вот такие люди учили нас в годы учебы в институте в стенах городской больницы № 3.  В этих же стенах мы проходили занятия по нервным болезням, по глазным и по лечебной физкультуре, которые проводил доцент Васенев. А вот кто был моим учителем по нервным и глазным болезням, память не удержала. Она у меня избирательная, как у Шерлока Холмса. Помните его слова о том, что некоторые люди тащат в свою голову все, и нужное и ненужное, а потом туда не вмещается что-то нужное и важное. Он еще сравнивал нашу голову с чердаком, забитым всяким хламом.  Вот у меня в голове мало хлама, только то, что мне может потребоваться.

С Борисом Залмановичем Сиротиным много позже мы сталкивались во время консилиумов. Я в это время работал уже заведующим рентгеновским отделением городской больницы № 11, где тоже было две кафедры медицинского института – терапии (заведующий кафедрой Алексей Михайлович Сарванов) и хирургии (заведующий кафедрой Григорий Леонтьевич Александрович, который пришел на заведование после 3-й больницы). Если первый не очень часто устраивал консилиумы с приглашением ведущих профессоров, то Александрович это практиковал частенько. Возможно, это связано с тем, что в его хирургическую клинику часто госпитализировали больных из других регионов Дальнего Востока, куда он выезжал на консультации, причем больных сложных, трудных в диагностике. А так как в те годы около 80% всех диагнозов ставили рентгенологи, то без меня такие консилиумы редко проходили. К этому времени я уже зарекомендовал себя как знающий врач и к моему мнению прислушивались клиницисты.

К тому же в нашей больнице было так называемое обсервационное родильное отделение, куда клали рожать женщин с разной патологией. А больная женщина редко рожает здорового младенца. И З.В.Сиротину  часто приглашали на консультацию к таким детям.  А так как я был еще и парторгом больницы, старался вникать во все проблемы, так что с известным врачом Сиротиной тоже сталкивался.
 
Но я отвлекся от основной темы.  После окончания института меня распределили служить на Тихоокеанский флот, где я три года был в должности начальника медицинской службы подводной лодки. После увольнения в запас стал работать врачом-рентгенологом в городской больнице № 11. Еще во время первичной специализации по рентгенологии руководитель курсом профессор А.В.Розмарин обязал нас посещать заседания краевого научного общества рентгенологов, председателем правления которой он был.  А заседания научного общества проходили в третий четверг каждого месяца в актовом зале больницы № 3, где я слушал лекции Б.З.Сиротина и С.К.Нечепаева. И так продолжалось долгие годы, пока я работал рентгенологом.

А в конце 1988 года случился скачок в моей карьере, я стал заместителем заведующего отделом здравоохранения Хабаровского крайисполкома, на которого были возложены обязанности организации оказания медицинской помощи взрослому населения края. Пошел на эту должность после долгих уговоров со стороны заведующего отделом А.И.Вялкова. Работа для меня была новая, незнакомая, и первые месяцы у меня мало что получалось на новом месте. Но потом втянулся, разобрался в хитросплетениях новой работы и даже иногда получал удовлетворение от выполненной работы. Именно тогда случайно встретил в коридоре института Б.З.Сиротина, который сказал примерно следующее: «Мы знали вас как грамотного рентгенолога, а вот каким вы будете начальником, пока не ясно. Но по первым впечатлениям, у вас что-то стало получаться».

Потом А.И.Вялков сделал меня своим первым заместителем, по должности я стал членом ученого совета родного медицинского института, стал присутствовать на его заседаниях. К этому времени Серафим Карпович уже покинул этом мир, а Борис Залманович все также руководил кафедрой терапии. Вместо меня на должность заместителя взяли Валентину Ивановну Сысоеву, заведующую поликлиникой больницы № 3. Перед назначением её на должность Вялков советовался с главным врачом больницы Семеном Львовичем Хайченко, который дал своей подчиненной хорошую характеристику. До этого мне приходилось сталкиваться с Хайченко и его заместителем по лечебной работе Ольгой Одинцовой, женой моего сокурсника Сергея Одинцова, и я знал, что это хорошие организаторы здравоохранения, поэтому поддержал кандидатуру Сысоевой. И мы не ошиблись. Воспитанница коллектива больницы № 3 Сысоева много лет проработала в отделе здравоохранения края.

А я стал еще и председателем краевой аттестационной комиссии. До этого я долгое время был её членом как главный рентгенолог края, а потом заместитель заведующего отделом здравоохранения крайисполкома, видел все положительные и негативные стороны в работе комиссии. В том числе  некоторые, чисто формальные, препятствия для присвоения более высокой категории врача при мне перестали учитывать. О чем я? Например, первую квалификационную категорию присваивали врачу только при стаже свыше 7 лет, хотя этот врач по своим критериям работы достоин высшей. Особенно это было обидно тем врачам, которые имели стаж 10 лет, но до этого по разным причинам не подавали документы на присвоение первой категории. А без первой присвоить высшую комиссия формально дать не могли.  А наша комиссия стала присваивать, но далеко не всем, а только достойным. И авторитет нашей комиссии только повысился.

В тоже время для повышения роли научных обществ я ввел в практику обязательное участие с докладами на заседаниях научных обществ кандидатов на присвоение высшей категории. На заседании общества докладчику задается много вопросов, и его коллеги по ответам могут точно сказать, достоин человек высшей категории или нет.  Мнение участников заседаний научного общества вносилось в документы соискателя. Так что повысилась и роль председателей правления научных обществ из числа работников института, и они мне были за это благодарны. И тот же Б.З.Сиротин, и Г.Л.Александрович, и другие.

Хотя я почти 12 лет проработал в городской больнице № 11, но она находится в Индустриальном районе города, а больница № 3 в Центральном, поэтому мои контакты с сотрудниками больницы № 3 были нечасты. Я помню заведующего рентгеновским кабинетом Перешивайловым, сменившей  его в должности В.И.Алексееву, врачей хирургов Мирона Погребинского, большого любителя волейбола, в которым вместе играли в группе здоровья, Игоря Руденко, который стал главным врачом нашей больницы. Единичные контакты у меня были с профессорами-хирургами Флеровским и Каритой. Помню парторга больницы Наталью Воронину, которая затем ушла в науку и стала профессором-терапевтом и моим спасителем от приступов мочекаменной болезни.

Я выпускник мединститута 1971 года. Обычно выпускники, которые остались работать на кафедрах института, через 5, 10, 15 лет организовывали встречи выпускников. Но хотя среди моих сокурсников несколько человек осталось работать в институте, среди них не нашлось того,  кто бы занялся организацией встречи.  И тогда я, будучи уже облачен определенной властью (по статусу второй по должности человек в здравоохранении края) накануне 20-летия окончания института решил возглавить оргкомитет. Подобрал в него уже успевших хорошо себя зарекомендовать своих сокурсников (Сергея Куракина, Валентину Тропникову, Казачкову и еще парочку человек) и мы сумели организовать встречу выпускников. Это был 1991 года, вскоре после событий так называемого путча ГКЧП, но это никого не испугало и  приехало много наших сокурсников из разных регионов страны.  А вот среди преподавателей на наше приглашение откликнулось на так много.  Смотрю на фото с нашей встречи и вижу профессора Линденбратена с супругой Жарской и профессора Сиротина.  Они же откликались на встречи выпускников и других курсов.

В 90-е годы в городе началась компания по присвоению отдельным медицинским учреждениям почетных званий.  Краевая клиническая больница стала называться имени С.И.Сергеева, детская инфекционная больница - имени А.К.Пиотровича, городская больница № 3 – имени С.К.Нечепаева.  Было приятно сознаваться, что ходатайство тогда уже управления здравоохранения администрации края нашло поддержку в Минздраве России.  Но вот когда в здравоохранении еще в те же годы стали стремиться к экономии в здравоохранении и нам предложили подумать о закрытии некоторых учреждений, первой на ум пришла больница № 3.  Расположенная в центре города в приспособленном здании, рядом с шумной площадью, без парковой зоны, требующая много финансовых средств на оплату за тепло (непросто соблюдать комфортным режим зимой  в здании огромной кубатуры, с большими окнами и изношенной системой отопления).  Но против этого предложения выступили и сотрудники и самой больницы, и руководство Дальневосточного медицинского университета (так стал называться медицинский институт), и решения вопроса было отложено.

В 2003 году я покинул Дальний Восток, поэтому известие о том, что больнице № 11 присвоено наименование имени  Г.Л.Александровича, а потом о закрытии больницы № 3, я получил с большим опозданием. Теперь в старинном здании бывшего реального училища, а потом городской больницы имени С.К.Нечепаева офисы каких-то фирм, но каких, меня уже не интересует. Я не знаю, куда были распределены и кадры больницы, где открыты кафедры университета.  Но все это в моем прошлом, и уже не волнует.  Не потому, что я такой толстокожий, просто волноваться мне вредно. Тем более что повлиять ни на что я уже не могу в настоящее время.