Джаклины роман, 1- 12 глава

Автор: Опи Персиваль
 Последнее обновление: 4 января 2021

 ДЖАКЛИНЫ: РОМАН ***



Продюсеры: Марк К. Ортон, Линда Маккеун, Жаклин Джереми
и команда онлайн-редакторов, распространяющих корректуру в
https://www.pgdp.net









THE JUCKLINS




 +--------------------------------------+
 | ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ОПИ РИДА |
 | |
 | Старый Эбенезер |
 | Семья Джаклинов |
 | Мой молодой хозяин |
 | Полковник из Кентукки |
 | На реке Сувани |
 | Судья из Теннесси |
 | |
 |Произведения Странной Силы и Очарования|
 | |
 | Однотонный переплет из экстра-ткани, золотой |
 | верхушки, декоративные обложки, необрезные края, |
 | шесть томов в коробке, |
 | $6.00 |
 | Продаются отдельно по 1,00 доллара за штуку. |
 +--------------------------------------+




[Иллюстрация]




 ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ОПИ РИДА

 ДЖАКЛИНЫ
 РОМАН

 Автор:

 ОПИ ПРОЧИТАЛ

 Автор книг "Старый Эбенезер", "Мой молодой хозяин",
 "На реке Сувани", "Полковник из Кентукки",
 "Судья из Теннесси", "Колосс", "Эммет
 Бонлор", "Лен Гэнсетт", "Слеза в чаше",
 и другие рассказы", "Жены пророка".

 ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ

 ИЗДАТЕЛЬСТВО "ЧИКАГО ЛЭРД и ЛИ".

 В соответствии с Актом Конгресса в этом году восемнадцать
 сто девяносто шесть, купить

 Уильям Х. Ли,

 В кабинете директора Библиотеки Конгресса в Вашингтоне.

 
ДЖАКЛИНЫ

ГЛАВА I.


Соседи и наша семья начали смеяться надо мной примерно с тех пор, как я себя помню
и я думаю, что первое серьезное замечание, которое когда-либо сделал мой отец
в мой адрес, было: "Билл, ты слишком ленив, чтобы чего-то добиться в
эта жизнь, так что, я думаю, нам придется сделать из тебя школьного учителя ". Я
не знаю, почему он должен был назвать меня ленивым; я полагаю, это должно было быть
из-за моей неловкости. Ленивый, еще бы, я мог сидеть весь день и
ловить рыбу в одном месте и не получить ни клева, в то время как мой более трудолюбивый
компаньоны были бы вынуждены из-за полного истощения терпения
передвигаться; и я считаю, что терпение - это само совершенство трудолюбия.

В убеждении, что я никогда ни на что не способен, я постепенно
приближался к своему неуклюжему возмужанию. Я быстро рос, и я признаю, что я был
всегда уставшим; а кто устает больше, чем юноша-росток? Мои братья
были подвижны телом и быстры в суждениях, и я знаю, что Эд, мой старший
брат, завоевал восхищение соседей, когда поменялся лошадьми
с незнакомцем и немилосердно обманул его. Как смеялся мой отец,
и мама тоже засмеялась, но она сказала Эду, что он никогда больше не должен делать подобного
. С какой завистью я смотрел на эти аплодисменты. Я знал, что
Мозг Эда был не лучше моего; и однажды ночью, лежа в постели, я
принял твердое решение и нежно прижал его к себе. У меня была
лошадь, хорошая лошадь; и я бы поменял ее на двух лошадей - я бы
обманул кого-нибудь и тем самым завоевал уважение моих товарищей. Мой секрет был
милым, и я ничего не сказал. По счастливой случайности нам попалась банда цыган;
Я бы обманул негодяев. Я отправился в их лагерь, ведя за собой свою лошадь, и
после долгих торгов я вернулся домой с двумя лошадьми. Была ночь, когда я
добрался до дома, загнал свою упряжку в конюшню и запер свою тайну
до тех пор, пока на нее не упадет солнце нового дня. Ну, а на следующее утро
одна из лошадей была мертва, а другая так окоченела, что нам пришлось
вытолкать ее из стойла. Мой отец фыркал, моя бедная мать плакала,
и несколько ночей после этого я выскальзывал из дома и спал в сарае, зарывшись
под сено, чтобы не слышать насмешливого хихиканья моего брата
Ред.

Мы жили в северной Алабаме, в части страны, которая хвасталась
утонченность и интеллигентность его общества. Когда я был наедине с
парней гораздо моложе себя, я мог бы сказать умные вещи, и у меня появилась надежда
когда я должен идти в официальные "компании" я бы, с одной вечер
достижения, поставить себя высоко над идиоты, которые хихикали в
меня. Пришло время. В доме соседа должна была состояться "вечеринка",
и я был приглашен. У меня был новый костюм, и, одевшись
с величайшей тщательностью, я с сильным сердцем отправился на поле
победы. Но я ослабел, когда увидел множество запряженных чистокровных лошадей
снаружи, и услышал веселый смех внутри, рябь веселья и
беспощадность; и я стоял на крыльце, больной от осознания своей
неловкости. Я был слишком большим, и я знал, что моя одежда жмет мне.
Через окно я увидел подтянутого парня, смеющегося с девушкой, и я
сказал себе: "Если я смогу застать тебя где-нибудь, я тебя растерзаю". Я
я не был знаком с ним, но я ненавидел его, ибо знал, что он мой
враг. Чтобы великовозрастный молодой человек, стыдится своего неотесанного, рулить-как
сила, все изящные юноши ненавистный; и он чувствует тоже, что
красивая девушка - его враг, потому что девушки с красивыми губами почти всегда
смеются, а зачем им смеяться, если они смеются не над ним?
Долго я стояла там, расправляя швы на своей одежде, злая, желая
чтобы дом загорелся. Я услышала шаги и, оглядевшись,
узнала члена семьи, старую и заброшенную девушку. Я
не испугался ее и поклонился. И я почувствовал внезапную раскованность, отдачу
части своего снаряжения. Она назвала меня мистером Хейзом, в самый первый раз,
когда кто-то называл меня как угодно, только не Биллом; она открыла дверь и
пригласил меня войти. Мне пришлось пригнуть голову, когда я шагнул вперед, и вот я
оказался внутри комнаты, освещенный льющимся на меня светом. Я сделал один шаг
вперед и споткнулся обо что-то, и тогда хихикающий дурачок по имени
Бентли воскликнул: "Привет, а вот и малыш Вилли". Я не знаю, как
Я выбрался. Я услышал взрыв смеха, увидел ухмыляющиеся лица вперемешку
друг с другом, а затем я оказался снаружи, стоя с горячей рукой, покоящейся в
инее на верхней перекладине забора. Кто-то уговаривал меня вернуться
забытая девушка, но я стояла молча, держа свою горячую руку
тающий иней. Я отправился в луна-освещенному лесу, изъяли
саженец и почти вырвал его из земли. Я пошел по дороге
по направлению к дому, но свернул в сторону и сел на бревно. Я почувствовал боль
и разжал руки - я порезал ладони ногтями. Но в
этой бессмысленной ярости я принял решение. Я подстерегу Бентли и
побью его. Час за часом я сидел там. Лошади пронеслись галопом; вверх и
вниз по дороге слышался смех и веселая болтовня. Светила полная луна,
и я мог ясно видеть прохожих. Внезапно я спрыгнул с бревна
и схватил уздечку. Девушка взвизгнула, а мужчина порезал мне руку кнутом
и я рывком поставил лошадь на колени. Бентли кричал, что он
убьет меня, если я не отпущу, но я не внял; я стащил его с лошади
, пинком отбросил его пистолет через дорогу, разбил ему рот, ударил его
прижавшись к земле. Визжащая девушка закричала, что я скотина, и
Я сказал ей, что мог бы выпороть всю ее семью, очаровательный кусочек
остроумный ответ, подумал я, но потом вспомнил, что ее семья
состояла из нее самой и престарелой бабушки, и я послал ей презрительный
извинения. Лошадь Бентли ускакала легким галопом, а я оставил парня лежать на дороге
над ним стояла девушка, вопя о помощи. Это было
все сделано за минуту, и я торопливо зашагал прочь, прежде чем кто-нибудь из них появился
. Конечно, разразился грандиозный скандал. Моя бедная мать была
опечалена и унижена, ей было стыдно встречаться с кем-либо из соседей; и мой
отец поклялся, что вместо того, чтобы стать школьным учителем, я должен стать
разбойником с большой дороги. Мои братья думали немного поразвлечься со мной, но я
напугал их ревом, и какое-то время они боялись улыбаться в
мое присутствие. Мое сердце было почти разбито из-за моего позора. Без излишней
хвалить могу сказать, что я был щедрый и добросердечный, как и я
было показано почти сомнительных бескорыстие; я отдала свои
игрушки, и мои чувства были так нежны, что я не выдержал
при виде страданий животных, и я помню, что старик засмеялся
на меня, потому что я не мог перерезать горло овце, когда бедняжка
был повешен за ноги. И теперь меня считали бессердечным
грубияном. Лицо Бентли постоянно преследовало меня. Я боялся, что он может
умер, и однажды, когда я услышал, что он вряд ли поправится, я был
полон решимости пойти к нему, попросить у него прощения. Прошло две недели; это было
ночью, лил дождь, но меня это не волновало. Я
нашел Бентли сидящим с забинтованным лицом. Его мать нахмурилась, глядя на
меня, когда она открыла дверь и увидела, что я стою там под капельницей,
и прошло некоторое время, прежде чем она попросила меня войти, и я подумал
что она прогнала бы меня, если бы вид меня, мокрого и
униженного, не пробудил в ней жалость. Бентли протянул мне руку, когда я вошла в
комнату, и он сказал: "Я не виню тебя, Билл. Это было подло с моей стороны, но я
хотел быть умным". Я был так переполнен эмоциями, что прошло
некоторое время, прежде чем я смог вымолвить хоть слово. Но через некоторое время я заговорил о
дожде и сказал ему, что мне показалось, что я слышал лай дикой кошки, когда шел
по дороге, что было ложью, потому что я не слышал ничего, кроме ветра и
дождь падает на опавшие листья. Он засмеялся и сказал, что не
предполагал, что я бы очень испугался, если бы кошка прыгнула
на меня. Тогда я сказал ему, что я самый большой трус на земле, и
пытался доказать это, предложив позволить ему пинать меня столько, сколько он сможет
находить это забавным. Я сказал ему, что все презирают меня за то, как я
избил его, все, включая мою собственную семью, и что я заслуживаю
порицания всех хороших людей. Мы долго разговаривали, и он много смеялся
, но когда я сказал ему, что собираюсь поработать у него
три недели, в его глазах заблестели слезы. Это снова наполнило меня,
и я не мог делать ничего, кроме рыданий. Спустя долгое время я спросил его, не может ли он
оказать мне услугу, и он сказал, что сделает. Затем я достал часы
что я принес сумку из оленьей кожи, и я сказал: "Вот вещь, которая
раньше принадлежала моему дедушке, и ее подарила мне мама, когда мне
было десять лет. Это прекрасный хронометраж, и он солидный. Теперь я хочу, чтобы ты
принял его от меня в подарок. Ты сказал, что окажешь мне услугу ". Но
он заявил, что не может этого принять. "Ну, я бы презирал себя, если бы
сделал", - сказал он. Я сказал ему, что я бы презирал себя, если бы он этого не сделал. Его
мать, которая оставила нас одних, вошла, улыбаясь, и сказала, что я должен
не думать о расставании со столь ценными часами, знаком моего
благородство дедушки, но я положил часы на стол и нырнул
вышел под дождь и пропал. Мать Бентли вернула часы
на следующий день, а потом по округе разнесся слух, что я
так сильно боялся мести Бентли, что попытался откупиться от него
часами. Бентли сказал, что я не должен работать на него, но когда пришло
время разбивать землю, я пошел и начал вспахивать
поле. Его мать вышла и заставила меня уволиться, но я вернулся ночью
и пахал, пока другие люди спали; и таким образом я работал до тех пор, пока много
часть его кукурузных угодий была уничтожена. Соседи сказали, что я сошел
с ума, и несколько дней спустя, когда я встретил на дороге женщину, она
дернула свою старую кобылу, пытаясь убежать, и жалобно умоляла меня
не для того, чтобы причинить ей боль. Я больше не предпринимал попыток попасть в "компанию", и
таким образом, вынужденный вернуться к самому себе, я начал формировать привычки студента;
и чтобы укрепить свою решимость изучать юриспруденцию, я решил преподавать
школа. Итак, когда я был почти взрослым - или, скорее, около двадцати трех
лет, поскольку я, казалось, продолжал расти, - я перешел в другую
я жил по соседству и открыл школу. И они называли меня "Ленивый Билл". Я
не мог понять почему, потому что уверен, что выполнял свои обязанности,
что играл в городской мяч с мальчиками, что однажды даже целый день рубил дрова
Суббота; но, черт бы их побрал, они назвали меня ленивым. Я поговорил с одним из
попечителей; я обратил его внимание на то, что я много работаю, и он
ответил, что самый трудолюбивый человек, которого он когда-либо видел, был лентяем
, который работал просто как "слепой". Спать после восхода солнца большая
преступность в стране, и иногда я до сих пор не спишь с моими книгами, которые
Меня пришлось дважды звать на завтрак. И никакой объем работы не смог бы
компенсировать этот позор. Я преподавал в школе в течение трех лет, и нашли в
в конце того времени, что я был не ближе адвокатской конторе. Однажды Я
звонил на старый судья, ведущий юрист в соседнем селе, и
сказал ему, что если он примет меня, я буду работать на свою одежду, и
юмористические старый мошенник, инженерные меня, ответил: "я не предусматривается
начиная шерстяного комбината. Почему ты не идешь на работу?" спросил он. Я сказала
ему, что я на работе, что я преподаю в школе, но что я хотела бы быть
адвокат. Он рассмеялся и сказал, что преподавать в школе - это не работа, объявил
что это прибежище ленивых и неумелых. Затем я рискнул
заметить, что Юг будет оставаться отсталым до тех пор, пока о
педагоге будут говорить как о куске бесполезного хлама. Я уехал, и
несколько дней спустя один из попечителей позвонил мне и сказал, что я
объявил их детей невежественным мусором, и поэтому они
больше не нуждаются в моих услугах. Я вернулся домой. Моих братьев не было дома,
а у моих родителей было слабое здоровье. Мой отец умер в течение года, и
вскоре моя мать последовала за ним. Ферма была бедной и была заложена, и
Я уехал с пустыми руками. Я услышал, что требуется школьный учитель
в Северной Каролине, недалеко от границы с Теннесси, и я решил подать заявление на
это место. Я пошел пешком на железнодорожную станцию, расположенную в двадцати милях отсюда. Я уже
сказал, что ушел с пустыми руками. Я этого не сделал; я нес чемодан, легкий
с одеждой и тяжелый с книгами. Я поставил свой чемодан на железнодорожную платформу
и расхаживал взад-вперед, когда увидел двух мужчин, хорошо одетых,
богатых на вид, стоящих рядом. Это ничего не значило, и я бы не стал
упомяну об этом, если бы не тот факт, что именно в этот момент я получил
свое первое поощрение. Один из мужчин, обращаясь к своему спутнику,
заметил: "Дьявольски красивый парень. Я бы многое отдал, чтобы оказаться на
его месте, обладать его силой и молодостью ". Я отвернулся, горя желанием
услышать больше, но боясь, что другой мужчина скажет что-нибудь, что все испортит
. Но он этого не сделал. "Да, - ответил он, - но он не знает, насколько
ему повезло. Черт возьми, он похож на импортного быка".

Поезд подошел, и меня понесло прочь, над ручьями, под огромными нависающими
скалы; но я не думал ни о величии скал, ни о красоте
ручьев, потому что в моей голове звучала восхитительная музыка
первого комплимента, который когда-либо был мне сделан. И я понял, что
я перерос возраст своей неуклюжести, что сила сама по себе была
изяществом, достойным восхищения, что я должен чувствовать благодарность, а не вспоминать
с горечью вспоминаю дни моего унижения. Я заметил, что женщина смотрит
у меня и появился интерес в ее глазах, и я знал, что она не
возьмите пожалуйста для меня, просто потому, что она была старой и неухоженной девушкой, для
она была красива. Рядом с ней сидел мужчина, и я видел, что он
стремился завоевать ее улыбку. Он ненавидел меня, я это видел, но он не мог
смеяться надо мной. Я заметил, что мои руки и ноги не слишком большие, и
это было своего рода сюрпризом, потому что я вспомнил, как один мальчик сказал, что моя
ступня была самой большой вещью, которую он когда-либо видел без печени. Я потянулся
назад и стер прошлое; Я посмотрел на сияющее облако, низко нависшее
на западе, и назвал его будущим. Дурак? О, конечно. Я был
дураком в детстве и был дураком сейчас, но насколько мудрее было быть
счастливым дураком.

Я должен был сойти с поезда на станции Нэгл, а затем пройти некоторое расстояние
вглубь страны, в каком направлении, я не знал. Я набрался смелости спросить
красивую леди, знает ли она что-нибудь о Нэгле в здешних краях, и
она мило улыбнулась и сказала, что нет, что она чужестранка
едет на Юг. Я догадывался об этом и заговорил с ней просто для того, чтобы посмотреть
какой эффект это произведет на мужчину, который сидел рядом с ней. Моя
Вновь обретенная гордость сделала меня злобным? Я подумал, что это так, и осудил
себя. Дама проявила расположение продолжить разговор, но мужчина
заставил меня замолчать, заметив: "Я полагаю, в этом есть что-то новенькое
в первой поездке на автомобилях". Как же мне хотелось протянуть руку и
взять его за ухо, но я подумала о Бентли и успокоилась. Когда я
встал, чтобы выйти на своей станции, мне показалось, что дама, когда я проходил мимо
нее, сделала движение, как будто хотела подать мне руку. Это могло бы
просто побудить меня долго голодать, а теперь перекормить
тщеславие, мой раздутый эгоизм, но я с благодарностью подумал о женщине, поскольку
Я стоял на платформе и смотрел, как поезд исчезает в сумерках
который, казалось, ехал по дороге ему навстречу.

Я ожидал сойти в городе, но станция оказалась пустынным местом,
мастерская фургонщика, здание компании и несколько лачуг. Я спросил
мастер участка, если он знал, где школьный учитель находился в розыске, и
он ответил, что из человек около того человек должен быть необходима в каждом
бытовой.

"И я думаю", - ответил Я, давая ему то, что я задумал, чтобы быть
взгляд суровый упрек, что "учитель приличия и вежливости
нужнее всех".

"Я думаю, вы правы", - ответил он. "Это тот человек, которого вы ищете
?"

"Я не хочу здесь влипать в неприятности, - сказал я, - но я настаиваю на справедливом обращении, и я добьюсь его".
"Хорошо, сэр." - сказал я. - Я не хочу, чтобы со мной поступали несправедливо."

"Хорошо, сэр. Итак, что вы хотите узнать?"

"Ну, мне сказали, что в этом
районе есть вакансия школьного учителя".

"И это так, но разве вы не знаете, что ни один район не может гордиться
таким фактом? Поэтому вам следует быть более осторожными в том, как вы
проводите свои расследования".

Я видел, что он хотел пошутить со мной, и я пошутил с ним. И вскоре я
обнаружил, что это правильный ход, потому что он пригласил меня в свой кабинет
и настоял, чтобы я разделил с ним обед - холодный хлеб с мясом и жестяное
ведерко с кипящим кофе. Вскоре я узнал, что он недавно окончил
школу телеграфистов и что это была его первая должность. Он
был родом из города, и у меня создалось впечатление, что его похоронили
заживо; он сказал, что записал в своей книге клятву, что если кто-нибудь
если бы он не вышел на своей станции, то очень скоро поджег бы все это
и стал грабителем поездов. "Тебе не кажется, что это было бы довольно
хорошей идеей?" спросил он, смеясь.

"По крайней мере, это было бы довольно опасно", - ответил я.

"Да, но без опасности никогда не бывает никакого веселья. Мой старик настаивал
на том, чтобы я посещал этот курс вечерней школы; а профессор этого учебного заведения
выдвинул идею, что я мог бы стать великим человеком за короткий
время после окончания учебы; заставило меня поверить, что я мог бы возглавить большой офис
в городе, но вот я застрял здесь, в этих холмах. Никаких тряпок
здесь вообще".

"Чего нет?"

"Тряпки, ситец, женщины - прижились?"

"Ты имеешь в виду, никакого общества, о котором можно говорить".

"Вот и все. О, далеко, в деревне, это хорошо, но я никогда не смогу
отъехать больше чем на три мили от этого жалкого места. Тебе придется уехать
около пятнадцати миль".

"Откуда ты знаешь?"

"Еще бы, пожилой человек из района примерно в таком отдалении приехал сюда
на днях и отправил депешу, отчитывая какого-то человека, я
не помню куда, послать туда учителя".

"И кто-то, возможно, уже пришел к этому времени", - предположил я с чувством
страха.

"Нет, ты единственный, кто появился, и единственный
кто, вероятно, придет. Я понимаю, что они не очень хорошо обращаются с учителями
там, снаружи ".

"Как так?"

"Я слышал, у мальчиков есть привычка окунать их в ручей".

"О, и это все? Будь веселой для меня ".

"Ты перестанешь так думать после того, как увидишь этих петухов. Дай-ка подумать. Выезжайте на
Пурди-роуд и идите прямо на восток, и когда вам
покажется, что вы проехали около пятнадцати миль, спросите дом Лима
Джаклина. Последний учитель, как я понимаю, жил в его доме ".

"Похоже, вы много знаете об этом".

"Ну, правда в том, что я верю, потому что последний учитель пришел и ушел этим
путем. А он мне такой: 'что открыли все в порядке, много
тряпки, но в тот вечер некоторые из молодых людей подошел ко мне и сказал
что, если я не принес какое-то лакомство следующим утром они поставили бы
мне, в крик; сказал, что им нравилось это делать, но это время-заслуженный
таможенные органы должны быть соблюдены. Я не захватил с собой никакого угощения и зашел в
ручей. Потом я ушел. ' Да, это то, что он сказал, и я пришел к выводу, что поскольку
что касается меня, то я предпочел бы быть здесь. Здесь не так оживленно, но это хорошая сделка
суше. Но вы не сможете добраться туда сегодня вечером. Лучше встряхнись здесь
со мной до утра, а потом, может быть, поймаешь какого-нибудь фермера, идущего в ту сторону
с повозкой ".

Я поблагодарил его за эту любезность и с готовностью принял ее. И следующий
утром, с моим сундуком на плече, я отправился в путь к тому, что, по моему замыслу,
должно было стать моей карьерой в жизни.




ГЛАВА II.


Был апрель, и день был беззаботный, без единого пятнышка на небе.
Местность была неровной, дорога была покрыта галькой внизу и каменистой на холмах
но повсюду царила бурная радость; в лесах, где
кричали сойки на ветке, по которой стучал дятел
в дубовой деке. Должно быть, это было низко висящее
честолюбие - быть в восторге от перспективы преподавать в школе, или это было
бодрое здоровье, которое делало меня счастливым? Я опустил свой багажник и по-мальчишески
швырнул камешки подальше в гулкую лощину. Кролик выбежал на
дороги и остановился, и с камнем, я перевернул его. Я нежно взял
его на руки, почувствовал, как трепещет его сердечко, и внутренне застонал, когда маленькое
сердечко успокоилось. Я назвал себя убийцей, англосаксонской скотиной, чтобы
убить безобидное существо просто из дьявольского побуждения, и в
я начал копать могилу своим ножом, и я был настолько
поглощен этой работой и своим горем, что не обратил внимания на
приближающуюся повозку.

"Что ты там делаешь?" - позвал кто-то.

Я поднял глаза. Фермер остановил своих взмыленных лошадей и смотрел на
меня. "Я копаю могилу", - ответил я.

"Копаешь могилу? А что, кто умер?"

"Кролик". Он неловко пошевелился и испытующе посмотрел на меня. И я увидел
, что он принял меня за сумасшедшего. "Я убил бедняжку", - объяснил я.
"убил просто из распутства, и я так убит горем, что
собираюсь сделать для бедняжки все, что в моих силах, собираюсь дать ей
Христианские похороны".

Мужчина рассмеялся. "Я бы хотел, чтобы ты убил последнего из них", - сказал он.
"Разбейте самый красивый молодой сад, какой вы когда-либо видели прошлой зимой, и
дьявольские кролики перебили все деревья".

"Тогда, в конце концов, я не такой уж убийца", - ответил я. "Я мог бы
знать, что кролики не совсем безобидны. Как далеко вы ездите
по этой дороге?"

"Около десяти миль".

"Вы позволите мне поехать с вами?"

"Да, буду рад, что ты у меня есть".

Я положил кролика в его могилу, разгреб землю вокруг него своей
ногой - признаю, вряд ли это по-христиански - положил свой сундук в
кузов фургона и сел рядом с мужчиной. И там было
что-то в нем сразу заинтересовало меня. Он был без шляпы, и
легкий ветерок шевелил его седеющие волосы. У него был большой и тонкий нос, и
когда он повернул ко мне свое квадратное лицо, я увидел, что его глаза были серыми
и ясными. На нем не было пиджака, рукава рубашки были закатаны, и
хотя ему, должно быть, было больше пятидесяти лет, я мог видеть, что он
обладал огромной силой в руках. И он смотрел на меня с восхищением,
потому что он сказал: "Ты, должно быть, в значительной степени мужчина".

"Я не ребенок, если не считать недостатка мудрости", - ответил я.

"Боже, ты говоришь как проповедник. В какую сторону ты идешь?"

"К дому Лима Джаклина".

Он бросил на меня еще один испытующий взгляд и заметил: "Это мое имя".

"Ты мне этого не говорил?"

"Разве вы не слышали, как я вам это сказал?"

"Да, но ..."

"Ну, тогда я вам так и сказал".

"Я рад познакомиться с вами, сэр. Я школьный учитель, и я слышал, что
в вашем районе разыскивается такой человек ".

Он оглядел меня с головы до ног и ответил: "Я бы не удивлялся, но
вы тот самый человек. Как тебя зовут?

Я сказал ему, и после нескольких минут молчания он спросил: "Есть кто-нибудь из родственников
Люка Хейза, который сражался на войне в Крике?"

"Он был моим дедушкой".

"Ах, хах, и мой папа подходил ему по духу - был лейтенантом в его роте.
Давайте пожмем друг другу руки. Ого, мальчики". Он остановил лошадей, встал, отряхнул
мятые штанины брюк и протянул руку.

"Ты чужой в Северной Каролине", - сказал он, прикрикнув на
своих лошадей.

"Да, я чужой везде, где бы ты это ни сказал", - ответил я. "Я
из Алабамы, но люди так сильно смеялись надо мной в сообществе,
где я вырос, что я даже чужой там ".

"Из-за чего они смеялись над тобой?"

"Потому что я был переростком и неуклюжим".

"Эй, парни! Давайте еще раз пожмем друг другу руки. У меня все было точно так же, когда я был мальчишкой
, и я никогда не забуду этого ".

Мы поехали дальше и проехали некоторое расстояние, когда он спросил: "Ты все знаешь
о арифметике?"

"Я, по крайней мере, знаю таблицу умножения".

"Это больше, чем я. Поднимайтесь туда, ребята. А в моей стране они
думают, что человек, который не знает всего о арифметике, дурак. Я
часто говорил им, что нет никаких свидетельств того факта, что Спаситель
был хорош в фиглярстве, за исключением фиглярства речи, но у них этого не будет
что человек умен, если он может пойти в амбар и закройте одну сторону
он с восьмерки и семерки и девятки и все в таком роде. У меня есть
дочь, которая быстрее молнии - я думаю, она унаследовала это от своей матери
и у меня есть сын, который сносен, но меня всегда бросали
в беде прямо там. Но я хорошо умею читать, и я знаю Книгу
примерно так же хорошо, как большинство из них, но в
нашем районе это ничего не меняет. Темп там задает старый генерал Ландсфорд.
Он знает все о фиггерсах и обо всем остальном, если уж на то пошло, но
фиггерс - его сильная сторона. Он владеет почти всем; могущественный
'ристократ и не слишком часто прогибается; живет в доме, который построил его
дедушка, огромный кирпичный, и никогда не испытывал ко мне никакого уважения в
все это до тех пор, пока однажды, лет тридцать с лишним назад, я не сбил его с ног на дороге.
И примерно через десять лет после этого он обнаружил, что испытывает ко мне большое
уважение. Что ты знаешь о цыплятах-дичи?"

"Не очень много; я просто знаю, что они о самых смелых существах
которые живут".

Он одарил меня еще одним своим прямым взглядом и ответил: "Это еще не все
мудрости в таких разговорах больше, чем могло бы быть набито в корзину для пшеницы
. Но знаете ли вы, что люди смеются надо мной, потому что я восхищаюсь игрой
петух? Они смеются. Я не хочу бороться с ними за деньги, ты знаешь; я
хороший член церкви и все в таком роде; я полагаю, что книга от
одного конца до другого; верить, что кит проглотил Иону, я не
уход если горло не больше, чем тяпкой-ручка; считают, что лоза
повзрослела за одну ночь, а на утро засохнет'; верить, что старый Самсон
погибли все они вальщик с челюстной кости--верить всему, что я говорю
ты от начала до конца, но пусть меня обвинят, если я смогу удержаться от драки
цыплята, чтобы спасти свою жизнь. И я всегда держу двух красавиц, говорю тебе.
Не так давно моя жена взяла и убила Сэма и скормила его проповеднику.
Проповедник был там, голодный, а другие цыплята разгуливали вокруг
лето на другой стороне холма, но моя жена берет и убивает
Сэм, чернокожий красавец с родословной длиной с лемех плуга. И, сэр,
пока этот человек жевал моего цыпленка, он прочитал мне лекцию о
дерущихся петухах ".

"Вы говорили о своих сыне и дочери. Они ходят в школу?"

"О, нет, они выросли давным-давно".

"Тогда как получается, что учитель обычно живет у вас дома?"

"Я не знаю; но они живут. Думаю, у них просто вошло в привычку. Во-первых, мой
дом находится недалеко; не более чем в трех милях от
школы - приятная прогулка для физических упражнений. Эй, парни! Сортировщику придется
приклеить их скотчем обратно, когда они спускаются сюда. Однажды видел, как там внизу убили человека
однажды лошадь лягнула его, и ты видишь вон тот бугорок, где растут
деревья гикори? Однажды ночью мне там пришлось нелегко. Большое
ноги-горелки приходите в мой дом однажды ночью во время' войны и взял меня
и сказал мне, что если я не отдам им свои деньги и они будут гореть мои
хвостовики. У меня не было денег, и я сказал им об этом, но они мне не
поверили; и поэтому они привели меня прямо туда, где были эти гикори.
они связали меня, сняли с меня обувь и развели костер у моих ног; но
примерно в то время, когда они изрядно натерли мне мозоли, пришли несколько солдат-янки
и схватили их. И через несколько минут после этого не было
ничего вокруг их ног, говорю вам, даже земли. Что ж, мы
уже довольно близко к дому ".

- Но мы же не отъехали от станции на пятнадцать миль, не так ли?

"Ну, ты проехал около пяти миль, прежде чем я догнал тебя, и мы
с тех пор проехали почти десять. Эти лошади - путешественники. О, я думаю
нам осталось пройти еще около трех миль ".

Местность была старой, кое-где виднелись изношенные и запущенные поля.
Ручей прокладывает свой путь среди холмов, глубоких и темных мест, но
лепет в широкий и блестящий Форд, где мы пересекались. Мгновение назад
пейзаж был пустынным, с изрытыми холмами склонами, но дальше и дальше
справа я мог видеть поэтичные полоски лугов, а еще дальше,
на вершине холма стоял мрачный старый дом из кирпича и камня. Мы повернули
направо, прежде чем поравняться с этим местом, и пошли
извилистым курсом вдоль глубоко затененного оврага, не пересеченного пересеченной местностью,
но изящный, с травянистыми склонами и кое-где встречающимися скалами. Мой
собеседник указал на его дом, то, что известно как дом двойного входа,
широкий проход между двумя секциями. Тропинка, такая твердая и
гладкая, что блестела на солнце, сбегала наискось в овраг, и
в конце ее я увидел опрокинутый большой железный чайник, и я понял, что
это ознаменовало весну. Мне понравилось это место, лес за ним,
крутые холмы вдалеке, поля, лежащие рядом, и луг у подножия
оврага. Я ненавижу новый дом, новое поле, лес, который выглядит новым; для меня
должен быть отпечаток приятной ассоциации, и здесь я нашел это,
домик у источника, крыша которого покрыта мхом, тропинка, огромный дуб, на котором
смерть оставила свою прекрасную метку - ветку омелы.

"Ты выпрыгивай прямо сейчас, заходи и чувствуй себя как дома, пока я
позабочусь о лошадях", - сказал старик. "Иди прямо сейчас", - добавил он, потому что он
увидел, что я колеблюсь. "Тебе не нужно представление. Просто скажи
что тебя зовут Как и что ты новый школьный учитель".

"Но я еще не знаю, буду ли я учителем".

"Ну, тогда скажи им, что тебя зовут Кто и что ты не знаешь
быть тебе учителем или нет".

"Но не остановишься ли ты достаточно надолго, чтобы представить меня?"

"О, я думаю, что могу. Давай. Сейчас в дверях жена".

Он не дошел до двери; он просто крикнул: "Вот мужчина,
Сьюзен. Он может назвать тебе свое имя, будь я проклят, если я не забыл".




ГЛАВА III.


В этом доме меня приняли с распростертыми объятиями.
Ничто не может быть более очаровательным, чем бессознательная щедрость простых людей
. К этой семье я применил слово "простой" и урезал себя
холодной улыбкой собственному тщеславию. Разве я не был сельским жителем и таким же простоватым на вид
как они? Но я приехал из другого сообщества, пересек границу штата
и границы нескольких округов, и, кроме того, я приписал себе
заслугу в том, что прочитал много хитрых книг, и поэтому эти люди
были, несомненно, проще, чем я . Путешествие, несомненно, собирает
знаний, но и человеком, который читает когда-либо такое ощущение, что он является
правильная критика человека, который просто наблюдал.

Миссис Джаклин радушно встретила меня, извинилась за отсутствие
порядка, который я, несомненно, должна навести в доме, и проводила меня в
гостиная, большая квартира, с ковром домашней работы на полу.
Индейка крыло, используемые для вентилятор, повесил рядом с огромным камином, и
на широкой каминной полке, с отделкой из отрезка бумаги в scollops, старый
Янки было тиканье часов. Женщина вытряхнула кошку из орешника - качалки
стул и предложил мне сесть. Она знала, что я, должно быть, устал после моей
долгой поездки верхом, и сказала, что, если я только извиню ее на минутку, она
спустится к источнику и принесет мне стакан молока, чтобы напоить меня
силы, чтобы подождать, пока она сможет пошевелиться и достать что-нибудь
поесть. И прежде всего, я должен простить резкость Limuel в порядке. Но
на самом деле он ничего не значит, так как я хотел узнать, когда я должен стать
лучше ознакомиться с ним. Это была маленькая черноглазая женщина,
несомненно, потомок голландской семьи, приехавшей в колонию в
раннее свидание, потому что она напоминала мне мою мать, и я знаю, что
дедушка матери был голландцем. Я умолял миссис Джаклин не хотела идти
за молоком, но она убежала почти с легкостью девочки.
По правде говоря, при мысли о молоке меня бросало в дрожь; я не мог вынести даже мысли
об этом. В тяжелые времена окончания войны, когда я был
ребенком, нам приходилось пить ржаной кофе, и я помню, что однажды коровы вышли
на ржаное поле и дали ржаное молоко. Кофе и молоко вместе взятые
вызвали у меня тошноту, и с тех пор я смотрел на молоко с
вызывающий ужас. Но вот она пришла с этим.

"Моя дорогая мадам, - взмолился я, - я бы предпочел не пить это".

"О, но ты должен, потому что я знаю, что ты устал".

"Но я не пью молоко".

"И это потому, что ты не можешь найти ничего подобного этому. Тогда просто попробуй его".

Старик пришел преследование в комнату, и я дал ему привлекательный
смотреть. "Я гад, Сьюзан, - сказал он, - оставьте его в покое. Тебе не кажется, что у него
достаточно здравого смысла, чтобы знать, чего он хочет? Забери все это.

Со вздохом разочарования она поставила стакан на
каминную полку. "Где Альф?" - спросил старик.

"Пошел к генералу, чтобы кое в чем помочь".

"Где Гвинея?"

"Она где-то рядом. Я думаю, это она в коридоре. Гвинея?"
Ответа не последовало, сохранить ускорить шаги, и мгновение спустя
молодая женщина вошла в комнату. Она не была очень высокой, но она была
грациозно, и ее темные глаза были перечеркнуты с озорством. Она напомнила мне
женщину, которую я видел в поезде; ее улыбка была такой же, но
глаза были ярче. У нее был необычный смех, музыкальное кудахтанье, и
с первого взгляда я был рад, что встретил ее, но мгновение спустя я был
боялся, что она будет смеяться надо мной. Старик не представил
меня; его жена не знала моего имени, и я попытался произнести свое имя, но
как раз в этот момент потерял самообладание и смог только что-то пробормотать. Я
впрочем, не был сильно смущен; я вспомнил, что слышал от этих двоих
говорят мужчины, и за моей спиной была сильная опора в виде доброго отношения женщины.

"Мы рады видеть вас", - сказала девушка, глядя прямо на меня. Я
ответил, что рад ее видеть, и тогда мы оба рассмеялись; она со своим
музыкальным кудахтаньем, а я, как мне показалось, с козлиным хрипом. Мы все
заговорил о камине, деревенской привычке, и именно тогда
я подумал о щедрости домашних. Правильно ли я
расслышал имя этой девушки, Гвинея? И с присущей земляку
откровенностью я спросил, так ли ее зовут.

"Ну, нет", - ответила миссис Джаклин, говоря за нее: "это не совсем ее имя
достаточно имени, но это все, под чем она проходит. И это произошло следующим образом
Давным-давно, когда она была совсем маленькой девочкой, она
бродила по двору в клетчатом платье и одном из
соседи, смотревшие на нее, сказали, что она выглядела точь-в-точь как маленькая
гвинейский цыпленок, и с тех пор мы называем ее Гвиней. Ее настоящее
имя Анджелина ".

"Ее настоящее имя как?" - спросил старик, поднимая глаза.

"Анджелина", - сказал я.

"Ну, я впервые слышу об этом".

"Итак, Лимюэль, почему ты хочешь вести себя таким образом? Кто-то мог бы подумать, что
ты ничего не знаешь о своей собственной семье".

"Никогда раньше не слышал об этом", - сказал старик.

"Ты, несомненно, самый провоцирующий мужчина, которого я когда-либо видела, Лимюэль. Помнишь тот
самый день, когда мы назвали ребенка, а теперь ты притворяешься..."

"Притворяешься? Я ни на что не претендую. Не могу винить мужчину за то, что он никогда не слышит
фамилию, можно?"

"Господин", - сказала она, обращаясь ко мне: "пожалуйста, не обращайте внимания
его. Он донимал меня почти до смерти, если бы я позволила ему. Но пойдем, Гвинейра, мы
должны пошевелиться и раздобыть что-нибудь поесть".

Мать и дочь вышли на кухню, отделенную от
основной части дома, и старик посмотрел на меня и рассмеялся. И
после минутного смешка он сказал: "Я считаю, что у меня есть двое из
самых прекрасных в мире".

"Дети?" Спросил я.

"Нет, охотничьи петушки. Одного зовут Сэм, а другого зовут Боб".

"Я думал, ты сказал, что Сэма съел проповедник".

"О, это был Сэм, но у меня есть другой. У меня всегда есть Сэм и
Боб. Когда Сэм умирает, я получаю другого Сэма, и точно так же с Бобом. Но ты
знаешь, что это факт? Я никогда не позволяю им драться до конца. Если бы я это сделал
спорта бы не стало. Вы никогда не должны позволять одному петуху знать, что другой
его можно выпороть, потому что, если вы это сделаете, после этого не будет никакой драки - вы
всегда должны поддерживать веру каждого в то, что он лучший мужчина. Я считаю
У меня было больше сотни, но я никогда не позволял им сражаться до конца. Мои
здешним ребятам наплевать на веселье - они даже не одобряют его, Альф с
остальное, и я считаю, что ему следовало бы знать лучше, будучи мужчиной, но так
это так. У меня здесь есть курятник с высоким забором из штакетника
вокруг него, и я держу его запертым, говорю вам. Обязательно, или проповедники
ели бы мой спорт, и не найдя никакой вины с их
учение, ибо я верю, что книга от кивер до кивер. После того, как мы перекусим
, мы ускользнем и устроим ужин. Что скажешь?"

Я едва знал, что сказать. Я боялся отказаться, чтобы не потерять
его хорошее мнение, и я не хотел принимать приглашение, опасаясь, что
Я мог бы принизить себя в глазах женщин; но пока я
размышлял, старик успокоил меня, сказав: "Однако у нас есть
впереди много времени. Всегда полезно держать что-то хорошее в запасе.
Ты знаешь. После ужина мы пойдем к старине Пердью и
узнаем, сможешь ли ты договориться с ним о школе. Он отвечает за
все это. Генерал Ландсфорд отвечает почти за все
остальное, но он не придает большого значения бесплатным школам. Он утверждает, что
ничто из бесплатного не приносит пользы, и в основном он примерно прав; но
здесь у нас было несколько довольно хороших школ, беда только Бейн' сохранить
учителя из ручья. Какое образование получил мой сын Альф, он узнал
о доме, здесь, но Гвинею отправили в школу далеко отсюда, в
Роли. "

"Я рад видеть, что вы так много думали о важности тренировки
ее ума", - заметил я.

Он бросил на меня обеспокоенный взгляд, неловко пошевелился, как я видел, когда он двигался, когда
Я сказал ему, что хороню кролика, провел пальцами по его
торчком стоящей щетине и долгое время молчал. И как я посмотрел
на него мне показалось, что он пытается придумать, что сказать ... ,
что-нибудь, что отвело бы мои мысли от того, что он уже сказал. Я видел
причудливую, полукомичную сторону его натуры, и теперь я увидел, что он может
быть вдумчивым, и в серьезном настроении его лицо было сильным и суровым.
Его коротко подстриженная борода напомнила мне обрывки проволоки, некоторые из них
заржавели; и когда он вытер рот тыльной стороной ладони, я удивился,
как он не поцарапал кожу.

Гвинейра подошел к двери и сказал нам, что ужин готов. Старик
встал, к нему вернулся его комичный вид, и велел мне следовать за ним. Тот
девушка продолжала стоять у порога, и когда я приблизился к ней
она сказала: "Эта дверь была вырезана недостаточно высоко для тебя, не так ли? Смотри,
отец, ему приходится пригибать голову. У мальчиков, возможно, будет время спустить его
в ручей ". Теперь она разговаривала со своим отцом, но смотрела на
меня, поэтому я взял на себя смелость ответить ей. "Да, потому что вы обратили
внимание на то, что у меня длинные ноги, и этим негодяям, возможно, придется
потрудиться, пытаясь поймать меня".

"О, - ответила она, - но я думала о твоей силе, а не о твоей
быстроте. Иди сюда. Отец убежал и бросил тебя".

Старик вышел из коридора и прошел некоторое
расстояние по направлению к небольшому дому, окруженному частоколом.

"Ты иди с ней", - крикнул он, оглядываясь, "и я буду там довольно
скоро".

"Теперь неизвестно, когда он придет", - заметила девушка, идя рядом
со мной. "У него есть два самых злобных кур там вы
никогда не видел, и всякий раз, когда что-нибыдь идет неправильно с ним болтами прямо
есть, неважно, кто здесь, и тех, кто делает злобные вещи клевать
друг друга. Мы с мамой изо всех сил стараемся перевоспитать его, но у нас ничего не получается.

Это была почтенная временем привилегия миссис Джаклин - извиниться за
скудость своего угощения, и она сделала это с подобающей скромностью и
сожалением. Она не ожидала компании; обычный обеденный перерыв закончился
давным-давно, и почему-то она никогда не могла понять, почему она не может поесть
в нерабочее время. Но если бы я только дал ей шанс, она
взяла бы себя в руки. Она обратила мое внимание на кукурузный хлеб;
заявила, что оно непригодно для употребления в пищу, и она не знала, почему
плита так себя ведет. Но молоко, как она знала, было вкусным. О, у нее было
забыла, что я не пью молоко. Гвинейра улыбнулась мне и кудахтнула над
своей матерью. "Не притворяйся, что тебе что-то нравится, только чтобы доставить ей удовольствие",
она сказала, когда миссис Джаклин отвернулась, чтобы не дать пирогу
подгореть. "Все, что тебе нужно сделать, это ничего не говорить, пока она не закончит
с этим, и просто помнить, что ей это нравится".

Пока мы ели, мы услышали голос, кричащий: "Иди туда, Сэм; спускай его
вниз, Боб! Иди туда!"

"Они разогреваются перед своей работой", - заметила Гвинея, и ее мать
вздохнула; а затем она начала говорить громче, чем обычно, стараясь говорить
заглуши голос старика. "Это бесполезно, мама", - сказала девушка.
"Джентльмен рано или поздно узнает об этом".

"И я полагаю, - сказал я, - что вы думаете, что рано или поздно сможете узнать мое имя
. Пожалуйста, простите меня за то, что я не представился. Меня зовут
..."

"Иди сюда, Боб! Уложи его, Сэм! Теперь ты за дело! Иди сюда!"

"Меня зовут Хейз, Уильям Хейз, и я из Алабамы".

"И вы пришли преподавать в школе?" - спросила девушка.

"Да, если я смогу договориться".

"Но есть ли что-нибудь очень приятное в таком занятии?" она
спросила.

Тогда я почувствовал, что она не слишком высоко оценивает мою состоятельность, и
с ее стороны это было вполне естественно, поскольку среди деревенских людей школьное преподавание
считается ленивым занятием.

"Я не выбирал преподавание в качестве своего настоящего призвания", - ответил я.

"Иди сюда, говорю тебе! Иди!"

"Моя цель - быть юристом, быть красноречивой, вызывать эмоции, быть
сильной в присутствии мужчин. Мои прежние преимущества, независимо от того, как я
стремился их использовать, не давали мне никаких обещаний достичь планки; У меня была
хорошая начальная подготовка, но на самом деле я должен был заниматься самообразованием, и в
в работе учителя я увидел надежду вести меня вперед".

"Я был близок к тому, чтобы позволить им сражаться до конца", - сказал старик,
входя в комнату.

"Лимюэль, почему ты всегда меня унижаешь?" спросила его жена, ставя для него
стул.

"Унижаю тебя! Благослови тебя господь, я бы не стала тебя унижать. Единственная
проблема в том, что ты пытаешься заставить меня подогнать одежду, которая у тебя есть,
лучше, чем заставить одежду подогнать меня. Я не причиняю никакого вреда, Сьюзен,
и это мой путь, и ты не сможешь очень хорошо стереть пятна с лица
леопард нур снимает шкуру с этеопийца. А вот и Альф."

Сын был молодым человеком хорошего роста, стройным, с черными глазами, как у его матери
. Гвинея представила меня ему, и я сразу почувствовал, что мне
хотелось бы завоевать его дружбу. Старик объяснил мое присутствие
там. "А теперь, - сказал он, - я хочу, чтобы ты после обеда сходил с ним к старику Пердью
и посмотрел, можно ли что-нибудь организовать. Он собирается
работать с нами, и я хочу сказать вам прямо сейчас, что он из хорошей
семьи; его дедушка был капитаном компании, в которую вписался мой папа
во время войны в Крике, и из того, что я узнал, я не думаю, что там было
никогда сеча не воевала ни до, ни после. Что они делают у
Генерала?

"Ничего особенного", - ответил Альф. "Они начали пахать сегодня утром, но
все еще слишком влажно".

"Милли была дома?" Спросила Гвинейра.

"Я думаю, что да, но, полагаю, ты знаешь, что Ребенок - нет".

"Не обращай на это внимания", - вмешался старик. "Оставить все меньше и slashin'
для людей, которые не родня друг другу. Вы были на обед, есть
вы, Альф? Что ж, запрягай кобылу в повозку и отправляйся с этим
джентльменом к старику Пердью".




ГЛАВА IV.


В конце коридора, лицом к оврагу, я стоял и разговаривал с
Гинею, пока Альф привязывал кобылу к подножке. Солнце было
далеко на западе, заливая нас, и в ярком свете я отметил
чистый, здоровый оттенок ее лица. Цесарка, быстрая и
грациозная, выбежала из-за угла дома, и, кивнув в сторону
птицы, я сказал: "Я разговариваю с ее тезкой, и она ревнует".

Мне показалось, что тень недовольства пробежала по ее губам, но она улыбнулась и
ответила: "Если бы мое настоящее имя не было таким уродливым, я бы настаивала, чтобы люди
называли меня по нему. Я ненавижу прозвища".

"Но иногда они уместны", - возразил я.

"Но когда они есть, - сказала она, смеясь, - они никогда не прилипают. Это
неприятное прозвище, которое остается за нами".

"Это философия, которой ты научился в Роли?" - Спросил я.

Она пожала своими стройными плечами, рассмеялась низким горловым смехом и
ответила: "Я вообще не изучала философию. Это не займет у вас много
запас обучения для девушки, которая живет здесь."

"Но она может стремиться учиться, чтобы быть приспособлена к лучшей жизни,
веря, что оно непременно сбудется."

"Как вы обнадеживаете, мистер Хейз. Через некоторое время вы сможете убедить меня
что я действительно рад, что вы пришли".

"Ты уже обрадовал меня", - ответил я.

"Правда? Тогда смотри, чтобы я не заставил тебя сожалеть. Альф ждет тебя".

Пока мы ехали в сторону Пердью я гадал, что могло вызвать старика
Изменить Jucklin в порядке, в то время он говорил отправки его
дочь быть образованной. Конечно, он не мог сожалеть о грации и
утонченности, которые дало ей это образование. Хорошо ли было бы спросить
Альфа? Нет; он мог лишь расценить такой вопрос как прямую дерзость.

Кобыла рысью бодро и прилив прохладный воздух был вкусным. В
дорога была извилистой, скрывая в своих изгибах кусочки пейзажа, о которых мы и не подозревали
пока мы не оказались на них, мох, растущий под огромными камнями, сочащийся в
вечная тень, кусочек воды, сверкающий на солнце, дно из гикори,
где лаяли белки; и отовсюду доносился волнующий
аромат весны.

Альф, хоть и был фермером, не имел ни сутулости от непосильного труда, ни той угрюмости
, которая часто возникает из-за пожизненной и тесной связи с землей;
он был разговорчив, разговаривал со своей кобылой, со мной и насвистывал про себя.
Он указал на пещеру, в которой британские солдаты были вынуждены укрыться
убежище, чтобы спастись от преследования победоносных патриотов, но
то, что они приняли за убежище, на самом деле оказалось ловушкой, поскольку
патриоты выкурили их и доставили в лагерь генерала Грина. Мы въехали
на вершину холма, и, посмотрев через долину, я увидел большой кирпичный дом
на холме неподалеку. И я узнал это место, которое видел
ранее днем. "Это место, где живет генерал Ландсфорд", - сказал Альф,
проследив за моим взглядом. "Мы идем туда. Раньше у него было хорошее владение
много негров, и некоторые из них все еще околачиваются около него. Большая часть его земли -
беден, но этого богатства достаточно, чтобы обеспечить ему достаток. И горд! Он
горд, как чистокровный конь. Большинство из немногих старожилов, которые остались
в этой части страны. Мы становимся несколько ущемленными янки,
особенно на востоке, куда так много северян приезжает после
зимы. Но он не очень-то это переносит - все еще колосит свою пшеницу с помощью
колыбели ".

Мы поехали вниз, в долину, пересек грубый каменный мост, и медленно
пошли в другую сторону. Кобыла, бойкая от того, что наболело, показал
расклад для ускорения ее темпов, но Альфа удержал ее, поиск с
его решительным взглядом двор, летний домик в саду тяжело и
сад, уходящий влево. Я посмотрел на него, и его лицо было полно страстного желания и жесткий
комплект, но его глаза, хотя и натянуто, были мягкой и сияющей. Я заговорил с
ним, но он не обратил на меня внимания, но как раз в этот момент он выпрямился
и посмотрел в сторону дома. И я увидел женщину, пересекающую
двор. Дорога проходила рядом с низкой, грубой каменной стеной, и когда мы
оказались напротив ворот, Альф остановил кобылу и вышел, чтобы пристегнуть
ремень. Но я заметила , что он больше смотрел на дом , чем на
ремень. Широкое крыльцо, или галерея, как мы его называем, тянулось почти наполовину
вокруг дома, и на него вышла девушка и остановилась, глядя поверх
нас на далекие холмы. Я увидел, как Альф покраснел, а в следующее мгновение он уже
вскочил на подножку и почти в бешенстве помчался прочь. Я
удивился, почему он должен ее бояться. Он не был великовозрастным, не
неуклюжим, но гибким, и я знала, что он любил ее и что его собственные
эмоции напугали его.

Пердью жил недалеко от дома генерала, и вскоре
мы были там, разговаривали со стариком у забора. Когда я сказал
узнав о моем деле, он пристально посмотрел на меня, как будто оценивая с
головы до ног; и он сказал, что я, без сомнения, тот человек, которого он так страстно желал
увидеть. "А теперь, - сказал он после того, как мы немного поговорили, - если ты
готов принять эту школу и продолжать в том же духе, хорошо. Я
полон решимости, чтобы мальчики и девочки этого сообщества получили
образование, даже если они будут загромождать ручей учителями. Если бы у меня был полный
размах, я бы вырастила много мужчин и ходила бы по клубам с большими мальчиками. О, это
так было не очень давно. У нас здесь первоклассные школы, но
эти дьявольские парни из Эймса полны прежнего Гарри, но мы это исправим
. Завтра земля будет пригодна для вспашки, и большим
мальчикам придется поработать, пока не уберут кукурузу, но я думаю, что вы
получите довольно приличный результат. Выделено достаточно денег, чтобы иметь
потрясающе хорошую школу, и если ты будешь поддерживать меня, у нас это будет ".

Я сказал ему, что буду поддерживать его. "Хорошо, - сказал он, - посмотрим, что
ты сделаешь. Дай-ка я посмотрю. Сегодня пятница. Будь готов к тому, чтобы
начать в понедельник утром, а завтра я объеду окрестности
и разнесу новости ".

Итак, это было решено. Мы быстро тронулись в путь, и, снова приблизившись к
дому старого генерала, Альф снова перевел кобылу на шаг. На этот
раз, однако, он не остановился, но, когда мы медленно проходили мимо, он окинул
дом и двор своим нетерпеливым взглядом. Солнце уже село, когда мы
добрались домой. Сколько в тот день было, что промежуток времени закладывать
между захождении солнца теперь и растет, когда я
взвалил чемодан на вокзале!

Когда я спускался перед дверью, я услышал, как мистер Джаклин зовет
меня, и когда я ответил, он вышел вперед из коридора и сказал, что
он хотел увидеть меня на минутку. Он повел меня, и я последовал за ним в
темную тень дерева. "Я забыл сказать тебе ничего не говорить об
этом", - сказал он.

"О чем?" Спросил я.

"О том, чтобы поколотить его - старого генерала. Он попросил меня не упоминать об этом
будучи таким гордым, и я сказал ему, что не буду, и я не знаю
что заставило меня заговорить об этом сегодня, но я заговорил ".

"О, я не буду упоминать об этом", - заговорила я довольно резко, потому что была
разочарована тем, что он не сказал мне чего-то важного.

"Хорошо. И я очень благодарна тебе. Он один из самых гордых людей
в мире и он не желает, чтобы никто не заподозрил, что любой парень когда-либо
впредь не входи в него; но я хочу сказать вам прямо сейчас, что я погряз в
многие из них в свое время. Ты собираешься преподавать в школе?

"Да, все готово, и я приступаю к работе в понедельник
утром".

"Достаточно хорошо. Ну, а теперь мы пойдем перекусить, потому что, я думаю, у
женщин все уже готово ".

Мы рано легли спать. Дом был всего в полтора этажа высотой, и мне
пришлось жить с Альфом в одной комнате, поближе к дощатой крыше. Я не мог стоять
прямой, за исключением середины квартиры, но мне было удобно,
потому что у меня была хорошая кровать, и через две двери поступало много воздуха
большие окна, по одному с каждой стороны дымохода в торце, обращены на
юг. А рассвет был drowsiest, как раз в то время, когда кажется, что
одно мгновение мечтательно дремал стоит всю ночь крепкий сон,
Альф встал, чтобы пойти в поле к своему плугу, и так как стыки лестницы
скрипели под ним, когда он спускался, я повернулся, чтобы еще раз вздремнуть,
благодарен судьбе за то, что, в конце концов, преподавание в школе было не самым трудным занятием
в жизни. И я был восхитительно мечтать, когда подопытный позвонил мне, чтобы
завтрак.

Я провел большую часть дня в своей комнате, готовясь к моему приходу
работы. Напротив камина я соорудил полку и расставил на ней свои книги; я
превратил большой ящик в письменный стол, а из бочонка смастерил
мягкое кресло. Мое окружение было грубым, но я был доволен им.;
действительно, я никогда не оказывался в таком приятном положении. И когда Альф пришел
ночью, он огляделся и с улыбкой заметил: "Должно быть, у тебя есть
эта лампа, о которой мы читали. Хотел бы ты потереть ее еще раз и получить мою
кукуруза из травы". Он выглядел усталым, и я удивился, почему он не пошел
спать, но он ходил взад и вперед по комнате, покуривая трубку. Он был
молчалив и задумчив, снова набивал трубку, как только табак в ней догорал
но иногда он начинал говорить, хотя то, что он говорил, мне казалось, было
бесцельным.

"У меня есть табак покрепче этого", - сказал я.

"Этот подойдет, хотя он довольно легкий. Выращен на старом холме".

Он сел и продолжал раскуривать трубку, хотя огонь в камине погас.
Он оперся локтем на стол; он двигался так, как будто его поза была
неудобно; он встал, подошел к окну, выглянул наружу, вернулся,
вернулся на свое место и, посмотрев несколько мгновений в пол, сказал
что, по его мнению, должно быть, собирается дождь.

"Возможно, и так, - ответил я, - но это не то, что ты хотел сказать".

Он бросил на меня острый взгляд, опустил глаза, а затем спросил: "Откуда ты
знаешь?"

"Я знаю, потому что я вижу и потому что я не дурак".

"Кто-нибудь когда-нибудь называл тебя дураком?" спросил он с грустным смехом. Он откинулся
далеко назад и посмотрел на обшивку.

"Это не имеет к этому никакого отношения, Альф. Простите меня. мистер Джаклин, я должен
сказал. Правда в том, что кажется, что я знаю тебя долгое время".

"И когда ты испытываешь такие чувства к мужчине, - быстро заговорил он, - ты не совершаешь
ошибки, принимая его как друга. Зови меня Альф. Как твое первое
имя?" Я сказал ему, и он добавил: "И я буду называть тебя Биллом. Нет; правда
в том, что я не хотел говорить, что думал, что будет дождь; я не
думаю о дожде, кроме дождя, который льется на мое сердце. Ты
помнишь ту девушку, которая вышла на галерею. Я знаю, что помнишь, потому что ни один
мужчина не мог забыть ее. Ты знаешь, что Гвинейра спросила меня, была ли Милли в
Главная. Так вот, это была Милли Ландсфорд, дочь старого генерала. Мы
всю нашу жизнь жили близко друг к другу, но я никогда не знал ее очень
хорошо, и даже сейчас я бы не поехал туда с внезапным визитом. Они с
Гвинейрой вместе ходили в школу и являются хорошими друзьями. Гвинейра время от времени пытается
изводить меня разговорами о ней, не зная, что я действительно люблю ее. Я
не мог пойти в школу, не слишком интересовался образованием, но
с тех пор, как эта девушка вернулась домой и я лучше познакомился с ней, у меня
чувствовал, что отдал бы полжизни, чтобы знать книги, чтобы уметь говорить
ей; и с тех пор я учусь с Гвинеей, которая помогает мне.
И ты не представляешь, как я был рад, когда услышал, что ты приехала сюда, чтобы
преподавать в школе, потому что я хочу учиться у тебя. Но тайно, - добавил он. "Я
не могу пойти в школу; я не хочу, чтобы она знала, что я такой
невежественный".

Я потянулся и взял его за руку. "Альф, учить тебя будет
одной из моих обязанностей. Но не считай себя невеждой, потому что ты таковой не являешься
нет".

Он схватил меня за руку и, глядя прямо в глаза, сказал: "Хотел бы я
знать так же много и быть таким красивым, как ты. Тогда я бы не боялся
пойти к ней и попросить ее позволить мне завоевать ее любовь, если бы я мог. Завтра
ты пойдешь к генералу, притворившись, что хочешь посоветоваться с ним
насчет школы, и я пойду с тобой. Черт возьми, Билл, возможно, ты в один прекрасный день влюбишься".
"Почему, Альф, я не понимаю, почему кто-то из нас должен бояться идти в

дом генерала.
Идти?" - спросил он. - "Почему?" - спросил он. "Почему?" Конечно, мы так и сделаем. Но ты заставляешь меня смеяться, когда
говоришь, что если бы ты был только таким же красивым, как я. Позволь мне сказать тебе
кое-что." Я вкратце рассказал ему небогатую событиями историю своей жизни, о том, что
насмешка нашла меня, когда я был еще малышом, и держала меня как
его цель. "Возможно, ты вырос слишком быстро, - заметил он, когда я закончил
, - но ты догнал себя. Сказать вам правду,
вы бы выбрали из тысяч мужчин. Где вы все
эти книги? Я не понимаю, как вы привезли их с собой в этом сундуке,
и с другими вашими вещами. "

"Другие вещи не занимали много места", - ответил я и, повернувшись
к книгам, начал что-то рассказывать ему о них, но вскоре увидел
, что его мысли витают далеко. "Да, мы отправимся туда завтра", - сказал
Я, и его мысли вернулись обратно.

"И заходим прямо так, как будто нам принадлежит половина земли", - сказал он, но я знал
что он не испытывал такого благородного мужества, знал, что уже дрожит.
"О, я пойду прямо с тобой", - сказал он. "Ты показывай дорогу, а я буду
с тобой".

Когда я ложился спать, замечание, которое он сделал, пронеслось у меня в голове, как
ветер: "Брось это, Билл, возможно, ты влюбишься в один из этих
дней". Я уже была влюблена - влюблена в Гвинею.




ГЛАВА V.


Альф все еще спал, когда я встала со своей кровати на следующее утро. Я стояла
на верхней площадке лестницы и оглядывалась на его красивого, хотя
Загорелое лицо, и я почувствовала к нему странную и сильную симпатию, но
Я еще не начала мучиться в своей любви; это было так ново, что я была ослеплена.
Когда я спустился по лестнице, Гвинейра кормила цыплят из кухонного
окна, а старик прогуливался по двору, надвинув на глаза свою широкополую шляпу
, чтобы защититься от косых лучей солнца. Но он увидел меня
и, подозвав, сказал, что сейчас покажет мне свои красоты. И просто
затем я услышала голос Гвинее: "если он начинает делать им драться с тобой пришел
и уйти ему, Мистер Хоуз", - сказала она. "Мы не позволяем ему
бороться с ними в воскресенье".

"Мисс Умная Рубашка", - заговорил старик, - "Я ни слова не сказал о том, чтобы
заставить их драться. Хейз, эти женщины совсем не хотят, чтобы у мужчины не было
веселья. Пока мужчина на работе, с женщинами все в порядке;
они могут стоять и смотреть, как он копается до упаду, но стоит ему немного захотеть
немного повеселиться, как они начинают ворчать по этому поводу. Конечно, я не собираюсь
позволять им драться в воскресенье. Но проповедник съел бы одного из них
в воскресенье. Все дни принадлежат им. Сдохни собака или съешь топор войны, когда
они придут в себя. И все же, как я уже говорил вам, я верю в Книгу из
кивер киверу. Выйди сюда, Хейз".

Мне показалось, что я получил от Гвинеи улыбку согласия, и я последовал за
ним. Загон, в котором он держал своих цыплят, был почти таким же прочным, как
"частокол". Старик отстегнул висячий замок и пригласил меня войти. Я
вошел внутрь, и когда хозяин последовал за мной, его приветствовали
многочисленные кудахтанья и царапанья, приветствие двух охотничьих петухов в проволочной клетке
курятник, разделенный на две квартиры прочной дощатой перегородкой. "Я шучу
хотел, чтобы вы посмотрели на них и оценили их просто для вашего собственного
удовлетворения", - сказал старик, с любовью глядя на свои мерцающие
Домашние животные. "Вот этот рыжий - Сэм, а этот негодяй доминикер - Боб.
Ах, Господа, вы не знаете, какие удобства есть в курице, и как
проповедник может съесть боевой петух-это за гранью моего понимания'. Но я с
ним, как вы понимаете, от кивера до кивера. Помалкивайте там, ребята; никаких
драк сегодня. Должны же вас уважать, вы знаете ".

Он достал из кармана кукурузное зернышко, зажал его между зубами,
и с ухмылкой на лице опустился на колени и зажал рот
рядом с прутьями клетки Сэма. Петух вырвал кукурузное зернышко,
и Боб, наблюдавший за представлением, начал скакать взад-вперед в ревнивом
гневе. "Не обращай внимания, Боб", - сказал старик, вставая и отряхивая
колени. "Я знаю твои трюки. Не так давно я протягивал тебе один из них таким образом
и я бы хотел никогда больше не шевелиться, если бы ты не прицелился мне в
глаз, и если бы я не увернулся, я был бы сейчас одноглазым. Но они
позвонить нам breakfust. Обязательно мешать человеку, так или
другой."

Он был с большой тщательностью, что Альф готовился к тому, чтобы поехать со мной в
Дом генерала. Выйдя во двор под дерево , он поставил зеркало на
стул, и там он сел и побрился. Затем он поднялся наверх, чтобы надеть
костюм, который никогда не надевал, и вскоре я услышала, как он
зовет свою мать, чтобы она помогла ему найти пуговицы и галстук, которые были
потеряны. И он крикнул мне, чтобы я не проявлял нетерпения, что он делает
все, что в его силах. Нетерпение! Я сидел в коридоре, прислонившись спиной
к стене, а возле ступенек стояла Гвинейра, глядя вдаль, на
овраг. Она надела наряд из яркого ситца, с длинными,
зеленых стеблях цветы растоптал его, и я подумал, что из всех
платья, которые я когда-либо видела, были самыми красивыми и к лицу. Она
напевала мелодию и, оглядываясь по сторонам, притворилась удивленной, увидев меня
сидящего там, и, насколько я знаю, удивление это могло быть
настоящий, потому что я не произвел ни малейшего шума, придвигая свой стул к стене.

"Я не должен быть напевая мелодию танца в воскресенье", - сказала она, шагая
обратно и, стоя у противоположной стены, с ее руки за ее спиной.

"Я не понимаю, как день может сделать музыку вредной", - ответил я.

"День не может сделать музыку вредной", - возразила она. "Но я не умею петь.
Иногда, когда я не могу выразить, о чем я думаю, я напеваю ее. Как
Долго вы с Альфом собираетесь отсутствовать?

"Столько, сколько ему будет удобно", - ответил я. "Я решил не высказываться
относительно продолжительности нашего пребывания".

"Тогда вы просто собираетесь разместить его. Как мило с вашей стороны. И
всегда ли вы так заботливы о других? Если у вас есть, вы можете найти
ваше терпение напряг, если ты останешься здесь".

"Стоять какие-либо деформации, которые могут быть размещены на нашу терпение-это добродетель,"
Я заметил - назидательный педагог, - и она подняла руки, сжав
они были у нее за головой, она посмотрела на меня и засмеялась под мелодию, сладкую и низкую.
Как раз в этот момент Альф вышел в коридор, оглядывая себя сверху вниз, сначала
с одной стороны, затем с другой; и это было с чувством близкого родства
с завистью я рассматривал его новую одежду. Он извинился за то, что заставил
меня так долго ждать, но, по правде говоря, я мог бы сказать ему, что должен был
хотел бы ждать там часами, глядя на изящную фигуру
эта девушка, стоящая, заложив руки за свою каштановую голову.

Расстояние было невелико, и мы решили пройти пешком, причем через
на лугу, багровеющем от начинающегося цветения, мы выбрали более близкий путь. Я сказал Альфу
что можно подумать, что он чужой в доме генерала, и
он ответил: "В каком-то смысле так и есть. Я был там много раз, это правда,
но всегда для того, чтобы помочь что-то сделать ".

"Значит, семья такая эксклюзивная?" Я спросил.

"Ах, они такие приветливые, как ни один народ ты когда-либо видел, но, конечно, я
естественно, разместить их выше меня. Старый генерал, похоже, не знает
, что я вырос и стал мужчиной; всегда разговаривает со мной, как если бы я был
мальчиком - хочет знать, что делает отец и все такое. Он
ему наплевать на то, что отецдела".

"А девушка. Как она с тобой разговаривает?" Прошло несколько мгновений, прежде чем
он ответил мне.

"Я просто пытался подумать", - сказал он. "По правде говоря, я не
знаю, как она со мной разговаривает. Я не могу вспомнить ничего из того, что она когда-либо говорила
мне. Она называет меня Альф и я зову ее Мисс Милли, а мы посмеемся над некоторыми
дурак, что и это все есть на него. Но я знаю, что старик
мужчина никогда бы не захотел, чтобы я женился на ней. Он хорошо выглядит
она под кайфом, иначе он не потратил бы столько денег на ее образование ".

"Но, конечно, девушке будет что сказать", - предположил я.

"Я не знаю на этот счет, - ответил он, - но, конечно, я надеюсь на это. Ты
не можешь рассказывать о девушках - по крайней мере, я не могу. Старый генерал женился
довольно поздно, и у него всего двое детей. Его жена умерла несколько
лет назад. Чидистер, мальчик или, скорее, мужчина - он примерно моего
возраста - учится в медицинском колледже. Он не кажется мне так
alfired умный, но говорят, что он получил обучение от в г. Старик
говорит, что сделает его лучшим врачом во всей стране
если колледжи смогут это сделать, а я думаю, что они смогут. У нас с ним есть
мы всегда довольно хорошо ладили; он часто останавливался в нашем доме.

Мы пересекли ручей, перепрыгивая с одного камня на другой, и продолжили путь
вдоль прогнившего забора из жердей, увитого виноградными лозами. И откуда-то сверху
из низины доносилось мычание коров, когда они пробирались через
сочный клевер. Мы пересекли холм, на котором стоял заброшенный
негритянский "квартал" - заплесневелый след жизни, которая теперь стала мечтательной и
далекой - и, пересекши еще одну долину, медленно поднялись на закругление
выпуклость земли, увенчанная домом генерала. Альф уже начал
колебался и медлил, а когда я попытался мягко подбодрить его, он
заметил: "Но ты должна помнить, что это первый раз, когда я
вы когда-нибудь были здесь в новой одежде, и я хочу сказать вам, что это
имеет большое значение ".

"Прошло некоторое время с тех пор, как я ходила куда-либо в новой одежде", -
ответила я, чем вызвала у него смех; но его веселье иссякло, когда я
открыла калитку. За домом, где земля клонилась в сторону
сада, существует целый ряд кают, старого, но не пустынно, по негром
дети играли около двери и где-то внутри появилась
низкий гул наполовину религиозной, наполовину отборной мелодии. Старая собака вылезла
из-под дерева, но, раскаявшись в своих усилиях, снова улеглась;
индейка громко чавкнула, павлин каркнул, и высокий, грузный старик
вышел на крыльцо.

"Ходить прямо", он позвонил, и с криком обратно в коридор он
командовал кто-то, чтобы принести три стула. А еще раньше у нас было
взойдя по каменным ступеням команды были соблюдены мальчика-негритенка.
"Рад познакомиться с Вами, сэр", - сказал он, когда Альф представил меня. "Вы, я полагаю, пришли преподавать в школе.
Старик Пердью был у меня и сказал мне: "Я... я... я...". Я думаю, вы пришли преподавать в школе.
об этом. Садись. Что делает твой отец, Альф?

"Сегодня ничего не могу сделать", - ответил Альф, взглянув на меня.

"Полагаю, что нет. Все ребята в порядке? Рад это слышать", - добавил он, прежде чем
Альф успел ему ответить. "Было довольно сыро, но сейчас все высыхает
хорошо".

На нем был халат, украшенный пурпурными тыквами, голова непокрыта
и я подумал, что на нем парик, потому что волосы у него были густые и вились
сзади на шее. Его лицо, тщательно выбритое, было полным и
красным; губы были толстыми, а рот большим. Я мог видеть, что он
он имел огромное значение, был доминирующим духом Старого Юга, и мое
чтение подсказало мне, что его выдающийся предок приехал в Америку в качестве
владельца плантации в Виргинии.

"Генри!" - позвал старый генерал. "Принеси мне мою трубку. Генри!"

"Иду", - крикнул голос изнутри. Принесли его трубку, и когда она
была раскурена углем, который Генри держал на ладони
, перекатывая его из стороны в сторону, генерал несколько раз затянулся
мгновения, а затем, посмотрев на меня, спросила, считаю ли я школьное преподавание
очень прибыльным занятием.

"Деньги-то его часть были, но незначительные рассмотрения", - ответил я.
"Моя цель-стать юристом, и я учу в школе, чтобы помочь мне
в этом направлении".

Он громко откашлялся. "Я помню, - сказал он, - что
человек однажды приехал сюда с Севера почти с такой же идеей. Это было
до войны. Мы устроили его в школу, и, клянусь черной слизью в
венах старого сатаны, прошло совсем немного времени, прежде чем он попытался убедить
негров убежать от нас. У меня была пуховая перина, которой в то время не пользовались
, а на здешних старых заводах была первоклассная смола
силы, и, когда мы закончили с барином он был похож на
исследователь Арктики. Откуда вы, сэр?"

Я сказал ему, и тогда он спросил: "Название подходящее, и местоположение
хорошее. Мой старший брат знал капитана Хейза во время войны в Крике".

"Он был моим дедушкой", - ответил я. Он посмотрел на меня, все еще попыхивая
своей трубкой, и сказал: "Тогда, сэр, я действительно рад вас видеть. Альф,
что делает твой отец?"

"Ничего, сэр; сегодня воскресенье", - ответил Альф, покраснев. Старый генерал
посмотрел на него, откашлялся и сказал: "Да, да. Ребята, все в порядке?"

Я услышал, как открылась и закрылась дверь, и увидел, как Альф пошевелился, совсем как его отец
пошевелился, когда наткнулся на меня на дороге. Я услышал легкие шаги в
коридоре, а затем вышла девушка. Она улыбнулась и кивнула Альфу, и
Генерал представил меня ей. Альф встал, чуть не свалившись со своего стула
и попросил ее сесть. "О, нет, оставайся на своем месте", - сказала она.
"Я останусь всего на минуту". Она подошла к столбу и,
прислонившись к нему, повернулась и посмотрела на нас. В
волосах у нее был цветок, а в руке она держала бутон калаканта. Она была довольно
маленькая, с капризной красотой, но я не думал, что ее
можно сравнить с Гвинеей, несмотря на то, что Альф от нее в восторге. На ее
щеках были ямочки, и она хорошо знала это, потому что улыбалась всякий раз, когда
что-либо говорилось, а когда не было произнесено ни слова, она улыбалась в ответ на
молчание.

"Альф, что стало с Гвинеей?" - Спросила она. "Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я
видела ее".

"Я думаю, она была здесь последней", - ответил Альф.

"Кхм... м..." прозвучало от генерала. "Вы будете подсчитывать блюда на каждый
другие, как "Янкиз", спустя некоторое время," сказал он. "Почему бы тебе не бросить
твоя глупость; и если вы хотите увидеть друг друга, пойди и посмотри. Я не
знаю, что вы думаете по этому поводу, сэр, - добавил он, поворачиваясь ко
мне, - но я не вижу ничего хорошего в этой так называемой системе государственных школ.
И из всех никчемных существ под небесами именно негр получил
небольшое образование. Бог знает, что он в лучшем случае достаточно ничтожен,
но научи его читать, и он станет совершенно никчемным. Некоторое время назад я отправил негра на почту
, и он вернулся с моей газетой
, разложенной перед ним, читая ее на лошади. И если бы это не было
ради Милли я бы сорвала с него шкуру ".

"Он не знал ничего лучшего", - вступилась девушка. "Бедняжка, ты напугал
его почти до смерти".

"Да, и я немедленно отдал ему лучшее пальто, которое у меня было, чтобы примириться,
не с ним, а с самим собой", - сказал старик. "Но я считаю, что если
негр или кто-либо другой, если уж на то пошло, должен быть слугой, пусть он
будет слугой. Я не хочу, чтобы мужчина пахал на меня только потому, что он умеет
читать. Черт бы его побрал, мне все равно, умеет он читать или нет. Я хочу, чтобы он
пахал. Когда я выбираю себе друзей, это другое дело. Твой отец ходит
в церковь сегодня, Альф?"

"Я не знаю, сэр", - ответил Альф, ерзая на стуле, а затем
в смущении он встал и, запинаясь, попросил девушку сесть
.

"Почему, из-за чего все эти проблемы и бессмыслица", - спросил генерал,
посмотрев сначала на девушку, а затем на Альфа. "О боже, не должно было быть
чтобы были какие-то неприятности из-за стула. Их там пятьдесят".

Альф отступил назад, и девушка рассмеялась с такой неподдельной сердечностью, что
Я думал, намного лучше ее, но все-таки я не думаю, что она была в
все, чтобы быть по сравнению с Гвинеей. Генерал орал на Генри, чтобы принести
он подбросил еще угля, и когда его трубка была раскурена, он повернулся ко мне
и сказал: "Вы не находите старый Северный штат таким, каким он был когда-то, сэр. Ах,
Господи, какое разорение творилось в этом мире с тех пор, как я себя помню. И
все же они говорят, что мы становимся более цивилизованными. Черт возьми, сэр, вы называете это
цивилизацией видеть, как сотни полей превращаются в кусты хурмы
и ракитника? Посмотрите туда", - добавил он, махнув рукой. "Я
видел время, когда это было почти садом. Чего ты хочешь?" Последнее
Замечание было адресовано внезапно появившемуся мальчику-негру.
"Ужин? Да, да. Пойдемте, Мистер Хос, а ты, Альф. Таким образом. Убирайся!" А
собака встала между ним и дверью. "Дьявольские псы вот-вот захватят
это место, но они не в счет, ни один из них. Валяйтесь здесь и
позвольте кроликам поедать гороховые лозы. Даже собаки выродились
вместе со всем остальным ".

Я шел рядом с генералом и, оглядываясь назад, был рад видеть, что
Альфу хватило смелости последовать за девушкой. Нас провели
в длинную столовую с очень высоким потолком. Дом
он был построен в гордые старые времена, и во всем, что меня окружало, я отметил тусклую и
поблекшую элегантность. Генерал предложил нам сесть, и я заметил, что его
тон смягчился. Он пробормотал благословение над большим куском баранины
и, широко улыбнувшись мне, сказал, что рад приветствовать меня в
своем совете директоров. "Школьный учитель, - сказал он, - изменяет и облагораживает нашу
врожденную грубость. Да, сэр, у вас отличная работа, работа, которой вы можете
гордиться. Если бы образование преобладало в более широком смысле, если бы народы Севера
и Юга лучше понимали друг друга, не было бы кровавых
разрушение. Теперь, джентльмены, я должен попросить вас помочь себе,
помня, что то, что есть у меня, принадлежит вам по праву. Когда возраст наступает стремительно
нет ничего более вдохновляющего, чем видеть молодых и энергичных
, собравшихся вокруг нас. И именно поэтому вечер live становится
ярче. Генри, передай хлеб мистеру Джаклину и горошек, уверяю тебя, самый
первый в этом отсталом сезоне. Мистер Хейз, ты можешь вспомнить
лицо своего благородного дедушки?"

"Нет, генерал; он умер за много лет до того, как я себя помню".

"Жаль, уверяю вас, ибо что больше подстегивает наши амбиции, чем
вспомните черты лица вашего знаменитого родственника. Немного этого салата-латука, мистер
Хейз? Сонное, но в то же время успокаивающее блюдо. Дочь моя, я должен
попросить вас угощаться самостоятельно. У нас прекрасная погода, мистер Хейз,
в воздухе витает дух молодости и надежды ".

Как полностью изменились его манеры. Его глаза, которые, казалось, трудно
и холодно, когда он махнул рукой и посмотрел на желтый осока
травы, было теперь блещет свет добрый, и его голос, который я имел
думал, что был груб и неприветлив, был живой с нотами помешивая
сочувствие. Альф, ободренный льющейся рекой вежливости старого джентльмена,
тихо сказал что-то девушке, сидевшей рядом с ним, и она кивнула,
улыбаясь, но одним ухом вежливо прислушиваясь к фамильярному разговору своего
отца.

После ужина нас провели в библиотеку, где было много книг по юриспруденции
, и генерал, поймав мой устремленный на них тоскующий взгляд,
повернулся с чарующим покровительством, поклонился и сказал:

"Вы выразили свою решимость познакомиться с законом
и на практике козней своей логики; так вот, если вы можете принять нет
лучше организовать, я молюсь, сэр, что вы делаете это номер вашего офиса."

При этих словах Альф выпучил глаза, несомненно, считая меня самым
удачливым человеком на свете, и со свойственной мне деревенской прямотой я выпалил: "Ты
самый добрый человек, которого я когда-либо видел".

В этой комнате мы проговорили два часа или больше, и наступил день - или
вечер, как мы говорим на Юге, - когда я объявил
, что нам пора уходить. Альф посмотрел удивлен, и в голосе
сад с апелляционной жалобы, просил, если бы это было очень поздно. Я мог бы назвать ему
точное время, но побоялся вынимать часы моего дедушки
- боялся, что генерал и его дочь подумают, что я
стремясь сделать дисплея, поэтому я просто сказал: "Да, время, что мы были
иду".

"Не спешите, джентльмены, - запротестовал генерал, - не позволяйте
пустяковому делу лишить нас вашего общества".

Альф отстранился, но я настоял, и мы откланялись. Старый
джентльмен вышел с нами на крыльцо. "Генри!" - завопил он, оборачиваясь
"Кто, черт возьми, оставил эти ворота открытыми? Иди и закрой их, ты, ленивый
негодяй. Эти печально известные новички с ручья занимают мое место на
шоссе общего пользования. И я надеюсь, что меня повесят за пятки, если я не наполню
последнюю из них дробью ".

"Я никогда тебя не забуду", - заметил Альф, когда мы шли дальше, через
луг. "Ты был рядом со мной, и ты ставишь свою жизнь на то, что я не забуду"
такие вещи. Конечно, я знаю старика с тех пор, как могу
вспомнить, но он никогда раньше не относился ко мне так хорошо. И когда придет время
, если я смогу пригласить его в ту столовую, я не верю, что он откажет
мне. Чертовски жаль, что я не могу говорить так, как ты, но ты просто
держись за меня, и через некоторое время я буду говорить нормально ".

"О, я буду придерживаться тебя", - ответил я, - "но я не заметил, что заговорил
в каком-то смысле это все равно что. Я чувствовал себя таким же глупым, каким выглядит осел. Что
сказала девушка? Вы очень серьезно разговаривали с ней у
окна ".

"Чтобы спасти свою жизнь, я не могу вспомнить ничего из того, что она говорила, Билл, но я знаю
что каждое произнесенное ею слово было пропитано медом. Я бы почти отдал свою жизнь, чтобы
взять ее на руки и обнять хотя бы раз. Когда-нибудь испытывал подобное к
девушке?"

Я начинал чувствовать именно это, но я сказал ему "нет",
на что он сказал: "Но ты можешь в один прекрасный день, и когда бы ты это ни сделал,
ты просишь меня помочь тебе, и я сделаю это, мне все равно, кто эта девушка.
или как высоко она может стоять. Много ночей я лежал в постели и мечтал
чтобы Милли шла по дороге одна и что-нибудь около того
трое мужчин подошли бы и сказали ей что-нибудь неуместное, просто так
Я мог бы весна и стереть с лица земли вместе с ними. Я не такой
большой, как вы, но ради нее я готов поспорить, что могу надрать любой трое мужчин вы когда-нибудь
увидел. Кстати, даже не произноси имя Милли дома. Люди не
знают, что я в нее влюблен. Есть одна вещь, которая говорит в мою
пользу ".

"Что это?" Спросила я. Он посмотрел на меня, но промолчал и стал
заинтересованный его поведением, я уже собирался повторить вопрос, когда он
сказал: "Я пока не имею права говорить об этом. Вы заметили, что
В Гвинее больше образования, чем у меня. Что ж, ее образование как-то связано
с пунктом, который говорит в мою пользу, но я и так уже сказал слишком много
и нам лучше оставить эту тему ".

Мне не терпелось узнать больше, потому что я вспомнил перемену в поведении, которая произошла
с мистером Джаклином в тот момент, когда он говорил о том, что отправил свою дочь
уехал в школу, и я снова и снова прокручивал это в уме, когда
Альф сказал: "Молодой парень по имени Дэн Стюарт часто ходит повидаться с Милли, и
Я не знаю, насколько она высокого мнения о нем, но некоторые из его людей высокооплачиваемы
летчики, и это может повлиять в его пользу. Док Этеридж, вон
вот его двоюродный брат, а старик Этеридж владел почти ста
пятьюдесятью неграми одновременно. Но когда девушка стоит у алтаря в
выйти замуж за кого-то другого, они найдут меня там, указав свой протест".

Когда мы добрались до дома, я нашел Гвинею сидящей под деревом и читающей, и я
присоединился к ней, когда старик позвал меня. Оглядевшись, я увидел его
стоит в конце дома и манит меня. "Я хочу увидеть тебя на минутку", - сказал он, когда я подошел к нему. - "Я хочу поговорить с тобой".
минутку, - сказал он, когда я подошел к нему. Я подумал, не собирается ли он снова
показать мне своих цыплят, и испытал облегчение, когда он повел меня
в противоположном направлении. Он оглянулся, чтобы посмотреть, достаточно ли мы далеко
ушли, а затем, подойдя ближе ко мне, сказал: "Вот каким путем я пришел
сделать это".

"Сделать что?" - Спросил я, не слишком довольный тем, что он обратился ко мне с просьбой
оставить девушку.

"Погуби его, старого генерала. Он утверждал, что мой кабаны становятся
в своей области, и я сказал ему, что я не считаю себя вправе сохранить мой
свиньи, когда у всех остальных были бегает на свободе, а потом он позвонил
меня подлецом и мы сжалось. Я схватил его так быстро, что он не был
готов ко мне, и я как бы подтолкнул его, и он упал,
прямо посреди дороги. И тут я оказался прямо на нем. Он
не сказал ни слова, пока я его валял, но когда я его отпустил, он
огляделся по сторонам, а затем сказал: "Лим Джаклин, если бы я думал, что кто-нибудь был
послушай, я бы убил тебя прямо здесь. Ты первый мужчина, который когда-либо
валялся в Ландсфорде и выжил, и новизна сортировщика вещей
привлекает меня. Ты знаешь, что я не боюсь дьявола, и держи свой
рот на замке об этом деле, и мы оставим все как есть". И он имел в виду просто
то, что он сказал, и я действительно держал рот на замке, не потому, что боялся, что
он причинит мне боль, а потому, что мне было жаль унижать его. Вы когда-нибудь слышали о
Джоне Мортимере Лейси? Ну, вскоре после этого они с Лундсфордом устроили
дуэль, и Лейси отправился в Новый Орлеан и там умер. Так что, не говори
ничего об этом ".

"О чем? Лейси едет в Новый Орлеан и умирает там?"

"Нет, Кэдф нашел все это, о моей стене в "Генерале"."

"Я не буду", - ответил я, а затем решил затронуть вопрос, который
быстро овладел мной. "Кстати, вы говорили о том, что отправили
вашу дочь в школу в Роли ..."

"Черт возьми, я это сделал! Ну, и что мне делать с тобой или ни с кем
еще, если на то пошло? Я буду-вы должны извинить меня, сэр", он быстро
добавил, поклонившись. "Временами у меня не все в порядке с головой. Клюнул прямо
в мой глаз, и если бы я не увернулся, я был бы одноглазым в эту минуту - да, я
был бы, уверен, как в том, что ты родился. Но здесь давайте прекратим это барахтанье.
бизнес и та другая связь с ним, и больше не упоминай об этом. Не
Знаю, почему я вообще это сделал, но я думаю, это было потому, что я
временами бываю не в себе. Вы извините меня за то, что я огрызаюсь,
не так ли? А теперь идите туда и поговорите о своих книгах ".

"Это я прошу прощения, мистер Джаклин. Я должна была быть лучше
смысл не затронуть то, что меня не касалось. Я думаю, нет
должен быть хороший интернет-скотина во мне, и мне кажется, что я трачу
почти половину времени, сожалея о том, что я сделал другую половину."

"Господи, возлюби свою душу, чувак, ты ничего не сделал. Но ты притягиваешь
меня ближе к себе, когда говоришь о том, что сожалеешь о чем-то. Я провел почти
всю свою жизнь в шпаклевке, много чего исправляя. Пожив в этом районе некоторое время
, вы услышите, что старина Лим участвовал во многих драках,
но вы никогда не услышите, чтобы кто-нибудь когда-либо бил его. Вы можете услышать,
однако, что он избавил twenty mile от холодной ночи, чтобы попросить прощения у
человека, которого он избил. Мы пожмем друг другу руки прямо здесь, и если вы скажете
слово, мы прямо сейчас пойдем и заставим этих цыплят подраться. Нет, это
Воскресенье. Кивер в кивер, вы понимаете. Возвращайтесь туда, сейчас же ".

Мы с Гвинеей сидели и смотрели, как солнце садится за желтым холмом, покрытым желтыми лужайками.
Издалека, вверх и вниз по долине, донеслось одинокое "пиг-у-у!"
фермеров, созывавших своих свиней на вечерний корм. Мы услышали хлопанье крыльев
кур, летящих на насест, и ночной ястреб тоже услышал их,
его нетерпеливый, голодный крик пронзил неподвижный воздух. На гладком старом камне
на краю оврага стоял брат девушки, скрестив руки на груди,
глядя на темнеющую низину и изнутри дома,
там, где миссис Джаклин сидела в одиночестве, зазвучала печальная мелодия: "Приди, ты, источник
всякого благословения".

Глаза девушки были устремлены вверх. "Каждый вечер приносит с собой новую
тайну", - сказала она. "Мы думаем, что знаем, чего ожидать, но когда наступает
вечер, он отличается от того, что был вчера".

"И именно таким образом мы можем жить, не уставая от
мира и от самих себя", - ответил я. "И я хотел бы, чтобы я пришел, как в тот
вечер - с тайной", - добавил я.

Я услышал ее музыкальное кудахтанье , и даже в сумерках я смог разглядеть свет
ее улыбка. "Но почему ты хочешь прийти с тайной?" спросила она.

"Чтобы вызвать у окружающих интерес ко мне. Даже бездомная
собака интереснее, чем собака, за которую ручается
внешний вид ее хозяина. Я никогда не видел разносчика, которого бы я не жаждал
узнать что-нибудь о его жизни, его эмоциях, причинах, которые отправили его на произвол судьбы
, но я не могу найти такого интереса в человеке, которого я понимаю ".

Она снова засмеялась. "Но нет ли у тебя какой-нибудь маленькой тайны, связанной с
твоей жизнью?" спросила она.

"Никакой. Я прочла себя в положении на несколько градусов выше
болван, но и только. Если бы была война, я был бы солдатом,
но поскольку войны нет, я собираюсь стать адвокатом ".

"Думаю, было бы неплохо встать и произнести речь", - сказала она
. "Но разве вы не предпочли бы стать врачом?"

Я не знаю, почему я это сказал, но я ответил, что ненавижу врачей, и она
не засмеялась над этим, а промолчала. Я ждал, что она что-нибудь скажет
, но она не произнесла ни слова. Уже стемнело, и я мог только
различить фигуру Альфа, стоящего на камне. Песня в доме была
приглушена.

"На самом деле я не имею в виду, что ненавижу врачей", - сказала я, пытаясь исправить
себя, если, действительно, я допустил ошибку; и она просто ответила: "О".
"Я имею в виду, что мне не хотелось бы заниматься медицинской практикой", - добавил я, и снова
она сказала: "О". В гостиной зажгли лампу, и туда
мы пошли, чтобы присоединиться к старому Лиму и его жене, которые горячо обсуждали
религиозный вопрос. Книга говорит, что все, что мужские руки нашли
делать он должен это сделать, и, поэтому, он считал, что это было право делать почти
что-нибудь в воскресенье.

"Даже до боевых действий кур?" спросила его жена.

"О, я знала, к чему ты клонишь. Знала это, когда ты был
бьют почем зря. Когда женщина начинает бить почем зря, это
время быть начеку, мистер Хейз. Я только что зашел сюда, и я знал через минуту
та жена, там, собиралась обвинить меня в том, что я развлекаюсь с
Сэм и Боб, но я даю вам слово, что я этого не делал. Просто зашел и
перекинулся с ними парой слов. У человека есть право поговорить со своими
друзьями, я считаю; но если он этого не делает, почему бы и нет, пора закрывать лавочку ".

Вошел Альф и вместе с Гвинеей спел старую песню, а их отец сидел там
в его глазах блестели слезы. Он наклонился, и я услышала
он шепчет своей жене: "Я слегка перебрал, Сьюзен,
и я надеюсь, что ты и Господь простите меня за это. Если ты простишь, я
знаю, что Господь простит. Я старая лгунья, Сьюзен".

"Нет, это не так, Лемюэль", - ответила она тихим голосом. "Ты
самый лучший мужчина в мире, и все тебя любят".

Я видела, как он сжал ее морщинистую руку.

Я не могла уснуть, но в странном беспокойстве металась по комнате. Альф
разговаривал во сне. Я встал и некоторое время сидел у окна, глядя
на покрытый холм, который погасил солнечный свет. На
завтра должна была начаться моя работа. И каков должен был быть результат? Было ли
предназначено, чтобы я достиг адвокатуры и завоевал известность, или я был
внесен в список пожизненного педагога? Была ли моя любовь к девушке настолько новой, что
она ослепила меня? Нет, теперь это была страсть, раненая и болезненная. Но почему? Благодаря
этому короткому слову "О". Я оделся, на цыпочках спустился по лестнице и
прошелся по двору. Полная луна стояла низко над низкорослыми дубами.
Полоса мерцающего света побежала вниз к источнику, и я
медленно зашагал по нему. Я услышал, как вода журчит из-под покрытого мхом
весенний домик, и я увидел, как пятна тени от листьев движутся туда-сюда
по гладким каменным плитам. Долго я стоял там, рассматривая
фотографии, слушая музыку; и, повернувшись обратно к дому, я
отошел на некоторое расстояние, когда случайно поднял глаза, и затем, взволнованный, я
медленно опустился на колени. У одного из больших окон, на северо-востоке
в торце дома, стояла Гвинея в свободном белом одеянии, освещенная
полной луной, падавшей на нее. Ее руки были сцеплены за головой, и
она стояла там, как мраморный крест. Ее лицо было обращено вверх, и
низкая желтая луна отливала бронзой в ее каштановых волосах - прославленный мраморный крест,
с золотой короной, подумал я, склоняясь в своем поклонении. Мой лоб
коснулся дорожки, и когда я поднял голову - креста не было.




ГЛАВА VI.


На следующее утро мы позавтракали рано, пока петухи еще не распевали
кукарекали в своем курятнике. Когда я спускался, я услышал звяканье гусениц
цепей, и я знал, что старик готовится вспахать молодую
кукурузу. Я настоял на том, чтобы дойти до школы пешком, сказав Альфу об этом
все, что я хотел, это знать направление, но он заявил, что это не
больше, чем просто то, что я должен был увлечься первым утром сессии
. Итак, мы вместе пошли на риск. Гвинея-со смехом
сказал мне не бояться крик, что большие мальчики были дома,
пашет, и как мы были высечено обогнув холм, я оглянулся и увидел
она стояла во дворе, глядя нам вслед. Дорога пролегала в основном через
лес, со многими поворотами и спусками среди густого кустарника, чтобы пересечь
извилистый ручей. Иногда мы натыкались на небольшие поляны, где
усталые на вид мужчины копали новую землю для табака, и я помню
что мальчик-подросток с угрюмым видом бросил в нас кусок и
злобно крикнул, что, если мы остановимся на минуту, он выпорет нас обоих
нас. Я вообразил, что его не пустили в школу по властному требованию
табачной лавки, и я сочувствовал ему в его гневе против
человечества. Пройдя немного дальше, мы увидели старый бревенчатый
дом, и тут до наших ушей донесся детский смех. Мы
прибыли на место, где должна была начаться моя работа. Альф высадил меня и,
сказав, что ему нужно возвращаться домой, уехал; и тишина воцарилась на
дети, когда я повернулся к дому. Внутри я нашел коровий колокольчик, и
когда я сообщил молодежи об их обязанностях, я произнес им короткую
речь, сказав им, что я уверен, что мы должны стать близкими друзьями. У меня
возникли некоторые трудности с распределением их по классам, поскольку оказалось, что
каждый ребенок принес отдельную книгу. Но я был рад видеть, что
читатели старого Макгаффи преобладали, ибо во многих частях Юга они были
вытеснены книгами с неубедительным текстом, и теперь видеть, как они появляются
доставил мне огромное удовольствие. Там они были, с теми же старыми уроками, которые
у меня уволил с амбициями, слова Схакспеаре и речи
великие американцы.

К вечеру моя работа была хорошо спланирована, и, когда я направлялся домой,
думая о Гвинее, в моей груди поднялся сильный прилив решимости завоевать ее.
решимость завоевать ее всколыхнулась.

Когда я приближался к дому, обходя родник, я увидел девушку, бегущую
по тропинке, изображение молодого оленя, и как это изображение выглядело
оставайся со мной, и как по случаю, устроенному будущим, это должно было быть
оживлено.

"О, ты вернулся целым и невредимым", - воскликнула она, остановившись при виде меня.
"Почему, я думала, ты вернешься мокрый. Нет, я этого не делала", - быстро добавила она.
"Разве ты не знаешь, что я говорила тебе, что все большие мальчики были на работе?" - спросила она. "Почему?"
Подожди, пока я принесу банку масла, и я схожу с тобой в дом ".

"Давай я тебе его принесу", - ответил я, поворачиваясь вместе с ней.

"Вы не можете сделать это", - сказала она, смеясь, - "вы будете попадать в весной.
Но, тогда, вы могли бы держать его в памяти, чтобы умерить строгость
приседания еще впереди".

"Мисс Гвинейра", - набрался я смелости сказать, стоя в дверях "весеннего домика"
"вы знаете, что говорите с чрезвычайной готовностью?"

"О, ты имеешь в виду, что я всегда готов поговорить? Я не думал этого о
тебе".

Я протянул руку и забрал у нее банку. "Ты знаешь, я не это имел в виду".
Сказал я; и, подняв глаза, полные озорства, она спросила:
"Тогда что ты имел в виду?"

"Я имею в виду, что ты говоришь легко и ярко - как книга".

"Тебе лучше отдать банку мне", - сказала она, протягивая руки.
"Я боюсь, что после этого ты упадешь и разобьешь ее. Ты знаешь, что
мужчина никогда не может так оступиться, как когда пытается сделать комплимент
женщине ".

"Нет, я этого не знаю, но я знаю, что южанка должна
знайте разницу между лестью и настоящим комплиментом ".

"Почему южанка?" спросила она. Она посмотрела на меня так, как будто была
действительно серьезна, и я постарался ответить ей искренне.

"Потому что южные женщины не склонны к флирту; потому что они придают
больше уверенности тому, что говорит мужчина, и..."

"Я думаю, ты запутался", - сказала она, смеясь надо мной, и
Я мог только признать, что так оно и было; и затем самым сладким из
тонов она сказала: "Но если бы я думала, что ты действительно запутался, я
не стала бы говорить об этом. Теперь скажи мне, что ты собирался сказать, и
Я обещаю слушать, как мышь в углу ".

"Нет, я боюсь пытаться снова". Я опередил ее, потому что
тропинка была узкой, и на траве уже собиралась роса, но она пронеслась
мимо меня и, оглянувшись, умоляюще сказала: "Не будешь ли ты, пожалуйста?"
Солнце давно село, и сгущались сумерки, но я видел
нетерпение на ее лице. "Делай, пожалуйста, потому что мне нравится слышать такие вещи.
Я всего лишь самая простая девушка, которую так же легко развеселить, как
ребенка, и ты должен помнить, что ты большой мужчина из другого мира ".
мир.

"Давай с этим маслом!" - крикнул старик, и со смехом
девочка убежала от меня. Я подумал, не играет ли она со мной, но
Я не мог поверить, что это так. В этих глазах могло быть озорство,
но там не могло быть обмана.

Сразу после ужина пришло время ложиться спать. Старик не выходил на
ухаживать за курами, так устал был он, и нет песни в
гостиная. Я сидел в коридоре, куда падал лунный свет, и надеялся
что девушка присоединится ко мне, но она не присоединилась, и я пошел в свою комнату,
где я и нашел Альфа, наполовину раздетого, сидящим на краю кровати. Я успел
сесть и набить трубку, прежде чем он обратил на меня внимание, но когда я
начал искать огонек, он поднял глаза и заметил: "Спички в
углу твоей библиотеки".

"Вот одна", - ответил я и уже раскурил трубку, когда он сказал: "Видел ее
сегодня, Билл... Видел, как она ехала по дороге с Дэном Стюартом. Она не
даже смотреть на поле ко мне, но он махнул рукой, и я увидел
больше ненависть, чем дружба в нем. Виноваты все, Билл, я не собираюсь
все время ходить за плугом по земле. Я могу сделать кое-что получше,
и после того, как этот урожай будет собран, я собираюсь это сделать. Я не думаю, что она
хочет выйти замуж за фермера ".

"А чем занимается Стюарт?" Спросила я. "Как он может позволить себе разъезжать по округе
когда другие мужчины на работе?"

"О, я думаю, он довольно хорошо устроен. На него работает много негров
и он выращивает много табака. Нет, сэр, она даже не
посмотрела в мою сторону ".

"Но разве ты не проходил мимо ее дома, когда почти боялся взглянуть
в сторону крыльца, когда знал, что она стоит там?"

"Конечно у меня!" - кричал он. "Да, сэр, я сделал это много
время-всего лишь притворялся, что у меня были дела где угодно, но только на что
крыльцо. Разве не странно, как любовь овладевает человеком? Она проникает
в его сердце, и его сердце пронзает ее до самых кончиков пальцев;
это проникает в его глаза, и он не видит ничего, кроме любви, любви
повсюду. Однажды это может настигнуть тебя, Билл, и когда это случится,
ты поймешь, что я чувствую ".

Я смотрел на этого сильного и честного человека, этого человека, боготворящего образ, который
он хранил в своей душе, и я подумал сказать ему об этом с моим
касаясь лбом земли, я боготворил его сестру, но нет, это было
слишком деликатное доверие - я бы держал его при себе.

На следующий день мы поднялись на рассвете, позавтракали при свете
лампы, но Гвинеи за столом не было, и я задержался там после
другие вышли на улицу, надеясь увидеть ее, но она не пришла, и тогда
Я вспомнил, что миссис Джаклин тоже отсутствовала и что за
столом ухаживала негритянка.

Когда я вернулся вечером, до меня донеслось гудение детских голосов
эхом отдаваясь в моих ушах, мне казалось, что меня не было целую вечность. Я пришел
снова к весне, но Гвинеи там не было, но я услышал ее пение
подходя к дому. Она была в проходе, радостно пританцовывая,
с метлой в качестве партнера. Увидев меня, она бросила метлу и
убежала, смеясь; но она вернулась, когда обнаружила, что я действительно
ее обнаружил. "Вы, должно быть, думаете, что я самое глупое существо в
мире, - сказала она, - и я не знаю, могу ли я с вами спорить. Милли
Лундсфорд только что ушла домой. Мы с ней прошли через наши
старинная пьеса, когда мы танцевали в замке, обернув вокруг себя оконные занавески, изображающие
длинные платья, и с метлами, олицетворяющими храбрых рыцарей, которые
спасли нас от безжалостных турок. И я
как раз развлекалась с герцогом, когда появился ты. Каким бы рыцарем ты
был ".

"И какое вдохновение должно было быть у меня, чтобы двигаться вперед и воспламенить мою душу честолюбием", - ответил я, глядя ей в глаза. - "И что же это за вдохновение?".
моя душа воспламенилась амбициями".

Должно быть, скорее мой взгляд, чем мои слова изменили ее.
должно быть, мое поведение сказало ей, что я становлюсь слишком серьезным для
тот, кто знал ее так недолго, но как бы то ни было, перемена
произошла с ней. Она больше не была девушкой, веселой и воздушной, с
задорным духом, но женщиной, исполненной достоинства.

"У тебя сегодня была тяжелая работа?" спросила она.

"Это было более или менее глупо, как всегда", - ответил я, медленно
направляясь с ней в столовую.

Когда мы сели за стол, вошел Альф в своей новой одежде,
и что-то прошептал мне, когда его сестра повернулась, чтобы что-то сказать ей
мама, он сказал: "Мне нужно тебе кое-что сказать, когда мы поднимемся по лестнице".

Миссис Джаклин боялась, что я недостаточно ем; она слышала, что
работникам умственного труда требуется много пищи; ее дядя, который был судьей по
мир сказал ей, что не имело большого значения, что он ел
пока был занят распилкой бревен, но когда он начинал
размышлять над делом в суде, ему требовались самые стимулирующие
продукты питания. "А теперь, - сказала она, - если есть что-нибудь, что я могу исправить
вы, пожалуйста, дайте мне знать, что это такое. Теперь, Гвинея, чем ты
titterin' на? И эта негритянка тоже наполовину не выполняет свою работу. Я
клянусь богом, я бы предпочел все делать на месте, чем видеть, как
она дурачится, как будто боится за что-нибудь взяться; и к тому же на ее
пальцах полно медных колец. Я шутя сказал ей, что она должна
снимай, что я не хотела есть какие-либо латунь. Законы массовые, ниггеры
они так же отличаются от того, какими были, как день отличается от ночи. Поговори со мной
о том, что свобода помогает им. Но Господу виднее", - добавила она с
смиренным вздохом. "Если Он хочет, чтобы они были свободны, что ж, никто не должен
жаловаться, и, видит бог, я этого не делаю. Да, они должны быть свободны", - сказала она.
продолжил после минутного раздумья. "О, это был грех и позор -
продавать их подальше от их детей. Но теперь все кончено, слава Богу.
Итак, мне интересно, где твой отец, Альф. Никогда не видел Сич человек в моем
жизнь. Выглядит насмешкой, как будто он скуп достаточно времени, чтобы поесть. Здесь он приходит
сейчас."

Вошел старик, весь в грязи. "Альф, дробовик заряжен?"
спросил он, отряхиваясь.

"Да, сэр. Почему?" Мы посмотрели на старика, гадая, что он имеет в виду,
но он ничего не объяснил. Альф повторил свой вопрос. "Почему?" И
старик воскликнул: "О, ничего. Шутка собирается взорвать этого рыжего бычка.
оторвать голову, вот и все. Черт бы побрал его шкуру. Хотел бы я умереть сию минуту, если бы
У меня когда-нибудь в жизни был такой толчок. Прошла мимо него, не сказав ни слова
ему, и если он не встал и не отдал мне обе пятки, я самая большая
лгунья, которая когда-либо ходила по бревну. Я ничего ему не сделал, имейте в виду;
шел "по своим делам", когда обе его пятки полетели
в меня. А я съем кусочек, а потом пойду и снесу ему голову ".

"О, Лимюэль, - запротестовала его жена, - кто-нибудь, услышав твои речи, подумал бы
что ты вообще ничего не делаешь, кроме жажды крови. Если Господь поместит
бычку взбрело в голову лягнуть тебя, да ведь это не вина бедняги критера
.

Старик фыркнул. "И если Господь положит мне на сердце убить
рулить это не моя вина, muther. Совесть жива, что мы все
одета так, что около?" он добавил, смотря на Альф. "Столько всего происходит в стиле
что человек не знает, кто он - лущильщик кукурузы или на пикнике.
Снесу ему голову, как только съем кусочек".

Я видел, что Альфу не терпелось мне что-то сказать, и сразу же
после ужина я поднялся с ним наверх. Он снял пальто, и после
тщательно вытер с него пыль, повесил его и сел. Он посмотрел на меня так, как будто он
были в восторге от любопытства, что я показывал, а потом как он
потянулся за своей трубкой, он начал: "я был-пахать в поле, о
три часа на солнце, когда я увидел Милли вышли из долины, как
живокость выпрямляясь весной этого года, и после ожидания
в то время, но всегда с глазу на дом, я ушла с работы, поскользнулся здесь
и оделся так, чтобы быть готовым идти с ней домой. Я был довольно
боялся спросить ее сначала, зная, что это был отрываясь от всех
мои бывшие связи и объявляю о своей решимости составить ей компанию
с ней постоянно, и я не знаю точно, как у меня это получилось, но я
сделал, и первое, что я осознал, это то, что я шел с ней по дороге.
И на этот раз я действительно помню, что она сказала, но в этом не было ничего такого
обнадеживающего. Факт в том, что она хотела кое-что рассказать мне о тебе ".

"Обо мне? Что она может знать обо мне? Вероятно, она давала вам оценку своего
отца обо мне".

"Нет, но оценку кого-то другого", - ответил он. "Вы помните парня
по имени Бентли?"

"Бентли? Конечно, помню. Мы жили на соседних фермах, и у меня есть
болезненная причина помнить его. Но как она могла что-либо слышать о
нем?"

"Хорошо, я тебе расскажу. Миссис Бентли - сестра старика Эймса, и она
сейчас здесь с визитом, и когда она услышала, что вы преподаете
в школе по соседству, она заявила, что было бы милосердием, если бы вы
я никого не убил до того, как ты закончил. А потом она рассказала, что вы
подстерегли ее сына однажды ночью и были очень близки к тому, чтобы убить его. Она сказала
что была совершенно готова простить вас, пока не увидела шрам
остался на лбу ее сына, а женщина не может простить шрам,
ты знаешь. Старые цели и все его сыновья бойни собак, и они
появились, чтобы занять ненависти по отношению к вам сразу. Разве ты не помнишь, как
мы ехали в школу, как мальчик бросил в нас кусок хлеба, когда мы проезжали
поляну, и поклялся, что может выпороть нас обоих? Что ж, это был
самый младший Эймс, и теперь, как я понимаю, фокус в том, чтобы отправить его в
школу с инструкциями делать практически все, что ему заблагорассудится, и принимать
отомстить тебе, если ты его выпорешь. Милли сказала , что ее отец поклялся
что это позор и что если бы вам нужна была какая-либо помощь от него, вы могли бы
получить ее. Никто не любит семью Эймс. Пришел сюда несколько лет назад,
и с тех пор устраивает беспорядки ".

Я не рассказал Альфу, почему стащил Бентли с лошади, и ни в малейшей степени
я не защищал себя. Я даже назвал себя грубияном. Но я рассказал ему о
периоде горя и унижения, через который я прошел, о том, что я
настоял на том, чтобы отдать Бентли единственную ценную вещь, которая у меня была, которую
вопреки приказу его матери, я старался работать на него в течение всего
время, когда он лежал, и что я даже вспахал его поле ночью.

"Я не знаю, был ли ты настолько неправ, победив его с самого начала
, - сказал Альф, - но если был, то твой последующий ход должен был
с лихвой искупить это. Боже милостивый, я чувствую, что если бы кто-нибудь пахал
на меня, я бы позволил ему терзать себя, пока он не устанет. Милли сказала, что она
боялась, что может случиться что-то, из-за чего у тебя будут неприятности. Она казалась
очень обеспокоенной этим, потому что я считаю, что у нее самое благородное и
самое чистое сердце из всех человеческих существ в мире, и она сказала, что она
думал, что если вы откажетесь от школы ее отец мог сделать
какие-то договоренности для вас, чтобы изучать право в Перди, округа. Я сказал
ей, что ты был бы рад бросить преподавание при обычных
обстоятельствах, но что в данный момент ты либо будешь преподавать, либо умрешь. Был ли я
прав?"

"Конечно, и я благодарю вас за то, что вы определили мою позицию. Интересно, можем ли мы
совершить невинную ошибку, ошибку, которая будет дремать и никогда
не поднимется, чтобы противостоять нам? Теперь у меня будет прекрасная репутация в этом районе".
"О, пусть это тебя не беспокоит, Билл.

Все будет в порядке. Я был бы рад.""О, пусть это тебя не беспокоит, Билл. Все будет хорошо.
готов носить практически любое имя, если это повлияет на эту девушку
говорить в мою пользу, как она говорила в твою. Я не знаю, что и думать;
почему-то я не могу узнать ее мнение обо мне. Я потихоньку заговорил об этом
парне, Дэне Стюарте, но она не сказала ни слова. Черт возьми, Билл, неужели
женщина не видит, что у нее есть парень на решетке? Они даже не могут
спокойно смотреть, как страдает свинья, но они могут улыбаться и выглядеть беззаботными, пока
человек корчится над углями. Я этого не понимаю ".

"Ни я, Альф, а я над углями-я имею в виду, что я вполне могу
представьте, каково это-быть там".

Он лег и, откинув голову далеко на подушку, посмотрел вверх, как будто
своим взглядом он мог бы пробить крышу и достичь звезд. Он
долгое время молчал, но когда я задул свет и
лег спать, думая, что он спит, я услышал его бормотание.

"Говоришь со мной, Альф?" Он повернулся со вздохом ответил: "Нет, не
особенно. Мне просто интересно, может ли человек должны попытаться пережить
разочарование в любви или убить себя и покончить с этим вопросом. Нам говорят
что Бог есть любовь, и если человеку отказано в Боге, какой смысл
пытаешься бороться дальше? Я полагаю, преимущество знания в том, что оно
позволяет человеку решать такие вопросы сразу, но, поскольку я не образован,
ухватившись лишь за понемногу то тут, то там, я должен беспокоиться вместе с
вещь, от которой другой мужчина мог бы сразу отмахнуться. Какова твоя идея, Билл?"

"Моя идея в том, что мужчина никогда не должен сдаваться; но, конечно, бывают
моменты, когда он настолько полностью побежден, что бороться дольше хуже, чем
бесполезно. Но ученость не может разрешить вопросы, в которых замешано сердце
. Философ может покончить с собой в отчаянии, в то время как
невежественный человек может продолжать бороться и, в конце концов, победить. На днях
вы говорили о чем-то, что говорит в вашу пользу - о чем-то, что связано
с образованием вашей сестры. Вы не сочтете дерзостью, если я спрошу
что это за "что-то" такое?

"Нет, я бы так не подумал", - ответил он. Я приподнялась в постели и
напрягла зрение, пытаясь найти его лицо, изучить его выражение, но
между нами была темнота. "Ни в малейшей степени не дерзко, но я не могу сказать
тебе прямо сейчас. Через некоторое время, если ты останешься здесь достаточно долго, ты узнаешь
все об этом. Билл, если этот юный Эймс придет в школу и начнет какие-либо
что касается его шалостей, уберите его, и я поддержу вас, и люди, которые хорошо знают
меня, скажут вам, что я имею в виду то, что говорю. Старик никогда не было
побежден, я имею в виду мой отец, и никто никогда не увидел своего сына НОК
под".




ГЛАВА VII.


На следующее утро, когда с быстрого шага, чтобы компенсировать тревожный
задержавшись в коридоре, я поспешила в сторону школы, я услышал
галоп лошади, и обратившись, увидел старого генерала Lundsford ближайшие
как Драгунского. Увидев меня, он остановил своего коня и заставил его идти пешком
к тому времени, когда он добрался до ручья, на берегу которого я остановился
чтобы дать ему пройти.

"Что ж, доброе утро, мистер Хейз. Прекрасный день, сэр. Я проеду в вашу сторону
небольшое расстояние, и если вы встанете здесь, позади меня, сэр, вы сможете
проехаться верхом ".

Я поблагодарил его, сказав, что предпочитаю идти пешком. "Хорошо,
сэр, и я спущусь и пойду с вами, пока долг не исполнит свои обязанности, сэр", - сказал он
звучно, с поклоном; "пока долг, сэр, не разлучит нас".

Я призвал его, чтобы не получить вниз, сказав ему, что я мог бы легко идти в ногу
с его лошадью, но он спешился еще до пересечения потоков,
предпочитая, как он сказал, с другой лук, чтобы рискнуть встретиться со мной. И
таким образом, мы шли вперед, и лошадь рядом, сейчас и тогда "обнюхивая"
барского плеча, чтобы показать свое предпочтение и лояльность. Сезон
был в разгаре, и пожилой джентльмен был воздушно одет в белые, аккуратно начищенные низкие
туфли и панаму. По его словам, он был рад
услышать, что я так хорошо ладил со школой, и он знал, что
Я принесу огромную пользу обществу. "Я слышал о заговоре Эймса
, - сказал он, - и я рад, что встретил вас, потому что хотел
поговорить с вами об этом. Правда всего этого не в том, что вы когда-то обманули
этот парень Бентли, но этот старина Эймс хочет подло унизить меня
злоупотребляя тем, кого принимали в моем доме. Вот в чем
суть, сэр. Он услышал, что я оказал вам поддержку за моим столом, и
то, что его сестра позже сказала ему, было оправданием для упражнения, сэр,
его расстройства. Но, по... я был близок к тому, чтобы выругаться, сэр. Раньше я
ругался, как надзиратель, но я присоединился к церкви не так давно, и с тех пор я
хожу по натянутому канату. Но, как я собирался сказать, ты
не позволишь этим людям унижать тебя ".

"Я собираюсь исполнить свой долг, - ответил я, - и мой долг не велит мне
унижаться".

"Хорошо, сэр, первоклассно. Как правило, мы не ищем
высочайшего духа в школьном учителе - простите мою откровенность, ибо, как вы
знаете, тот, кто зависит от целого сообщества, тот, кто стремится
нравиться многим и разнообразным людям, не так вероятно, чтобы проявлять ту
независимость и энергичность действий, которые характерны для человека, который
опирается исключительно на честь, не имея ничего, что могло бы успокоить, кроме его собственного представления о
праве. Но я забыл. Внук капитана Хейза не нуждается в подобной проповеди.
Семья имеет много трудного, сэр, но джентльмен можете во все времена
стоять в улыбающееся завоевание над жестким. Скотт Эймс, здоровенный негодяй,
и, следовательно, любимец своего отца, одно время угрожал
наказать моего сына Чайдистера, который сейчас учится в колледже. И я не сказал ни
слова в ответ, когда мой сын рассказал мне об угрозе. Я просто указал на
дробовик над дверью библиотеки и продолжил читать сообщения о смерти
в газете. Сейчас этот пистолет Есть, сэр, и всякий раз, когда вы
хочу, сказать слово и оно будет твоим".

Я посмеялся про себя и подумал, что, должно быть, неплохо поладил со старым генералом
сначала предложил свою библиотеку, а теперь его оружие - и я
поблагодарил его за интерес, который он проявил ко мне, простому незнакомцу.
"Хорошо воспитанный южанин никогда не бывает чужим на Юге", - сказал он. "Мы
скрепляются привязанность сильнее любых галстук, который работает от
от сердца к сердцу и в любой другой отрасли человеческой семьи. Но, - добавил он,
печально покачав головой, - я боюсь, что эта привязанность ослабевает. Наши
молодые люди проникаются сильным коммерческим духом
Север. Я хотел бы продолжить эту приятную и возвышающую
беседу, но здесь я вынужден вас покинуть ".

"Могу я помочь вам сесть в седло?" - Спросил я, не зная, что еще сказать.
Он сдвинул шляпу на затылок и удивленно посмотрел на меня. "Вы очень добры,
сэр, но я еще не в лифте". Но он мгновенно узнал, что
это был суровый, и с широкой улыбкой он добавил: "Простите меня за мой
затруднение речи, но правда в том, что человек, который провел большую часть
жизнь в седле взирает с ужасом тот момент, когда он должен быть
помогли в свое кресло".

"Генерал, это я прошу прощения", - ответил я, кланяясь в свою очередь.

"О, нет, уверяю вас!" - воскликнул он, вскакивая на лошадь с большей легкостью
чем я ожидал увидеть. "Это была ваша доброта сердца, сэр;
вежливость, и хотя вежливость может быть ошибкой, это все равно добродетель.
Посмотрите на это старое поле вон там", - он прервался. "Вы называете это
прогрессом цивилизации. Опять же, по туго натянутому канату - это
опустошение".

Казалось, что во время прогулки он рассматривал меня как своего гостя, но что
теперь, верхом на лошади, а я пешком, он смотрел на меня как на человека, которого он
просто встретил на дороге.

"Возвращение процветания, - сказал он, собирая поводья уздечки, - действительно, прекрасное
возвращение. О еще одном таком возвращении, и этот адский мир
станет непригодным для жизни. Желаю вам доброго утра, сэр".

В тот же день в школу пришел угрюмого вида мальчик, которого я
видел в табачной лавке. Я спросил, как его зовут, и он ответил, что
забыл взять его с собой. "Возможно, - сказал я, - было бы неплохо
вернуться и забрать его".

"Если ты хочешь того же, что и я, я думаю, тебе лучше пойти навстречу".

Это вызвало смех у детей. Началось мое унижение.

"Я понимаю, зачем вы пришли, - сказал я, - и я должен сказать вам, что вы
должны соблюдать правила, если останетесь здесь. Как вас зовут?"

"Тарабарщина", - ответил он. Дети засмеялись, а он стоял, глядя на меня
в уголках его зловещего рта притаилась хитрая усмешка.

"Хорошо, мистер Гибблитс, где ваши книги?" Он ухмыльнулся мне и
ответил: "У меня их нет".

"Хорошо, садись вон там, и я займусь тобой через некоторое время".

"Не хочет садиться, и за ним не ухаживают".

"Ну, тогда я займусь тобой прямо сейчас". Я схватил его за воротник,
рванула ко мне и коробку челюсти. Он выбежал вой, когда мне исполнилось
его свободный, и на некоторое время он стоял в лесу, бросать камни в
дом. Началась война. И я ожидал столкнуться с силами Эймса
по дороге домой, но ничего из них не увидел, когда проходил в пределах видимости
дома. Я надеялся увидеть выражение милой тревоги на лице Гвинеи,
когда я должен был рассказать ей об опасности, которая угрожала мне, и на ее лице была
нежность, когда я сказал ей, хотя и не выражение
тревога, но с веселой улыбкой. Было ли это из-за того, что она не испытывала ко мне никакого интереса?
Остальные члены семьи были сильно озабочены тем, но это было не
компенсация за кажущееся безразличие девушки. Старик фыркнул,
Миссис Jucklin была так взволнована при этом она старалась подготовить меня
успокаивающее блюдо на ужин, но Гвинеи оставалась нетронутой. Я не мог
помочь, но говорить Альф об этом, когда мы ушли в нашу комнату. "О,
вы не можете ничего сказать о ней", - сказал он. "Это не потому, что она
не боится, а потому, что она ненавидит показывать подобные вещи. Мне
очень жаль, что так получилось. Но есть только один выход - бороться
если они набросятся на тебя. Я не знаю, как скоро они намерены что-то предпринять,
но я разведаю обстановку и приду в школу этим вечером, если что-нибудь услышу
. Не позволяй этому беспокоить тебя; просто запиши это как нечто такое, с чем
ничего нельзя было поделать ".

Это не беспокоит-то, что я мог бы быть на грани серьезного
неприятности, не; но мысль неосторожного Гвинея улыбка легла холодная
мне на сердце, и всю ночь я не могла заснуть под нее. И когда я шел
вниз по лестнице на рассвете, я встретил ее в коридоре, она несла фонарь. Она
посмотрела на меня, прикрывая свет рукой, чтобы не дул ветерок
от дуновения ветра, и улыбнулась, и в ее улыбке не было прохлады,
и все же ничто не указывало мне на то, что она провела тревожную
ночь. Ах, любимая, мы требуем, чтобы ты была не только счастлива, но и
несчастна по нашему желанию. Мы затуманили бы твой взор, когда наш собственный затуманился; мы
придушили бы твое сердце, когда наше собственное стало тяжелым, и пронзили бы его
болью. На своих детей этот древний мир излил ее мудрость
прошедшие века, и если бы мы могли взглянуть из другой сферы, мы могли бы увидеть
умы великих людей, мерцающие, как звезды, но человеческое сердце еще
необразованный, но не имеющий кругозора, но захлебывающийся и рыдающий от своих собственных эмоций
как это было, когда первый поэт стоял на холме и взывал
вслух к неизвестному Богу.

Далеко по долине и по горам выглядывает солнце было ярким
зубцы, когда я вышел, чтобы взять мой курс по лесу в сторону
школа. Я знал, что девушка стоит в дверях позади меня. Альф и
старик уже были в поле; я слышал, как они разговаривали со своими
лошадьми; и миссис Джаклин была наверху - мы с Гвинеей были одни. Я
повернулся и посмотрел на нее, и она снова улыбнулась.

"Кажется, что мир затаил дыхание, ожидая, что что-то
произойдет", - сказала она. "Мне всегда так кажется, когда в
воздухе наступает затишье перед самым восходом солнца".

"Какое ты причудливое маленькое создание", - ответила я.

"Маленькая! О, ты не должна называть меня маленькой. Я выше мамы. Я не
хочу быть маленькой, хотя это более привлекательно. Я хочу быть
властной".

"Но что может быть более властным, чем обращение?" Я спросила.

"Да, когда обращение жалко, но я не хочу, чтобы меня жалеть"
сказала она, смеясь. "Вы большие люди имеют такие снисходительной. Вы
неважно выглядите сегодня утром, мистер Хейз. Это потому, что вы
беспокоились за этих несчастных мальчиков Эймса? Пожалуйста, простите меня?
она быстро добавила. "Я не знаю, почему я это сказал, потому что я должен был знать
что ты их не боишься".

"Я не очень хорошо спал, - ответил я, - но я не думал о
Эймс мальчиков. Я скажу тебе, что меня беспокоит?"

"Да, конечно".

"Он может потребовать почти неоправданную откровенность с моей стороны, но я
скажите вы. Мне показалось, что... - Я заколебался. "Продолжай", - сказала она.
"Ну, мне показалось, что ты был странно равнодушен, когда я тебе рассказала
что у меня, вероятно, будут проблемы с этими людьми ".

Она стояла, прислонившись головой к двери, лицом к ней. Я пристально посмотрел
на нее, пытаясь уловить какой-нибудь признак эмоций, но не увидел никаких признаков
чувств; она была холодной и сдержанной.

"Я не знаю, почему ты так подумал", - сказала она. "Почему я должен
быть таким немилосердным. Мне было очень жаль, что что-то могло
прервать занятия в школе".

"Ох", - ответил я, и, возможно, с некоторой горечью: "это на самом деле сводится к
но ... самый опасный из тех негодяев, я имею в виду, и говорить об этом
почти выставляет меня дураком. Я надеюсь, ты простишь меня ".

Я поспешил прочь, с бессмысленной злобы в моем сердце, и я думаю, что это
хорошо, что я видел, ни один из членов семьи является то утро по дороге
в школу.

Все шло своим чередом; пришло время игр, и дети
закричали в лесу, и почти настал час увольнения, когда
вошел Альф с дробовиком. Он кивнул мне и занял место далеко в
задней части зала, как будто опасаясь, что может прервать церемонию закрытия
. И когда ушел последний ребенок, мой друг вышел вперед,
качая головой.

"В чем сейчас проблема?" Я спросил, снимая шляпу.

"Надень шляпу вон там, сзади, если вы хотите носить его в
дома", - сказал он. "Я выяснил, что эти парни ищут
тебя, и отправляться домой сейчас будет небезопасно; нам придется подождать до
темноты. О, они доберутся до тебя наверняка, если ты уйдешь сейчас. Они были в городе, я
понял, и вернулся довольно хорошо загружается с виски. О,
они сейчас такие смелые, как львы. Но мы исправим их все в порядке. Мы подождем
до темноты и не пойдем по дороге, а завтра утром поедем туда
и посмотрим, что они скажут ".

"Альф, я не знаю, как выразить тебе свою благодарность. Ты идешь на
большой риск..."

"Не упоминай об этом, Билл. Ты был рядом со мной, ты понимаешь... пошел прямо
в дом Генерала со мной, и я сказал себе, что если ты когда-нибудь
попадешь в затруднительное положение, я буду рядом и поддержу тебя. Вы захватили с собой
пистолет?

"Да, и я очень рад, что не встретил одного из этих парней, когда проходил мимо.
Проходя мимо. Однако я не узнал бы ни одного из них, если бы встретил его
на дороге ".

"Но вы узнаете их через некоторое время. Эти двери запираются?"

"Я думаю, что нет, или, по крайней мере, их можно было бы легко взломать.
Считаете ли вы, что они, вероятно..."

"Скорее всего, они сейчас что-нибудь предпримут", - перебил он. "И их всего
четверо, достаточно взрослых, чтобы драться - я имею в виду мальчиков, потому что у старика
достаточно здравого смысла, чтобы держаться от этого подальше".

"Это удивительно, тогда," сказал я, "что он не достаточно здравого смысла, чтобы сохранить его
сыновья его, как он должен знать, что ничего хорошего может быть результатом".

"Все это достаточно верно, - ответил Альф, - но я слышал, что ты не можешь
спорить с инстинктом животного, и я знаю, что бесполезно
спорьте с красным ликером. Вот, давайте придвинем письменный стол к этой
двери, - добавил он. "Еще раз, еще раз толкните. Вот и все. Теперь мы поставим
скамейки напротив другой. Мы ничего не можем сделать с окнами,
но должны просто держаться от них подальше ".

"Вы думаете, они будут стрелять через них?" - Спросил я.

Он остановился, держась за край скамейки, и посмотрел на меня.
"Билл, если бы я не знал тебя лучше, я бы поклялся, что ты не с Юга.
Разве ты не знаешь, что если ты разозлишь белую шваль, это может привести
к чему угодно? Разве ты не знаешь, что последствия никогда не учитываются?"

"Я все это знаю, - ответил я, - но я обдумывал стимул. Я
знаю, что если вы дадите Взломщику повод, он сделает почти все, что угодно, но
дал ли я ему повод?"

"Вы дали ему все оправдания, которые он хотел. Еще одна скамейка запасных. Вот и все.
И теперь ярость их драки будет зависеть от количества спиртного
которое у них с собой. Я не сказал никому из домашних, что я
иду сюда - сказал им, что, возможно, встречу тебя и что нас может не быть
дома допоздна. Я бы не удивился ..."

Где-то в лесу раздался глухой лай короткого ружья, окно
осколки стекла разлетелись по кругу, острая молния и кусок глины
от противоположной стены отлетел "звон".

"Что я тебе говорил?" - спросил Альф, глядя на меня так, словно был доволен
подтверждением своего прогноза. "Ты перебирайся на ту сторону, а я останусь здесь.
Ложись на пол и посмотри между бревнами, если сможешь найти
место, и если ты не можешь выбить грязь, но будь полегче; они могут
увидеть тебя. Вот он снова. " Стекло в другом окне было
разбито. "Все в порядке", - сказал Альф. "Они могут напасть на нас через
некоторое время, и тогда мы позволим им забрать это. Ты нашел какое-нибудь место?"

"Я сделал один", - ответил я, лежа плашмя на полу и глядя наружу. Нет
с моей стороны прозвучал выстрел, и я начал думать, что
весь отряд противостоит Альфу, когда в отрезвляющем свете я увидел человека
, стоящего у дерева не более чем в пятидесяти ярдах от меня. Он явился
кто-то один, я видел, как он оглянулся и кивнул головой. Я не хотел его убивать
, хотя закон явно был на моей стороне, но человек
может стоять плечом к плечу с законом и все же ранить свою собственную
совесть. В поле зрения среди кустов появилась еще одна фигура,
казалось, он возник из темноты листвы, а затем раздался громкий
крик: "Выходи оттуда, трус!"

"Не говори ни слова", - сказал Альф. "Они пытаются найти тебя. Я пока никого не вижу.
и сейчас становится слишком темно. Но я думаю, нам обоим лучше бы
открыть огонь, чтобы дать им понять, что нас больше, чем один. Мы
не хотим использовать их в своих интересах, вы знаете ", - добавил он,
смеясь.

"Не похоже, что мы были такими", - ответил я. "Я мог бы убить одного из них,
Альф".

"Дьявол, ты мог! Тогда сделай это. Вот, дай мне до него добраться.

"Нет", - ответил я, отмахиваясь от своего глазка. "Лучше не
убивать его, пока нас не вынудят".

"Но сейчас мы вынуждены, разве ты не видишь? Они стреляли в нас. Вот ты где
!" Казалось, они дали залп. "Дай мне добраться до него", - сказал Альф.

"Я попробую его", - ответил я. И я просунул дуло своего пистолета в
щель, притворился, что тщательно прицеливаюсь, и выстрелил.

"Ты достал его?" Спросил Альф.

"Не знаю; не очень хорошо вижу".

"Ну, если я найду одного из них, он исчезнет", - ответил он, возвращаясь к своему
собственному наблюдательному пункту. И мгновение спустя почти одновременный выстрел
оба ствола его пистолета сотрясли дом. "Не знаю, попал ли я в него
или нет", - сказал он, отступая и начиная перезаряжать оружие, "потому что я не мог
видеть очень хорошо, но я готов поспорить, он думает, что ураган прошел через
кусты. Сейчас слишком темно, чтобы что-то разглядеть, и все, что мы можем сделать, это ждать ".

"Ждать чего?" Спросил я.

"Ждать, пока они попытаются ворваться. Они попробуют это после того, как выпьют
думаю, еще несколько глотков из бутылки. А теперь давайте вести себя совершенно тихо
и наблюдать ".

Луна еще не взошла, и лес окружал нас черной пеленой.
стена. Снаружи не было ветра, воздух в доме был спертым, и я мог
слышать, как мое собственное сердце бьется об пол. Теперь уже не было смысла
выглядывать наружу, потому что ничего не было видно, и я встал и сел, прислонившись
спиной к стене, стараясь держаться подальше от небольшого отверстия
, которое я проделал. В комнате было так темно, что я не мог видеть Альфа,
но я мог слышать его, потому что он тихо напевал мелодию: "Привет, Бетти
Мартин, все в порядке на цыпочках". Несколько дней он был тяжело меланхолия
его любовь, но сейчас, в этот час опасности его сердце будто будет свет
и настроенный на разухабистую атмосферу. Я знал многих мужчин, которые вдыхали
восхитительный трепет в атмосфере опасности, ощущали прилив крови,
радость, но это было во время сильного волнения, своего рода эпопеи
радость; но как мог человек, лежа в темноте, ждать, чего он не знал
что... как он мог отбросить тяжелую заботу и подхватить легкомысленную мелодию?

Внизу, в дупле, кричал филин, и его подруга на
вершине холма откликнулась на его зов, в то время как в комнате рядом со мной раздавался свист
летучей мыши. И Альф теперь был так тих , что я подумала , должно быть , он упал
заснул, но вскоре я услышала, как он тихо насвистывает: "Привет, Бетти Мартин,
все в порядке на цыпочках".

"Ты, кажется, получаешь удовольствие", - сказал я. "Если бы ты принес скрипку
мы могли бы потанцевать".

Я слышал, как он хихикал, валяясь на полу. "Это весело", - сказал он,
"Единственное настоящее развлечение, которое у меня было с тех пор, как ... я собирался сказать, со времен войны, но
В то время я был слишком молод, чтобы появляться в обществе".

"Как ты думаешь, чем они сейчас занимаются, Альф?" Спросил я.

"Будь я проклят, если знаю. Устал?"

"Ну, я не хочу оставаться здесь всю ночь. Чего же мы ждем?"

"Сейчас трудно сказать, и если мы довольно скоро не получим более
обнадеживающий отчет, мы разорвем помолвку и разойдемся по домам.
Что это?"

Я прислушался и сначала ничего не услышал и как раз собирался сказать, что это
должно быть, сова-визгунья приближается, когда из-за угла дома
донесся отдаленный и резкий треск. Я услышал, как Альф с шумом поднялся на ноги.
"Мы влипли!"

Это было правдой, потому что теперь мы могли видеть отблески света на кустах, и
мгновение спустя копье света ударило внутрь, обнажив моего друга, стоящего
стоял, глубоко засунув руки в карманы. "Эти старые бревна
сухие, как пороховница", - небрежно заметил он. "Не потребуется много времени, чтобы сжечь
эту штуку дотла".

"Но что же мы будем делать?" - Воскликнула я. И теперь комната была ярко освещена, и
тени танцевали на стене.

"Я просто подумала", - сказал он, оглядываясь по сторонам. "Они начнут стрелять
здесь, как только этот конец догорит. Хотел бы я видеть этого негодяя
когда он проскользнул сюда, чтобы разжечь этот костер. Привет, это распространилось на
крышу ".

Я старался показать ему, что могу быть таким же спокойным и беспечным, как он, но
теперь я был поражен и взволнованно воскликнул: "Мы сгорим, как
крысы в амбаре!"

"О, я думаю, что нет. Вот, давайте вытащим доску из пола и
заползем под нее, и если нам удастся забраться в кусты, с нами все будет в порядке.
Вот трещина. Но я не могу двигаться", - добавил он, после процеживания в
совет. "Смотрите, если вы можете получить ваши пальцы через".

Я опустилась на колени и запустила пальцы в трещину.
Огонь теперь разгорелся так сильно, что воздух был горячим, и блики плясали
на стене, куда прокралась тень; и мы услышали, как мальчики Эймса закричали
в лесу, недалеко отсюда. Изо всех сил я потянул за
доску; я поднялся с колен и собрался с силами, и быстрым рывком
доска поднялась с громким треском, и я упал навзничь на пол.

"Валяй," - сказал Альф, спокойно стоял там, с ружьем под его
рычаг. "Ложись и работать ваш путь к другому концу."

"Ты пойдешь первым, Альф".

"Я никуда не спешу. Но, может быть, я знаю проход, куда зимой приходят овцы
. Тогда следуйте за мной".

Мы спустились в мелкую и удушливую пыль. То тут, то там
овцы и свиньи в своем беспокойстве вырыли глубокие грядки, когда ночи
были холодными, но местами пол был так близко к земле, что я
едва мог проползти по нему. Мы услышали, как обвалился один конец крыши, и
затем из леса раздался залп.

"Что я вам говорил?" - сказал Альф. "В любом случае, мы понимаем их тактику.
Не верю, что ты сможешь пройти здесь, Билл. Подожди, я могу откопать эту
глыбу своим пистолетом. Жаль, что у меня нет топора. Ты когда-нибудь замечал, как удобен топор
?"

"Ради Бога, дай мне заняться этим, Альф. Я чувствую жар. Вся
эта штука упадет на нас через минуту. Этого достаточно; я могу протиснуться
сквозь ".

Альф заполз в одну из глубоких ям и протянул руку назад, чтобы помочь вытащить меня
сквозь. "Билл, похоже, это место было создано для тебя, только я хотел бы, чтобы они
сделали его немного больше. Еще раз".

И там я боролся, и там он потянул. "Я ухожу, Альф; я не могу выбраться
. Спасайся, если сможешь".

"Если ты не можешь выбраться, я знаю, что ты не ушел, Билl", - ответил он со смехом
, но это был смех отчаяния, а не веселья. "Не
сдавайся. Еще раз. Ты идешь. Что я тебе говорил?" И он снова
засмеялся, но не от отчаяния. Теперь мы были у стены, у того самого отверстия
, через которое обычно заходили овцы. "На этот раз ты первый,
Билл. Сворачивай влево. Кусты не более чем в пятнадцати футах
от нас".

С небольшим трудом я протиснулся в проем. И теперь я был
в жарком и ослепительном сиянии. Вместе с пламенем поднялся ветерок, и
позади меня раздался рев и грохот падающих балок. Я не смотрел
обо мне, но прямо вперед, в сторону чащи, а теперь машет рукой, как будто прокатилась
сильный ветер; и в течение минуты после достижения наружный воздух, которым я был
пролезая через густую заросль колючки ежевики, с Алф закрыть по
мои каблуки. Вскоре мы набрели на овчарню, заросшую шиповником, и теперь мы
могли ускорить время. Парни Эймса все еще стреляли по
горящему дому, и было очевидно, что они не обнаружили нашего
побега.

"Теперь мы можем идти", - прошептал Альф. "Поверни здесь направо и держись
кустов шумака между нами и ними. Теперь с нами все в порядке".

Ни слова не было произнесено, пока мы не достигли холма, на некотором расстоянии
прочь. Потом мы остановились и оглянулись назад. И теперь старый дом был
пылающие кучи. Альф выглядывал из-за деревьев, и внезапно его
взгляд стал решительным. Он взвел курок ружья и поднес его к плечу.

"Нет", - сказал я. "Вы только будете сожалеть об этом".Я схватил пистолет и как
молотки падали на мою руку. "Вернись!" - приказал он.

- Нет, - сказал Я, моя рука все еще под молотки. "Ты не должен".

Мгновение он пристально смотрел на меня, а затем позволил мне взять пистолет.
Огонь уже угасал, и, посмотрев налево, откуда доносилась стрельба
, я увидел двух мальчиков Эймса, стоящих под деревом.

"Билл, я мог бы убить их обоих", - сказал Альф печальным голосом.

"Я знаю, мой дорогой мальчик, но ты не должен. Ты всегда будешь сожалеть об этом. Мы
позволим закону позаботиться о них завтра ".

"Не завтра, Билл, а сегодня вечером. Завтра их не будет ".

"Хорошо, как вы скажете. Где ближайший полицейский?"

"Заместитель шерифа живет примерно в двух милях отсюда, справа от
нашей дороги домой. Пошли".

Сделав круг по лесу, мы вышли на дорогу и
поспешили дальше. И мы, должно быть, прошли почти половину расстояния до дома
помощника шерифа, когда услышали, как за нами идут парни Эймса, пьяные и
орущие. "Они думают, что мы сгорели, - сказал Альф, - но мы им покажем.
Давайте отойдем в сторонку, в кусты, и, когда они появятся, мы дадим им
это сделать".

"Мы отойдем в сторону, в кусты, - сказал я, - но мы не позволим им
забрать это. Переходи на эту сторону. Дай мне свое ружье".

Он позволил мне взять пистолет и, стоя рядом со мной, ждал, когда
когда бандиты проходили мимо, я подумал, что он издавал неподобающий шум,
просто чтобы привлечь их внимание и получить возможность
выстрелить в них. "Не дергайся, Альф", - прошептал я.

Они шли по дороге, распевая непристойную песенку. На мгновение я половина
склонен давать Альф пистолет, но что в начале урока, что взяли в
Бентли, сдерживало меня. Мы слышали, как негодяи разговаривали между своими
взрывами песни. "Кусок жареного борова сейчас не повредил бы шутке,
Скотт. Я чувствую себя немного гложущим после пережитого волнения".

"Стена, Если вы воздуху жырать хочешь и стремиться Аттер свиньи, почему бы тебе не вернуться
yander и Git кусок, который мы шутя жареного?"

Рука Альфа сомкнулась на стволе его пистолета, и он сильно потянул,
но я ослабил его хватку и прошептал: "Отпусти их. Нет чести
и очень мало мести в том, чтобы застрелить зверя ".

"Я думаю, ты права", - ответил он, но не шепотом, и вышел наружу.
на дороге послышалось быстрое шарканье ног, а затем остановка. Я бросился
одной рукой обхватил Альфа и зажал ладонью его рот.

"Что это было, Скотт?"

"Я ничего не слышал".

- Мне показалось, я слышал, как кто-то разговаривал.

"Да, вы думали, как ниггеры Янга - думали, что баклоглазки - это печенье.
Пошли, ребята. Пойдем, разбудим старину Джоша и достанем еще лизунов ".

Они прошли дальше, и когда я дал Альфу возможность высказаться, он
сказал: "Хорошо. Они направляются к дому негра, и мы доберемся туда
примерно в то же время, что и они, и если мы не сможем привлечь на помощь никого, кроме помощника шерифа
, нам придется убить одного или двух из них. Теперь не отставай от меня ".

Через лес он шел рысью, перепрыгивая через бревна и шлепая по воде
через ручей, где он был широким; и я не отставал от него. Уже
мой разум перестал останавливаться на узость нашего побега, я был
мышление Гвинеи, как она стояла, прикрывая свет рукой.




ГЛАВА VIII.


Мы быстро добрались до дома заместителя шерифа. Громкий
зов заставил его подойти к забору. И когда надо было быстро рассказал ему, что
находился в розыске, он свистнул, чтобы выразить свое удовлетворение или его удивлению и
Мне показалось, что я увидел, как его волосы встали дыбом в лунном свете, потому что он
вышел с непокрытой головой.

"Теперь дайте мне минутку подумать, ребята", - сказал он. "Я долго был офицером
достаточно, чтобы знать, что не так уж много чести брать человека после того, как он мертв.
почти каждый может это сделать. Чего мы хотим, так это захватить их, и
для этого нам нужно больше людей. Альф, я скажу тебе, что ты должен делать. Ты и
твой друг проскользните к старине Джошу и проследите, чтобы они
не сбежали, а я поеду так быстро, как только смогу, и приведу генерала Ландсфорда
и твоего папочку. Что вы скажете?"

"Я говорю, что это первоклассный план", - ответил Альф. "Я не думаю, что генерал
хотел бы остаться в стороне, и я знаю, что отец не стал бы. Давай,
Билл."

Дом негра был недалеко, и, бесшумно пробираясь через
лес, мы вскоре оказались в пределах видимости от него, на склоне холма, на
краю выжженного поля. Мы замедлили шаги, приближаясь
к хижине, и мы могли слышать, как хулиганы внутри поют,
ругаются, танцуют. Мы остановились на опушке леса, в десяти футах
от двери, и прислушались. "Дай нам оступиться и заглянуть в них"
сказал Альф, и осторожно перелез через забор, стараясь не
чтобы сломать любой из гниющих рельсы, чтобы мы могли звучать сигнал тревоги. Мы сделали
ни малейшего шума, но как только мы были в расстоянии
кабины, собака выскочила из-за ящика в углу дымохода. Я не знаю,
сколько шума он, возможно, намеревался произвести, или
принадлежал ли он к той скрытной породе дворняг, которым доставляет удовольствие издавать
бесшумный выпад к ногам посетителя, но я точно знаю, что он не издал ни звука
, потому что я схватил его за горло, и первое, что он осознал, это то, что его
глаза вылезли из-под пушистых век. Я душил его, пока я не
думал, что он должен быть мертв, и тогда, с качелями, я отбросил его далеко за
забор в лес. Мы прислушались и услышали, как он копошится в
сухих листьях, а потом он затих. Хижина была построена из жердей и была
старой. В "щели" много раз бил дождь, и у нас не было проблем
с поиском отверстий, через которые мы могли ясно видеть все, что происходило
внутри. Как только я посмотрел в Я слышал звон банджо, и я
увидел старого негра, сидящего на краю кровати, взяв инструмент,
в то время как двое белых были похлопывая пробой вниз, а двое других пытались
танцевать. На костер-место негр женщина жарки мяса и выпечки
мотыга-торт.

"Generman", - сказал негр, взволнованный странным предзнаменованием его строки и измерения его
слова, чтобы удовлетворить свою дуду: "не хочу сейчас, чтобы быть настолько очевиден--быть таким
пертинентность; Но, да, я хочу знать, привет, привет, привет, да, как знать
што вы gwine дай меха Дис туман, да што вы gwine дай мех Дис
туман?"

Похлопывание мгновенно прекратилось, и двое мужчин больше не танцевали
шаффл, и один из них, Скотт, как я узнал позже, воскликнул: "Что,
ах ты, старый негодяй, ты уже бросаешь нас?

"О, нет, сэр, извините меня, - сказал старый негр. - Я этого не делаю, потому что я
скажу вам, что я не хотел быть назойливым, но есть кое-что,
знаете, этот мистер пуссон хотел бы, чтобы мы расстались, и чего я добиваюсь
несмотря на то, что ты здесь, это один из них. Я убью тебя, лизоблюд, и я убью тебя
музыка, и жена, Дар, готовит для тебя ужин, и больше ничего.
причина в том, что я хотел бы знать, как мы сможем это сделать. "

"Что ж, мы вам хорошо заплатим", - ответил Скотт Эймс. "Вы
всегда относились к нам по-белому, и вы, пожалуй, единственный мужчина в этом
районе, который так относился".

- Благодарю вас, сэр, - ответил негр. - Да, благодарю вас, сэр, но я шучу
хотел Тер подлежат удовлетворению в мой моя, я скажу тебе DAT при РП является pusson
бедами в своей шахте он исправить аутен шо нафф. Спешите дар, Тильди, предназ.
вы снэк, deze genermen мех-haungry".

"Надеюсь, она не приготовит это слишком быстро", - прошептала я Альфу, и
он, приблизив свое лицо к моему, ответил: "В этом ты можешь доверять старой негритянке
. Это не займет Паркер очень долго, чтобы ездить на
Дом генерала, и они могут забрать отец на обратном пути."

"Не твоя мать и ... и Гвинея бояться?"

"Не так много. Они видели, как старик не раз выходил на тропу войны
однажды. Давайте посмотрим, что они делают сейчас ".

Скотт взял банджо и вертел его в руках, разглядывая. Мы видели
он достал нож, а затем со звоном перерезал струны. "Хорошо
Господи!" - воскликнул негр, и его жена повернулась от огня с
только печаль и поношение, за многострадальный звук сказал ей
привыкло ухо, что несчастье случилось с прибором. "Ну, пошути!
посмотри, что ты наделал!" - воскликнул негр, а его жена, вытирая руки о
свой фартук, посмотрела на Скотта Эймса и сказала: "Если ты так поступаешь
эй, я сожгу твою косу и брошу твое мясо в огонь. Э-э-э,
я так усердно работаю с твоим телом, и вот ты пришел и делаешь это
таким образом. Это... э-э... позор, сэр, вот что это такое. Мне ужасно стыдно, но я не знаю
ты белый, а я черный ".

Скотт грубо швырнул банджо в угол и рассмеялся. "Звучит как
порицаемое зрелище, лучше в смерти, чем при жизни", - сказал он.

"Но кто будет платить за эту музыку смерти?" - спросил негр.

"Заплати за это!" Скотт яростно повернулся к негру, и Альф схватил свой
пистолет. "Подожди!" Прошептал я.

"Заплати за это!" Скотт бредил. "Почему, ты, адский старый негодяй, у нас есть
платить каждый раз, когда мы оборачиваемся? Но с тобой мы все уладим",
добавил он, отворачиваясь; и Альф опустил пистолет.

"По закону я надеюсь, что вы это сделаете", - сказала женщина, - "поскольку нам это и так очень нужно".
"Вы это сделаете?"

Ответил Скотт. " ". "Ну, тебе лучше быть благодарным за что мы не
дуть на тебя продаю виски без лицензии".

"Нет никаких доказательств того, что у меня ничего не было этой ночью", - сказал
старый негр, качая головой.

"Что это?" - Спросил Скотт, поворачиваясь.

"Скузьте меня, сэр, ничего такого высокого. Просто так провожу время дня,
сэр".

"Разве я не говорил тебе, что мы заплатим тебе за все, что получим?"

"Да, сэр, и вы - эр генерман, сэр; да, я благодарю вас за то, что вы заплатили за гвинтер
мне".

"Ваш ужин готов, и если вы шутите, освободите мне комнату, я накрою на стол", - заметила женщина, снимая хлеб со сковородки.
"Я слышу, как они приближаются!" - крикнула она.

"Я слышу, как они идут!" - Прошептал Альф. Я оглянулся и увидел их у
забора. Они привязали своих лошадей в лесу. Мы вышли из
тени и подняли руки, призывая к осторожности.

"Я пойду первым, а вы, ребята, следуйте за мной", - сказал генерал, взводя курок своего
пистолета и опуская курок, чтобы проверить, хорошо ли он работает.

"О, я думаю, что нет", - ответил Лим Джаклин. "Я старше вас, и вы
знаете это. Давайте, мальчики".

"Старше!" - воскликнул генерал с такой силой, что нам пришлось сказать ему:
чтобы было меньше шума. "Я на восемь месяцев старше вас, и вы знаете
это. Вперед, мальчики".

Старина Лим схватил его за руку. "Это не совсем твой пикник;
инверсии происходят из моего дома, и ..."

"Какая, черт возьми, разница?" - вмешался помощник шерифа. "Я
Единственный присутствующий офицер, и я пойду первым".

Я подумал, что пришло мое время действовать, и, сказав им следовать за мной, я
почти бегом добрался до двери и навалился на нее всем весом.
Дверь слетела с петель и упала на пол широкой стороной, а дверь
Братья Эймс, сейчас, сидя за столом, были "накрыты" с оружием и
пистолеты прежде, чем они успели зашевелились в своих креслах. Казалось, они
пришли в ужас, увидев нас с Альфом, и через мгновение их руки
были подняты вверх.

"Джош, - скомандовал помощник шерифа, - принеси нам плужную веревку. Не бери в голову, у тебя
на это нет времени. Сними этот прикроватный шнурок ".

Женщина забилась в угол, между "куббордом" и
стену, но она вышла и протестовала против использования ее кровати
корд. "Достань этот корд!" - скомандовал помощник шерифа. "Еще раз шевельни этой рукой,
Скотт Эймс, и я убью тебя. Вот мы и пришли, - добавил он, когда негр
скинул с себя постельное белье и развязал шнурок. "Теперь разрежь его
на четыре части".

"Ради всего святого!" - закричала женщина. "ты ведь не будешь так обращаться с эр Пуссон
, не так ли? Просто да режет струны банджо и говорит, что ты пришел к
закону и режет постель. Законы - это масса всего, что связано с миром, но
как."

"Молчи", - сказал помощник шерифа. "Вот, здоровяк, свяжи им запястья и
не бойтесь сделать им больно. Я положил глаз на вас рассчитываю
какое-то время. Вот-вот, отдай им тяжело. Слишком галстук лодыжки. Но
у нас есть только четыре куска веревки. Иди сейчас и принеси плужную веревку, Джош."

Мы кладем туда стол и стулья и стоял наших пленных в
центр комнаты, угрюмый и грубый-участвуйте скоты, и ждал
негр с плугом-линии, и в настоящее время он явился с
новый траве веревку. "Это именно то, чего мы хотим", - сказал помощник шерифа.
"Разрежь это на четыре части, и, большой человек, - продолжил он, обращаясь ко мне, - "Я
должен снова обратиться к вам. Туго обхватите голень и никаких ощущений
обдумано. Вот и все; вы действуете правильным образом - должно быть, привязали
цыплят для рынка. Я действительно должен просить прощения этих господ для
не получив ордер, мы были оттеснены на время и, следовательно, мы
мелочь нерегулярные, но дорогие мои господа, я обещаю вам, что вы должны иметь
ордер, как только мы попадаем в Перди. Вы должны быть удовлетворены
моим признанием того, что я нерегулярен ".

Генерал разразился громким смехом. "Ваши извинения сделаны из тончайшего
пера, из самого изящного пуха, - сказал он, - но наши друзья должны
помните, что в неправильности часто кроются некоторые из самых ценных
достоинств этой жизни ".

"Если бы мы не столпились вокруг этого стола, у вас бы ничего не было"
так весело", - сказал Скотт Эймс, дрожа под моим сильным натягиванием веревки.
"Мы никогда не просили ничего, кроме честного представления, но на этот раз мы его не получили
с большой вероятностью".

"Молчать, скотина", - приказал генерал. "Как низко как вы есть, вы должны
знаю лучше, чем перерыв в приподнятом настроении джентльмена. Я
поняли вы все вместе. Вы работали ваше мужество ко мне.
Тише, не произноси ни слова.

"Все натянули?" спросил помощник шерифа, рассматривая веревки. "Хорошо.
Теперь, Джош, беги ко мне домой так быстро, как вы можете и говорите моей жене
что вы хотите числе и две конные повозки. И подтяни ее и вернуться сюда как
быстро, как вы можете. Продолжайте, я заплачу вам за все ".

"Спасибо, сэр, я ухожу. Это расслабляет ноги старого Пуссона, сэр, я знаю
что ему заплатят. Тяжелые времена настают для всех на большой дороге, э-э...
поднимая пыль ".

"Ты идешь?" помощник шерифа взбесился. "Будь ты проклят; я посажу тебя в тюрьму
за продажу виски, если ты не вернешься сюда через пятнадцать минут".

"Нет!" - воскликнул негр, ограничивающего от двери и ударяя
рысь. "Пошел!" мы услышали, как он повторил, как он сиганул через забор.

"Мистер Паркер", - сказал Скотт Эймс, вытягивая шею в сторону офицера,
"Я просто хочу попросить вас об одной услуге. Разлей по бутылкам и
налей нам, ребятам, выпить. Это Ликер втянул нас в эту заваруху,
и ты должен позволить ликеру немного помочь нам сейчас ".

"Старина держат продуктов в синий лизать", - отметил заместитель
заметил, глядя на меня, а не на арестованного, "и когда человек
деньги все ушли, он сказал: 'Господь, люблю тебя, дорогой, я не могу
подумайте, позволяя принимать по одной капле, я так сильно заинтересованы в вашем
блага, что я не хочу видеть, как ты делаешь себе больно.' Нет
Scottfield" - и вот теперь он посмотрел на арестованного - "я слишком много
заинтересованы в вас, чтобы видеть, как ты губишь себя. Не будь нетерпеливым.
"Просто подожди фургон", - поется в старой песне".

Старый генерал сел, но старый Лим продолжал стоять там, его
руки были обнажены, а зубы крепко сжаты. На его лице лежали тени
жалею, и я думал, что он горевал о разорении
драка, которая, по его мнению, должна была состояться, чтобы вознаградить его за
хлопоты по уходу из дома. Заключенные вздрогнули под его пристальным взглядом, когда его
глаза перебегали с одного на другого. Но он не сказал ни слова; просто
стоял там, крепко стиснув зубы.

Вскоре мы услышали, как фургон прогрохотал по дороге, огибающей старое
поле, и мы начали расставлять наших пленников возле двери, поднимая их
и укладывая на землю, как палки вертикально. Фургон подъехал к двери
женщина зажгла для нас свет, и мы начали погрузку.
И я был рад, когда помощник шерифа сказал, что ему больше не нужны наши услуги.
помощь; я боялся, что он попросит меня поехать с ним в город.

"Что ж, - сказал он, собирая удочки и оглядываясь на свой груз,
"неплохой улов для этих трудных времен. Эй, подожди минутку. Послушайте,
Генерал, я полагаю, вы слышали кое-какие разговоры о моей кандидатуре на
должность шерифа, и я полагаю, сегодня вечером вы убедились, достоин ли я
доверия. Всегда полезно вовремя замолвить словечко, ты
знаешь. Думаю, я правильно понял тебя, Альф, и, большой человек, хотел бы, чтобы ты смог
проголосовать с нами на этот раз. Что ж, я дам вам, господа, знать, когда вы
хотела в суд".

Олд Лим и вообще вел своих лошадей и шли с Альфом и мне; и
сколько мы услышали хрюканье и фырканье, как мы сказали, при сжигании
школа-дом. Старина Лим клялся, что я должен был позволить Альфу убить Скотта
Эймса, но генерал встал на мою сторону. "Это не привело бы ни к чему хорошему,
Лим", - сказал он. "В том виде, в каком мы имеем его сейчас, гораздо лучше. Я рад видеть, мистер
Хейз, что у вас так много благоразумия, самое благородное качество, сэр. Теперь
что касается потери дома, то это ничего не значит. Его давно следовало бы
поджечь. И я скажу вам, что нужно сделать: построить новый
здание должно быть построено сразу, не из бревен, а из каркаса, и оно
должно быть аккуратно покрашено, чтобы показать людям, что мы идем в ногу со временем
. В каждом районе около нас есть прекрасные школы-интерната; старый журнал
хижины исчезли, и мы вошли в фургон, сэр.
Но я хочу сказать вам прямо сейчас, что это было в тех бревенчатых школьных домах
там учились величайшие люди в стране; и когда я вижу
груда бревен в лесу, Мне кажется, что я слышу тихую классику
напевал."

- Джентльмены, - сказал старина Лим, - если бы сейчас был день, а не ночь, я бы
приглашаю вас посмотреть на один из лучших видов спорта, с которыми вы когда-либо сталкивались, потому что я
сейчас настроен на это с юмором. Но у цыплят есть предубеждение относительно
ночных драк. Много раз, когда у меня были проблемы в моей голове и
не мог заснуть, я встал и попытался разворошить их крови, но они хотят
кивнуть-вот что они хотят делать по ночам-ничего, кроме кивка, если
у вас есть достаточно света, и потом, если ты, Гек, они в Git так зол
что они пойдут его пороть до конца."

"Говоришь об этих цыплятах?" спросил генерал. "Черт бы их побрал,
они не привлекли бы меня, если бы сейчас был полдень. Но прошу прощения. Я
это значит просто, что я не интересуюсь подобными вещами ".

Старина Лим хмыкнул. "Именно здесь я сяду на своего коня", - сказал он. И
он вскочил в седло и поехал вперед в угрюмом молчании.

Теперь я шел рядом с генералом, а Альф чуть позади меня. Несколько раз молодой человек сокрушенно вздыхал, и я понимал, что что-то тяжелое
свалилось ему на голову.
Вскоре он потянул меня за пальто, и, когда я отступил, он занял мое место. ..... ...........
........... "Генерал, вы только что сказали, что Билл был
прав, не позволив мне застрелить этого парня, Скотта Эймса". Он заколебался
и несколько мгновений молчал, шагая рядом с генералом, а затем
Генерал ничего не сказал - ждал, когда он продолжит. "Сказал, что я был
неправ, - повторил Альф, - и я думаю, что был неправ, но я надеюсь, что ты ничего не скажешь
об этом - дома".

"Почему нет дома, сэр? Хах, почему не дома? Черт возьми ОД, не может
джентльмен говорить в собственном доме?"

Альф начал падать назад. "Что он имеет в виду, генерал", - сказал я, принимая его
места", - заключается в том, что он так сильно тебя уважает, что он не хочет, чтобы вы
думать о нем плохо, когда вы находитесь в одиночестве, медитируя в своем доме."

- Ха, прекрасная прихоть, но это уважительная прихоть, и она должна быть соблюдена,
сэр. Я не понимаю молодых людей нашего времени и поколения, но я
знаю, что значит уважение. Не знаю, осуждал ли я вас, Альф; я говорил
по большей части из соображений благоразумия вашего друга. Что ж, джентльмены,
на этом я вас и оставляю. "

Он перекинул поводья через шею лошади и готовился
вскочить в седло, когда Альф шагнул вперед, словно желая помочь ему, но я схватил его так
энергично, что он повернулся ко мне и спросил, что я имею в виду. "Не двигайся",
Прошептал я. "Я скажу тебе через некоторое время".

К этому времени пожилой джентльмен был уже верхом на своей лошади. Он снял свою
шляпу, поклонился с видом кавалера и, пожелав нам спокойной ночи,
поскакал галопом вниз по дороге. Затем я рассказал Альфу, почему я его задержал,
что я почти оскорбил старика, предложив помочь ему
сесть на лошадь; и Альф стоял там, фактически дрожа от
узость его пути к спасению. Я знаю, что мы бы сгорели, если бы
он был хотя бы наполовину так сильно напуган, когда мы были в школе.

Ночи стали короче из-за приближения первого мая.
Казалось, прошло много времени с тех пор, как сумерки ложились на листья,
было уже за полночь, когда мы добрались домой. Старый Лим привязал свою
лошадь и стоял у решетки, ожидая нас.

"Умный человек, - сказал он, - я считаю, что у генерала о том, как мало
чувства, как и любой человек сейчас жив. Ей-богу, он чудак; вот в чем
с ним проблема; и первое, что он поймет, это то, что люди будут убираться
с его пути ".

В коридоре вспыхнул свет, и мы увидели Гвинею и ее мать
они стояли на бревенчатой ступеньке и смотрели в нашу сторону.

"Все в порядке!" - воскликнул старик. "Иди спать, и не быть
стоя в это время ночь".

Мы с Альфом, оставив старика у решетки, пошли к дому. "О, я
так рада, что вы все вернулись", - сказала миссис Джаклин, старающийся быть спокойным,
но хнычущий. "Вы уверены, что все вы целы и невредимы?"

Гвинейра начала смеяться. "Конечно, это так, мама, разве ты не видишь?"

"Но почему твой отец все еще стоит там? Я точно знаю, что он
калека. Лимюэль, тебе больно? она плакала.

"Да, мне больно, и от мужчины, который предпочитает быть чудаком. Сказал, что
ему было бы на них наплевать, даже если бы было светло ".

"О, но тебя ведь не подстрелили, правда?" воскликнула его жена, направляясь к
он.

"Иди сейчас же, Сьюзан, и не морочь мне голову. Кто сказал, что в меня стреляли?
Идите все спать, а я приду, когда буду готов".

"Но ты, должно быть, голоден, Лимюэль?"

"Проголодался, дьявол... Извини, мэм. Я, пожалуй, перекушу что-нибудь между сегодняшним днем
и утром".

"Бесполезно с ним разговаривать", - сказала она со вздохом и, повернувшись ко мне,
добавила: "Вы с Альфом, должно быть, умираете с голоду. Мы оставили кофе
теплым. Гинея, пойди и налей им".

"Ты расскажешь мне все о драке?" спросила девушка, когда мы вошли
в столовую. "Мне нравится слушать о таких вещах".

Я стремился к этому, но, видя, что это не удовлетворило бы
ее, я говорил из горящего дома и захвата цели
братья, цветные опасность в доме, чтобы увидеть ее губы белеют и
ее глаза смотрят; представлял себе, как должно быть, я выглядел, когда меня захватили
собака, душить его, и забросить его далеко в лес,--сказал ей все,
кроме того, что я уличил молотки пистолет Альфом.

"Я не понимаю, как ты удержался от того, чтобы не убить их, когда у тебя была такая возможность",
сказала она, опершись локтями о стол и подперев подбородок руками.
руки, размышляя: "Я не понимаю, как ты мог удержаться от этого".

Альф бросил нож и вилку и ударил кулаком по столу. "Я
хотел убить Скотта - держал его на мушке, но Билл выхватил у меня пистолет.
Гинея, я рад, что ты поддерживаешь меня, ты и отец; но генерал думает
Я был неправ, и я как раз собирался подумать, что сердце каждого было правым
правым было только мое. Я рад, что ты со мной, Гвинея ".

Я смотрел на нее, пока она сидела там, задумавшись; ее волосы были спутаны, как будто
в ее голове пронесся ураган мыслей, и я мучительно размышлял
была ли проявлена забота обо мне во время шторма. Я забыл о
присутствии Альфа; я забыл обо всем, кроме того, что я бы отдал свою
кровь и свою душу, чтобы доставить ей удовольствие, и с горечью я сказал: "О, если бы я
если бы я знал, что ты хотел его убить, я бы не только позволил Альфу убить
его - я бы убил его сам ".

Она подняла глаза от ее позиции размышления и познакомился с моей вспышки с
тихий смех. "Чем больше человек-тем глупее он является", - сказала она, все еще
смеется. "Почему, я не хочу, чтобы он умер. Я бы не хотел, чтобы кто-то
убит. Я просто удивлялся, как, будучи так близок к сожжению,
вы смогли удержаться от того, чтобы не убить его. Я думал, что понимаю большинство мужчин,
но я не понимаю вас, мистер Хейз ".

"Да, ты понимаешь!" Воскликнул я. "Ты понимаешь меня слишком хорошо, и именно поэтому ты
мучаешь меня".

"Что?" - воскликнул Альф, вскакивая на ноги. "Ты на решетке?
Она поймала тебя там, где кто-то поймал меня? Мимо... вон идет мама".

Выходя из комнаты, я оглянулась, а Гвинейра сидела там, задумавшись.
Альф обнял меня, когда мы поднимались по лестнице. Мы не зажигали свет.
светильник, но сел в темноте, сидел и долго были
молчит.

"Билл, Билл."

- Да, - ответил я.

"Билл, не спрашивай ни о чем. Возможно, отец скажет тебе кое-что завтра.
Да благословит тебя Бог, Билл. Ты был рядом со мной. Спокойной ночи".




ГЛАВА IX.


Должно быть, уже рассвело, когда я с беспокойством погрузился в сон, который
казался неровным и с острыми углами, со многими злыми поворотами; и когда я
проснулся, светило солнце. Я выглянул и далеко на другом конце поля увидел
Альфа, бредущего за своим плугом. Час был поздний, чтобы вставать в
сельской местности, потому что солнце стояло высоко над верхушками деревьев. Но меня
не заботило впечатление, которое могла произвести моя очевидная лень; моя
голова была тяжелой, а сердце разбито. Снизу не доносилось ни звука, и
одевшись - и какой жалкой выглядела моя одежда - я села за свой
письменный стол - сидела и размышляла, точно так же, как я видела Гвинею, сидящую с ней
поставив локти на стол и подперев подбородок руками. И Альф просил
старика сказать мне что-нибудь. Сказать мне что?

Я спустился по лестнице. Миссис Джаклин подметала двор. Она опустила свою
брум увидела меня и вышла вперед, вытирая руки. Я начал
извиняться за столь позднее появление. "О, это не имеет значения", - сказала она.
"Альф сказал нам не будить тебя. Я пойду и приготовлю тебе что-нибудь
поесть".

"А теперь, не утруждайте себя, потому что, на самом деле, я не смогла съесть ни кусочка
Я не очень хорошо себя чувствую. Где мистер Джаклин?"

"Ну, вы должны что-нибудь съесть. Он пошел в кузницу, сломал
наконечник своего плуга о камень, и ему пришлось пойти и починить его. Он
уже должен был вернуться. Это всего лишь немного дальше по дороге. Являются
ты идешь туда? Ну, если увидишь его, скажи ему, что мы с Гвинейрой
идем навестить миссис Паркер и не вернемся до вечера. Скажи ему
, что мы оставим все на столе ".

Вниз по дороге я шел, глядя на кузницу, и я не
ушли далеко, прежде чем я увидел, что старик идет, с плугом на плече.
Он разговаривал сам с собой и не видел меня, пока я не заговорил с ним. "Позволь
мне взять этот плуг", - сказал я. "Дай его мне. Я сильнее тебя".

"Я думаю, ты права", - ответил он, глядя на меня с усмешкой, "но
Я могу все это достаточно хорошо провести".

Но я взял у него плуг и пошел с ним на плече,
ожидая, что он что-нибудь скажет.

"Ты не видел Альфа этим утром, не так ли?" он спросил.

"Нет, я спал, когда он встал. Почему?"

"Ну, Джест хотел знать. Альфу иногда приходят в голову странные мысли
время от времени, и сегодня утром у него была одна. Просил меня рассказать тебе
кое-что, о чем знают очень немногие. Не знаю почему, если только он не думает о тебе больше
, чем о любом другом молодом человеке. Никогда не видел, чтобы он относился к
человеку так, как к тебе. И я думаю, мне лучше сказать тебе. Но я ненавижу
об этом говорить".

Мы шли молча, и в нетерпении я переложил плуг с
одного плеча на другое. "Я возьмусь за него, когда тебе это надоест", - сказал он
. "Возможно, вам будет очень трудно понять ситуацию,
и я могу сказать, что не могу объяснить это так просто, но я сделаю
все, что в моих силах. Однажды, давным-давно, старый генерал Lundsford пришел к
мне ... вскоре после того как я купался с ним, вы понимаете. А теперь что касается этого
валяясь, он мог бы убить меня, если бы захотел. Он в игре.
Ну, он пришел ко мне и, насколько я могу судить, сказал следующее:
"Мой сын Чайдистер, упрямый маленький негодяй, каким бы он ни был, клянется и
заявляет, что, когда вырастет, женится на вашей дочери
Гвинее. Я буду с вами откровенен и скажу вам, что я не одобряю его,
и я нашел идею, не то что ваша дочь не так хорошо, как любой
девочки, но ведь я не возражаю, говорю вам, у меня есть имя, семья
не отставать. Я сказал ему об этом, но он был так молод и так упрям, что
поклялся, что для него это не имеет значения. Вы знаете, они играли
вместе, вверх и вниз по ветке, и он думает, что нет никого, кто был бы похож
она. Ну, сэр, он продолжал говорить об этом, пока я не понял, что он был
настроен, и что пытаться переубедить его было бесполезно, поэтому я начал
серьезно обдумывать это. Этот мальчик - кровь моей жизни, и я хочу
ублажать его всеми возможными способами, и я не хочу, чтобы он женился на женщине ниже своего достоинства
он. Я собираюсь сделать из него врача, самого лучшего, какого только можно
сделать, а его спутницей должна быть образованная женщина. Они собираются
пожениться, когда вырастут, несмотря на все, что мы можем сделать, и сейчас у меня
к тебе просьба. Я знаю, что ты не позволил бы мне дать тебе
ни цента денег, но как честный человек, вы не можете отказать мне в кредите
достаточно денег, чтобы отправить вашу дочь в школу вместе с моей собственной дочерью;
и всякий раз, когда ты думаешь, что можешь отплатить мне тем же, все в порядке, и
даже если ты никогда не сможешь, все равно все будет в порядке ".

Старик остановился, и теперь я шел, неся плуг перед собой
спотыкаясь, не видя дороги, не заботясь о том, куда могут завести мои ноги
. "Я возьму его сейчас", - сказал он, потянувшись за плугом. "Вы не
знаете, как тотализатор на свете".

Я оттолкнул его и сказал: "Продолжай свою историю".

Я шел так быстро, что он почти бежал рысью, чтобы не отстать от меня.
"В тот момент я был слаб", - сказал он. "Я подумал о том, каким умным созданием
была моя девочка, подумал о том, что даст ей образование, подумал, что я
скоро смогу вернуть деньги, и я согласился. И я хочу сказать вам, что
с тех пор на мне лежит горячий пепел. Они собираются пожениться все
совершенно верно, но меня раздражает мысль, что я должен был отослать ее, чтобы
дать ей образование за счет другого мужчины - мне больно думать, что она
была недостаточно хороша ни для одного мужчины так же, как я мог бы отдать ее ему. И я
собираюсь вернуть эти деньги, если мне придется продать этот жалкий клочок земли,
вот что я собираюсь сделать. Да, сэр, даже если пройдет десять лет после того, как они
поженятся. Чайд сейчас не ходит в школу, и уже давно;
приезжает домой ненадолго на каникулы, и мне кажется, что если
он собирается стать врачом, то самое время им заняться. Но я понимаю, что
они собираются отправить его в другое место после того, как он справится с
этим. Я мало что знаю о нем, но говорят, что он
первоклассный парень. О, я знал его достаточно хорошо, когда он был
маленький, но я не видел его так часто с тех пор, как он вырос.
Гвинея, конечно, самого высокого мнения о нем и говорит, что они были
рождены друг для друга. Дай мне сюда этот плуг. Ты не знаешь, как его таскать
ни за что. Я не собираюсь сразу возвращаться в поле; я иду к
дому. Этот горячий пепел на мне толщиной в дюйм ".

Я позволил ему взять плуг; я оставил его у тяг и с тяжелыми и
волочащимися ногами поднялся к себе в комнату. Я сел за свой стол, но не
поставив локти на доску, а не подперев подбородок руками; я
невыносимо было думать о таком отношении. Теперь я понял, почему она
сказала "О" с таким хладнокровием, когда я заявил, что ненавижу врачей.
Мое сердце замерзло, голова раскалилась, и в лихорадочном воображении я увидел
Гвинею и того мальчика, играющих вверх и вниз по ручью. Я видел, как они переходили вброд
в воде; слышал, как он говорил ей, что, когда они вырастут, она, должно быть, станет его
женой, и я видел, как она, придерживая платье у лодыжек, смотрела на него снизу вверх
и улыбалась. Я знала, что он никогда не был неуклюжим, я знала, что он выглядел
как Бентли, знала, что он бы высмеял меня, и в глубине моего
в сердце была ядовитая ненависть, желтая, зеленая, ядовитая. Я
ничего не пытаюсь скрыть; я не могу изобразить себя щедрым и
высоко мыслящим человеком. Когда я возбужден, во мне, кажется, больше дерьмового сока, чем в других
мужчины - меньше разума, больше бессмысленной страсти. Я зарычал на картину,
сидя там, вцепившись в стол, и спугнул ее; и про себя я
признал недостатки, которые я сейчас изложил, но признание
недостаток сам по себе не является добродетелью. Прибегающий к помощи дурака - называть
себя дураком, упрекать себя, проклинать себя, а затем в
соблаговолил простить себя. С таким же успехом вы могли бы рассуждать с
гремучей змеей, нападающей на вас, - с таким же успехом могли бы тянуть время и спорить
с собакой, пускающей слюни из гидрофобной пены, чтобы сказать человеческому сердцу, что это
должно получиться. Разум - это дело бизнеса, и он может создавать пары, но он
не может заниматься любовью.

Долго я сидел там, вцепившись в стол, глядя на стропила над головой,
постанывая от осознанной роскоши отчаяния влюбленного. Должен ли я уйти?
Нет; я бы остался и досмотрел до конца. Я был бы легким и веселым - медвежий
вальс. Я бы смеялся и упрекал судьбу; Я бы наказал Гвинею за то, что она
играл с этим мальчиком вверх и вниз по ручью; я бы всяких с
дурак.

Голос старика пришел звенеть в воздухе. "Походу, там, Сэм;
походу, нет, Боб. Спускайте его. Идите сюда!"

Он устраивал обход со своими цыплятами, чтобы развеять атмосферу
унижения, сдуть горячий пепел, которым он был так густо покрыт. Я
вспомнил, что не передал послание миссис Джаклин, и я
поспешил к "частоколу" и постучал в ворота. "Идите туда,
мальчики! Кто это? Эй, ребята, хватит! Иди туда, Сэм! Ого, это
ты, а? - сказал он, открывая калитку. "Извини, но ты не зашел сюда
как раз вовремя. У тебя была возможность, но ты ее упустил. Что,
пошел к Паркеру? Все в порядке. Что ж, мне пора возвращаться на
поле. Похоже, трава примет меня, несмотря на все, что я
могу сделать. Ты будешь помогать, пока они не построят здание школы? Итак, я очень
благодарен тебе, но мы не можем подобрать другое оборудование. Что ж, Яндер, ты уже уходишь
", - добавил он, указывая на фургон с лесом, тянущийся вдоль
дороги. "Это фургон Пердью. Яндер приезжает еще один, с Реном Боулзом,
плотник на борту. О, они собираются поторопить события. Я слышал
это уже сегодня утром. Вы никогда не видели, чтобы район был сильно взбудоражен
хуже, чем этот, из-за того дела, и ходят упорные разговоры о том, чтобы
линчевать тех парней; и этим утром компания отправилась навестить старого
Эймс и сказал ему, что если он не ушел к 10 часам они будут строки
его, и я думаю, он ушел к этому времени. Из них получаются отличные герои
ты и Альф, я тебе говорю. Многие из них хотели увидеть
тебя, но Альф не позволил им тебя разбудить. Я видел Паркера, когда был внизу
в магазине, он бы шутку, вернулись из города, и он рассказал мне, что великий
жюри, в состав которого сейчас сеанс будет обвиняю их лесорубов, и как
судом уже установлено, что они могут быть привлечены к уголовной ответственности за покушение
и поджог прямо сейчас, и я хочу сказать вам, что у них все будет хорошо если
они спасут свои шеи. Паркер сказал, что он решил, что ты и Альф лучше
перейти к Перди завтра. Ну, я давай назад, за это трава
musterin свои силы, каждую минуту я отсюда".

Я волновался весь день, видел Гвинею в дымке, слышал ее голос издалека
выключился, и ночью я лег спать измученный и вялый. Альф не поднимался
еще некоторое время после того, как я лег. Он подошел, тихо насвистывая печальную мелодию
чтобы доказать, что его симпатии были со мной, сел на край моей
кровати и долгое время оставался там неподвижным и безмолвным. Я не знал
что ему сказать, и он, очевидно, был озадачен тем, что ему следует
сказать мне. От полноты сердца уста могут говорить, но из
от полноты сердца также вытекает тишина.

"Билл", - сказал он, протягивая руку и выключая свет, который у меня был
оставили ярко гореть: "Сегодня я убил змею, которая, по моим подсчетам, должна быть
шести футов длиной. Приполз через поле, как будто у него было важное
дело в лесу, но он туда не добрался. Вы когда-нибудь убивали много больших
змей?"

"Не очень много, - ответил я, - но я хорошо знаком с ними, и я
был укушен большой змеей, которая обвилась вокруг Вселенной,
поражая сердце всякий раз, когда он это видит".

Он встал, задул слабый огонек лампы и сел на свою собственную
кровать, я мог судить по скрипу перекладин; и через некоторое время он
сказал что-то о решетке, на которой мужчина был вынужден
барахтаться. Обычно я бы рассмеялся, увидев горячую золу на отце и горячие
угли под сыном, но сейчас я глубоко вздохнул.

"Билл, ты знаешь, на днях я сказал, что там было что-то в моей
пользу, результат образование моей сестры. Семейный союз, тебе не
видите? Но я понятия не имел, когда я сказал, что именно это поставил бы
огонь по мужчине, который стоял рядом со мной. Мне ужасно жаль, что все было
сформированное таким образом. Ты знаешь, что я имею в виду; отец рассказал тебе все о
IT. Это плохо, Билл? Я не скажу об этом ни слова, и старики ничего не заподозрят
но ты сильно ее любишь? Скажи мне просто, как если бы она не была
родня ко мне".

"Это делали мученики, которые стояли в огонь любви их Бога?" Я спросил.

Он вздохнул. "Она у тебя, Билл. Время было настолько коротким, что я
не думаю, что это может быть так плохо, но любовь не смотрит на часы, ни
вести календарь. Ты собираешься продолжать жить, Билл?"

"Да, я собираюсь изучать юриспруденцию, когда закончу эту школу, и
Я собираюсь сделать бракоразводное право своей специализацией. Если я не могу этого сделать, я могу
отменить; я буду волк, и всякий раз, когда я вижу мужчину, который целился пистолетом в
еще один человек, я не собираюсь ловить молотки. Еще бы, вчера мое сердце
было нежным, потому что хотело доставить ей удовольствие. Благоразумие! У меня его нет
благоразумие. Я скотина. Я убил невинного кролика по дороге к твоему
дому - убил его просто потому, что мог; а какой человек так же невинен, как
кролик? Да, Альф, я буду жить ".

"Но ты ведь не возненавидишь Гвинею, правда? Она ничего не могла с собой поделать".

"О, я не мог ее ненавидеть. Нет, я не буду ненавидеть ее; я буду рядом,
готовый отдать ей свою жизнь, когда посчитаю, что ей это нужно ".

И так мы разговаривали, бессмысленные создания, вздыхая в темноте. Но так оно и есть
с человеческой жизнью повсюду - глупая болтовня и в темноте
вздохи.

Прошло несколько дней, а нас все еще не вызвали в суд. Я
не избегал Гвинеи и не искал ее. Но часто мы были
вместе, иногда наедине, на дубовой скамье под деревом, у
источника, на старом и гладком камне на краю оврага; и ее
улыбка, тем не менее, стала ярче, потеплела от сочувствия. Прошло воскресенье
прошло, и Альф увидел Милли, но она ехала в церковь с Дэном
Стюарт.

Однажды вечером Паркер передал нам, чтобы мы были в Парди рано утром следующего дня. И
на рассвете следующего утра вьючная доска была готова к отправлению.
Миссис Jucklin работал почти всю ночь, выпечки хлеба и
жареных цыплят, чтобы вывести нас из путешествия. Альф жаловались на нагрузке
мы должны переносить, и это печалило ее. "Вы знаете, что есть
популярный выбор среди путешественников ничего, чтобы поесть", - сказала она. "Вы знаете, что Лам Смит оставался там
три дня в позапрошлом году, вернулся домой и болел в течение
месяца. Мистер Хейз, я обращаюсь к вам - заставьте его принять это".

И мы поехали с нашим хлебом и жареными цыплятами. Женщины стояли на
ступеньке и кричали нам, а мы махали им руками, поворачивая
поворот на дороге. Наше путешествие было важным, и многие из
соседей вышли, когда мы проходили мимо, и выкрикивали слова поддержки.
На вершине холма мы услышали галопом лошади, и из-Лейн бросился в
девочка, Милли. Она нам улыбнулась, кивнула, как ее лошадь скакала, и дал нам
мелькнула ее белая рука, как она помчалась в лес.

- Они говорят нам, что Спаситель ездил верхом на осле, - сказал Альф, - но мы видели
небеса проносятся галопом на лошади ". Он встал и посмотрел в сторону леса.
Наша лошадь постепенно остановилась, но Альф стоял там, пристально вглядываясь,
прикрывая глаза рукой. "Это не солнце слепит",
сказал он. "Это ее улыбка".

"Она сделает из тебя поэта, Альф".

"Она могла бы сделать больше, чем это; она могла бы сделать из меня мужчину".

Я не знаю более унылого города, чем Парди.
Дома здесь старые, а улицы изрыты колеями. Здание суда, в
центре площади - моего храма славы - грязное и испещренное полосами дождя. И
это то, что я увидел с первого взгляда: огромные деревянные часы с краской
трещали от холода, висит в глазах ювелира; ступку и пестик от
аптекарь, на вершине столба, кирпичный тюрьмой, с бледным лицом в барах;
адвокатов признаки; врачей признаки; постоялый двор, с негром на глазах,
лить воду на колеса багги; красный-смотреть негр, с
вереница мулов шелуха ошейники; собака на двор-дом
обнюхивать свинья; в таверне, с ее колокольни на шест, мужчины
качки лошади-обувь в тени; женщина с ее руки на воротах; в
девочка пытается затащить грязного ребенка во двор; мужчина перед магазином
набивает соломой ящик; лошади, привязанные к стойлам на площади; мужчины
слоняющийся без дела по зданию суда - эти черты составляли лицо Парди.

Мы поставили лошадь, Альф отправился навестить своего друга, а я
проходил мимо пустыря, когда кто-то окликнул меня, и, обернувшись
, я увидел человека, идущего ко мне. "Привет, вот так", - сказал он, подходя
и улыбаясь. "Тебе не следует забывать своих старых друзей".

"О, - ответила я, вспомнив его лицо, - вы агент на станции
, где я сошла с поезда".

"Да, раньше был, - сказал он, пожимая мне руку, - но сейчас я здесь
но не как железнодорожный агент, потому что здесь нет дороги. Я
заслуженный телеграфист этого коммерческого
торгового центра. Не мог больше оставаться там. Ни ситца, ни тряпки
там нет. Должен был увидеть кокетку из ситца. Видишь это?" Мимо проходила женщина.
"Вы можете стоять здесь и видеть, как это происходит все время, и вы должны
относиться к этому с большим уважением, я говорю вам, потому что в этом есть дробовик
каждый дом и отец или брат более чем готовы вытащить оба
срабатывает сразу. Это верно, я полагаю; но это действительно сильно мешает человеку
. Вы когда-нибудь были в Сент-Луисе? Это то самое место. Муслин и мягкие изделия
повсюду, и девять шансов из одного, что в доме нет оружия. Могло бы
быть, вы знаете, но здесь так много мулла, мориантики и всего такого
такого рода вещей, что не хватает оружия, так что вы можете
улыбайтесь и кивайте на улице, но здесь вы не можете этого сделать. Здесь вам нужно
составить трехслойное, удвоенное и запутанное представление, прежде чем вы сможете
улыбаться даже при виде cottonade. Я здесь неделю и придерживаюсь самых
ответственный пост в городе и обществе меня еще не заняли,
но я думаю, что это произойдет через некоторое время. Я думаю, ты мог бы неплохо устроиться.
Они все слышали о твоем поединке - знают, что ты игрок, и
ничто не имеет большего значения, чем это, потому что у них есть представление о том, что игрок
всегда джентльмен ".

Как раз в этот момент подошел мальчик и сказал ему, что поступил звонок. "Я буду
там через некоторое время", - ответил оператор. "Возвращайтесь. Я был
качал подковы с некоторыми ребятами, - продолжил он, обращаясь ко мне,
- и еще не совсем закончил. Мне придется научить его, чтобы он был
могу сказать им, что я занят, когда меня нет рядом. Я обнаружил, что
чего мы хотим в этой жизни, так это досуга. Люди становятся слишком быстрыми.
Не нужно и половины того, что уже сделано для телеграфирования. Почему бы им
не написать и не сэкономить время и средства? К этому прилагается хороший кусок ситца. Я
говорю вам, я тоже должен с этим ознакомиться. Что ж, поверьте, я прогуляюсь пешком.
Возвращайтесь. Заходите, пока вы здесь. Испытание не займет у вас много
времени. В любом случае, все в значительной степени урезано ".

В 10 часов братья Эймс предстали перед коллегией адвокатов. Присяжные
уже и суд был сразу подхвачен. Меня поставили на
подставки и поручил рассказать свою историю, не опасаясь, отражающие
слишком много чести на себя. Я видел, что они хотели захватывающего
сольного концерта, и я дал им это. И когда Альф последовал за ними, он обнаружил, что они
жаждут большего. Прокурор произнес речь, красную, как
пожар, который сжег здание школы; адвокат, назначенный для
защиты, сделал несколько холодных замечаний, и дело было закрыто. Мы были
стремятся занять приговор с нами, и мы готовились
остаться на ночь, но присяжные пришли к соглашению, не выходя из ложи
, так что нам ничего не оставалось, как вернуться домой. Братьям Эймс
дали по пятнадцати лет каждому в исправительной колонии.

Солнце село, когда мы забрались на подножку, и мы
поехали по дороге под звездами, нашими звездами, потому что они сочувственно смотрели на
нас сверху вниз. Луна светила поздно, но мы предпочли темноту - так было печальнее.

"Интересно, чем все это закончится", - сказал Альф. "Если бы мы только смогли разорвать
помимо того, что черная тварь дорогу и взгляд в будущее."

"И если бы ты мог разорвать его, - ответил я, - если бы ты мог и собирался это сделать
я бы схватил твою руку крепче, чем сжимал пистолет, когда
ловил молотки".

"Значит, ты не хочешь знать? Ты предпочел бы продолжать корчиться на
решетке, чем перевернуться и упасть в огонь и покончить с этим делом?"

"Альф, - сказал я, - тебе не приходит в голову, что мы двое таких же больших дураков,
как те, что когда-либо ездили по окружным дорогам?"

"Эй!" - крикнул он, натягивая поводья и останавливая лошадь. И
затем он рассмеялся. "Дураки; да ведь два идиота - это два Соломона по сравнению с
мы. Давай прекратим это; давай будем благоразумны; давай будем мужчинами".

"Я с тобой, Альф. Пожми друг другу руки".

Мы ехали молча. Спустя долгое время он сказал: "Вот здесь она
перешла дорогу; и ты видишь это?" - спросил он, указывая на Млечный
Путь. "Это было сделано по взмаху ее руки. Хотел бы я, чтобы Господь знал
как много она думает о Дэне Стюарте ".

"Ах, но это не принесло бы тебе облегчения, - ответил я, - потому что я знаю, как сильно
Гвинея думает о Чайде Ландсфорде и чувствует себя от этого еще хуже.
Всегда есть две надежды, идущие с сомнением, по одной с каждой стороны, но
уверенность идет одна ".

"Я думаю, вы правы," отвечал он со вздохом. "Как много странного
вещи любовь заставит мужчину сказать, все, что unpoisoned человек
не думаю. Отравленный - вот подходящее слово, Билл; и я готов поспорить, что если бы я
укусил человека, это убило бы его в одну минуту ".

"Что за парень этот молодой Ландсфорд?" - Спросил я, стиснув зубы
и упершись ногами в приборную панель.

"О, он неплохой парень; он не совсем в нашем вкусе, но он весь такой
правильный".

"Умный и полный поэзии, не так ли?"

"Я никогда не слышал, чтобы он говорил что-то, в чем была поэзия. Не думаю, что он
знает о книгах вдвое меньше, чем ты. О, о некоторых видах
книг, которые он читает, книг со скелетами в них, но знание всего о
скелетах не делает мужчину интересным для женщины. Я прочитал достаточно
чтобы выяснить это. Почему, у меня больше, чем мои собственные с мужчинами, которые
ну в специальных книгах-провели свой собственный со всеми исключением того, что сотрудник
Стюарт. Теперь есть Этеридж, о котором я однажды рассказывал вам - родственник Дэна
Стюарта. Он врач, и мне говорили, что он хорошо образован, но я
никогда не слышал, чтобы он сказал что-то, что стоило бы запомнить. Я думаю, старая миссис Природа
имеет хорошую сделку с ним делать после того, как все".

Они сидели и ждали нас дома, хотя это было в прошлом
полуночный час, когда мы въезжали во двор. Старый Лим фыркнул, когда
узнал, что сыновей Эймса не повесят, но его жена,
милосердное создание, была опечалена мыслью, что к ним не было проявлено еще большего милосердия
. И затем она с тревогой спросила, не обнаружили ли мы
недостатка в провизии. Мы сказали ей, что мы
сняли почти весь груз, который ее доброта возложила на нас,
а затем с разочарованием она сказала: "Боже правый, почему ты этого не сделала
отдай это тем бедолагам, чтобы отвезти их с собой в тюрьму, ибо
Я знаю, что там нечего есть ".

Старик стоял и смотрел на нее, сняв пальто и закатав рукава своей
рубашки. "Сьюзен, - сказал он, - я не хочу сходить с ума, я
не хочу выходить на улицу, вытаскивать этих цыплят из курятника и
заставь их кивать друг другу в темноте, но когда ты так говоришь, ты
почти загоняешь меня - ей-богу, ты почти загоняешь меня вон к тому дереву,
достаточно сильно, чтобы содрать кору. Как ты думаешь, они их заберут
парни там, чтобы накормить их, откормить, а потом выпустить
на волю? Хах, это твоя идея? Черт возьми, сударыня, им повезло вам
там с их шей. И вот вы ламантене том, что нет ничего
в тюрьме fitten для поесть. Иди спать, Сьюзен, потому что, если ты этого не сделаешь
Я боюсь, что мне придется сказать что-нибудь, что заденет твои чувства, и
тогда я буду беспокоиться об этом всю ночь. "

"Итак, Лимюэль, какой смысл так фыркать? Неужели никто не может
сказать ни слова?"

"Похоже, что тело может, - возразил он. - и я боюсь, что тело
сможет, и именно по этой причине я хочу, чтобы ты легла спать".

Олд Лим сел на том тема и заглохла. Я заметил, что его жена смотрит
с тревогой на меня, и как только я собрался покинуть комнату, она сказала :
"Мистер Хоуз, вы простите, что упоминать об этом, но есть
кнопка выключения вашего пальто, и я буду рад шейте ее, если вам будет так
добры оставить ее здесь".

"Нет, я пришью его", - вмешалась Гвинейра. "Дайте мне ваше пальто, мистер Хейз".

"Я больше не буду мешать тебе спать", - ответил я,
глядя в ее глаза и ощущая трепет от их сладкого яда. "Я
сделаю это сам".

"И лишаешь меня удовольствия?" спросила она.

"Нет, освободить тебя от тяжелой работы. Давай, Альф".

Два дурака легли спать в темноте и вздохнули, засыпая, и
двум дуракам приснился сон; я знаю, что одному приснился сон о глазах, улыбках и
смехе, подобном музыкальному кудахтанью.




ГЛАВА X.


Больше месяца прошло, а они все еще работают над
школа-дом. Простой план был начерчен всего несколькими штрихами
карандаша, подоконники были установлены без промедления, но пришлось выровнять
доски вручную, а на это ушло время. Альф и я снова сел на
старый генерал столом, слушали его слова так, округляется с
доброжелательность, и, вернувшись на крыльцо, услышала, как он ругался на
что-то пошло не так. Милли показала ямочки на щеках и свои красивые
зубы, улыбаясь Альфу и мне тоже, но я не увидел никаких доказательств того, что она
любила его. Действительно, она была так сильно баловали, что я думал, что она должна
быть флирт, но она ничего не сказала Дайте мне такое впечатление. Гвинея
был точно такой же, добродушным, иногда серьезные. Однажды в воскресенье я пошел с ней в
церковь, прошелся пешком, хотя расстояние составляло две мили; постоял возле
пещеры, в которой спрятались британские солдаты, и поговорил
обо всем, кроме любви. Я не могу сказать, что испытывал святое уважение к
ее чувствам; я думаю, что мне хотелось бы помучить ее, но
что-то закрыло мое сердце от выражения его тяжелой полноты.

Однажды в субботу днем мне сказали, что здание школы будет готово
в следующий понедельник. Я много раз выходил посмотреть на работу,
но решил пойти еще раз, чтобы убедиться, что все завершено. Я
ожидал, что Альф пойдет со мной, потому что кукуруза была убрана, но я
не смог его найти. Его мать сказала мне, что он надел свой воскресный костюм.
одежду и что она видела, как он шел по дороге. И вот я пошел
один. Дом был достроен, и как он изменился по сравнению с грудой старых бревен!
Стены были выкрашены в белый цвет, а жалюзи - в зеленый. Кусты были
вычищены, а обгоревшие деревья срублены, расщеплены и
вывезены. Я никогда не видел аккуратнее картину, и в ней я увидел не
только прогресс народа, но и уважение, которое они провели мне.

Я вышел из лесу по дороге домой и оказался на высоком кусок
пастбищ не далеко от дома, когда я увидел человека верхом во двор
огородись, спешись, привяжи свою лошадь и заходи в дом. Само по себе это
ничего не значило, потому что я видел, как приходили и уходили многие соседи, но
внезапный озноб охватил меня сейчас, и я задрожал, хотя жар от
На земле стоял июнь; и прошло некоторое время, прежде чем я смог идти вперед,
спотыкаясь, дрожа, не сводя глаз с лошади, привязанной у забора.
Во дворе за домом я наткнулся на миссис Джаклин, собирающий
белые одежды, которые были разложены сушиться на кустах алтея. "Чайд
Ландсфорд пришел", - сказала она, и я ответил: "Да, я это знаю".

Я вышел в коридор и прошел мимо двери гостиной, не заглядывая внутрь
Я сел в кресло-качалку, которое было поставлено рядом с
спустился по лестнице, сидел там и слушал девичий смех и низкое бормотание
мужского голоса. "Давайте выйдем туда, где прохладнее", - услышал я голос Гвинеи,
и я встал, голова у меня пошла кругом.

"Мистер Хейз, это мистер Ландсфорд".

"Рад познакомиться с Вами, сэр," сказал Я, взяв что-то рукой, я
предположим. Меня попросили снова сесть; Гвинейра сказала, что принесет
еще два стула, и когда я откинулся на спинку между подлокотниками
рокер посмотрел на человека, стоящего там, и вроде рад,
разочарование очистил мое видение и положила его передо мной сильный
свет. Он был невысоким, почти толстым, и в его жидких белесых волосах виднелся
намек на грядущее облысение. Пристальное внимание, с которым он был
вынужден уделять практическим вещам, распиливанию костей, расчесыванию
нервов, разрушению человеческого механизма, придало ему циничный вид
закоренелого материалиста. Но когда он отступил, чтобы занять стул, который
принесла Гвинея, я увидел, что он двигался легко, что он был хладнокровен и знал
ну, как держать себя в руках. И это прогнало прочь мою скудную радость от
радостного разочарования.

"Я слышал, ты собираешься пойти в школу в понедельник", - сказал он. "Довольно поздно
я думаю, начать ходить в школу прямо сейчас".

"При обычных обстоятельствах это было бы расценено как конец сезона
, - ответил я, - но нас так прервали, что теперь мы решаем
не брать отпуск."

"Наверное, вы правы. Был довольно близко знаком с этими парнями,
не так ли? Следовало бы убить их прямо там. Я видел Скотта.
Подумал, что он довольно смышленый парень, естественно; довольно остроумный. Стал бы
сделайте первоклассного персонажа на доске ".

"Потому что вы сочли его остроумным, сэр?" - Спросил я.

"Конечно, нет; но потому что он хороший экземпляр - крупный парень". Он
посмотрел на меня, и я подумал, что он измеряет мою грудь. "Да", - продолжил он
, - "следовало бы их убить. Человек должен заботиться о себе
вы знаете, и он не может считать своим долгом проявлять милосердие. Большинство
всех добродетелей сейчас - это скрытые качества ".

"Я в это не верю", - вступилась Гвинея. "Каждый день мы читаем об
щедрости мира".

"О, - сказал он, проводя короткими пальцами по жидким волосам, - "ты
прочтите об этом, и люди, которые хотят блистать как великодушные существа, приложат
особые усилия, чтобы вы прочитали об этом. Вам еще многому предстоит
научиться, моя дорогая маленькая женщина ".

"И, возможно, есть многое, чему она не хочет учиться",
рискнул предположить я; и быстро взглянул на нее, чтобы понять, не совершил ли я
еще одну ошибку. Я этого не делал, сказала мне ее спокойная улыбка, и я почувствовал себя
достаточно смелым, чтобы перебросить его через забор.

"То, что мы хотим знать, и то, что мы должны знать, - это два разных
вопроса", - сказал он. "Но я считаю, что мы должны знать правду, нет
разница, какой может быть правда. Мне нужны факты; мне не нужны краски. Я
не хочу верить, что позолота на куполе проходит весь путь
насквозь ".

"Но, - сказал я, - позолоту на куполе не доказывает, что купол
гнилые; он может быть сильным с выдержанной древесины и ребер железа".

- Да, - протянул он, "это все очень хорошо, очень хорошо, но это означает,
ничего. Кстати, прежде чем мы перейдем к обсуждению, позвольте мне пригласить вас
сегодня вечером к нам домой. Придет довольно много молодых людей.
Не совсем та ночь, знаете ли; но старая идея о том, что белые люди
не должны выходить из субботнего вечера, ночи, отведенной для негров, это
все это чепуха. Итак, я попросил их прийти. Альф придет, я полагаю,
и наша маленькая весенняя нимфа-веточка тоже придет".

"Я не предполагала, что ты веришь в нимф, теперь, когда ты ушел
вышел и узнал, что все ложно", - заговорила Гвинея.

"Я не верю в нарисованных, - ответил он, - но ты не нарисован".
"нарисованный".

"Я буду рад приехать", - заметил я, а затем спросил его, как долго
он рассчитывает остаться дома.

"О, я думаю, около месяца. Я постепенно выздоравливаю, и я
не хочу всю жизнь ходить в школу. Я хочу начать практиковать в следующем
году".

"В этом районе?" Спросила я, и он бросил на меня презрительный взгляд.
"Ну, нет, если у меня осталась хоть капля здравого смысла", - ответил он. "Я мог бы скакать здесь
тысячу лет и не завоевать ничего известного. Посмотрите на доктора
Этеридж, прекрасный врач, но что он натворил? Нет, я еду в
город, кажется, на север."

Он остался ужинать, и это разозлило меня, потому что я всей душой намеревался
прогуляться с Гвинеей до дома генерала. Альф не вернулся, и мы
задались вопросом, куда он мог подеваться. И когда пришло время уходить, это
наглая веточка доктора спросила меня, не хочу ли я прокатиться на его лошади по
дороге, сказал, что хочет прогуляться по лугам с Гвинеей.
С каким удовольствием я должен был стукнуть его по голове, но я подумал, что
Гвинейра дополнил свою просьбу взглядом, и я согласился.

У генеральского забора было привязано много лошадей, и внутри меня раздавался
смех, когда я подъехал, и это напомнило мне о ночи, когда я
стоял, растопляя иней на заборе горячей рукой. Но я подумал
о том, что сказали мужчины на железнодорожной платформе, о женщине, которую я
я увидел это в поезде и смело вошел внутрь. Генерал встретил меня
теплым рукопожатием и спрашивал, видел ли я его сына, когда вошел сам
молодой парень, а рядом с ним Гинея. Гостиная и
библиотека, выходящие одна в другую, были полны добродушных людей
молодежь, и среди них были пожилые люди, не менее добродушные.
Я был удивлен, обнаружив, что я так востребован, потому что каждый просил
представить меня, но с горечью я понимал, что это потому, что я
чуть не сгорел в старом доме. Они играли в игры, но из
это им скоро надоело; они пели, а одна из дам сорвала
игристое Фанданго, а затем Chydister Lundsford был призван на
речи. Он нисколько не смутился и говорил довольно хорошо;
когда он закончил, они обратились ко мне. Я встал, опираясь одной рукой на
пианино, и стоял там, сначала нервничая, но потом странно успокоившись
дальше. Я сказал им, что не могу выступить с речью, но что с их
разрешения я расскажу им историю, одну из моих собственных. Они кричали, что
они предпочли бы историю, а не речь, и я дал им половину
с чувством юмора, наполовину жалкий набросок, то, что уже давно работает в
моей голове и которую я намеревался писать. То, что пришел сильный доверия
ко мне, как я отметил эффект моих слов! Я рисовал картину, и
им не терпелось ее увидеть; я играл на странном, грубом инструменте,
и как они наклонялись, чтобы уловить каждую вибрацию. Я был поражен собой,
восхищен собой. И когда наступил кульминационный момент, стулья были опрокинуты
как будто в схватке, и разразились бурные аплодисменты. Каждая рука была
протянута ко мне, в каждом глазу блестели слезы. Старая
Генерал схватил меня и, запрокинув свою огромную голову, почти проревел комплимент
; и несмотря на все это, я увидел, что Гвинейра мило улыбается. Они убеждали
меня рассказать им еще одну историю, были почти безумны в своей мольбе;
они слышали биение сердца своей собственной жизни и должны услышать это
снова. Я рассказал другую историю, ту, над которой я с нежностью размышлял, и
снова ко мне протянулись руки, и снова генерал проревел
комплимент. Я едва могу вспомнить что-нибудь еще, что прошло, что
вечер. Да, я помню, как я, простившись, идти через
луга с Гвинеей и Чайдом, Милли стояла передо мной. Раз или
два я подумал, что у нее есть что мне сказать, потому что ее
губы шевельнулись, но она ничего не сказала, кроме как пожелать мне спокойной ночи.

И где был Альф все это время? Никто не произносил его имени; Милли
не спрашивала меня о нем. Я шел бодро вперед, половину счастливой, но,
конечно, мой взгляд на Гвинею, чей низкий голос достиг моих ушей сквозь
в Тихом, которые лежали на траве-земле.

"Почему бы тебе не подождать нас?" она плакала. Я повернулся и стал ждать, и
когда она подошла, держа Чайда за руку, она сказала: "Я надеюсь на твой успех
сегодняшний вечер не вскружил тебе голову.

"И я надеюсь, что я не заслуживаю такого подозрения", - ответил я, не с
горечью, а с радостью от мысли, что она почувствовала мое очевидное
безразличие.

"О, я не вижу ничего, чтобы вызвать конфликт", - сказал Chyd, напрягая себя
для того чтобы принять меры. "Хорошая штука, конечно, но ничего, чтобы превратить человека
голове-лишь немного фантазии краской. Но вы должны оставить его. Много хороших
такие люди, как бред. Я имею в виду что-нибудь легкое, вы знаете. Две трети
человеческой семьи считают своим делом уклоняться от правды. Но это
хорошо, когда школьный учитель дает о себе знать таким образом ".

"Возможно, г-н Хос не намерен быть педагогом всю жизнь," Гвинея
ответил, выступая с добротой, но без интереса, как в том или
не я должен был остаться педагога.

"Не дай Бог", - ответил я. И молодой доктор дал мне сарказм
кашель. "Человек должен делать то, что он лучше приспособлен", - сказал он. "Проблема в том,
что мужчина обычно думает, что он пригоден для чего-то, чего он
не... ненавидит то, что умеет делать лучше всего".

"Ваше знание практического укрепляет вас против любого продвижения, которое
Я мог бы сделать", - ответил я. "Я не претендую на практичность".

"Хм, думаю, что нет", - возразил он. "Изрядный мечтатель, как я понимаю
это. И вы находитесь в нужном месте. Здесь все мечтают, фермеры
и даже скот. Собираетесь снести забор, а? Гвинея закончится
к тому времени, как вы его опустите. Что я тебе говорил? Обычный олененок, да?"

Мы выехали с луга. Они ждали на дороге, пока я
заменил рельсы, которые я спустил. Дорога шла вдоль оврага
и дом был уже в поле зрения. Я посмотрел на гладкую старую скалу и
увидел на нем темный предмет. Мы спустились в овраг и, когда уже собирались
выходить, чей-то голос крикнул: "Это ты, Билл?" И тут же Гвинея
ответила за меня. "Да, Альф. А вот и Чайд".

"Как дела, Чайд?" - крикнул он, а затем добавил: "Билл, я хочу тебя видеть
на минутку. Оставайтесь на месте, и я спущусь ".

Я остановился, чтобы подождать его. Он на мгновение остановился, чтобы пожать руку Чайду,
а затем поспешил ко мне. "Старик, я должен тебе кое-что сказать",
сказал он. "Давай спустимся сюда - нет, не по дороге, а вверх
по лощине". Он крепко схватил меня за руку, зашагал быстро, затем медленно и
затем остановился. "Давай присядем здесь, Билл". Мы уселись на
камень. "Ты был у генерала вместе с Чайдом и Гвинеей,
не так ли? Конечно, у вас есть - какой смысл спрашивать об этом? Вы
знаете, что я делал сегодня? Вскоре после ужина я пошел туда
полный решимости выяснить, как я обстоят дела. Я был храбр, пока я не получил почти до
дом и тут моя смелость пропала. Я стоял у забора в
колючки ежевики и смотрел на дом. Через некоторое время я увидел, как она вышла
и направилась по Эбенизер-роуд. А потом я резко обернулся и встретил
она. И когда я стоял у дороги, ожидая, когда она подойдет, я
впервые заметил, что солнце почти село. Уже несколько часов я
стоял в зарослях шиповника. Я притворился, что не вижу ее; сделал вид, что я
охотился на белку на дереве, пока она не подошла. Затем я заговорил
с ней, и она вздрогнула, как будто испугалась. Она сказала, что собирается
к Лам Смит, чтобы попросить молодежь прийти вечером, и
Я спросил ее, могу ли я прогуляться с ней. Она со смехом ответила, что я
могу пойти часть пути, и тогда я понял, что ей было стыдно за то, что кто-то
видел ее со мной. Это задело меня за живое, но я пошел вместе с
ней. Я чувствовал, что мне нечего сказать такого, что могло бы ее заинтересовать, но я
продолжал говорить, и время от времени она поднимала на меня глаза и смеялась.
Наконец, и это было как раз в тот момент, когда мы оказались в пределах видимости заведения Смита, я
спросил ее, что она на самом деле думает о Дэне Стюарте. Я знал, что это была
глупая выходка, и если бы ее не было, я не думаю, что у меня получилось бы
это. Она посмотрела на меня, но на этот раз не засмеялась. Я умолял ее
простите за мою грубость, и она напомнила мне, что я должен был пройти с ней только
часть пути. Затем я сказал ей, что подожду, пока она
вернется. Она сказала, что, возможно, вернется не этим путем. Я ответил
что независимо от того, каким путем она вернется, я увижу ее. Она продолжила,
теперь смеясь, а я ждал, но мне не пришлось долго ждать, прежде чем я увидел,
что она приближается. Когда она подошла, я спросил ее, готова ли она даровать мне
прощение, и она захотела знать, по какому поводу. Мы шли вместе, и
она начала рассказывать мне о своем брате, о том, какой он умный и все такое,
и я сказал, что не думал, что он такой умный, как ты, Билл.
Я хотел поставить себе в заслугу дружбу, которую у меня завязалась, понимаешь? Но
мгновение спустя я пожалел, потому что боялся, что она может сказать что-нибудь
против тебя, но она этого не сделала. Она сказала, что ты умный мужчина -
мужчина с выдающейся внешностью, и что ты ей очень нравишься. Сначала
Я был доволен, но секунду спустя я приревновал тебя, Билл.
Ты когда-нибудь видел такого обвиняемого дурака, как я? Но я не ненавидел тебя, Билл. Нет,
мое сердце было теплым по отношению к тебе, даже когда она хвалила тебя - даже когда
Я ревновал. Я снова спросил ее, что она думает о Дэне Стюарте, и она
посмотрела на меня и спросила, знаю ли я, что он думает о ней. Я
сказал ей, что все ее любят, и что я не думаю, что он был настолько подлым
, чтобы не любить ее. Она сказала, что знала людей, которые не любили
ее, и я сказал ей, что если бы она показала их мне, я бы столкнул
их головами за то, что они такие идиоты. Теперь мы были почти в пределах
видимости дома генерала, и я двигался не очень быстро. Я был
полон решимости сделать перерыв. Мы были на холме, где росли деревья.
высокий, почти нависающий над дорогой. Справа бежала тропинка через
шиповник, ближе к дому. Я попросил ее подождать, и она остановилась. Солнце
село, и стало почти темно. И именно тогда я сказал ей
, что люблю ее. Я не знаю, как я поступил или что сказал, но я знаю,
что я лежал в пыли у ее ног. Она стояла там, бледная и
дрожащая, оглядываясь по сторонам, как будто хотела позвать на помощь. Я попросил ее
выйти за меня замуж, и она рассмеялась, Билл - рассмеялась надо мной и бросилась вниз по тропинке.
Потом я пошел в лес и бродил сам не знаю где; и это
вот причина, по которой меня не было на собрании сегодня вечером. Я весь в синяках и
калека, Билл, мое сердце болит, но я хочу сказать тебе, что когда она
стоит на полу с тем парнем Стюартом, с проповедником в
я буду рядом с ней и изложу свою просьбу. Я не буду давать до тех пор,
а есть шанс. Не говори ни слова об этом. Простить
меня, что я втянула тебя сюда. Бог знает, у вас серьезная проблема
у вас самих. И я хотел бы, чтобы мое слово могло ее разрешить - я бы сказал это, хотя это
может повредить моим шансам на генеральской должности. Что ж, пойдем в дом".




ГЛАВА XI.


Гвинея и Чайд, старина Лим и его жена отправились в церковь на следующий день,
оставив нас с Альфом одних. Альф держался разумно сдержанно, пока
старики не ушли, а потом он разразился такой яростью, что я
действительно испугался за его рассудок. И в основном это была моя вина, потому что я прочитала ему
страстное стихотворение, крик обезумевшей души, и он поклялся, что оно
было написано для него, что оно принадлежит ему, и я уловила его дух и
вообразил, что это мог быть он, потому что я верил тогда, как верю
и сейчас, что великие дела не исходят от спокойного сердца, что спокойные сердца
могут критиковать, но они не создают, что гениальность - это состояние,
агония, замученный Джон Баньян.

Я пошел к источнику за ведром пресной воды, и когда я вернулся
Альфа нигде не было видно. Я вышел и окликнул его по имени, но никто
ответа не получил. Я вышел в лес, прошелся взад и вперед по
дороге, но его нигде не было видно. Тени стали короткими, и старики
, Гвинейра и Чайд вернулись из церкви, и полуденная трапеза
была подана, но Альф не пришел. Но, кроме меня, никто не беспокоился, так как
они сказали, что он имел обыкновение бродить в одиночестве. Наступил вечер, пришло время ложиться спать. Чайд
пошел домой, а я поднялся к себе в комнату. Я слышал, как старик запирания
дым-дом, дверь, услышал голос жены поют гимн, слабый слышал Гвинея
ноги-шаги, как она вернулась от ворот, куда она отправилась для участия в торгах ее
Спокойной ночи любовника, и ее маленькие ножки не упал по пути, но при
мое сердце. Я лег в постель, оставив лампу гореть на слабом огне, и почти заснул
когда услышал шаги Альфа на лестнице. Он вбежал в комнату, обеими
руками прижимая голову. Я вскочил. Он подбежал ко мне и бросил
опустился на колени у края кровати, вцепился в покрывало и
зарылся в него лицом. Я обняла его, опустилась рядом с ним на колени, услышала
его сдавленное бормотание и прижалась лицом к его лицу. "Билл!" - выдохнул он.
дрожащим шепотом: "Билл, я убил его!"

"Боже милосердный!" - Воскликнул я, отпрыгивая назад. Он потянулся, как бы притягивая
меня к себе. "Тише, не дай им услышать внизу. Иди сюда,
Билл".

Я поднял его на ноги, развернул так, чтобы видеть его лицо.
На нем был написан ужас. "Я убил Дэна Стюарта".

Он стоял, положив обе руки мне на плечи и заглядывая в глаза.

"Подожди минутку, и я расскажу тебе. Это была не совсем моя вина. Он
должен был быть мертв. Он пытался убить меня. Я уехала отсюда без всякой мысли
о том, чтобы увидеть его; не хотела его видеть. Я ушла вон туда, в
лес. Я слышала, как ты звал меня. Позже в тот же день я вышел возле
мастерской фургонщика, и там сидели несколько парней, и я
остановился, чтобы ответить на вопрос, который кто-то мне задал, и довольно скоро сюда
пришел Стюарт. Он ухмыльнулся мне, но это не вызвало у меня желания убить его.
Они слышат, как я спускаюсь по лестнице?"

"Продолжай, ради Бога!" Настаивал я. "Почему ты убил его? Разве ты
не знал..."

"Я все знал, Билл. Но я не хотел его убивать. Я отвернулся,
и пошел вверх по дороге, а он поехал за мной на своей лошади. И
когда мы были на некотором расстоянии, он сделал пренебрежительное замечание о Милли.
Я развернулась, и он выхватил пистолет и направил его на меня. У меня
ничего не было, и вот он был на лошади и с пистолетом, направленным на
меня. Не было ни камня, ничего в пределах досягаемости. Я был спокоен, я
чувство, и я сказал ему, что он может иметь свой удовольствие, но что я хотел бы видеть
снова он. И когда он проклял меня и оскорблял так сильно, как ему хотелось
он уехал, оставив меня стоять там. Я побежал к Паркеру и сказал
ему, что мне нужен пистолет, чтобы застрелить собаку, и он дал его мне.
Затем я вернулся на дорогу и стал ждать. Он подошел к
Вообще, я думал, и я знал, что он вернется в ту сторону. Я
заставил бы его проглотить свои слова - я знал, что он не имел в виду то, что
сказал о Милли - знал, что он просто хотел раззадорить меня и иметь
предлог убить меня. Поэтому я ждал на дороге недалеко от дома Дока Этериджа,
ждал долго и, наконец, услышал, как кто-то приближается на лошади. Я
не прятался; я стоял посреди дороги. Подошел мужчина, но это был не он.
Это был Этеридж. Он заговорил со мной, добродушно спросил
почему я там стою, и я сказал ему, что жду собаку
, которую хочу убить. Он свернул в свои ворота, недалеко отсюда,
и я стоял там. Через некоторое время я услышал звук другой лошади, и я узнал его
походка - одноногая. Это был Стюарт. Он пел, и казалось, он не
меня видеть, пока он не был почти на меня. Его конь шарахнулся в сторону. 'Кто это?' он
спросил, и я сказал ему. "И ты возьмешь свои слова обратно, - заметил я
так тихо, как только мог, - или я убью тебя прямо здесь".
Он не сказал ни слова - он схватился за свой пистолет, и тогда я выстрелил, и он
упал вперед на шею своей лошади. Лошадь прыгнула, и я рванулся вперед
и поймал тело и опустил его на землю - растянул его на дороге
и оставил его. Но я подошел к дому Этериджа и окликнул его, и когда
он ответил, я сказал ему, что пришел пес и что его зовут Дэн
Стюарта, и что он найдет его лежащим на дороге. Я слышал, как он кричал
что-то, но я не стал ждать, пока он выйдет, а пошел в
лес и вернулся домой. А теперь мне нужно идти ".

"Идти куда?" - Спросил я, поворачиваясь к нему лицом, когда он попытался отвернуться от меня.

"В город, чтобы сдаться. Не говори старикам сегодня вечером. Скажи им
утром... скажи им, что они найдут меня в тюрьме".

Я пытался удержать его; я едва мог поверить в то, что он мне сказал.
Я спросил его, не приснилось ли ему. Он покачал головой, отстраняясь
от меня. "Если ты мой друг, Билл, делай, как я тебе говорю. Все кончено
теперь со мной, и все, что я могу сделать, это ответить перед законом ". Он схватил
свою шляпу. "Скажи им утром; сделай это как можно мягче - скажи им
как я люблю эту девушку - скажи им, что я сумасшедший. Не держи меня, Билл. Я
должен идти. Да благословит Вас Бог".

Он отстранился от меня и пошел вниз по лестнице так легко, что он сделал
едва звук. Я последовал за ним, умолял его позволить мне пойти с ним, но,
прокрадываясь назад на полпути вверх по лестнице, он сказал: "Ты можешь принести больше
пользы мне здесь. Скажи им, и завтра ты увидишь меня в тюрьме. Я
не хочу, чтобы они пришли и забрали меня туда. Делай, как я тебе говорю, Билл. Не надо
пусть люди увидят меня в тюрьме. Возвращайся ".

Я вернулся в комнату и просидел там всю ночь, а утром услышал
старик отпирал коптильню, слышал, как его жена поет гимн. Я
знал, что они ожидали меня к раннему завтраку, чтобы я мог вовремя добраться до здания школы
в то утро должна была начаться моя новая сессия. Итак,
солнце еще не взошло, когда я спускался по лестнице. Но природа была розовой
на востоке поднялась роза, и вершины холмов сияли, в то время как долины были
еще темными. Гвинея вышла из гостиной и, увидев меня в
прохождение, с походкой, как если бы я была боясь помешать кому-нибудь, засмеют
меня. "Почему, что заставляет вас скользить по дороге? Вы действуете так, как если бы Вы были
первый. Почему, я уже собрала вам цветы, чтобы отнести их в
школу. А вы даже не поблагодарили меня. Почему, мистер Хейз, в чем, черт возьми,
дело?

Я подняла руку. "Сегодня школы не будет", - сказал я. "Не говори
ни слова, пожалуйста".

"Но в чем дело?" спросила она с испуганным видом.

"Выйди сюда, под дерево. Ты обещаешь не кричать, если я скажу
тебе кое-что?"

"Но что ты можешь сказать мне, чтобы заставить меня закричать? О..."

"Я не собираюсь говорить о себе", - перебил я, опасаясь, что она может
подумать, что я собираюсь признаться ей в своей любви. "Выйди сюда, пожалуйста".

Она последовала за мной к скамейке под деревом и стояла там
нервно глядя на меня, когда я сел, ожидая, что я заговорю, и все же
боясь услышать меня.

"В чем дело, пожалуйста? Но не говори мне ничего плохого - я не хочу
слышать ничего плохого".

"Но ты должен услышать это. Альф ... Альф поссорился с Дэном Стюартом. Это
было хуже, чем ссора, и ..."

"Убил его?" - спросила она, пристально глядя на меня. "Не говори мне ничего".

Она села рядом со мной и спрятала лицо. "Альф уехал в город, чтобы сдаться
и мы должны сказать твоим отцу и матери. Это не было
убийством - это была самооборона. Иди и скажи своей матери, скажи ей так
тихо, как только сможешь. Я вижу твоего отца там. Я скажу ему. Скажи
ей, что они поссорились прошлой ночью ".

Она ушла, не оглянувшись на меня, не позволив мне увидеть ее
лицо, и когда я проходил мимо угла дома, я услышал, как она что-то говорит, и
прежде чем я добрался до старика, я услышал крик этой бедной старой женщины.

Старина Лим стоял у двери своего "частокола", смазывая замок. "Дьявольская
штука плохо работает", - сказал он. "Висячий замок, как правило, лучший замок
или худший; вы никогда не сможете сказать, какой именно. Если бы я мог в шутку капнуть
смазки в замочную скважину, я бы быстро починил его. Но это не войдет, вы
видите. Черт возьми, дьявол поступает по-своему примерно в половине случаев, и его
влияние очень сильно в другой половине. Итак, мы приступаем к делу. Я
думаю, нам лучше перейти к завтраку. Я почти забыл, что тебе
нужно было идти в свою школу. Чувак, что, черт возьми, с тобой происходит этим утром?
"

Он опустил цепочку, на которой был закреплен замок, и пристально посмотрел
на меня. "Что пошло не так, чувак?"

"Я не пойду сегодня в школу", - ответила я, стараясь быть спокойной.

"В чем дело? Дом снова сгорел дотла?"

"Хуже того, мистер Джаклин. Альф ..."

"А что насчет него?" - перебил он, нервно хватаясь за цепочку.

"Ты знала, что он был влюблен в Милли Ландсфорд?" Я спросил, Теперь
решил быть спокойным.

"Ну и что из этого? Молодые люди в любви друг с другом
могучий, почти каждый день в этом районе. Это Сьюзен мне звонит? Будь
буду через минуту!" - крикнул он. "Надеюсь, он не поссорился со старым генералом,
не так ли?"

"Нет, но с Дэном Стюартом. Прошлой ночью они поссорились и подрались, и Дэн
был убит ".

Его плечи поникли; он ничего не сказал, но дернул за цепочку, ворота
распахнулись, он шагнул внутрь и с грохотом захлопнул их; и я услышал его
возился с креплением, которое удерживало дверь курятника. Я зашагал прочь
так быстро, как только мог, направился к зданию школы, чтобы распустить
детей и сказать им, что я не знаю, когда будет возобновлено занятие
. И когда я вернулся, все было тихо. Старик был
медленно прогуливаясь взад и вперед по тропинке к родниковому домику, очевидно, ожидая
меня.

"Расскажи мне все об этом", - сказал он, когда я подошел. "расскажи мне от начала
до конца".

И я сказал ему только, как эльф сказал мне. Он слушал с отцом
открытия, засучив рукава рубашки, а затем прокатки их вниз, как
если он не знал, что делать с собой.

"Что ж, - сказал он, когда я закончил, - не знаю, могу ли я винить его,
бедняга, но они его повесят".

"Ты так думаешь?" Я плакал, с начала, ибо я не рассказал о том, что
возможность; ей не приходило в голову, так что закрыл бы я был в размышлениях
о его собственном душевном расстройстве и душераздирающем горе его матери.
"Ты действительно так думаешь?"

"Я знаю это - так же ясно для меня, как этот солнечный свет. Кин люди Стюарта
есть деньги и они будете тратить каждый цент, чтобы поставить альфу на
виселицы. Этериджу не нравится Альф, и он потратит каждый цент, который у него есть;
и вот мы без денег. Да, они повесят его ".

"Но генерал Ландсфорд ... разве он не останется другом Альфа?"

Старик покачал головой. "Он не может, и я не уверен, что он стал бы, если бы
мог. Я имею в виду, что он не может и все еще остается верен себе. С тех пор
наше соглашение, о котором я вам рассказывал, он полностью раскрыл
разговаривая со мной, я знаю, что он хотел, чтобы Милли вышла замуж за Стюарта. Нет,
он слишком горд, чтобы помочь нам ".

"Но может ли он по семейным обстоятельствам позволить себе не помогать нам? Его сын..."

"Не говорите сейчас об этом, пожалуйста, сэр. Вы идете в
дом?"

"Я не знаю. Я почти боюсь встретиться с его матерью".

"Не бойся этого. Она не будет упрекать тебя; она знает, что ты
не имеешь к этому никакого отношения, знает, что он никогда бы не убил его, если бы
попросил твоего совета и последовал ему ".

"Я не это имею в виду... я имею в виду, что мне невыносимо смотреть на ее горе".

"Она христианка, сэр. Она молится своему Богу, и что бы ни случилось
она будет доверять Ему. Племя, из которого она происходит, стояло на кону
, сэр ".

Мы медленно шли к дому. Внезапно он схватил меня за руку
хваткой, которая напомнила мне Альфа, и голосом, выдававшим больше
эмоций, чем я ожидал от него, спросил, собираюсь ли я уйти
от него. Я положил свою руку о нем и прижал его ко мне, как если бы он был
Альф говоришь мне о любви-беда в том, что легла на его сердце.

"Я понимаю тебя, да благословит тебя Бог", - сказал он. "Не говори ни слова; я
понимаю тебя. Садись на кобылу, поезжай в город и разузнай все, что сможешь.
Я не буду шутить сейчас-не могу смотреть, как мой сын в тюрьме. Но не сказать
словом, я вас понимаю. Я считаю, что район довольно хорошо
жив, над ним на этот раз. Посмотрим, отпустят ли его под залог, но
Я не думаю, что отпустят, даже если он сдастся. Они подумают
что он сделал это, потому что, должно быть, знал, что они обязаны были
поймать его. Иди и делай все, что тебе велит твое руководство, и я знаю, что это
будет в порядке ".

Я перешел через дорогу, к Парди и людям, которые вышли из
своих домов, чтобы сказать слова ободрения Альфу и мне, когда мы были
по дороге к Эймсам ребята пытались, теперь стояли у их дверей,
тупо пялясь. У лавки фургонщика собралась толпа, и меня
узнали, когда я приблизился, молодые люди, которые встречали меня в доме
Генерала прошлой ночью - теперь это казалось таким давним - и они
вышли на дорогу и стали уговаривать меня рассказать им все, что я знал. Я чувствовал, что
Этеридж уже проявил себя по-своему, но я рассказал историю
о трагедии в точности так, как я рассказал старику; и я собрал
поводья, чтобы продолжить свой путь, когда подъехал мужчина. "Я возвращаюсь в город!"
он крикнул, махнув рукой мужчине, который стоял в дверях
вагон-мейкера магазин. Я поскакал дальше, а он подошел сзади меня.

"Вы мистер Хоу?" - спросил он, и когда я ответил ему, он сказал: "Я
Доктор Этеридж".

Я поклонился, и он кивнул с подчеркнутой холодностью. У него была невеселая
внешность; он был худым и угловатым, седым не по возрасту
, и мне пришло в голову, что его, должно быть, напоили, а не потому, что он
был седым, но из-за отеков под глазами и лопнувших вен
там, где кожа натягивалась на высокие скулы.

"Это дьявольское дело", - сказал он. "Человека встретили на шоссе общего пользования
и убили".

"Не говорите об этом таким образом, - заговорил я, - потому что, возможно, вы еще не
знакомы с причинами, которые привели к этому".

"Никакая причина, сэр, не должна приводить к убийству".

"Я согласен с вами в этом, но многие люди были вынуждены убивать,
чтобы спасти свою собственную жизнь ".

Он усмехнулся мне. "Но много ли людей было вынуждено стоять часами
на дороге общего пользования и ради спасения собственной жизни сбивает
невинного человека? Я всегда считал Альфа Джаклина опасным и
отчаявшимся человеком, и все знают, что он из этой породы. Он мне никогда
не нравился; и он без причины невзлюбил меня. Однажды я стоял возле
церкви в толпе мужчин, когда, казалось, со мной что-то обсуждали
, и заявил, что мужчина, который хочет стать врачом, должен быть умным и сообразительным
мужчина должен что-то сказать, чтобы подтвердить свою мысль; и затем он
спросил, слышал ли кто-нибудь когда-нибудь от меня что-нибудь, что стоит запомнить ".

Я почувствовал, что он хочет поругаться со мной, и я был в настроении
ублажать его. "А вам когда-нибудь слышать, что вы говорите то, ради чего стоит
вспоминаешь?" Я спросил.

"Сэр!" - прорычал он.

"Вы слышали, что я сказал. И я получаю некоторое холодное удовольствие, сообщая
вам, прежде чем мы продолжим, что вы не можете превзойти меня".

"Педагог-это педантизм," пробормотал он.

"Человек истины", - ответил я. "И кстати, - прибавила я, - Вы, кажется,
ну, запряженных лошадьми. Полагаю, вы поедете вперед".

"Эта дорога принадлежит вам, сэр?" - спросил он, сурово сдвинув брови
в мою сторону.

"Отчасти это так, и я собираюсь пройти через эту часть без
раздражения. Ты понимаешь?"

"Сэр, я могу понять наглости даже если я не могу сказать, что стоит
вспоминая. Но вместо того, чтобы разговаривать с вами, я поеду дальше, не для того, чтобы
угодить вам, а чтобы сохранить собственное достоинство и самоуважение ".

"Хорошо!" Я насмешливо воскликнул: "и если ты продолжишь совершенствоваться в выражениях
, я через некоторое время буду вынужден поверить, что оценка Альфа о тебе
была слишком низкой".

"Я благодарю вас, сэр, за предоставленную мне возможность сказать, что присяжные
оценка в дальнейшем окажет наибольшее влияние на вашего друга и позволит ему занять
достаточно высокое положение ".

"Вы продолжаете совершенствоваться, доктор, и я считаю, что ваше последнее замечание
стоит запомнить. По крайней мере, я буду помнить об этом, и когда эта неприятность
закончится, каким бы ни был результат, я призову тебя к ответу
за это. И чтобы доказать, что я говорю серьезно, я одолжу тебе весомость
этого". И с этими словами я врезаю ему по лицу хлыстом. Его лошадь шарахнулась в сторону
и росток яблони просвистел в воздухе. Он сказал что-то о том, что
надеется встретиться со мной снова, и ускакал быстрым галопом. Я знала, что я
я поступил неразумно, почувствовал это даже тогда, когда импульс был свеж и
силен во мне, но я был не в настроении терпеть его. Я ехал вперед
медленнее, чем был расположен, чтобы дать ему скрыться из виду, ибо
каждый раз, когда я поднимал голову и видел его, меня охватывал новый гнев. И я был
с облегчением, когда на повороте дороги поставило его вне моего зрения. Я услышал
топот позади и, оглянувшись, увидел старого генерала, приближающегося с
безрассудством кавалериста. Он рванулся вперед и не натягивал поводья, пока
не оказался почти рядом со мной.

"Ого! Я пытался обогнать тебя, Хейз. Что я тебе говорил?
Разве я не говорил, что страна исчезла? Я клянусь, я не знаю, к чему мы приходим
, когда человека вот так сбивают на дороге ".

"Генерал, вы обогнали меня, чтобы поехать со мной в город?"

"Да, сэр".

"Тогда вы не должны так говорить".

"Прошу прощения, сэр. Возможно, мне не следовало выражаться в
такой манере. Давайте поедем дальше и спокойно обсудим это. Расскажите мне, что вы
знаете ".

"Так было бы лучше, генерал ..."

"Не обращай внимания на свою грамматику и книжные формулировки. Расскажи мне, что
привело к этому".

"Должен ли я сказать тебе, что твоя дочь..."

- Говоря "Г...", сэр, что вы имеете в виду?

"Вам не нужно набрасываться на меня, сэр".

"Конечно, нет. Прошу прощения. Что насчет этого?"

"Я не знаю, что я должен сказать вам - человек более рассудительный
не стал бы - но я полагаю, что должен теперь, когда я зашел так далеко. Альф
влюблен в вашу дочь, и из-за этого Стюарт оскорбил его, надругался
над ним под дулом пистолета ".

Тогда я рассказал ему все, что я могу, все, кроме того, что у Стюарта был
говорил легкомысленно относиться к девушке, ибо я знал, что это будет только бесить
ему и, действительно, ему сложнее против Альф, как он, несомненно,
верю, что мой друг просто подделал означает оправдание. Для некоторых
расстояние после того, как я рассказал ему историю, он ехал в тишине,
смутное лицо и с головой висит низко. Но как раз перед тем, как
мы въехали в город, он поднял глаза и сказал: "Бедный дурачок, я не могу помочь
ему".

"Но ты видишь, что справедливость восторжествовала".

"Мистер Хейз, в данном случае мы можем придерживаться разных взглядов на правосудие.
Простите меня, но ваша дружба - и, действительно, я могу только уважать вас за это
это - ваша дружба может восстать против правосудия".

"Признаюсь, генерал, что моя дружба крепка, хотя я знал
молодой человек, но на короткое время, но я думаю, что я уважаю правосудие."

"Мы все думали так, пока растут юстиции США", - ответил он, подложив под себя
в жесткой оппозиции ко мне, но делает это по-доброму. "Меня больше беспокоит
это, мистер Хейз, чем вы можете себе представить. Я могу это сказать, но я
не могу подкрепить это объяснением. Но тот факт, что он стоял
ожидая там, на дороге, - это то, что больше всего говорит против него. Если бы он встретился с
ним в другое время, практически при любых других условиях, это было бы
иначе, убрало бы аспект преднамеренного убийства.
Да, я глубоко обеспокоен, и по двум причинам. Но я не могу упомянуть
они. Дэн Стюарт был близок мне; я знал его всю его жизнь, и он был
многообещающим молодым человеком, пользовался популярностью во всем сообществе - большей
популярностью, чем Альф, и это возымеет свой эффект ".

"Но разве он не был более популярен, потому что у него было больше денег?" Спросил я, и
старый генерал бросил на меня укоризненный взгляд.

"Деньги не имеют такого большого значения на Юге, сэр. Вы
забивали себе голову северными книгами. Это утонченность, сэр, настоящая ценность
, которая ценится на Юге ".

- Надеюсь, я не стану вам перечить, генерал, но я с Юга, и у меня есть
основание для проведения противоположного мнения. Я не видел самой пошлой из
мужчины высоко пользу, потому что они были богаты? Сам факт существования
государственная линия не меняет человеческую природу. Человек не меняется даже
линии, нарисованные об империи".

"Я признаю, сэр, что Юг претерпел изменения, но в мое время
человека оценивали по его реальной ценности, не в золоте, а в
благородных качествах".

"Вполне естественно оглядываться назад предвзятым взглядом любви,
Генерал, и я уважительно отношусь к тому, что мне не следует с вами спорить. Я обращаюсь
здесь к конюшне. Доброе утро."

"Я ценю ваше внимание, сэр", - ответил он, кланяясь. "Давайте
надеяться на лучшее, но я должен отстаивать справедливость".

Пришпорив лошадь, я направился прямо к тюрьме. Толпа собралась
у дверей, желая увидеть заключенного. Когда я сказал тюремщику, кто я
такой, он впустил меня без единого слова. Альф вскочил со скамейки, увидев меня
вхожу в коридор и подошел к решетке своей камеры.

"Здесь не так много места для рукопожатия, Билл", - сказал он, грустно улыбаясь.
"Прошла уже целая вечность с тех пор, как я покинул дом. Как поживаешь, старина? Расскажи мне как они это восприняли. Нет, не надо. Я знаю. Ну, я сдался, и
сначала шериф мне не поверил, но через некоторое время до него дошло
. Он был очень добр, и когда запер меня здесь, он
пошел узнать, можно ли меня выпустить под залог, но я понимаю, что
не могу. Все в порядке; с таким же успехом я мог бы быть здесь. Билл, я пытался
пожалеть о том, что убил его, но я не могу. Я думаю, я должен быть таким
подлым, каким их делают. И все выйдет наружу довольно скоро, суд
еще на сессии и все они должны сделать, это привязать их жюри
закончим расследование и продолжим. Я собираюсь извлечь из этого максимум пользы.
Худшая черта - это позор и страдания дома, и, конечно же,
это почти разрывает мне сердце, когда я позволяю этому. Но, по правде говоря,,
Я бы предпочел быть повешенным, чем все время находиться на решетке. Кто это
это?" Этеридж вышел в коридор. Он ухмыльнулся Альфу, а Альф усмехнулся
ему. "Я полагаю, вы нашли собаку, которая, как я вам говорил, лежала на дороге
- собаку, которая пыталась меня укусить", - сказал Альф с холодной улыбкой.
- Джаклин, я пришел сюда не для того, чтобы меня оскорбляли.
"Хорошо, вот и дверь. Послушайте, тюремщик, вы только что впустили
серую крысу, и я бы хотел, чтобы вы пришли и выгнали ее ".

Я повернулся к Этериджу и указал на дверь. "Я должен уважать твое
желание", - сказал он, обращаясь ко мне. "У меня к тебе дело...
будь моим гостем", - и, не сказав больше ни слова, он зашагал прочь.

Я оставался с Альфом до тех пор, пока тюремщик считал благоразумным позволить мне
остаться, а затем я отправился по городу, чтобы узнать о его настроениях. И я был
опечален, обнаружив, что все объявили это хладнокровным убийством. Мой
на сердце было тяжело, когда я ехал к дому, потому что старики смотрели
на меня, ожидая ободрения. Гвинея встретила меня у ворот. Она попыталась улыбнуться,
но не смогла.

"Не пытайся выглядеть довольной, увидев меня", - сказал я. "Это слишком большое
усилие". И если она не могла улыбнуться, она могла бы одарить меня взглядом, полным
благодарности. Она проводила меня до конюшни, не сказав ни слова; и когда я
отвязал лошадь, она последовала за мной в гостиную. У
двери я запнулся, но миссис Голос Джаклин пригласил меня войти. Она сидела
в кресле-качалке, положив Библию на колени и положив руку на
книга, она так сказала мне: "Не стесняйся говорить, ибо Его жезл
и Его посох утешат меня".
Я не заметил старика, настолько мои глаза были устремлены на его жену, но
теперь он появился в поле зрения и, подойдя ко мне, прошептал: "Из запасов
которые стояли на костре".
Я рассказала им все, что знала, а это было не так уж много; а затем опустилась на колени и помолилась вместе с ними.