Я носорог и Я не носорог. Марри О Сна и её Миры

Это путешествие в параллельный мир очень поразило меня тогда, и в итоге начало менять моё сознание. Я через чувства, испытываемые как на яву, и через мысли, проносящиеся с обыкновением нашего мира, прошла путь от Человека до животного, у которого нет сознания Творца и человеческой психики, а есть лишь инстинкт самосохранения, причём животный, яростный инстинкт, работающий на интуиции и врождённых рефлексах.

Инстинкт, который в условиях, когда животное загнано людьми, превращается во всепоглощающую панику, когда ты уже не отдаёшь отчёт своим действиям, даже перестаёшь чувствовать боль и просто бьёшься, бьёшься до последнего, яро бьёшься, причём сбивая всё, что возникает у тебя на пути, не понимая по сути, куда ты идёшь, куда ты бежишь, куда ты несёшься, не осознавая своего истинного пути, а летишь, гонимый инстинктами и своими же руками выбираешь одну из малых дорожек вариантов своего Пути, в итоге загоняя себя в тупик, и лишая жизни, наполненной радости и смысла.

Часть I. Сложно выполнимое задание.

В воздухе чувствовался холод, идущий от воды. Я, стройная молодая девушка со светло-русыми вьющимися волосами, схваченными резинкой, вместе с группой молодых людей находимся в каком-то современном тренировочном комплексе. В этом комплексе для тренировок и отработки приёмов были воссозданы все ситуации, приближенные к реальности. Зал, в котором тренировалась наша группа, был в полумраке, в нём практически отсутствовало освещение. Пол зала был из естественных каменных пород, неровный и холодный, как будто примыкал к части скалистой горы. Каменную площадку окаймляли стеклянные стены в форме больших квадратных форточек, открывающихся снизу наружу и остающихся в вертикальном положении, а при закрытии в горизонтальном.

Потолок был настолько высоко, что скрывался где-то далеко в воздухе и смешивался с ним. Это была плавательная база. Холодный и шершавый пол, или кусок каменной породы переходил сразу в воду, тёмную и холодную. Единственное, что здесь выглядело неестественно, так это был потолок, казалось, что его будто пристроили к горе.  Мы отрабатывали приёмы плавания до последней капли крови, работали, как говорится «на износ», не щадя себя.

Тем, кто нами распоряжался или «тренировал» было ровным счётом всё равно, сможем мы потянуть эту нагрузку или нет. Они стояли как бы над этим. У них у всех была единая установка, единая идея, которую они прививали и нам: «Ты можешь! Ты ничего не боишься, тебе не холодно, тебе не больно! Ты можешь дышать всегда, даже, когда волны естественного источника воды накрывают тебя с головой!».
Я была на базе сравнительно недавно, потому что помню ощущение робости перед незнакомыми лицами, пронизывающее меня, некоторое стеснение от неизвестных мест и непонимание, через что мне придётся пройти, чтобы соответствовать требованиям тамошней «водной сноровки» или «подготовки».

Те, кто «стояли» над нами, были больше, чем просто «тренер», больше чем один человек или группа людей, это было что-то вроде единой силы, которая воплощалась в воле лица или группы лиц, но не была индивидуальной или субъективной, она была единой и беспрекословной, пронизанная желанием выполнять все чётко и верно, но не из-за страха перед болью, а из-за горячего желания соответствовать дающимся указаниям потому, что от этого зависело что-то большее, чем нахождение в том мире, на той земле, или в той реальности.

При невыполнении «единой воли» нарушались законы того мира, но не законы, писанные или выдуманные людьми, а законы мироздания, при нарушении которых тебя «выбрасывало» из того мира. Что-то типа наших законов тяготения, но с той разницей, что при не следовании им ты просто перемещаешься в другое пространство.

Я помню, что мы тренируемся без остановки, что мы все мокрые в чёрных купальных костюмах, которые сливаются с тёмной глубиной вод. Мокрые тела, мокрые волосы. Я чувствую сырость вокруг и мокроту своего слитного купальника, от которого становится ещё мокрее, и холод от мокрых волос, с которых капает, захватывает меня. Я не помню все задания, через которые нужно было пройти, вернее выполнить и остаться в строю. Я помню лишь одно, наиболее сложное, и, наверное, важное.

Я помню мою неуверенность, смогу ли я, получится ли у меня. Я смотрю за стену из оконных рам и вижу там бесконечно волнующуюся воду, прозрачно-чёрную и неспокойную, ледяную и леденящую, через которую виднеются каменные глыбы, поросшие морскими водорослями, скользкие и холодные. Я всё не решаюсь войти в неё, в глубинно-чёрную воду, учитывая, что комплекс стоит посреди естественно бушующего водного ресурса. Я всё не знаю, всё думаю, как лучше спуститься к воде, «приспособиться» что ли к ней, как к живому единому организму.

Перед заходом я общаюсь с другими ребятами, мы говорим о разном, о мелочах и смеёмся, мы много смеёмся и шумим и это не возбраняется. Мы все задаёмся вопросом, как лучше пройти эту часть тренировки, тем самым оттягивая время её прохождения. Мы знаем, что это очень трудно, поэтому немного затягиваем с выполнением и нам это позволяют, потому что выполнение заданий должно быть естественным и по своей воле выполненным.

Одна девушка с чёрными волосами ниже плеч, наконец решается одной из первых спуститься в водную акваторию через нижнюю «форточку», нижняя часть которой напрямую граничит с бушующими леденящими волнами. Я встречаю её выныривающую и спрашиваю: «Ну как?». Она отвечает лишь: «Ничего». После такого ровного ответа, не выражающего беспокойства, мы, видимо, решили последовать её примеру и были похожи на стаю резвящихся дельфинов, которые радуются воде и не чувствуют холода, каким-то образом регулируя самостоятельно работу своих органов чувств.

Часть II. Я – Носорог и Я – не «носорог».

После «водных тренировок» и полученной «водной сноровки» я переместилась в абсолютно другое место, где ярко светило палящее солнце и лицо обдувал сухой знойный воздух. Я стояла где-то неподалёку от происходящего и наблюдала, как маленький мальчик с тёмными волосами лет 2-4-х, громко плачет, загнанный в западню своими преследователями. Он находился в довольно пустынной местности, условия которой были приближены к засушливым регионам мира. Там была видна песчаная дорога, кругом были скалы и всё как будто было в жёлтом цвете, зелени вообще не было видно, поэтому очень напоминало пустыню.

Всё моё внимание было приковано к мальчику, который был очень напуган, он находился в истерике и кричал от объявшего его страха и от невозможности изменить ситуацию, в которую он был загнан как скот. Он предвидел, что будет дальше, и ситуация развивалась не в его пользу.

Я смотрю на него и всё ещё не понимаю, почему он рыдает, почему бежит от кого-то. Я пока не вижу и не чувствую опасности, находясь неподалёку. Я наблюдаю всё со стороны, но очень сопереживаю за него. Минутой погодя, всё становится ясно. Я вижу приближающихся к ребёнку людей, которые в руках держат верёвки с петлёй на конце, как для ловли рогатого скота. Но мне всё ещё не понятно, зачем верёвки и почему взрослых мужчин так много, если перед ними всего один малыш, даже, если по каким-то причинам его нужно куда-то отвести.

Рослые мужчины в униформе окружают ребёнка всё плотнее, всё сужая круг. Крик его и стенания становятся всё громче, его страдания и переживания, вибрирующие в звуках его воплей, уже на пределе. Ребёнок кричит: «Нет!! Нет!! Я не хочу!! Пожалуйста! Не надо!! Я не хочу!! Не хочу!! Нет!! Нет!!», – а круг «охотников» всё сужается и сужается. И вот мгновение, которое так предчувствовало моё сердце и рвалось из груди.

Вот мгновение и ребёнок превращается, вернее трансформируется через боль, страдание и отсутствие воли, в большого тёмно-серого носорога, с гладкой серой кожей и рогом и куда-то улетучивается его человеческое сознание или часть его всё же соединяется с животным. Я осознаю, что я будто предчувствовала этот момент и сопереживала вместе с ним, но пока я не могу понять, что нас с ним связывает или связывало.

Ребёнок-носорог сопротивляется, как загнанное животное, мотает головой, отбивается всем, чем можно. Он ещё не знает толком, как вести себя и что делать. Но, как он ни сопротивляется, на него умело накидывают лассо и залавливают его. Ребёнок-носорожек не успокаивается и продолжает брыкаться, сколько есть сил, но это уже бесполезно.

В следующий миг в моём сознании проносятся картинки и образы, расставляющие всё по местам. Я как будто возвращаюсь сознанием назад и просматриваю прошлое. Мальчика загоняют и ловят, как животное по той причине, что он инфицирован особым вирусом, носящим название в народе «я - носорог». Вирус, непонятно искусственного или естественного происхождения, передающегося неизвестным путём.

Действующее правительство боится того, что такие люди, подвергшиеся воздействию вируса и принявшие его, обладают некими дополнительными неисследованными возможностями, что они смогут перевернуть, если захотят, удобный лишь для правящей верхушки ход истории.

Поэтому правительством тех мест была принята директива отлавливать всех превращающихся в носорогов людей, включая детей, и отправлять их на опыты. А для этого провоцировать их, чтобы вывести «на чистую воду». Когда такой человек, чувствует опасность, сильную и надвигающуюся, он, испытывая инстинкт самосохранения, трансформируется в носорога, готового всё снести на своём пути.

По задумке правящей верхушки опыты должны были выявить причины закономерности протекания процессов такой моментальной трансформации, видимо, происходящей в результате не контролирования эмоций, а точнее сильных переживаний, стресса, тревоги, нервных срывов, страха, негативного переживания. Правительство хочет изучить и взять это «оружие» себе на вооружение под своим контролем. Поэтому распространена практика доносительства, которая активно спонсируется и продвигается.

Я смотрю на этот «эпизод» и всё ещё не понимаю, как он связан со мной. И в следующий миг я вхожу в пространство новой ситуации, в которой я вижу и ощущаю себя, уже в квартире в прекрасном зелёном районе вблизи Москвы. Вдруг в дверь звонят. В квартире больше никого нет, и я подхожу к двери. В дверной глазок я вижу знакомого Профессора средних лет, молодцеватого с седоватыми волосами, когда-то ведущего мою научную работу в годы учёбы в университете. Университетские годы так быстро пролетели и уже кажутся мне где-то далеко позади.

Профессор, знакомый и приветливый, поэтому не вызывает ощущения опасности, и я с лёгкостью впускаю его, так как уверена, что наша многолетняя дружба и хорошие отношения в прошлом, невзирая на некоторые неурядицы, является гарантом того, что вреда он причинить мне не может. Но я ошибаюсь, так как вижу, что с виду мягким и весёлым профессором, правит гнев, злоба, обида, зависть и даже ревность. Я успеваю сосчитать все эти низкие эмоции с его образа, но не могу понять, причину их происхождения, источник бури негодования и обид.

Как только я приоткрываю дверь, он врывается на порог, но он не один, что сразу настораживает и не даёт мыслям расслабиться. Вместе с ним входят человек четверо-пятеро мужчин, крепких и несговорчивых. Они подчинены ему беспрекословно, потому что абсолютно верят его словам и закрывают глаза, если что не так, так как им нужен человек, которому они могут верить и служить. А он уже не тот обаятельный профессор, красиво читающий лекции студентам, его глаза налиты злостью и взгляд расчётлив. Я всё ещё не понимаю, с чем так связаны перемены в нём.

Интуитивно испытывая страх, я пячусь назад в одну из комнат. Неизвестные во главе с Профессором быстрыми шагами врываются и в неё и начинают рыскать повсюду, ища что-то и это вызывает во мне негодование, тем более не хочу, чтобы его люди копошились в моих вещах, тем более в близких сердцу предметах и записях.

От безысходности и нахальства этой своры, я говорю на повышенных тонах, что сейчас вызову милицию и им всем мало не покажется. Но Профессор с нахальной улыбкой, не придавая значения моим словам, говорит с вызовом: «Давай!», – при этом продолжая переворачивать мои вещи, уверенный, что я этого не сделаю. В следующий момент он находит какую-то маленькую несимпатичную игрушку, фосфорного цвета, типа сидящего утёнка, у которого голова мотается вниз-вверх, которую пристально крутит в руках и пытается разобрать какие-то надписи. Оказывается, что на непривлекательном утёнке стоит дата и подпись от какого-то поклонника, подарившего его.

Самое интересное, что именно это и есть то, что искал Профессор, потому что найдя её, он уже не сдерживает себя и начинает обвинять меня полный злобы и недовольства. Я не приемлю его обвинений и претензий, памятуя, что связывают нас только работы над научными трудами в студенческие годы, которые были когда-то в прошлом. Реакцией на атаку его злости в мой адрес является то, что в тот же момент я наконец-то догадываюсь произвести какое-то действие и этим действием является звонок кому-то, возможно тому самому обожателю, но вряд ли, так как у человека на проводе, я почему-то спрашиваю номер милиции, как будто в том мире я его не знаю. В трубке мне отвечают спокойно и безучастно: «номер 7636» и кладут трубку.

Я делаю безумное усилие над собой, чтобы набрать эти цифры на трубке телефона. Почему-то в таких ситуациях во снах очень часто сложно позвонить кому-то или бежать куда-то при возникающей опасности. В итоге в том мире у меня получается лишь на третий или четвёртый раз. И наконец я дозваниваюсь. Мужчина говорит бесстрастно: «Вас слушаю.». Я отвечаю в эмоциях: «У меня несанкционированный обыск!». На моё удивление мужчина отвечает вопросительно: «Каратисты?», как будто знает, кто у меня «в гостях». В тот же миг в мыслях сознания той меня я вижу картинку, как тренируюсь карате. Я в белых специальных одеждах для тренировки, кругом маты, мне ставят правильную позицию руки, как бить и Профессор тоже там.

Я отвечаю на автомате немного ошарашенная: «Да». На том конце провода повисла небольшая пауза. Затем мужчина продолжил: «Наряд выезжает!». Озлобленный от моих действий Профессор, не помня себя от ярости, всё же понимает, что ему стоит побыстрее убраться, но напоследок, он незаметно для меня и неожиданно, вкладывает мне в руку маленькую жёлтую птичку. А затем, сильно-сильно сжимая мою руку до невозможности и боли, он добивается того, что скелет уже засушенной птички трещит и немного прокалывает мне кожу, а из её тела начинает литься жёлтая жижа. Меня охватывает ужас. Я автоматически от боли и неприязни отталкиваю предмет, зажатый в руке, но уже поздно. Немного жидкости из её тела и клюва попадает на мою ладонь и моментально впитывается и смешивается с кровью.

Но я всё еще полностью не понимаю, что произошло. Я вижу, как вся кампания «каратистов» давится от злого смеха, а их предводитель с ехидной гримасой своего округлённого лица, соответствующего довольно округлому телу, произносит: «Ну что?! Попробуй теперь уйти! Тебя сразу схватят, как узнают, что ты трансформируешься в носорога!! Ты вызвала милицию. Ха-ха! Ну посмотрим, будешь ли ты нервничать при них! Если да, то ты вызвала их зря!! Ха-ха-ха!». В его голосе было столько злости, что я не могла в это поверить. Несколько мгновений я стояла на месте и смотрела на свою руку, вспоминая того загнанного в пустыне ребёнка, который в итоге превратился в носорога. Я уже начинаю представлять, что тоже самое ждёт и меня.

Нахлынувшие незваные гости наконец-то уходят. На лестничной клетке лишь остается стоять тот самый несимпатичный жёлтый утёнок от некоего воздыхателя, кивающий головой. Моя первая наступившая мысль в объятьях близкой паники была: «Сейчас придут из милиции… У них установка на выявление заражённых вирусом «носорога»… Надо быть спокойной-спокойной, очень спокойной и тогда не произойдёт ничего плохого…». Вторая мысль была: «Может они ещё не выехали, и я могу их остановить?», – и мысль эта была более здравая. Я беру трубку телефона и нервно звоню опять, стараясь выглядеть абсолютно спокойной: «Каратисты ушли, отбой.», – произношу я безразлично-спокойным голосом. Мужчина также безучастно отвечает: «Принято», – и кладёт трубку. Я вздыхаю с облегчением. Вроде бы как минимум одна задача решена.

Спустя время я уже вижу себя, идущую в толпе людей, людей спешащих, людей как будто серых, видимо, от цвета серого асфальта, людей не приветливых, удручённых вопросами зарплаты на работе и политикой в СМИ. Идёт мелкий дождичек. На улицах полно работников правоохранительных органов. Правительство усилило наблюдение и контроль, так как поступила информация о том, что вирус «носорог» продолжает распространяться и у нас, предположительно через физический контакт, через кровь.

Правительству нужны «модифицированные» люди независимо от возраста, чтобы в лабораторных условиях выяснить, как можно этот феномен использовать в военных целях, чтобы завоевать и поработить экономически как можно больше стран, оболванив большую часть населения.

Я пробираюсь сквозь толпу, через снующих по делам людей, с опаской и волнением поглядывая на людей в форме. Я чувствую пронизывающий меня страх, от которого бросает в пот. Я боюсь, что военные заметят мои триволнения, читающиеся в глазах и поведении и начнут допрашивать, а я точно перенервничаю и не смогу сдержаться. Ведь я даже не знаю, как себя сдерживать и как «носорог» может во мне проявляться.

Единственная установка, которую я стараюсь сохранить в моей голове, постелив её поверх всех мыслей и эмоций, как толстым слоем снега, что покрывает землю, играя с солнцем, звучит так: «Я контролирую свои эмоции. Если я не испугаюсь, не занервничаю, не разозлюсь, – я не превращусь в носорога. Я контролирую себя! Я не поддаюсь панике! Я одна владею собой! Надо мной только моя воля и власть!».
Для укрепления этой установки и самоуспокоения я продолжаю прокручивать мысли в голове: «Никто кроме старого Профессора и его прислужников не знает, что я заражена. Он же ко мне всё же хорошо относится, а все его «детские» обиды пройдут и он успокоившись, наверняка осознает это и будет сожалеть о том, какой большой вред он мне нанес в пылу своих нереализованных чувств и притязаний.
Поэтому о том, что я инфицирована сообщать никому не будет».

Следующая мысль бежит следом, догоняя первую и усиливая страхи: «Он же сам меня заразил. Неужели только из-за гнева-ревности, которая затмила его рассудок? Неужели он намерено сломает мне жизнь, отдавая на растерзание военных? Что же это получается? Не мне, так никому что ли? Он же сам замешан в распространении инфекции! Он же преступник! На него никак нельзя рассчитывать!».

После последней мысли приходит осознание, что инфекция «носорога», которой уже начали запугивать в новостях, она не передается просто так по воздуху, или через половой контакт и так далее. Вирус является искусственным. Его специально изобрели, но мне не совсем понятно зачем. Обязательным условием заражения является реакция с кровью посредством маленького укола или пореза. «Как они интересно придумали», – говорю я себе, – «переносить вирус в пугалах маленьких жёлтых птичек. Но сколько злости должно быть в человеке, чтобы он пошел на такую подлость со знакомым человеком…».

После всех этих мыслей, в панике я решаю, что мне нужно лететь в другую страну, но надо решить лететь одной или с другом детства. Для этого я решаю с ним встретиться, чтобы всё подробно рассказать и главное не нервничать, чтобы и не «преобразовываться».

По пути к другу, я размышляю о случившемся и всё прокручиваю в голове тот сюжет с рыдающим ребёнком, который так не хотел и боялся модифицироваться в носорога. Я иду уже по пустынной улице, где назначена встреча с другом детства. Я всё воспоминаю о том мальчике, ведь это было на моих глазах. Я помню, как стояла поодаль и наблюдала за происходившим. Но тогда я смотрела на происходящее со смешанным чувством. Тогда человек, трансформирующийся в носорога, мне казалось, представлял некоторую опасность для общества и его нужно было изолировать.

В какой-то момент мне показалось, что за мной следят, стараясь быть незаметными для меня, идут за мной следом. И тогда я запаниковала уже по-серьёзному. Биение сердца усилилось, дыхание участилось. Я сильно боялась возможной «трансформации» из-за неизвестности. Но ещё больше я боялась потерять человеческую свободу, свободу выбора, мысли и передвижения, мой человеческий облик и мою Человеческую Волю.

В следующий миг я понимаю, что меня окружают прямо во дворах знакомого мне, но обезлюдевшего дома. Я чувствую, как загнанный зверь чувствует приближение охотников, как люди в гражданском, но специально обученные, осторожно подкрадываются ко мне с ловкостью большой кошки, и понимаю, что мой контроль над собой начинает постепенно теряться, утрачиваться, как развеивается густой туман. Я осознаю, что стирается какая-то важная, человеко-образующая грань внутри меня, – «код Человека».

Я осознаю, но ничего не могу с этим поделать. Мой разум всё больше затмевается паникой, ужасающей по силе своей, которая ломает всё, сносит всё на своём пути, – «творческое», преобразуя в «инстинктивное». Последним я теряю свою волю на собой, над собой-Человеком. Я будто перестаю воспринимать мир как Человек, я испытываю животный всепоглощающий Страх загнанного зверя. Я толком не вижу ничего перед собой. Я не чувствую ничего…

Всё – мной управляет паника и животный страх. Ещё мгновение, ещё миг проносятся передо мной, сознанию некуда бежать, внутри происходит будто большой взрыв, и я трансформируюсь в носорога, большого серого носорога, в котором прежнее сознание моё ограничено лишь работой животного инстинкта самосохранения и хочется разбросать всех рогом и бежать, бежать. И в этот момент наисильнейших моих переживаний меня выбрасывает в явь.

Мне с ужасом всё ещё кажется, что миг назад я была носорогом. И меня захватывает мысль, а как много людей, из той массы, которую мы видим каждый день на улицах, в метро, в магазинах, офисах, на концертах, – как много из них становится «носорогами» не в параллельных мирах, а в нашем. Задумывался ли кто-нибудь ещё, как задумываюсь сейчас я о том, что чтобы трансформироваться в ничего не осознающего носорога, сносящего все морально-этические и родовые устои на своём пути, не нужно быть инфицированным напрямую посредством биологического оружия. Достаточно быть заражённым на тонком, духовном уровне – стать «обезчеловеченным».

«Превращение в «носорогов», как это? Как это происходит?», - спрашиваю я у своего Высшего Я.

– Мы делаем неправильные поступки, чаще всего осознавая на подсознательном уровне, что они не правильные, но всё равно, словно зачарованные или зомбированные совершаем их, ведомые распирающей нас изнутри гордыней, подавляющим всё сущее эгоизмом, обжигающим всё нутро и затмевающим разум желанием владеть и управлять, пожираемые обидой, – и тогда мы нарушаем поступательный процесс своего развития, песчинка за песчинкой мы смещаем его со своего Пути, и сворачиваем на неверные дорожки, которые всё равно возвращают нас на наш Путь, но уже вдвое сложнее становится карабкаться на него – как по отвесной горе, но уже вдвое, а иногда втрое больше преград нам уже нужно преодолеть. Преград не простых и не рукотворных, преград по преодолению себя через ситуации и поступки – сложные, тяжёлые, печальные, болезненные, полные горя, больших потерь, переосмысления своей роли в своей же жизни, осознания себя, после которых становишься сильнее и имеешь такой уровень силы Духа, который не позволяет больше быть «Носорогом».

МарриОСна    MarryOsna    ae

Я – носорог и
Я – не «носорог»?
01.09.2013

#MarryOSna #;;;; #МарриОСна #МарриОСнах
#Фантазии #;; #Фэнтази #Искусство #;; #Сны
#МарияУльяноваСны #МарияУльяноваФантазии #МарияУльяноваВолшебная #РассказыФантазииСны #ЯНосорог   

Издано в Сети Интернет: Москва, 2023 год

Присоединяйтесь, будет интересно! 
@MarryOSna

marryosna.wixsite.com/marryosna 
youtube.com/@marryosna 
vk.com/marryosnafantasy
vk.com/marryosna 
marryosna.livejournal.com
proza.ru/avtor/marryosna 

Об авторе

МарриОСнах MarryOSna™ 
Фантазии® СНЫ® Искусство®
;;;;™  ;;;;™ 
;;® ;;® ;;®
Зачем он дан нам, этот волшебный мир Сновидений, если мы не умеем управляться с этим даром?


Главный редактор

Мария Ульянова – аналитик, к. филол.н., исследователь китайской культуры, истории и языка, автор мастер-классов и семинаров по специфике продвижения русского языка, культуры, российского образования и достижений науки в китайской онлайн среде, автор интерактивных методик обучения китайскому языку и научных работ по проблематике китайского менталитета, делового этикета, философии, даосских, буддистских практик, конфуцианства и китайских медиа, а также автор книги «Женское бессмертие: Битва "инь" и "ян": Бессмертие в даосской традиции». В прошлом синхронный переводчик с китайского языка. Автор проекта "СпросиМеняОКитае AskMeAboutChina ;;;;;;;".

Вступительное слово от Марри О'Сна

Мир сна, мир грёз - что это? Что за радость, что за переживание, что за зачарование, что за полёты, что за путешествия? Зачем он дан нам, этот волшебный мир Сновидений, если мы не умеем управляться с этим даром?
Меня зовут Марри О’Сна. Мои сны не дают мне покоя, пока лист белой бумаги не вберёт в себя всё то, что мне нужно ему передать. И тогда они отпускают меня, махая мне где-то с дальней звезды своими облачными крылами, и всё больше отдаляясь в Вечную Бесконечность, поют голосами птиц: "Мне больше нечего тебе сказать. Я отпускаю тебя!".

Иногда я не знаю, в каком мире я живу. Мир нашей реальности и параллельный мир сновидений настолько переплетены для меня, что зачастую ты не можешь их отличить, принимая один мир за другой. Или же, возможно, ты существуешь, живя параллельными жизнями, параллельными существованиями.
Тот параллельный мир, гряда тех параллельных миров, через которые я прошла и мне ещё предстоит пройти, - все они дают опыт, знания, новые осознания нашей действительности, помогают понять, осознать, зачем всё это, зачем ВСЁ ЭТО задумывалось Великим Творцом, Единым Началом, Великой Матерью Мира.

Марри О’Сна ;;;; MarryOsna
2020;

Предисловие от главного редактора

Настоящая серия рассказов «астральные животные в параллельных миров, настоящего, прошлого и будущего», посвящена невообразимым странствиям, приключениями перерождениям (или перевоплощениям) в параллельных мирах снов воплощений Марри О’Сна. Сюжет рассказов можно отнести к жанру научной фантастики, хотя сама Марри О’Сна называет его чувственной фантазией или сентиментальным фэнтази. Рассказы Марри О’Сна погружают в параллельные миры нашей Вселенной, которые все взаимосвязаны и взаимообусловлены. Эти миры полны приключений главной героини – Марри О’Сна в разных сюжетах и различных воплощениях.

#МарриОСнах #МарриОСна #MarryOSna #МарияУльяноваСны  #;;;; 
#МарияУльяноваВолшебная #МарияУльяноваФантазии  #;;;; 2023