4. Последняя ступенька. 4 курс. - 16

Начало здесь:http://proza.ru/2023/09/23/1106

4.16. ДМБОВСКИЙ АККОРД. ПРОЩАНИЕ С БАКУ.

Первая, немногочисленная, партия парней уехала вместе с командиром роты. Партия, в которую выбрали, якобы, курсантов с самым красивым почерком, с творческими наклонностями. Возмущаться было бесполезно, но выбрали тех, кого выбрали и в их число не попал ни один член редакционной коллегии роты, ни один из тех, кто все четыре года учёбы днём или ночью рисовал на различные конкурсы стенгазеты и зарабатывал первые места по отделению и училищу, сочиняя и красивым почерком выводя стихи и рассказы, документальную прозу о нашем житие-бытие. И забегу немного вперёд, я тому писарю «с хорошим красивым почерком», который оформил мой военный билет, оборвал бы все руки. Он таким паршивым почерком вывел мою фамилию, имя и отчество, да и остальные записи в красной книжице, которая даётся раз и навсегда, что фамилию я сам не сразу прочитал, моё ли? А в выборе этих самых «писателей» сыграли роль большие папы и слезливые мамы, которые получали от своих домашних чад с флотилии горькие письма, как им здесь тяжко, бедняжкам. Как здесь сыро и постоянно мучает морская болезнь. А на самом деле, просто маминькиным сыночкам, уже за последние курсы привыкшим к еждневным увольнениям, захотелось домой…

Военный билет с корявым почерком до сих пор хранится у меня, человека и мужчины, который уже снят с этого самого воинского учёта…

Да ладно, Бог с ними, я, даже, и фамилии их называть не стану, хотя, и помню наизусть. Пусть живут…

Ладно скроенная и подогнанная по загоревшему торсу форма сидит, как влитая, показывая молодую подтянутую спортивную фигуру, приобретённую за время учёбы в училище и высвечивая честно заработанные значки. Бескозырка, слегка сдвинутая на одно ухо, блестит свежими буквами и якорями, щёгольски сверкая новенькой кокардой «краб». Брюки «клёш» немного шире положенных двадцати восьми сантиметров по канту и чуть прикрывающие ультрасовременные в те годы полусапожки на скошенном каблуке. Военный моряк только что вернувшийся из кругосветного путешествия на линкоре или крейсере, да и только!..

У многих ребят тоже, видимо, есть старшие земляки или просто много денег и они так же щёгольски одеты в новёхонькую военно-морскую форму со всеми вытекающими для ДМБ атрибутами. Красиво же, появиться в дальней глухой деревушке страны советов в таком наряде. Все девки твои, товарищ старшина второй статьи, все!!!...

Мы прощаемся с корабельной командой и оставшимися «рыбниками». Их самолёт через два дня. За бортом учебного катера Краснознамённой Каспийской флотилии 25 апреля 1986 года, дата, которую я запомню на всю оставшуюся жизнь и не за счёт окончания службы. Далеко не из-за неё...

- По автобусам! – громкий голос старшины Лисина вещает нам о том, что сорокапятисуточная служба окончена и нас ждёт самолёт на Горький.
Мы быстро подхватываем свою поклажу и садимся в автобусы. Прощай, флотилия! Прощай, служба! ДМБ!
Дорогу до аэропорта, который находится далековато за чертой города, мы почти не заметили. Последняя наша встреча была на Присяге, слишком долго не виделись все вместе, эмоциональные рассказы об учебных походах на стрельбища, разговоры о морской болезни и приключениях, о житие-бытие на кораблях и катерах, всё, что нам сейчас необходимо. Обычное общение между собой. Подспудно понимаем, ещё пара дней и разъедемся по стране, возможно, больше никогда и не увидимся. Четыре года учёбы и жизни в кубриках, общие невзгоды и радости, приобретения и потери, практики и лекции – не может жизнь просто взять и завтра вычеркнуть их из нашего разума и нашей памяти. Надо наверстать упущенное за сорок пять суток…

- Блин, до нашего самолёта ещё пять часов. Старшина, а почему так рано вывезли с флотилии, дали бы пообедать? – увидев в расписании нескорое время отлёта рейса «Баку – Волгоград – Горький», забухтел Ванька Власов.
- Иван, не бухти, - чуть огрызнулся Лисин, - нам дали приказ выехать в одиннадцать, мы и выехали. Все теперь в погонах, приказы не обсуждаются.
- Понял, - сдвигая набекрень бескозырку, оглядывается по сторонам Иван, - а что же делать столько времени? Да и обед скоро, подкрепиться бы чем, - и он гладит свой живот через парадную суконку.
- А тут на площади аэропорта есть чайхана. Можно чаю рюмку пропустить, - словно провоцируя новоиспечённых старшин, тихо произносит Олег Папилов и машет головой, – пошли.
Понятно, конечно, какого чаю захотели напоследок вчерашние курсанты. ДМБовского аккорда им захотелось, что бы город запомнить и город их запомнил. Балбесы! А кушать и впрямь хочется, желудочки сосать начинают. Привыкаешь, однако, к равномерному приёму пищи. Выходим человек десять из здания и ищем глазами чайхану. У каждого, наверное, свои мысли на счёт подкрепиться. Заходим в кафе, кто в поисках спиртного, кто в поисках просто покушать. За столами сидят краснолицие мужчины в местных одеяниях, степенно из пиал и прозрачных стеклянных бокалов попивают чаёк, от которого исходит аромат горных трав и самый настоящий пар. Водка так не парит. Рядом с входной дверью на столе же стоит огромный поблёскивающий медными боками электрический самовар, рядом стопки таких же стеклянных бокалов с подстаканниками. Мне стало интересно:
- Интересно, от кипятка бокалы не лопаются? – шепчу Вовке Миронову. – Уж больно тонкостенный у них вид.
- А сейчас и проверим, - и он пошёл к чайханщику спросить, сколько стоит чай и можно ли купить бокал ароматного напитка.
Чайханщик утвердительно кивнул головой, показал на свободный стол и мы стали наливать себе напиток, купив пирожков с картошкой. Папилов скривился в гримасе и подошёл к хозяину заведения, шепнув на ухо:
- Уважаемый. Мы сегодня отслужили, дембельнулись и хотели бы перед отлётом из вашей гостеприимной столицы выпить чего-нибудь покрепче. Есть что у тебя?
- Уважаемый. Пэрэстройка, спиртного не дэржим. В районэ дэсяти киломэтров вокруг аэропорта запрэтили таргават спиртным напитками. Михаил Сэргеевич запрэтил, - многозначительно подняв палец сначала в потолок чайханы, а потом показав на красных мужиков, вежливо улыбнувшись, ответил тот, - видиш, всэ уважаемые люди чай пьют.
Олег махнул рукой на хозяина, махнул призывно ей же оставшимся без чая старшинам второй статьи и они вышли искать счастья в виде пузыря водки дальше. Побродив по площади, обойдя всех местных таксистов, ни у кого не нашлось бутылки для дембельского аккорда. Только один усатый и в «аэродроме» согласился съездить за водкой в город. Заломил бешеную цену, думая, что моряки откажутся. Да не на тех нарвался! Дали денег, одного жаждущего посадили к нему в машину и «Волга» с шашечками на крыше умчалась по направлению к городу.
Машины не было часа два, мы успели напиться вдоволь чаю и подкрепиться пирожками. Папилов начал нервничать, когда жёлтая машина со знакомым номером и старшиной в блестящей надписью на солнышке беске на соседним с водилой сиденье показалась на площади. Банзай! Он вытащил пакет с парой пузырей спиртного. Город запомнит нас навсегда!..

Через три часа некоторых товарищей в форме моряков вели под руки со словами «наши своих не бросают». Бескозырки покоились в сумках и чемоданах, дабы не быть утерянными потерявшими человеческий вид хозяевами. Впрочем, никто и не сопротивлялся, лишь бы моряки не буянили в порту и спокойно улетели восвояси, что и получилось…

Ярко-красное апрельское светило начало плавное падение за близлежащую вершину горы, когда наш самолёт благополучно оторвался от взлётной полосы аэропорта столицы гостеприимного Азербайджана и взял курс на север, через город-герой Волгоград на не менее мужественный и славный город Горький, столицу волжских речников…

На дозаправку в Волгоград мы приземлились в полной темноте, на юге солнышко быстро выскакивает из-за ближних бугров и так же молниеносно падает за соседние. Ночки подстать тёмным комнатам без окон и дверей, хоть, глаз коли. В такой темени и не узнаешь, откуда появился товарищ с шилом и куда тут же ускользнул, оставив тебя без глаза. Подвыпившая в Баку братва, в парадной военно-морской форме, слегка оклемалась и бедные проводницы на высоких каблучках успевали только подносить им холодной водицы. Сильна оказалась водочка в южном краю, зацепила и не отпустила. Да ничего, скоро будем дома. А дома, как говорится, и стены лечат. «И тебя вылечат, и меня вылечат, всех вылечат…», крылатая фраза одного из моих любимейших фильмов…

Ни одной бескозырки, ни одного старшины и ни одного чемодана мы не потеряли на перевалочном аэродроме города-героя Волгограда. Подышали берегом южной Волги, кстати, уже пышущим жарой и духотой, благополучно вернулись в салон самолёта и так же быстро взлетели, взяв курс ещё севернее, на среднюю Волгу, к месту её слияния с красавицей Окой. В это время и на нашей родной горьковской земле началась весна, наверное, зеленеют деревья и клумбы, распускаются первые листики и цветочки...

- К девяти ноль-ноль 26 апреля, то есть, завтра утром, а, хотя, уже сегодня, - посмотрев на свои наручные часы и отметив, что они показывают 0.30 местного времени, -  все должны быть, как стёклышки, и прибыть в актовый зал училища на торжественный выпуск курсантов. Извиняюсь, старшин второй статьи, из стен Горьковского командного Ордена «Знак Почёта» речного училища имени Ивана Петровича Кулибина. Прошу не опаздывать и не позорить напоследок честь заведения.
Мы стоим под яркими огнями площади аэропорта города Горького и слушаем напутственные слова заместителя начальника ОРСО Ермолаева. Он, видимо, заметил слегка помятые лица и полусонные рожи, поэтому сказал не по строевому и громко, как это бывало на плацу, а почти по отечески, слегка улыбнувшись. «Не мы первые, не мы последние так приезжаем оттуда. Нам уже всё равно, мы почти в запасе…» только и подумалось половине строя...

- А теперь все свободны, разъезжайтесь по домам до утра, - он развернулся и пошёл к служебной чёрной «Волге», присланной за ним из училища…

Продолжение здесь:http://proza.ru/2023/10/11/154