С любимыми не расставайтесь

В соавторстве со Стасом Новосильцевым




Глава 1

От Микиты к Анне. Пойди за мене. Я тебе, а
ты мене хочешь. А на то свидетель Игнат.
(из Новгородской берестяной грамоты)

- Рома... Я вот все думаю, как это ты каждый раз такой разный?
- Как это?
- Ну, вот... каждый раз, когда...
- А-а-а... Раз - и разный! И ты тоже...
-... что я?
- Разная!
- Я серьезно.
- Зая, я посплю еще?
-...ты даже целуешься каждый раз по-разному!
-...кто, я?... и ты тоже...
-...хорошо все-таки, что мы с тобой расписались! А может, и не надо было? Как ты думаешь? Я то так, то так думаю. А то ты все:"люблю-люблю"... Я тоже тебя люблю. Я, наверное, тебя в школе ещё любила, только не знала.
А знаешь, если бы мы сейчас с тобой жили в Древней Руси, ты бы мне не говорил "люблю". И я бы не говорила тоже. "Любовь" тогда по-другому понимали. Как дружбу, как согласие.
А руку и сердце знаешь как предлагали? "Пойди за мене!", - говорили. "Я тебе, а ты мене хочешь." И в свидетели ещё кого-нибудь призывали. Ром, представляешь, как ты бы нацарапал на бересте: "от Романа к Алине"?... Спишь?!


Глава 2

...Ах, знаете, некому написать портрет любимого
человека, когда он, протирая заспанные голубые очи
и выпростав из-под одеяла молодую мохнатую ногу,
зевает во всю ширь! И смотришь на него как завороженная,
и все-то в нем твоё, твоё...
(Татьяна Толстая)

    ... Алина в очередной раз возмутилась способности своей второй половинки стремительно, без предупреждения погружаться в сон. Но возмущение в ту же минуту сменилось нежностью. Рома то ли всхлипывал, то ли тихонько смеялся во сне. Она аккуратненько прикоснулась губами к его щеке, чтобы не разбудить, ещё раз полюбовалась на любимого человека, вздохнула и...встала в длинную и молчаливую очередь. Она встала туда не совсем по собственной воле. Кто-то легко и ненавязчиво подтолкнул её к ней. За ЧЕМ стояли люди, не было видно - такая она была длинная. Да как-то особо и не думалось. Выйти из очереди не было никакой возможности, просто почему-то нужно было потихоньку продвигаться вперёд вместе со всеми. Женщины, мужчины, старики, дети... Странно... Огромное, бескрайнее поле и очередь. Кажется, сделай шаг вправо или влево... Но выходить почему-то  было нельзя. Ни охраны, ни конвоя, ни оцепления. Но нужно было стоять в очереди. Вот уже только кто-то один впереди перед нею и... Этот "кто-то" обернулся... - Ромка! Его глаза, его губы, улыбка! Ромка на краю огромного, бездонного карьера! А потом и она. Так вот куда эта очередь! "Сто-о-о-й!!! "
    Границы ямы огораживала бело-красная сигнальная лента...


- Аленький, Аленький! Ты чего? Просыпайся!
     Рома нежно трепал жену по плечу. Алина еле очнулась. Сердце бешено колотилось.
- Приснилось что-то?
     Алина все никак  не могла подружиться с явью.
- Ром... Ром...
- Ну чего ты?
- Страшно как!
- Да перестань ты!
     Он потрепал её по щеке.
- Это все оттого, что желудок пустой. В последний раз когда ели? Вчера! А сегодня уже сегодня. У нас что теперь, двухразовое питание? Раз в два дня?
- Подожди, пойдём в магазин вместе!
    Но он уже одевался.
- Спи! Что в лавке взять? Все как обычно?
- Я сейчас. Дай хоть умоюсь!
- Спи, Аленький! Я ещё шампанское возьму?
     И не дождавшись ответа, он закрыл за собой дверь.


Глава 3.

 - Гм! что ж тебе разве хочется хлеба?
 - Как не хотеть! Голодна как собака.
 - Гм! так тебе может и мяса хочется?
 - Да всем буду довольна!
 - Гм! разве мясо лучше хлеба?
 - Где уж голодному разбирать...
 - Ну, ступай же с богом! Чего ж ты стоишь?
Ведь я тебя не бью...
(Н. В. Гоголь)
    
     Ужасно хотелось есть. В местных кафешках ощущалась утренняя движуха: там уже чего-то готовили, и от запахов съестного кружилась голова. "Что бы я сейчас съел? Шашлык бы съел? Съел. А чебурек? Тоже съел бы. И гамбургер, и... А все вместе? Съел бы. Сначала шашлык, потом чебурек... Нет, сначала чебурек, потом гамбургер... Или сначала гамбургер, потом шашлык... Что-то я запутался. Вот была бы сейчас тут со мной супруга (он представил себе Алину... Супруга! Это слово никак не вязалось с обликом его  любимой девушки), вот была бы она сейчас тут, уж она бы разобралась, чего мне больше хочется: шашлыка, чебурека или гамбургера!" Он улыбнулся этой мысли, но и всерьёз в очередной раз поразился Алининой способности   разбираться в хаосе, состоящем из покупки продуктов, одежды и прочих мелочей, из которых и состоит каждодневная жизнь!
     Странно все-таки! Ведь Алька была в его жизни всегда, во всяком случае, очень давно. Но существовала она как бы параллельно: училась с ним в одном классе, танцами занимались у одного тренера. Потом поехали в "необрезанный" тогда ещё Днепропетровск, ныне Днепр, на ЕГЭ. Жили в одном отеле, к экзаменам готовились. Тоже все как-то параллельно. Где и когда однажды пересеклись эти две параллельные линии вопреки законам пространства и времени? Хоть убей, не помню. Как это произошло? В какой момент она стала такой родной, что и представить-то теперь невозможно, как это я раньше без неё жил... Надо будет спросить. Она наверняка знает, помнит. Она всегда все знает. Он опять улыбнулся.
     "Надо чего-нибудь сфагоцировать!"
     Эта богатая идея все убыстряла и убыстряла его шаг.


     Набив сумки  всевозможной снедью и попив кофейку с пончиками, чтобы хоть как-то заглушить муки голода, Роман двинулся в сторону остановки.

- Я тебе кричу, кричу...
- Ты чего, Аленький?
    Он не сразу узнал жену. Волосы растрепаны. Лицо опухшее. Дышит тяжело.
    Поставил авоськи на землю.
- Ты что, бежала? плакала? что-то случилось?
    Рома привлёк ее к себе.
- Да как-то не по себе...
- Случилось-то что?
- Не знаю... Я подумала, что зря не пошла с тобой...
- Спала бы себе и спала. Глупышка... Ну раз так, надо было пиццу просто заказать. А потом бы уж за пропитанием пошли бы вместе.
Алина начала приглаживать волосы,глядя на отражение  в витрине.
- На кого я только похожа!
- На Аленького, маленького и глупенького... На вот, скушай мандаринчик!
   Аля всхлипнула так, как это делают дети, когда их кто-то утешает и в утешение предлагает лакомство. Она потянулась рукой за "мандаринчиком", но не смогла его взять - кто-то или "что-то" в камуфляже грубо и безапеляционно  перерезало ее общее с мужем пространство.
   Огромный, ростом с гориллу, мужик вырос между нею и Ромой. Позади него стояли ещё двое.
- В чем дело? Аля! 
     Роман, в силу инерции все ещё пытаясь отдать мандарин жене, дёрнулся вперёд, но руки его тут же оказались скрученными.
- Я что, арестован?
- Затрыманый! Давай у машину!
     Белая с продольными красными полосами ловушка для рекрутов стояла поодаль.

- Кто вы такие? Куда меня повезете?
- Ты дывы, якый свидомый. Куды привэзэм, там и будеш, хто мы таки, там и взнаеш - с нескрываемым презрением ответил гориллоподобный.
- Ты что, не видишь, что тебя снимают на видео вместе с твоими мордоворотами? И прокурор тебе не указ? - Роман назвал фамилию, имя и отчество городского прокурора Одессы.-Ты сейчас на службе, или гуляешь в свое удовольствие? Если на службе, то почему не предъявляешь свое служебное удостоверение, и не объявляешь задержанному причину задержания? Кто издал такой указ – не предъявлять и не объяснять? Кажи ксиву!
Опешивший от такого напора «служивый» вынул из нагрудного кармана удостоверение, взмахом руки распахнул его и сунул под нос Роману.
- Фамилия его Хрисаненко, слышите, люди, страна должна знать своих героев! - обратился он к стопившимся поодаль женщинам и мужчинам пожилого возраста и, почувствовав, как ослабла хватка мордоворотов, заломивших ему за спину руки, он резким движением высвободил их, повернулся к ним с командой «Стоять! Не бойтесь, никуда бежать и нападать на вас не собираюсь», снова обратился к старшому:
- Причина задержания и место доставки! Быстро! Иначе привезешь кучу поломанных рук и ног, или скрученную шею, а оно тебе надо? Меня, говорят, дурной поп крестил, можно ожидать чего угодно, - Романа занесло, он сам это чувствовал, но остановиться уже не мог. Видимо, так заносит тех, кто решил для себя: помирать, так с музыкой!
- Не горячись, горячий. Мобилизация. Отвезем тебя в райвоенкомат Припортового района.
- О, а ты, оказывается, по-русски могёшь. А то – "затрыманый" , "затрыманый".
Он почувствовал, как спадает напряжение,потому что затеял этот спектакль с единственной целью – успокоить Алину, удержать ее от паники. То, что это был «смертельный» номер, он в запале не думал. И сейчас не осознавал. Но почувствовал, что одержал психологическую победу над «захватчиками» на виду у жены и окружавших  людей.
И уже спокойно обратился к жене:
- Аля, не бери сильно в голову. Все будет хорошо, ты знаешь, что делать, давай, занимайся. Не забудь сумки с продуктами. Все, родная, пока!
Поймав её полный тревоги взгляд, он понял, что его бравада ее не обманула. И  продолжил спектакль, обращаясь к «захватчикам»:
- Ну шо. Интенданты, заготовители пушмяса, погнали, а то план сегодня не выполните.
И снова к жене:
-Аля, я не прощаюсь, пока.
С этими словами он полез в открытую дверь машины. Алина стояла неподвижно, молча провожая его глазами.
Мордовороты с гориллой зашли в машину, дверь захлопнулась, и они уехали. К Алине подошел пожилой дядька из толпы зрителей, и ласково стал утешать:
- Не горюй, дочка, я верю твоему (кивнул в сторону удалившейся машины), все у вас будет хорошо. Делай, что он тебе сказал.
Алина взглядом поблагодарила мужчину за сочувствие , подняла сумки с провизией, и медленно побрела домой, в опустевшую квартиру.
(Истекающей кровью на фронтах ВСО Украине требовались новые и новые батальоны и полки будущих «двухсотых», чтобы обоснованиевать перед евроамериканским патронатом ненасытную жажду оружия всех видов и калибровки, по всей территории организована круглосуточная охота за представителями мужского пола с целью отправки их на фронт. Благодаря коррупции, на пушечное мясо отправлялись парни и мужчины, не накопившие денег на откуп от мобилизации.)

Глава 4

У истории свой путь, и он усеян могилами пацифистов.
(П. У. Андерсон)

     Алина и Роман не были пацифистами. С этим словом они, естественно, были знакомы, знали они также, что может быть мир, а может и война, но как-то особенно над этим не задумывались. Да и зачем об этом думать?
Разве есть место в мыслях на эту тему у влюблённой молодой интеллектуальной пары? Живи себе, радуйся жизни! Каждый человек имеет право на частную, личную жизнь.
    Конечно, СМИ что-то бесконечно бормотали про ужасных русских, про государственный язык, но нельзя же всерьёз воспринимать СМИ, тем более, если вы сами  русские.
    Ощущения бывают очень беспокойными, когда слышишь разрывы российских ракет, бьющих по военной инфраструктуре. И бывает очень не по себе, когда подолгу отключено электричество. Пожалуй, они с Ромой и задались вопросом о происходящем именно тогда, когда начали бомбить все эти склады, или что там ещё. Но особо страшно как-то не было. Тревожно стало, наверное, тогда, когда стали доходить слухи о том, что в армию забрали то одного, то другого знакомого. Что кого-то убили или что кто-то  пропал без вести. Потом стали забирать на улицах несмотря ни на что: ни на семейное положение, ни на наличие и количество детей, ни на состояние здоровья, ни на возраст, ни наличие документов, освобождающих от военной службы. Вообще, единственным местом, где в этом плане можно было чувствовать себя спокойно, можно было считать кафе или ресторан, где празднуют бракосочетание. Вот оттуда точно никогда никого не забирали. И они с родственниками тоже там чувствовали себя  в безопасности, когда праздновали свадьбу. Интересно, почему так? Но не из благородных же побуждений и жизни по понятиям старались не разлучать вступивших в брак? Конечно, нет. Как ни покажется странным, это было проявлением одной из причудливых форм коррупции, опутавшей страну. Владельцы заведений платили приличные откаты военкоматам, а военкоматы не трогали мероприятия, потому что боялись потерять приличный доход, которым тоже приходилось делиться с вышестоящими структурами.
    Жутковато, конечно, было от всех этих непрекращающихся облав, но все равно это продолжало их как-то не касаться. В то же время мыслили молодые люди трезво, поэтому  все-таки додумались заранее договориться, что  делать в случае "ЕСЛИ". 
   ...Когда Роме крутили руки, первым порывом Алины было броситься к мужу, вцепиться в него что было сил и не отпускать, не отпускать...
Пусть тащат, волокут их вместе. Двоих. Но та уверенность, которую супруг проявил в ситуации, особенно его напоминание о сумках, стоящих на земле, подействовало почему-то на Алину успокаивающе. Даже не успокаивающе (какое уж тут спокойствие!), а как бы дала надежду на благополучный исход дела.
     Странное у неё было психологическое состояние. Разумом она понимала, что ситуация не является безвыходной,  отлично  помнила, о чем они договорились в  этом случае "если", а душой была подавлена до критической точки, была на грани отчаяния:  было такое чувство, что небольшое стадо из трех особей человекоподобных обезьян в камуфляжной форме ворвались в комнату, натоптали, забрались на их с Ромой кровать и нагадили.
     Интересно было то, что она никак не могла вспомнить их лиц, и это было очень странно. Ведь Алина прекрасно рисовала, закончила художественную школу, и у неё была очень хорошая зрительная память. А тут ей казалось, что лиц у задержавших супруга не было вообще. Она пыталась вспомнить, у неё даже мелькнула мысль, а не были ли они в балаклавах. Нет, лица были открыты.  И она решила придумать им хоть какой-то внешний облик. Но ничего не приходило в голову, кроме фрагмента маминого любимого фильма и голоса за кадром: "Вольфа ждала тюремная машина с бронированными дверцами  и головорезами подземной тюрьмы гестапо".  Пусть уж у них будут лица этих головорезов, без лиц гораздо страшнее!
     И сегодня она немного отдохнёт, придёт в себя, а завтра начнёт воплощать разработанный и утверждённый заранее ими план по спасению.  Завтра она позвонит Жоре из полиции и греку-адвокату. И ещё... Она заметила, что её внутренняя речь звучала тоже сейчас как "голос за кадром"... Зачем-то включила телевизор, хоть вообще-то они с Ромкой его не жаловали и прилегла на диван.

"СПРВАЖНЯ ЖIНКА ПОВИННА БУТИ РОЗПУСНИЦИЮ В ЛIЖКУ, ГОСПОДИНЕЮ НА КУХНИ И ЗАХИСНИЦИЮ НА ФРОНТI. ВСТУПАЙ ДО ЗСУ!" 
    АИДА! Attention, interest, desire, action...
    Attention - "внимание": вот героиня - "распутница": змейка на чёрном платьице уже наполовину расстегнута, оголилась хрупкая девичья спинка с лямочками-бретелечками, и дыхание уже вроде как учащается, если прислушаться, готовится, так сказать, к махровому распутству... (разве проскользнет это проявление чувственности мимо молодого сознания!)
     Interest - "интерес": вот героиня, как видно из ролика, забеременела, благополучно выносила ребенка, теперь она "хозяйка на кухне"
     Desire - "желание": по задумке изготовителя ролика - зрительница уже возжелала ей уподобиться, стать благополучной матерью и женой
     Action -"действие": а вот и пришло время действовать - "Вступай в ВСУ!", иди защищай нажитое!
     Аля, как и почти все современные молодые люди, была знакома с основами менеджмента (горе  тому, кто сегодня не знаком хотя бы с его азами!) И, конечно же, сразу  опознала эту беспроигрышную комбинацию  манипуляций с сознанием.
     Ей стало страшно. Почему - непонятно. В любой рекламе легко опознаешь признаки этой АИДЫ, в ней нет ничего ужасного, ведь по сути - это всего лишь последовательность действий, ведущих к принятию решений о покупке. Эта АИДА, модель потребительского поведения - везде, где хоть что-то нужно продать. Что в ней такого пугающего, как и в самом ролике о "распутнице - хозяйке - защитнице" ? А потом её осенило - ведь эта комбинация была адресована лично ей. Это она сейчас выступала в роли товара, на который была нацелена стратегия сбыта.  Сама Алина,  девушка из ролика, каждая девушка, все девушки страны под названием Украина - товар, даже не товар, а  биомасса, которую нужно собрать в нужном количестве, отправить на фронт и получить за это очередную кругленькую сумму. Биомасса для обмена на деньги.  И она элемент этой биомассы: указ о мобилизации женщин-медиков уже будет подписан очень скоро. И даже шьётся форма для беременных. Это как, уже дно, или есть ещё куда свалиться? А если окажется, что я беременна, то на меня уже тоже шьется эта  форма с особым поясом.
    И ее Рома тоже был однажды рождён на свет, рос, учился, чтобы влиться в эту биомассу... "От тех, кто заказывает сценарии для таких роликов, можно ожидать чего угодно! Потому что они НЕ люди. Они  НЕлюди. Нет, нельзя ждать до завтра! Ждать до завтра нельзя! И хорошо все-таки, что мы заключили брак. Как бы я стала помогать Роме, если была бы для него никто по гражданскому статусу? Хорошо, что родственники настояли"...

Глава 5

Война обнаружила, что нет никакой общности и соединенности людей, кроме прикованности их друг к другу в казарменной дисциплине...
(Н.Бердяев)

     Дверь отстойника-накопителя для тех, кто оказался в недобрый час на улице, бесшумно закрылась, и Роман оказался в казарме с двумя рядами металлических солдатских коек у стены. Он осмотрелся: нечто среднее между тюрьмой и казармой. Что он мог предпринять? Да ничего. Теперь все  зависело  от одной Алины. "Только бы она не растерялась, только бы все сделала так, как договорились!" Он лёг на указанное  место и начал ждать. Чего ждать, он, наверное, не мог бы сформулировать точно.  Тяжело было осознавать, что от него самого теперь ничего не зависит, абсолютно ничего. Это не тюрьма, нет. Но с тюрьмой более-менее бывает понятно. Дали срок, ты должен его отсидеть, и то, как ты будешь его отсиживать, отбывать, во многом зависит от того, как ты себя поведёшь, как наладишь отношения с сокамерниками, с другими заключёнными, какое займешь место в тюремной иерархии, а в этом случае  ничего такого и быть не может. Вот некие работники военкомата грубо повязали его на улице и привезли сюда, несмотря на наличие документа о состоянии здоровья - он вспомнил их усмешку, когда пытался довести этот факт до их сведения.
    Роман прикрыл глаза, но заснуть не удавалось. Было тихо, лишь изредка отловленные перебрасывались между собою короткими фразами. По говору было понятно, что содержались там люди из разных мест Украины.
    Где-то он раньше слышал, что в плену люди разговаривают мало. В основном молчат. Это так. Плен это или не плен? 
    Принесли ужин. Те, кто уже сидел в казарме не первый день, стали делиться разной снедью с товарищами по несчастью. С Ромой никто ничем не делился, но когда он уже доедал рисовую кашу и допивал чай,  почувствовал, что его тихонько толкнул сосед. Он обернулся и увидел светловолосого голубоглазого парня. Парень протягивал ему бутерброд.  Рома поблагодарил, хотел сначала вежливо отказался, но рука как-то сама потянулась к еде.  Правду говорят, что голод не тётка.
- На! Дают - бери, бьют - беги!
- Отсюда не сбежишь...
- Да уж! Решётки такие, что... Да и куда там мне бегать! Нельзя мне.
- Угу!   
     Рома жевал бутерброд.
... - Как, совсем нельзя? У меня тоже вот справка о непригодности. Они же все равно должны комиссию назначить... А у тебя тоже отвод? Не липовый? -
- Бегал сегодня. Меня утром на аппаратах смотрели... На дорожке. Сказали, что годен.
- Слушай, давай завтра поговорим!
    Романа от разлившейся по телу сытости начало клонить в сон.
-...просто вырубает.
     Ему снилась Алина, их комната, много-много еды, музыка и...
   Роман проснулся от грохота. Кто-то из задержанных барабанил изо всех сил в бронированную дверь. 
- Дежурный! Дежурный, мать твою!
     Светловолосый парень лежал на полу. Мертвый. Было такое впечатление, что он почувствовал себя плохо, встал и тут же упал.
    Заспанный дежурный позвонил в санчасть. Пришли, погрузили на носилки и утащили.
- Как его звали? 
- Та Василь, - ответил мужик лет сорока, по виду абсолютный, "щирый" хохол.
- А что у него было? Отчего умер?
- Да зеркальный...- откликнулся кто-то.
- Фамилия такая?
- Да какая там фамилия!
- Кличка?
- Да откуда тут кличка! Это ж не тюряга.
- А почему тогда Зеркальный? 
- Да что ты привязался! Сердце у него было с правой стороны и все органы тоже наоборот. Некоторые с этим всю жизнь живут. Но таких не призывают. Таблетки все какие-то жрал...
     Роман почувствовал, как его начинает трясти.
- Так его же повторно осматривали... Он же сказал, что на аппаратах смотрели: кардиограмма и все такое!
- Та, апараты у них!У нього щось из сердцем було, чи шо! - сказал щирый хохол, повернулся на бок и захрапел.

     Выключив телевизор, Алина вскочила с дивана. Надо действовать!
И она набрала номер лейтенанта Жоры.
     Им удалось встретиться в тот же день в кафе. Жора уже, оказывается, заранее обдумал план освобождения. Он четко знал, что нужно делать: прежде всего нарисоваться на виду у работников военкомата. Чтобы они знали – задержание зафиксировано и даже заснято на видео ( конечно, это были понты. Но пусть  думают, что видео у него, работника полиции). Затем - определить причины задержания и официальный статус задержанного; с документами об освобождении от военной службы, установить место и режим его содержания, при этом намекнуть о праве задержанного на адвоката и судебное разбирательство. Жора сказал, что не будет лишним и обратить внимание руководства военкомата на немецкую фамилию задержанного и на его немецких прямых родственников в Германии.
- Есть в этом плане еще один пункт. Запасной, резервный! - пояснил полицейский и хитро улыбнулся.

   Остаток ночи Рома провел беспокойно. На него свалилось тяжелое чувство неотвратимости чего-то ужасного. Понятно, что вызвано оно было смертью светловолосого парня. Заснуть удалось только к утру. А проснувшись, он испытал неодолимое желание поговорить хоть с кем-нибудь из  "сокамерников". Роман не знал, как начать разговор и  сказал: "Доброе утро!" Сказал он это просто так, чтобы хоть что-то сказать. Но на его приветствие никто не откликнулся. Рома обвел взглядом присутствующих и постарался, насколько это было возможно в данных обстоятельствах, приветливо улыбнуться. Но тоже не получил ответа. Не только ответа, а какой бы то ни было ответной реакции. Кто-то молчал, кто-то отводил в сторону взгляд.  Роме это показалось странным - ведь вчера они казались ему обыкновенными ребятами. И вели они себя так, как повёл бы себя на их месте любой, попавший в подобную ситуацию. Рома подумал, что может быть это ему только так кажется. И он снова стал думать об Алине и о том, вспомнила ли она его инструкции, найдет ли в себе силы воплотить их план возможного спасения в жизнь. Потом подумал о том, что все-таки ему неизвестно сколько времени придётся пробыть в этом отстойнике и решил ещё раз попытать счастья завести разговор с его обитателями хоть на предмет режима дня: что да как тут устроено.
С этой целью он выбрал парня спортивного телосложения. И чтобы начать разговор, сделал шаг в его сторону, протянул руку, чуть коснувшись при этом плеча. Но парень отпрянул назад и глядя исподлобья процедил: "Руки!"
     Рома с удивлением отдернул руку и промямлил: "Да я просто хотел спросить..." Парень демонстративно отодвинулся и отвернулся.
- Да в чем дело-то!
    Полная тишина была ему ответом. "Что за черт!" - подумал Роман и тут же услышал голос дежурного и увидел самого дежурного в проёме двери:
- Михель, на выход!
   Рома пошёл по коридору. Расстояние не было длинным, но ему казалось, что он идёт, вернее, что его ведут куда-то целую вечность.
"Куда?"- этот вопрос прозвучал внутри него, наверное, не меньше ста раз. Он вошёл в небольшое квадратное помещение... А там его ждала Алина! Сначала он не поверил своим глазам. И как ей удалось так скоро справиться с задачей!
    Он вернулся к себе в "камеру" с  огромным пакетом  всякой снеди.
Но не это было главное, конечно, не это! А осознание  того, что его Алина не то что оправдала  надежды, а как бы это сказать... Ну, осознание того, что у него есть жена. Настоящая жена. Что ему есть на кого положиться! 
     Роман с радостью стал делиться содержимым пакета с остальными, но сначала никто не реагировал на его предложение разделить с ним трапезу. Выяснилось все несколько позже.
     Оказывается, лейтенант Жора переусердствовал со своим обещанным резервным вариантом. А заключался он, этот вариант, вот в чем: лейтенант направил в военкомат документ, в котором сообщалось о возможной причастности Романа к серии жутких убийств в городе. Коррупция коррупцией, но кому-то придётся отвечать за исчезновение из военкомата  подозреваемого по убойной статье! Неизвестно, каким образом слухи дошли за такой короткий срок и до "затрыманых". И понятно, что знакомство с такой личностью не сулило им ничего доброго даже за стенами отстойника-накопителя. А смерть голубоглазого парня, разделившего вчера трапезу с предполагаемым убийцей, только ещё усугубляла все это дело.
     Последующие события развивались быстро и более-менее благополучно. Адвокат несколько раз беседовал с задержанным и его супругой, Жора тоже посещал военкомат, интересуясь у работников ходом дела, и тем самым давая им понять, что оно под негласным контролем органов МВД. Алина ежедневно носила супругу передачи.
В конце концов, медкомиссия подтвердила выводы прежнего заключения, после чего адвокат поставил военкома в известность о подаче его клиентом иска в суд о неправомерном и незаконном задержании и изоляции от семьи и внешнего мира. После этой беседы адвокат позвонил Анне и пригласил к себе в офис на беседу. Там объяснил ей результаты своих усилий и огласил стоимость, включающую его гонорара и «хабаря» военкому наличными. Роман был благополучно освобождён. Теперь нужно было поторопиться с отъездом из страны, нужно было не дать сбыться словам  дежурного на КПП, попрощавшегося  с ним "до следующего задержания".

Глава 6

Он несся... легко, как ангел, отталкиваясь от грешной земли...
(И. Ильф, Е. Петров)
 
     Через три дня молодая пара садилась в поезд Одесса-Ужгород,  договорившись прибыть на вокзал порознь, чтобы не случилось этого самого "задержания".
     А Алина взяла с собою в путешествие двух подружек: мало ли что может случится! Девушки  сами предложили ей помощь в сопровождении.
     В соответствии с разработанным заранее планом, Рома должен был вскочить в поезд в самую последнюю минуту. Так же, как и в кафе-ресторанах, в поездах устраивать облавы на рекрутов было не принято.
     Алёна с Настей (так звали Алининых подруг), весело щебетали: устраивались в купе, раскладывали вещи. А у Али на сердце было неспокойно. Не потому что  не была уверена в муже - здесь все было на все сто - но ведь всякое бывает! Поэтому она тоже делала дела и постоянно посматривала в окно. Народ заносил вещи, заходили пассажиры, выходили из вагона провожающие. Время шло, а Ромы все не было видно.
    Алина решила на минуточку выскочить из поезда и посмотреть вокруг - вдруг где-то  заметит мужа. И нечаянно задела пожилую проводницу.
- Девушка, что вам нужно?
- Мне... Я...мне надо в туалет... (надо же было объяснить как-то пребывание в тамбуре).
- Ну какой сейчас туалет! Идёт посадка. Не мешайте, пожалуйста!
    Алина вернулась в купе. Тревога все нарастала. Девчонки пытались уговорить её съесть бутерброд, попить сок, но кусок в горло не лез. Она открыла окно и высунулась наружу. И вдруг  увидела мужа. Точно, он. Высокий, светловолосый... Она начала махать рукой:
- Ромка, давай быстрей!
Потом побежала опять в тамбур, чтобы там встретить супруга.
     Напротив проёма открытой двери стоял молодой мужчина, очень похожий на Романа. Он широко и белозубо улыбался.
- Девушка, это вы хотели со мной познакомиться?
- Извините, я не хотела. Вернее, это не я хотела... Нет...
- Ну как же не вы? Меня зовут Руслан. А вас?
Мужчина смотрел оценивающе, было видно, что Алина как раз в его вкусе.
- Как жаль, что вы отбываете!
По  лицу было видно, что ему и впрямь жаль.
- Отойдите от двери! - проводница оттолкнула Алину. - То в туалет, то
кавалеры... Отправляемся!
   Поезд начал набирать ход. Попятилось назад здание вокзала, кусты, скамейки... Ромы не было! И вдруг она увидела, как от ближайшего газетного киоска отделилась фигура человека... Не просто человека, а фигура Ромки. Его! Это он, он! И легко побежала в сторону все ещё открытой двери поезда. Ещё минута, и он вскочит на подножку... Но пожилая проводница уже начала закрывать дверь.
- Подождите! - закричала Алина. - Не надо, не закрывайте!
- Ты что, совсем с ума сошла? Теперь на меня бросаешься! Отойди! Я сейчас куда надо сообщу!
- Не надо! Не закрывайте! Не сообщайте! Я вас умоляю...
   Рома уже был на расстоянии вытянутой руки.
- Пьяная ты, что ли? Вроде не пьяная...
    От Алининого напора проводница никак не могла решиться на то, чтобы окончательно запереть дверь.
- Это же Рома!
Женщина наконец-то сообразила, поняла, почему Алина ведёт себя так странно.
- То один жених у тебя, то другой!
- Ром, ну, давай... Не жених он...
- А кто ж тогда? Любовник, что ли? Больно молода ты, чтоб любовник... - забурчала проводница.
    А дверь оставалась открытой!
- Муж!!!
     Роман прыгнул на подножку. Проводница немного посторонилась.
- А-а-а... Давай, давай, шевели поршнями! - накинулась она на Романа. - Быстрее в вагон проходи! Набрался, небось, с вечера... Вот ведь! И пьют, и пьют... А тут нервничай... Му-у-у-ж... Вечно они так! А ты бы, девушка, построже бы с ним! Построже бы!
- Спасибо вам!
- Спасибо!
    Рома крепко обнял супругу...

Глава 7

Слава словакам!)))

     До  Ужгорода, приграничного с Прикарпатьем города, отделяющего Украину от Словакии, молодые люди добрались без приключений. Сообщение между Украиной и Словакией в этом регионе осуществляется только автотранспортом через горный перевал. Карпаты здесь невысоки, поэтому пересечение границы возможно пешком по горным тропам.
     Здесь супружеская чета поселилась в гостиницу. Дальше они двигались порознь. Оба имели загранпаспорта. Он воспользовался услугами местных автоперевозчиков, минуя пограничный контроль, а она – рейсовым маршрутным такси через пограничный КПП после того, как из города Кошице в Словакии получила от него команду на движение.
     Роману здесь крупно не повезло. Автоперевозчик сразу «сдал» его на КПП погранохране как нарушителя государственной границы. (Таковы   "национальные особенности" украинской коррупции.))) После получения «хабаря» погранцы квалифицировали нарушителя свидетелем чего-то совершенного незаконно, и отпустили. Местные знатоки объяснили отпущенному на свободу нелегальному мигранту, что ему выпал жребий. Контрабандист – автоперевозчик должен был, кроме регулярного «хабаря, периодически сдавать нарушителей границы» пограничной страже, обязанной при обретении капитала соблюдать хотя бы признаки невинности.
    Группа поддержки беглецов перечислила на банковскую карту жены задержанного «свидетеля» необходимую сумму, и инцидент был исчерпан.
Нашему беглецу сочувствующие местные хуторяне - венгры (их много в Прикарпатье и Закарпатье, и все они за редким исключением сочувствуют Донбассу) посоветовали преодолеть границу пешком и познакомили с проводником, который знал горные тропы и за определенную плату проводил желающих через перевал в соседнюю Словакию.
     Они договорились, и на другой день под вечер двинулись в путь.
Роман сразу заметил, что у проводника с собой ничего не было, кроме маленькой сумки через плечо. Это  вызывало смутное беспокойство и одновременно давало  надежду на то, что путь будет недолгим. У него был легкий рюкзак с минимальным набором самых необходимых в дороге вещей. Все остальные вещи остались в чемодане у Алины.
     Какое это все-таки благо, что из Словакии выдачи украинских беженцев нет!!!



     ...Становилось все холоднее, звезды светили ярче, казалось, что они приближаются, что до них можно дотронуться - только протяни руку! До перевала было недалеко.
     Шли молча, каждый думал о своем. Роман гнал упорно возникавшую предательскую мысль о безнадежности затеи переходить горы ночью в полном одиночестве.
Наконец подъем прекратился, поредели деревья, они вышли на макушки гор, проводник прибавил шагу.
А еще через некоторое время он остановился, внимательно осмотрел окрестности и произнес как приговор:
- Все, друже, мы пришли. Дальше пойдешь сам. По звездам. Тебе нужно идти строго на запад. Стань со мной рядом. Вот так. Смотри туда, куда я смотрю. Теперь восток у тебя точно сзади. Посмотри на звезды! А теперь посчитай самые яркие – выбери штуки четыре и запомни их расположение. Когда будешь идти, почаще поглядывай на них. Рисунок должен быть один и тот же. Если собьешься с дороги, твои звезды немного переместятся влево или вправо. Тут же меняй направление движения. Не дай этим звездам оказаться сзади – значит ты пошел назад, возвращаешься туда, откуда пришел.
Он говорил приглушенным голосом в как будто прозрачной тишине ночи.
Видя, что молодой человек его почти не слышит, и понимая, почему, проводник оборвал свою речь и заговорил в полный голос:
- Ты что, герой, ус…ся на переправе? Так скажи, я отведу тебя назад, к твоей цыпе под юбку, если ты такой хлипкий. Решай быстро, у меня нет времени.
И это вывело Романа из транса, он как будто очнулся, и со злостью так же громко ответил:
- Не пойду я назад, а про цыпу и юбку заткнись, если…
Проводник не стал слушать дальше, и уже вполголоса прервал эту тираду:
- Проснулся? Нужна мне твоя цыпа. Все-все, про цыпу ни слова, слушай дальше сюда,- затарахтел почти шепотом проводник. И продолжил прерванный инструктаж.
Он подробно рассказал о безопасной ширине тропы, о самых узких ее местах, о провалах и обрывах на  обочинах. Не сказал только, что делать, если сорвался с обрыва.
- Километра через четыре начнется спуск , смотри не скатись, ступай осторожно. Когда спустишься, уже будет светать, рассвет должен быть у тебя за спиной. Там уже словацкие пограничники. Если заметят, не убегай – застрелят. Сдавайся, они перебежчиков не выдают.
- Ты все понял?- спросил провожатый. Тот молча кивнул.
- Тогда давай прощаться.
Роман намек понял, вынул из кожаной барсетки, пристегнутой к поясу, портмоне, отсчитал оговоренное количество зеленых купюр («капусты»), и протянул проводнику. Тот молча взял, пересчитал, и положил в потайной карман, протянул  руку и произнес:
- Удачи. Главное, если что, без паники.
Они попрощались, пожав друг другу руки. Было начало первого ночи.
Почему-то вспомнилось: «Дорогу осилит идущий», и он стал периодически бездумно повторять про себя эти слова, как заклинание.

Того, что случилось позже, никто не мог ни предвидеть, ни предположить. А случилось то, что Роман на ходу… заснул.
     ...Те, кто в юности возвращался пешком домой со свидания с милой во второй половине ночи не в выходной день, а в обычный рабочий, умеет идти «на автопилоте», когда ноги сами несут сонную голову по давно протоптанному маршруту при свете уличных фонарей. Голова просыпается и открывает глаза, чтобы преодолеть препятствие – бордюр, ступеньки и т.д.
На горной тропе ничего этого нет. Вместо светильников – молодая луна и мерцающие сквозь кроны деревьев звезды. А за плечами шестичасовый подъем по горной тропе к перевалу. И проводник не предупредил о подстерегающей опасности уснуть на ходу, особенно, если не догадался поспать днем перед выходом на маршрут.
Роман незаметно для себя перешел на автопилот, и его сближение с краем тропы и левой обочиной стало неизбежным – как и всякий нормальный правша , он стал «забирать» влево с закрытыми глазами. Очнулся, когда поданная вперед левая нога не нашла опоры и заскользила вниз. Еще была возможность не свалиться с обрыва, но использовать ее он не смог. Скользя вниз по крутой наклонной, заросшей травой стене и пытаясь обеими руками нащупать хоть что ни-будь, чтобы зацепиться и удержаться. Он нащупал. Правая рука нашарила в траве то ли толстую ветку, то ли вымытое из земли корневище дерева толщиною около трех сантиметров. Обхватив его всей ладонью и крепко сжав, он с ужасом почувствовал, что оно в руке шевелится, пытаясь освободиться. Змея, понял Роман, отдернул руку и отпрянул – вниз, в обрыв. Это была действительно змея, непонятно почему лежавшая на склоне горы, как будто уснувшая в холодную ночь до рассвета.
     А потом он летел в пропасть. Не долго. Пролетев метра три,  со всего маху врезался в ствол дерева, торчащий горизонтально из горного склона. В полете  успел немного перегруппироваться и ударился о ствол дерева правым боком на легшую вдоль ствола руку. Это его спасло. Упади он спиной на ствол… К его счастью, этого не случилось, и он отделался только ушибом ребер. Крепко обхватив руками и ногами ствол, он прильнул к нему всем телом на время, чтобы передохнуть и собраться с силами.
     Отдышавшись и немного придя в себя, он стал соображать, как теперь слезать с дерева на тропу. До склона, из которого росло дерево, было метров пять. Эта часть ствола была без единой ветки, вся крона была над обрывом, и ствол там принял нормальное вертикальное положение. Мысли приходили одна мрачней другой. Прежде всего, нужно переменить позу на дереве и повернуться лицом к горному склону. Потом добраться до склона по стволу, как по канату без страховки. А дальше – трехметровый подъем по крутому склону до ложа тропы. Как это осуществить, Роман не знал. «Это тебе не брейк девкам показывать на паркете», ядовитым шепотом процедил сам себе.
- Макака дремучая, бесхвостая, а хвост подлиннее тебе сейчас пригодился бы, на дереве кувыркаться. Роман и не догадывался, что задавал себе традиционные русские вопросы: «Что делать?» и «Кто виноват?». На второй вопрос сам и ответил, а на первый еще не нашел. Сколько провисишь на дереве в такой позе? В рюкзачке за спиной пластиковая бутылка с водой и бутерброды с ветчиной, а как их достать? И око не видит, и зуб неймет. Все чаще мелькала мысль, что выхода из создавшейся ситуации нет, без посторонней помощи ему отсюда не выбраться.
По сути, он сам вынес себе приговор. И, почувствовав вдруг навалившуюся усталость, в состоянии равновесия расслабил все мышцы и обвис на дереве, как тряпичная кукла и отключил мысли, погрузился в состояние, подобное тому, которое индийские иоги называют нирваной.
     Из этого состояния он мог бы и не выйти, потому что холодало, все движения становились такими же вялыми, как у той змеи, по вине которой он там оказался. И хотя он все время повторял шепотом «Только не спать!», глаза смыкались все крепче, и собственный шепот становился все глуше, как будто доносился издалека.
И вдруг он услышал отчетливый мужской голос и русский мат с украинским акцентом. Не двигаясь, мгновенно открыл глаза и увидел вспышку и луч ручного фонаря,скользнувший по его лицу и отведенный в сторону. Он понял – по тропе шагал украинский пограничный дозор. Тот, у которого был фонарь, обшаривал окрестность, не глядя, куда светит фонарь.
- Поэтому ты и остался не замеченным. Тебе повезло, парень, - прошептал Роман, когда дозор прошел мимо, удаляясь.
Неожиданно в голову пришла мысль, что это неспроста. Кто-то хотя бы так подает ему помощь, надо ловить удачу и крепко ее держать. А как, он не знал и продолжал висеть на стволе, а мозг безуспешно искал и не находил способ возвращения на тропу.
Он опять стал медленно погружаться в апатию, теряя надежду переломить ситуацию и преодолеть эти метры на дереве и сколько там еще по склону до тропы.
И снова пришли ему на помощь. Его вдруг пронзило острое воспоминание, от которого он чуть не свалился с дерева.
Аля! Как же он ее забыл! Обещал писать СМСки и до того разнюнился от жалости к себе, что ни разу с тех пор, как они расстались, не вспомнил о ней. И что теперь она будет делать? Как она будет выбираться из той беды, куда он ее затащил и практически бросил? Она же еще девчонка, ни разу не попадавшая в такую передрягу.
- Не валяйся без толку, делай что-нибудь. Если сорвешься и разобьешься, сам себя винить не будешь, давай, шевелись, ты же ни хрена не попробовал, чтобы слезть с этой дровеняки, - так чуть не заорал на всю округу Роман, оглушенный стыдом и болью за свою подругу.
Апатия мигом улетучилась, он почувствовал какую-то непонятную уверенность, что все это уже было, и благополучно завершилось, ему только нужно повторить. Он вспомнит об этом позже, а тогда без раздумий и опасений, инстиктивно извиваясь подобно змее или ящерице, повернулся на древесном стволе лицом к склону горы, передохнул несколько секунд и, крепко оседлав ствол, поочередно отрывая от него то руку, то ногу, пополз к основанию дерева, торчащему из расщелины в склоне горы. Телодвижения были до того уродливыми, что он сам себя успокаивал:
-Давай – давай, ерзай, никто тебя не видит, зато живой будешь, и на дорогу выйдешь.
Сколько времени он так ерзал, никто не знает, но достиг, наконец, желанного склона. Ствол у основания был значительно толще, сантиметров двадцать пять, он уселся на него верхом, обхватив снизу ногами, и принял вертикальное положение. Это уже была первая победа, можно было передохнуть и сообщить о себе всем, кто сейчас не спит и ждет от него известий.
Достав из специально пришитого к внутренней стороне куртки телефона, он написал короткое сообщение Алине:
- Аленький, я уже на перевале. Иду дальше. Скоро увидимся. Целую.
А затем, после недолгих раздумий набрал новый текст, адресованный матери.
- Мама, помолись за меня Богу, пожалуйста. Мне его помощь сейчас очень нужна.
     Посмотрел на часы. Было два часа ночи. До рассвета оставалось мало времени, надо было спешить. Посидев минут пять на стволе, он начал подъем по почти отвесной стене склона.
Прежде всего он, продолжая сидеть верхом на стволе, ощупал руками в пределах досягаемости поверхность склона. Она была заросшая мелкой травой, просочившейся в скальных трещинах и щелях. Склон был не таким крутым, как казалось Роману, если бы не змея, подумал он, такого падения могло бы и не случиться. А вдруг она и сейчас там, подумал он, и его передернуло от отвращения. И решил, что надо иметь это ввиду.
     Поверхность склона была грубой и шершавой от торчащих сквозь траву мелких острых камней, не плоской, а слегка выпуклой, и более покатой, чем он думал. Это придало ему уверенности, и он стал спокойно сосредотачиваться перед последним рывком.
Такое состояние было у него на ринге, когда уже все предварительные процедуры пройдены, противник вот он, рефери сейчас пригласит бойцов на середину ринга для взаимного приветствия, потом прозвучит гонг, и все станет зависеть только от тебя.
А время текло. Холод пробирал до костей, он и заставил  Романа ударить в гонг и начать первый раунд этого боя без правил -
крепко  держась руками за ствол дерева, максимально согнул ноги в коленях и как бы поджав их,  расположил их вдоль ствола, прижался к нему внутренними поверхностями голеней. Зафиксировав эту позу, он оторвал руки от ствола, приподнялся на коленях и резко бросил руки ладонями на поверхность склона. Растопырив пальцы, он зажал ими траву и , уже опираясь на склон, попытался встать с колен и выпрямиться во весь рост, стоя на стволе ступнями. Получилось. Передвинув поочередно ноги вплотную к склону, он лег на его покатую шероховатую спину, прижавшись к ней всем телом, и замер, восстанавливая дыхание и готовясь к очередному раунду.
Он начался с того, что, продолжая прижиматься всем телом к поверхности склона, Роман оторвал правую ногу от дерева и, сгибая ее в колене, передвинул максимально вверх, под живот. Сконцентрировался и, оттолкнувшись от поверхности склона правым коленом, бросил туловище вперёд, плюхнулся на склон, одновременно выбросив вперед руки ладонями вниз, опустил их на землю, вцепися пальцами в каменистую поверхность. Прижавшись всем телом к поверхности склона, он застыл , зафиксировался в этом положении на некоторое время, почувствовав, что склон под ним не скользит вверх, он осторожно снова поджал под себя колено правой ноги, и повторил бросок вытянутыми вперед руками. Застыл в этом новом положении, и опять повторил бросок вперед и вверх, падая на поверхность склона всем телом и прилипая к нему. После короткой передышки снова такой рывок, и так он прыгал до тех пор, пока рукой не нащупал толстое корневище какого-то кустарника на самой границе тропы с обрывом.
Дальше, не отрывая туловище от склона, он, держась за корневище, и помогая ногой, преодолел последний метр  и поднялся на ноги уже на краешке тропы. Шатаясь, проковылял пару метров от обрыва, и повалился на землю. Это уже была очередная победа. Можно отдохнуть и двигаться дальше.
     После короткого забытья он вспомнил пограничников, подумал, что они могут появиться опять. Эта мысль заставила его подняться и продолжить путь. Сняв заплечный рюкзак, он достал пластиковую бутылку воды и жадно припал губами к горлу. Напился воды, вспомнил про бутерброды, но есть не хотелось. Засунув бутылку в рюкзак, он закинул его за спину и посмотрел на небо. Звезды были такими же яркими, а луна стала бледнее и тоньше. Надо спешить, подумал он. Сориентировался по звездам и двинулся в путь. Через какое-то время почувствовал, что тропа пошла под уклон, значит, перевал пройден, полдороги позади. Он зашагал дальше, а спуск становился круче, риск сойти с тропы увеличивался.
    На очередном привале он вспомнил картинку на папиросной корбке – горная гряда и путник с посохом. Обругав проводника и себя «козлами» с неприличными эпитетами, он стал глазами и ногами шарить вокруг в поисках «посоха». Если бы он был у него с самого начала, не висел бы он на дереве, как обезьяна. С этой мыслью он наткнулся на тонкую ветку – сухостоину длиной с его рост, торчащую из земли на краю тропы. Выломать ее не составило труда, однако он почувствовал острую боль в боку, которым ударился о ствол дерева, падая в пропасть. Боль утихла, и он зашагал дальше, палкой прощупывая дорогу перед собой. А темнота сгущалась. Звезды бледнели, как будто таяли.
Одолевала тяжкая усталость и клонило в сон. Он, как прежде, шептал «только не спать», а сам понимал, что все это бесполезно. И немудрено – он бодрствовал уже немного меньше суток. В кармане беззвучно завибрировал мобильный телефон. Пришло сообщение от матери:
«Сынок, где ты? Как твои дела? Где ты? Твою просьбу я исполнила. Надеюсь, молитва услышана. Твоя мама.»
Он быстро ответил: «Спасибо, мама. Я на той стороне спускаюсь с перевала. Очень хочется спать.» Телефон снова завибрировал. Снова писала мать: «Рома, только не усни! Потерпи часик, спать перехочется. Продержись до рассвета.» Роман буркнул сам себе: ага, попробую, - и побрел под уклон, тыкая в землю «посохом».  В сгустившейся темноте он не заметил, что уклон прекратился, и дорога, по которой он шел, легла горизонтально.
     Потом деревья поредели и уступили место низкорослому кустарнику, который через какое-то время исчез, и оголилась равнина.
Только теперь Роман понял, что горы далеко за спиной. Повернувшись лицом к горам, над которыми уже светлел небосвод, он уже не страшась, в полный голос проговорил фразу из школьной жизни:
- Рубикон перейден.
И добавил – то ли с сожалением, то ли с укоризной:
- Все, ненька, гуд бай. Не поминай лихом.
Повернувшись к ней – «неньке» - спиной, он двинулся дальше и наткнулся на круглый валун высотой около метра. Присев на его круглую макушку, он достал бутылку воды, напился из горла. Когда он «слез» с дерева, ему есть е щ е не хотелось. Сейчас ему не хотелось у ж е . Спать тоже у ж е не хотелось.
- Мама была права. Она много раз была права, только ты, дурило, так не считал, потому и гуляешь сейчас черте где, мысленно сказал он себе и застыл в легком забытьи, спокойно расслабившись. А вышел из этого состояния, когда лучи восходящего солнца протиснулись сквозь темную шевелюру на макушках гор. Бросив взгляд на равнину, куда ему предстояло идти, он увидел темную пелену до самого, уже угадываемого горизонта. Поднявшись, он хотел забросить свой «посох», но передумал. Поднялся с валуна и зашагал к пелене, волоча «посох по земле». А пелена светлела и скоро стала молочно-белой. Это был туман. "Как над одесским лиманом утром", -  подумал Роман и вздрогнул от собственных предположений. Озеро, болото? Почему проводник ничего о нем не сказал? Или я опять заблудился, и вышел не там?
Следующий Рубикон? И сколько их еще будет? 
     Вопросы были риторическими, безответными, бесполезными. Туда нужно было идти. И он пошел. Пока  шел, солнце поднялось над горами, и туман стал стремительно таять. Пройдя метров пятьсот, Роман вышел к берегу, или краю не озера, а чего-то вроде болота. До этого он просто никогда не видел болот. Не знал про трясины-"окна", про страшные провалы на месте выгоревших мест. Опасение вызывала густая низкорослая растительность, сплошным ковром накрывающая большое пространство. Ступив на этот ковер, Роман почувствовал, как пружинит под погружающейся по щиколотку в воду ногой трава. А при ходьбе остаются вмятины от подошв ног, заполненные водой. Роман руками разворошил верхушки травинок и увидел белые нитевидные стебельки тощиной до миллиметра, как будто слипшиеся друг с другом. Себли уходили вниз к корням на неизвестно какую глубину. Вот почему трава пружинит, понял Роман. Закатал штанины до колен, и уже без опаски пошел вперед, на всякий случай тыкая посохом траву перед собой. Обходить это болото, или как там его зовут, слева или справа он не стал. Кто его знает, какое оно по размеру.
Идти было не трудно, но ноги в кроссовках из тонкой синтетики быстро замёрзли. Хорошо, что только начало октября, и нет заморозков. Он ускорил шаг и минут через сорок вышел из этой хлюпающей среды на сухое место. Отойдя метров на десять, присел на землю, снял кроссовки и носки, руками выжал из них воду, и разложил прямо на траву сушиться. А солнце уже поднялось над горами и дышало слабым теплом. Его опять разморило, но он встряхнулся, надел еще влажные носки, всунул ноги в кроссовки и поднялся с травы. Часы показывали половину шестого утра.
     Теперь пора идти к людям, без них не обойтись. И он, отбросив «посох», двинулся, оставив болото за спиной. А отойдя метров сто, услышал характерный чуть слышный рокот, доносящийся сверху. Задрав голову, увидел немного в стороне почти над собой… «птичку» - квадрокоптер.
"Погранохрана", - понял Роман и самопроизвольно без раздумий помахал беспилотнику рукой. Он знал, что эта заводная игрушка его заметила, запечатлела на пленку и передала куда надо.
- Приехали, пошли сдаваться – пробормотал он сам себе, и продолжил ходьбу, не меняя направления и не ускоряя шаг. А минут через двадцать навстречу ему вылетел на бешеной скорости легковой вездеход-пикап, метрах в двадцати резко затормозил, встал, как вкопанный, из его кузова спрыгнули на землю трое в военной форме с автоматами наизготовку. Роман не стал ждать команды, быстро сбросил на землю рюкзак и поднял вверх руки, прошептав сам себе с каким-то удовлетворением:
- Хенде Хох. Бандера капут.
Двое из тройки пограничников взяли Романа на прицел, а третий быстро ощупал все места на его теле, где предположительно могло быть оружие, ничего не обнаружил, осторожно приподнял рюкзак, поводил над ним каким-то прибором (по-видимому, металлоискателем). Не расстегивая, ощупал его руками, и молча возвратил рюкзак задержанному, молча рукой приказал идти в машину.  Его усадили между двумя плечистыми пограничниками лицом в сторону, противоположную движению, повезли на заставу. Роман ожидал, что его повезут в наручниках,  был готов к тому, что будет что-то наподобие "задержания", но этого не случилось. Может быть, потому, что нарушитель границы сам просил через «птичку», чтобы его задержали.
Вся процедура проходила в полном молчании. На заставу они ехали на большой скорости минут двадцать. Там Романа провели в комнату, где за одним столом сидел офицер лет тридцати пяти, а за вторым, поменьше, сидел молодой военный перед монитором компьютера. Офицер что-то сказал молодому на незнакомом  языке, тот взял рюкзак, расстегнул, и выгрузил его содержимое на стол перед офицером. Офицер взял в руки пачку документов в полиэтиленовом пакете, вынул и стал рассматривать, держа каждый документ раскрытым в руках,  стал задавать вопросы на русском и украинском языках, сверяя ответы с записями в документах. Ответы  набирал на клавиатуре компьютера. Последний вопрос был о цели незаконного пересечения государственной границы Словакии.
Роман без раздумий ответил:
- Получить временное политическое убежище для дальнейшего следования в Германию. Я не могу воевать ни на чьей стороне по состоянию здоровья.
Офицер еще раз просмотрел медицинскую справку об освобождении  от воинской службы, кивнул молодому, разрешая печатать протокол допроса на принтере. А сам на чистом русском языке стал задавать вопросы  не для протокола: шел в горах сам или с проводником, сколько времени пробирался, и т. д. Роман на все вопрсы подробно ответил, не забыл упомянуть, как свалился с тропы и чуть не упал в пропасть. Офицер слушал внимательно, на последние слова отреагировал ироничной  усмешкой.
     Между тем, протокол был отпечатан, прочитан и подписан. После этого офицер возвратил  все  документы. Повисла пауза.
- Куда меня?
Роман приготовился снова к тому, что его поместят в отстойник. Но к удивлению, он даже сразу не поверил...получил разрешение вызвать  по телефону такси для проезда в Кошице.
- Все, ты «чистый». Документы в порядке. Отвезти мы тебя не можем, а сам ты заблудишься, снова тебя придется отлавливать. Все, удачи тебе. Не задерживайся в Словакии!
     Роман поблагодарил, и молодой сотрудник вывел его во двор заставы, показал скамейку, и удалился. Он сел на скамейку, пришел в себя и вспомнил, что надо звонить.

Достал мобильник и написал матери:
«Мама, я в Кошице. Прошел проверку. Жду такси в гостиницу.»
Затем написал Алине:
«Алечка, я в Кошице. Все в порядке. Выезжай, жду и встречу.»
Мобильник завибрировал в руке. Роман прочитал новое сообщение. Прислала мать:
«Сынок, а почему ты просил помолиться за тебя, и сам не помолился Богу, и не попросил у него милости?» Роман от неожиданного вопроса задумался , а потом ответил:
«Почему просил, расскажу позже, а сам не молился, потому что это было бы лицемерием.»
Закончив с СМСками, он вдруг почувствовал сильный голод, достал из рюкзака бутербродов и воду, и принялся завтракать.
А потом  обыденно приехало такси и Роман в него сел.
Он на мгновение прикрыл глаза и … больше их не открыл. Погрузился в глубокий сон после всех ночных приключений на грани между жизнью и смертью. Водитель не стал его будить, и он проспал до самой гостиницы. А когда приехали, таксист громко сказал:
- Не спать, приехали.
Роман открыл глаза, водитель снова повторил требование не спать, открыл дверцу и скомандовал:
- Ходи до отель.
После чего подождал, пока пассажир пришел в себя , и сказал:
- Плати, - и характерным жестом потер перед ним указательным и большим пальцами.
- Доллар, гривна? – спросил Роман. Водитель выбрал доллар и назвал сумму, В холле гостинице он что-то сказал женщине – администратору , та посмотрела на Романа, ответила. Водитель бросил правую ладонь к козырьку форменной фуражки и вышел. А администратор после выполнения обязательных формальностей вызвала горничную, и молодая женщина проводила постояльца в двухместный номер, показала все, что там нужно, и, пожелав ему на русском языке приятного отдыха, положила на стол ключ и удалилась.
     Через несколько минут  ришло СМС - сообщение. Это Алина рассказала, в котором часу будет в Кошице.      
     Роман разделся, принял душ, посмотрел на себя в зеркало и увидел на теле следы похождений в Карпатах. Все правые ребра были под сплошным синяком, а остальная поверхность груди и живота была испещрена мелкими ссадинами и царапинами кроваво-красного цвета.
- Красавец, горный орел, - только и пробормотал он, завел будильник мобильного телефона на нужное время,  плюхнулся на кровать и заснул.

Глава 8 

Когда-нибудь снова такое случится,
Когда-нибудь вновь наберусь я отваги
Приехать, чтоб городом этим лечиться -
Вернуться в места моей собственной Праги..."

(В.Савостьянов)


    После всех злоключений один день, проведённый в Праге, для молодой пары стал настоящим подарком. Да, они решились на то, чтобы устроить себе однодневный отдых, свободный от забот и переживаний. Наверное, это был несколько отсроченный судьбой их свадебный подарок. Красивейший город мира для прекрасной молодой супружеской пары! Об этом  можно мечтать...
    Вообще, на красивое начинаешь смотреть совершенно другими глазами после ужаса пережитого.  Нагулявшись по Праге с её бесчисленными, башенками, куполами, мостами, молодые люди только  перед самым отъездом оказались у всемирно известной ратуши с курантами.
     Так же, как и пять веков назад, на площади уже собралась толпа, чтобы увидеть незамысловатое действо: посмотреть на движущиеся фигурки  апостолов в окошках - как своим, как равным, помахать им рукой;  послушать мелодичный бой часов, пение золотой птицы, а ещё...заговорщически улыбнуться, подмигнуть забавной Смерти в виде скелета с песочными часами в одной руке и колокольчиком в другой: погоди, мол! поживём ещё!




 ...Отзвенит колокольчик, спрячутся до следующего выхода за шторками апостолы, прокричит петух, куранты отобьют очередной час, замрут звуки трубы, а народ все не спешит расходиться. Говорят, что на этой площади всегда так бывает. Стоят, хлопают, машут руками, абсолютно не наигранно, наивно улыбаются увиденному. Почему? Понятное дело, пятьсот, четыреста, триста... возможно, и сто лет назад подобное шоу способно было поразить воображение зрителя. Но сегодня, в век 3 и не знаю уже скольких D, люди, экипированные гаджетами всех аудио и видео мастей? И люди-то, если присмотреться, абсолютно, нисколько не похожие между собой: ни по внешности, ни по одежде, ни по культуре  одинаково живо реагируют на древний "перформанс": и суперевропеец (уж не говоря о "недоевропейцах" русских))) ), и представитель культуры, известной, наверное, только узкому кругу специалистов-этнографов. Вот  стоит он с путеводителем по Праге - а выделенные крупным шрифтом заголовки текстов - видно издалека - напечатаны ни кириллицей, ни латиницей, ни арабской вязью, ни вообще какими-либо узнаваемыми шрифтами, а прямо-таки клинописью (ей-богу, сама видела!), и глаза его, такие ориентальные и печальные от своей ориентальности,  с началом маленького кукольного спектакля начинают округляться от детской радости и искриться задором!
    Нет, автор идеи Пражских курантов был определённо гений!


- Ром, а вот если б я тебе на День рождения подарила бы часы, как ты бы на это посмотрел?
- От Картье?
- Нет, вот такие, как эти!
- Такие огромные?
- Да нет же! С таким циферблатом!
- А-а-а...
- Ты бы в 21-м веке смог разобраться во всех этих стрелочках, циферках и значках? По правде, смог бы?
- Ну, Аль, конечно, для человека с интеллектом ничего нет невозможного, но все же...
- Кстати, а сколько сейчас времени?
- Ну, сколько... Это как посмотреть! Тебе по-старочешски или по-центральноевропейски, или по-вавилонски? Они ещё  какое-то "звездное" время показывают...
- "Звездное" - это прекрасно, но нам бы уже ближе к аэропорту!
- Давай ещё чуть-чуть постоим! Знаешь, если закрыть глаза и прислушаться, то кажется, что это шумит море или океан...
- Какой океан?
- Да ты просто послушай! Когда люди говорят на разных языках одновременно, как сейчас! На шум океана похоже...
-Да, правда...

    ... На следующий день в аэропорту Франкфурта-на-Майне они ожидали вылета в Монтгомери, столицу штата Алабама, конечный пункт их то ли бегства, то ли путешествия. Как  там будет? Хорошо или плохо? Никто не знает. Но им удалось обхитрить  смерть и ее колокольчик - вот что важно! пусть потерпит родная ещё лет 60...

Глава 9

... stars fell on Alabama...
(... звезды падали на Алабаму... )

- "We lived our little drama,
  We kissed in a field on white..."
- Аль, что ты там мурлычешь?
- Да вот вспомнила...
- Ну, да. Ты же у нас crasy  about jazz... С ума сходишь по джазу...
- "Крейзи" не "крейзи", но Фицджеральд с Армстронгом - это нечто!
- Про что там хоть?
- Про нас....В Алабаме...
- Вот как? Любопытно...
- Ну, если хочешь знать, то вот:

"Всего лишь эпизод короткой драмы -
Вдвоём, на белом поле, до утра.
А звезды засыпАли Алабаму
Вчера...

Я не могу забыть очарованья
И этот свет любимых глаз,
А звезды засыпАли Алабаму
В тот раз...

Я никогда не смела и представить,
Что это может быть со мной,
Страна чудесная на двух хозяев,
Бог мой...

Рук сомкнут круг, и сердце замирало,
Стучало в такт,
А звезды засыпАли Алабаму,
Да, было так... "

- Аль, можно небольшую поправку?
- Можно.
- Да БУДЕТ так, Аленький...
    
   Да будет так! Благословенны будьте, любящие!