гл 21 Чангол

           Гл 21   
  Чангол.
 
  Первый раз Чангол появился в зоопарке с Артуром – ночным сторожем. До этого он жил у Артура дома. Да, вообще-то, и где только он не жил. По некоторым жилищным обстоятельствам Чангола держать дома Артур больше не мог. Правда мне пришлось долго уговаривать директора разрешить пребывание посторонней собаки на территории зоопарка. В конце концов апелируя в сторону охраны зоопарковского имущества, его удалось убедить в  необходимости усиления именно ночной охраны. Нашлась и веская  тому причина – у нас иногда воровали птичек, и  именно ночью. Делалось это довольно просто – перелезали через не высокий забор и щипцами вспарывали металлическую сетку. Полу-спящих птиц в мешок - и за ворота. Но так делали посторонние воришки. А свои поступали гораздо хитрее - и ни  собаки,  ни сторожа здесь ничего сделать бы не смогли. А способ очень простой, и я бы его еще назвал изящным. А самое главное - он совершенно незаметный. То есть ни кто о пропаже даже и не догадывался. Некоторые птицы покидали зоопарк находясь еще в яйцах. Потом яйца подкладывались под обычных домашних кур-наседок. А в результате в некоторых кишлаках Таджикистана на частном подворье - павлины, фазаны, цесарки - не такая уже и редкость. Но это так, к слову. Собака здесь помочь ничем не сможет. Но для ночного спокойствия сторожей Чангол пришелся весьма кстати.
  Короче говоря,  Чангол был не только принят на роботу, но  поставлен на довольствие, как ночной сторож. Так начался небольшой период  сытой и беспечной жизни этой необыкновенной собаки. С другой стороны надо заметить, что с ним пришел период спокойной жизни и для сторожей.
 
   Родился Чангол где-то в предгорьях Памира. Мать его, по  рассказам Артура - очень крупная, белая, в слоновую кость, добрая сука, породы алабай. А вот с его папашей была некоторая загадка. Мать Чангола,  настоящая чабанская собака, охраняла  стадо кишлачных коров на пастбищах, еще с двумя такими же сучками. Однажды она на неделю исчезла. Потом как ни в чем небывало вернулась. А вскоре выяснилось, что она щенная. За время своего отсутствуя на пастбище, она не появлялась ни в кишлаке. Вывод напрашивался сам собой – где-то гульнула на стороне. Кроме волков из собачьего семейства в округе могли быть только шакалы и лисы. Но когда она ощенилась, ни на лис, ни на шакалов её щенята никак не походили. Щенки все были серые и мордочки совсем не алабайские - округлые, а по-волчьи  заостренные и отточенные. Но размер у всех был вполне алабайский. И хотя в обычной жизни собаки и волки лютые враги - возбужденная плоть закрывает глаза на некоторые этологические (этологоия наука о поведении животных) запреты. Так что подобное явление в собачьем семействе не такая уж и редкость.
 
  Первый год жизни Чангол провел в горах с чабанскими собаками.  С чабанами за коровами обычно ходят 2-3 собаки. Но это летом. А на зиму собак иногда  отпускают на все 4 стороны. Зимой собаки хоть и зачастую привязаны к хозяйскому подворью, тем не менее пользуются полной свободой перемещения и легко могут погостить у любых соседей. Прокормить такую «собачку» совсем не просто, поэтому и делают это всем кишлаком.  А иногда и пустующих   коров хозяева  отправляют гулять со стадом, с дальним прицелом. Ведь если приглашать быка на дом, то за это и платить надо.
 
  Летом с кормлением собак проблем гораздо меньше, но совсем не за счет чабанского стола, с которого им достаются обычно либо лепешки, либо хорошо обглоданные кости, да и последнее не очень-то уж часто - рацион чабанов на пастбище не так уж и разнообразен и состоит в основном из чая с лепешкой, да сухофруктов с орехами, ну и еще соленые сырные шарики. А мясо, когда нет снега, собаки добывают себе сами. Где зайчика поймают, или кеклика. А то иногда, как волки,  устраивают настоящий загон на кабана.  Впрочем, как заядлые охотники, делают это иногда и зимой.
 Щенки первый год живут с матерью и без какой либо дрессуры со стороны чабанов, на родительском опыте постигают чабанское дело. Через год подаренного щенка можно и продать, а остальные уходят в свободное плавание и иногда сами прибиваются к какому-то стаду.  Чабанские собаки – опытные и безжалостные охотники, вместе с тем обладают удивительно добрым нравом по отношению к людям, и  спокойно переносят смену хозяев. Для них главное в жизни - стадо.   

  К Артуру Чангол попал, когда ему было около года. Тот самый случай, когда его знакомый чабан раздавал собак на зиму. Артуру сразу приглянулся этот  серьезный, похожий на волка, желтовато-серый кобель с черной спиной и белым пятном, в виде летящего лебедя,  между глаз. Кобель оказался по своей природе  сообразительным и смышленым, и схватывал все на лету. Закончилось это тем, что вместо того чтобы выкрикивать ему какие-то команды, Артур просто с ним разговаривал, как с приятелем. Зимой Чангол жил у него во дворе, а летом сам уходил к прежнему хозяину и гулял со стадом с другими  собаками.

  На второй год, толи третий год, чабан, обнаружив в Чанголе отличные чабанские качества, задумал его продать, и в  конце концов обменял на двух баранов. Новый хозяин посадил Чангола на веревку на своем подворье. Но уже следующим утром Чангол оказался за восемь километров от места своего заточения - во дворе Артура. Через неделю это стало известно и новый хозяин естественно пожелал собаку вернуть. На этот раз Чангол был посажен на цепь. Но цепи хватило только на 2 дня. На третий он объявился с обрывком цепи у Артура. Когда за ним снова пришли, он так посмотрел на нового хозяина, что тот потребовал обратно своих двух баранов. На что первый хозяин Чангола  покупателю ответил:
  -Я с твоими баранами договорился и им у меня нравится. Теперь ты сам договаривайся с Чанголом.
Но Чангол совсем не та собака, с которой можно договориться.
 С тех пор на зиму Чангол всегда сам возвращался к Артуру.
 
   Чангол попал В зоопарк уже матерым зверем, в расцвете собачьих сил, что-то около семи лет.
Так как Чангол был очень похож на крупного волка, то естественное опасение директора было в том, что он будет посетителей не только пугать, но и есть. Однако опасения оказались  напрасными. Чангол в «пол оборота» усвоил, что от него здесь хотят. Днем можно дрыхнуть без задних ног, а ночью в зоопарке он один хозяин, и это ему очень нравилось. В первый же вечер он с Артуром обошел всю территорию и тщательно ее пометил, особенно у ворот и во всех местах возможного проникновения посторонних. В дальнейшем только регулярно повторял эту процедуру, притом так деликатно, что его никто не замечал. На хоз дворе ему была оборудована будка, и  в дневное время он обитал либо в ней, либо рядом. Чангол никогда  не слонялся по зоопарку попрошайничая,  в поисках ласки или общения. Напротив, он  выглядел настолько по волчьи сурово и независимо, что его все не то чтобы боялись, но опасались и обходили стороной.  Он никогда не просился в помещение, даже если холодно, дождь, снег, или мороз и никогда не унизил бы себя выпрашиванием еды, даже в том случае, если бы его забыли покормить. Но ночью непременно сходил бы куда-нибудь на охоту, где тоже в полной мере соблюдал святые правила алабая – на охоту в кишлаке – табу. Ведь он же чабанская собака, а не какой-нибудь там  Шарик или Жучка.
 Вольности  позволял только к Артуру. Потеребив как следует Чангола за уши или за холку, Артур иногда давал ему  команду. При том не так чтобы - Сидеть!, - Лежать! и так далее, всё четко и конкретно. Вовсе нет. Он мог сказать:
  - Хватит бездельничать!
  Или - А где чужой?
  Или - Работать собака!
  А то и просто - Обход!
  И каждый раз Чангол послушно разворачивался и отправлялся, на осмотр территории. Один. У меня сложилось такое впечатление, что осмотр территории доставлял Чанголу особое удовольствие, и делать он это мог часами. Внимательно, как бы изучая, обнюхивал ворота, будто читал специально для него оставленные коротенькие рассказы. Но потом быстро всем оставив свои автографы, отправлялся на такое же детальное исследование зоопарка по внешнему периметру. А иногда выйдя за ворота со стороны гор, сидел там часами, и  смотрел в даль...
   Артур подтрунивал над над ним по этому поводу:
  - Ладно, иди смотри свой пейзаж!  Чангол разворачивался, нырял под ворота и удобно располагался на своей смотровой площадке.
  Однажды Артуру встала необходимость на какое-то время уехать. Он волновался за Чангола и попросил меня за ним присмотреть.
  Артур, сев на корточки напротив Чангола, посмотрел ему прямо в глаза и протянул руку:
  - Ну что собака - будем прощаться?
Чангол искося, вопросительно стрельнул на Артура своими, на этот раз не по-волчьи, печальнымии глазами - толи спрашивая, толи просто понимая -  в который раз? - и протянул лапу. Артур взял его лапу, потрепал за ухом, и показывая в мою сторону сказал:
  -Пока меня не будет – его и слушайся! 
Потом встал и быстро ушел не оглядываясь. А Чангол так и остался сидеть на своем месте, и казалось вполне понимал, что его любимого хозяина какое-то время с ним не будет.
  Теперь по ночному зоопарку Чангол разрешал прогуливаться только сторожам, и больше никто, ни из своих, ни из посторонних в это время в зоопарке не появлялся. Потому Чанголу приходилось охранять свою территорию в основном от своих четвероногих собратьев. А им было зачем туда приходить, там, на помойке, можно досыта полакомиться остатками трапезы хищников. С приходом Чангола эта халява сразу прекратилась. Тут он оказался настоящей собакой на сене. Никогда не питался с помойки  (хотя совсем нельзя сказать чтобы он был до этого избалован едой, в его жизни всяко бывало), но на своей территории и другим не давал. Другие собаки  даже не пытались выяснять с ним отношения.  Завидев Чангола они  поджимали хвосты, и МЕДЛЕННО!!!  - уходили. Иногда Чангол исчезал на всю ночь. И никто не знал где он бывает. Но даже в его отсутствие Зоопарк охранялся его Духом. Утром, как  на службу!, возвращался.
 
   А  тут как-то  уже  осенью, в кустах, на озере, наша Главная Птичница обнаружила огромную чужую собаку и просила срочно принять меры. Собаку пытались прогнать, но она достойно огрызалась. Я ни как не мог поверить что Чангол мог такое допустить на своей территории, и в припрыжку  к нему:
  - А ну бегом работать, собака! Рядом!
  Беспрекословно, Чангол выполнял команды только Артура. В отсутствии Артура он слушался меня, и то я думаю только потому, что я его частенько брал со своим  Лотом - на охоту. Признал за своего. Ночных сторожей Чангол тоже слушался, но нехотя, по-моему, он их просто сразу зачислил в члены своей стаи почти на равных правах, хотя они его регулярно баловали лепешкой. Но больше никого! Он  четко знал, с кем не следует портить отношений, а кого можно игнорировать.
  Чангол послушно пошел рядом. Когда мы приблизились к озеру, он вдруг, резко рванул, и опередив меня, перемахнув через не высокий забор,  скрылся в кустах, как раз в том месте, где была обнаружена посторонняя собака. Ой, думаю, что теперь буде-е-ет!  Но  - тишина…  Прыгаю за ним. Лезу в кусты. А там спокойно сидит Чангол, и рядом с ним, растянулась громадная белая сучка - алабай. Я подошел поближе и весьма озадаченный, присел. Сучка несколько раз вопросительно покосив глазом, то на меня, то на Чангола,  дружелюбно  вильнула хвостом и демонстративно повернувшись набок  выставила на показ округлившееся пузо с уже набухающими сосками.
  - И ты хочешь сказать, что это твоя сука, и никуда вы отсюда не уйдете? -озадаченно спросил я Чангола.
  Чангол в ответ даже не повел ухом.
  - Ах, вот даже так?! Тогда сиди и охраняй ее. Папаша! А я пойду попробую что-то для вас решить.
  По дороге к директору план созрел сам собой.
  - Рахим Курбанович!  А вам случайно не нужны ли отличные щенки алабая?
  Думал директор обычно очень долго. И это всегда был очень хороший повод чтоб его сразу загрузить дополнительной информацией, потому как если он уже скажет -нет, то менять  что-то может быть уже поздно.
  - Представляете! - Чангол привел на озеро отличную сучку, и она  скоро будет щениться. Выгонять как-то жалко, уж очень щенки будут хорошие, чабаны за таких щенков любые деньги дадут. А приплод галочкой на секции хищников запишем, тоже польза, лишний процент по приплоду в отчете никогда не помешает. А щенки может кому из знакомых нужны, так недорого уступим.
   Конечно, разговор с директором всегда подразумевал только законные сделки. На другие он бы не согласился, потому что считал себя настоящим коммунистом. А может таковым и был.
  - А гиде он, этот сука будет жит? -  поинтересовался директор.
  - Да у Чангола будка достаточная, раз он уж ее привел, то из-за будки наверно не подерутся.
  - А что этот сука, питиса кушат не будет?
  - Что Вы, Рахим Курбанович, чабанские свое стадо только охраняют!
  - Хоп, майляш! Толко прививка ему делай от бешенства! - как бывший колхозный фельдшер о прививках директор  знал всё, и всегда любил показать что он руководитель, который все может предусмотреть.
  А нам того и надо!
  Я вернулся к собакам. Они спокойно сидели там где я их оставил. Буд-то ждали ответа.
Тут я опять призадумался.   
  Чангола то мы в будку отправим легко, а вот как туда затащить эту суку? Я озадаченно смотрел на собак, и не знал что предпринять. Потом резко встал и просто на них заорал:
  - А ну оба, бегом, на место!
  Обе собаки враз сорвались с места и перемахнув через забор рванули к будке и тут-же скрылись в ней как мышки. Они это проделали так уверенно, что мне показалось, что они там отдыхают далеко не в первый раз. 
  Через полчаса я успокаивал Главную Птичницу:
  - Галина Ивановна! На вашем озере собака больше не появится, и по зоопарку бегать не будет, я вам это гарантирую - будут сидеть весь день в конуре как мышки.
  - Ты нам тут бешенство с бродячими собаками в зоопарк принесешь! Ну,  как кого "покусат"? Кто отвечать будет, ты чтоль? Студент! - очень справедливо не переставала волноваться Галина Ивановна. И наверно по взрослому была права.
 - Галина Ивановна! Я собаку полностью осмотрел. С директором договорился. Прививку от бешенства  уже ей сделал, так что нет никакого повода волноваться! -- нагло наврал я. Прививку  ей на самом деле не делал, так как бешенную собаку прививать уже поздно, а щенную просто не следует.
  - Ой смотри, студент, "доработаесся"!
На том и разошлись.
  Так в зоопарке появился еще один, на этот раз нелегальный сторож.   
  В обеденный перерыв я любил побродить с собаками по речке, что протекала рядом с зоопарком. ИМ это очень нравилось. Прогулки с Чанголом на речку – это уже был наш ежедневный ритуал. Обе собаки жили не  на привязи, и в принципе, они могли бы это делать и сами, но стоило мне  Чангола всего один раз взять с собой, как он  посчитал, что гулять следует регулярно и  непременно за компанию. Всякий раз после обеда он меня уже ждал на пороге лечебницы. Теперь к нам присоединилась и Дора, именно так я окрестил эту собаку, за ее неторопливую походку вразвалочку. (как-то в детстве, я крепко приболел воспалением легких, и меня приходила колоть антибиотиками дородная  мед-сестричка по имени Дора Марковна, что-то мне припомнилась именно ее походка).
  Чангол обожал купаться в реке. Речка летом совсем не глубокая, едва по колено.  Он заходил в воду по самое пузо, ложился и «ел» воду, черпая ее не языком, а всей нижней челюстью. Потом бесился,  выбегая из воды и нарезая небольшие круги, заманивал в воду меня и Дору. Мы плескались, брызгались и гонялись, отнимая друг у друга палочку, которая иногда «тянула» на увесистую дубину. Когда ему удавалось завладеть палкой, он недалеко отбегал и клал  ее перед собой. Если я сразу бросался за игрушкой – он ее хватал и относил немного в сторону. Тогда я к нему подбирался по-пластунски. Чем ближе тем медленнее. Чангол нетерпеливо и нервно скулил, готовый в нее впиться зубами в любую секунду. Когда мне оставалось за игрушкой только протянуть руку, я замирал на месте. Чангол отрывисто лаял и рычал. Я так же медленно садился, показывая, что меня его игрушка - совершенно не интересует. Он сердился еще больше и толкал меня лапами.  И тут уловив правильный  момент, схватив дубину, я пускался на утёк и с разбегу прыгал в воду. В воде я оказывался проворнее, вода доходила мне чуть выше колена, а Чангол мог там только прыгать. Он азартно вылетал за палкой из воды и если я описывал ею в воздухе какую-то фигуру, Чангол повторял этот рисунок своим телом, совершенно не задумываясь о том, каким местом ему придется «приводняться». Чем тяжелее была дубина, тем , больше было азарта. Это единственное место, где он позволял мне себя помутузить. Дора эти игры не очень любила, и когда мы с Чанголом пытались ее затащить в воду,  недовольно рычала. Самое большее, что она себе позволяла - это плюхнуться сосками в  хорошо прогретую солнцем лужу.
 
 Была осень и не смотря на дневную жару, по вечерам и ночью становилось  прохладно.
  Однажды  мне пришлось очередной раз заночевать в зоопарке в мою очередь ночного дежурства.
В обход сходи втроем. Дальше я ушел в лечебницу, а собаки продолжили прогулку.
 Уже под утро пошел  сильный и холодный дождь. Мне вдруг стало  любопытно посмотреть, как обитатели зоопарка реагируют на такой  ливень, да еще ночью.  Надев плащ с капюшоном, я отправился на прогулку.
   Косой ливень шумел по листве деревьев и барабанил по шиферным крышам клеток. Осенью ливни В Таджикистане редкое явление. Дождя не было целое лето и казалось, что листья деревьев, покрывшиеся за время суши  толстым, казалось бы уже несмываемым слоем пыли, изо всех сил вертятся на своих черешках, пытаясь поймать новые и новые капли дождя, подставляя им то одну, то другую сторону, как-бы призывая: - помой меня, помой меня, помой меня!  И дождь щедро  омывал их своим обилием.  Весь зоопарк крепко спал. На улице - никого, все животные попрятались по своим убежищам, и кроме меня и листьев, больше дождю ни кто не радовался. И даже все утки на озерах попрятались в кусты. Единственная, живая душа, которую я встретил на улице это был Чангол. Странно- промелькнуло в голове и я направился к нему. Он сидел под проливным дождем в тусклом свете фонаря возле своей  будки.
  - Что ж эта сука в такой холод, в твой же дом, тебя не пускает? -возмутился я подойдя к нему совсем близко и присев рядом с ним на корточки. Дождь лупил ему по морде и он щурил от этого глаза. Струйки воды пробегая по его лохматой гриве, собрали в треугольнички длинные остистые шерстины, и превратившись в маленькие зонтики,  не пропускали воду  в плотный подпушек, но тем не менее, было понятно, что этот душ ему не доставляет никакого удовольствия. Из будки показалась  виноватая  морда Доры. И тут я услышал звуки, которые Дора не смогла бы издавать при всем своем желании.
 Это кряхтели ее щенята!
   - Ах ты старый солдат! В твоем доме теперь стало тесно, и ты всю ночь стоишь на посту и охраняешь  своё семейство!
  Я не выдержал и прижался своей головой к его мокрой башке.

  Чангол  нырнул своим холодным носом глубоко ко мне под капюшон и  мы молча сидели уткнувшись друг в друга, слушая проливную песню дождя. От Чанола валил такой жар, что стало жарко. От него  вкусно пахло псиной и  немножко парным молоком. Я предложил ему пойти ко мне погреться, но уже заранее знал, что он все равно не пойдет.
  Утром дождь кончился, Чангол,  свернувшись в клубок спал рядом с будкой, и от него валил густой пар. В будке, рядом с Дорой копошились три новые жизни. Два щенка темненькие, в Чангола, а один совсем белый, как Дора. Черные были немножко «постройнее» белого, но гораздо проворнее. Они то и дело отбирали у него сосок, будто тот который хватал он – самый вкусный.
 -О! ну ты  белый как доктор в халате - сорвалось у меня с языка, когда я взял этого кобелька на руки. Имя Доктор к нему так и прилипло.
  Доре прописали прибавку в рационе - в виде молока.
  Двух, темных, тоже кобельков, уже через три месяца продали чабанам. Дора зимой куда-то внезапно исчезла и больше ее ни кто не видел, а Доктор так и остался с Чанголом в зоопарке до весны. Весной с ними приключилась уже другая история. Но об этом  в другой раз.