8. Монголо-татарское нашествие и его последствия

1. МУРОМО-РЯЗАНСКОЕ КНЯЖЕСТВО НАКАНУНЕ НАШЕСТВИЯ. Пленение князей Рязанских великим князем владимирским Всеволодом Большое Гнездо не могло быть длительным. Тем более, что в самой его семье начались раздоры. 14 апреля 1212 Всеволод Большое Гнездо умер, передав по завещанию великокняжеский стол не своему старшему сыну – ростовскому князю Константину Доброму, а второму сыну – суздальскому князю Юрию. Это привело к усобице внутри самого Владимиро-Суздальского княжества. На стороне великого князя владимирского Юрия Всеволодовича (1212 – 1216) выступили его братья – переяславский князь Ярослав и юрьев-польский князь Святослав Всеволодовичи; Константина Ростовского поддержал его брат московский князь Владимир Всеволодович. В таких условиях дальнейшее удержание за собой Рязанского княжества было для великого князя Юрия Всеволодовича лишней обузой: рязанцы тяготились господством владимирских посадников и тиунов, да и оставались на свободе такие деятельные рязанские князья как Кир-Михаил Всеволодович и Изяслав Владимирович, всегда готовые явиться в своих отчинах с толпами союзных половцев.

Вот почему в 1212 великий князь владимирский Юрий Всеволодович по совету младших братьев и бояр предоставил свободу всем пленным рязанцам и их князьям. Он одарил рязанских князей и их дружину золотом, серебром и конями, утвердился с ними крестным целованием, и отпустил на родину. Так как князь Роман Глебович Рязанский в 1210 умер в плену, рязанским князем становится его младший брат Святослав Глебович (1212 – 1213), а после его недолгого княжения и смерти – старший из его племянников, князь Роман Игоревич (1213 – 1217). Земли Рязанского края оказались поделены на уделы между ним и его братьями, князьями Ингварем, Глебом, Юрием и Олегом Игоревичами, какие-то уделы получили и их двоюродные братья – Святослав и Ростислав Святославичи, Кир-Михаил Всеволодович, Глеб, Изяслав и Константин Владимировичи. Так, вероятно, в Переяславле-Рязанском стал князем Ингварь Игоревич, а в Пронске княжил его двоюродный брат Кир-Михаил Всеволодович. Учитывая сложившейся на Руси порядок наследования княжеских столов от старшего брата к младшему, и общее количество рязанских князей (12) было ясно, что младшие из них, Владимировичи, вряд ли смогут дождаться своей очереди наследования и по праву занять старший стол в Рязани. А это, при их властолюбии, было чревато для Рязанской земли новым всплеском усобиц.

По отношению к междоусобной войне во Владимиро-Суздальском княжестве рязанские князья придерживались позиции нейтралитета. В знаменитой битве на Липецком поле 1216, в которой полки новгородского князя Мстислава Удалого, смоленского князя Владимира Рюриковича и ростовского князя Константина Доброго наголову разбили войска великого князя владимирского Юрия Всеволодовича, рязанские дружины не участвовали. Однако летописец упоминает в составе дружин Константина Доброго отряд рязанских витязей-добровольцев под предводительством Добрыни Златой Пояс и Александра Поповича (прототипов русских былинных богатырей), а составе войск великого князя Юрия Всеволодовича сражались дружины муромских князей. Так или иначе, ни новый великий князь владимирский Константин Всеволодович Добрый (1216 – 1218), ни наследовавший ему его младший брат Юрий Всеволодович (1218 – 1238) не вмешивались в дела соседнего Рязанского княжества, и не пытались подчинить его своей власти.

Только однажды летописцы упоминают о событиях в Рязанском княжестве. Это было в 1217. Коварные и завистливые Глеб и Константин Владимировичи пригласили других рязанских князей на пир в княжеское село Исады (совр. Спасский район) для дележа уделов. 6 рязанских князей, в том числе старейший рязанский князь Роман Игоревич, со своими боярами и слугами, прибыли в Исады, где под тенью густых вязов были разбиты шатры. 20 июля (2 августа) 1217, в день Святого пророка Илии, князь Глеб Владимирович пригласил в свой шатер остальных князей, и принялся угощать их пиром; а между тем за пологом шатра были спрятаны вооруженные дружинники обоих заговорщиков и нанятые ими половцы. Когда пир был в самом разгаре, Глеб и Константин Владимировичи обнажили мечи, и по их знаку были убиты все приехавшие на съезд князья, а также множество их бояр и слуг. Погибли рязанский князь Роман Игоревич, его родной брат Глеб, а также их двоюродные братья – пронский князь Кир-Михаил Всеволодович, Святослав и Ростислав Святославичи и Изяслав Владимирович.

Однако князь Ингварь Игоревич избежал кровавой бойни в Исадах, уцелел – «не успе приехати к ним, не бе бо приспело еще время его», и занял со своей дружиной Рязань. Он то и стал новым князем рязанским (1217 – 1224). Князем в Пронске сел сын убитого Кир-Михаила – князь Всеволод Михайлович. Обагрившие свои руки кровью братьев, Глеб и Константин Владимировичи бежали в степи, к половцам. В 1218 с толпами кочевников они осадили Рязань, но взять города не смогли, и, потерпев поражение, снова бежали в степи. По словам летописца, князь Глеб Владимирович вскоре умер, презираемый всеми как новый Каин: «обезуме тамо и скончался». Второй братоубийца, Константин Владимирович, упоминается летописцами под 1241 на службе у черниговского князя Ростислава Михайловича. Его сын, «окаянный и безбожный» Евстафий Константинович, стал одним из литовских князей, в 1261 разорял Мазовию (в Польше) и Галицию, а потом был убит в Литве во время смут, наступивших после смерти великого князя литовского Миндовга.

Между тем рязанский князь Ингварь Игоревич с братьями в 1220 предпринял большой поход против половцев в «Дикое поле». В походе участвовали и владимиро-суздальские полки, присланные на помощь рязанцам великим князем владимирским Юрием Всеволодовичем. Рязанцы и владимирцы одержали новую большую победу над кочевниками. В память своего чудесного спасения во время бойни в Исадах и побед над половцами, рязанские князья Ингварь, Юрий и Олег Игоревичи у города Ольгова (совр. село Льгово) на реке Оке заложили храм и монастырь Успения Пресвятой Богородицы. Как сообщают письменные источники, при закладке Ольгова Успенского мужского монастыря вместе с князьями находилось 300 бояр и 600 простых дружинников. Тогда же князья пожаловали монастырю «9 земель бортных, а 5 погостов (княжеских сел – авт.): Песочна, а в неи 300 семии, Холохолна, а в неи 150 семии, Заячины, а в неи 200 семии, Заячков, 160 семии, а си вси погосты с землями бортными, и с поземом, и с озеры, и с бобры, и с перевесищи», а также с правом суда, сбора даней и торговых пошлин с подвластного населения (смердов).

Чуть позже, но также во времена княжения Ингваря Игоревича, близ города Борисова-Глебова (у совр. села Пощупово Рыбновского района) возник еще один старейший в Рязанском крае монастырь – во имя св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Начало ему положили иноки Киево-Печерского монастыря, пришедшие на земли Рязанского края для просвещения местных язычников. Они поселились на склоне большого холма, возвышающегося над поймой Оки, где возник пещерный монашеский скит. Несколько позднее, в начале 13 в., севернее пещер были построены деревянные храмы и кельи Иоанно-Богословского мужского монастыря. Его главной святыней была чудотворная икона св. Иоанна Богослова, написанная, по преданию, в Константинополе в 6 в. мальчиком-сиротой по имени Гусарь, рукой которого, якобы, водил сам явившийся ему апостол.

В Муроме в начале 13 в. был князем Давыд Юрьевич (1205 – 1228), уже упоминавшийся нами выше. Русская Православная Церковь почитает его как св. благоверного князя под именем Петра, и считает, что именно ему посвящена «Повесть о Петре и Февронии Муромских», написанная в 16 в. Вкратце ее содержание следующее:

Муромский князь Петр еще в молодости заболел проказой – тяжелой болезнью, при которой все тело покрывается коростой и струпьями. Вылечила его дочь «древолазца» (бортника) из рязанского села Ласково по имени Феврония, славившаяся своим умом и красотой. Князь дал слово жениться на ней, но потом счел неприличным для себя вступать в брак с девушкой из простонародья. Только после того как болезнь возобновилась, и Феврония снова вылечила князя, он выполнил свое обещание. Когда же после смерти брата, князя Павла, Петр наследовал княжеский стол в Муроме, муромские бояре объявили ему: «Или отпусти жену, которая своим происхождением оскорбляет знатных боярынь, или оставь Муром». Верный долгу христианина и супруга князь избрал последнее. Правда, живя в бедности, он иногда сожалел об этом, но мудрая Феврония говорила ему: «Не печалься, князь, Бог милосерден и не оставит нас в бедности». Действительно, в Муроме вскоре вспыхнули раздоры и кровопролития, и, по просьбе горожан, князь Петр вернулся на княжение. Княжение Петра в Муроме было справедливым и милостивым. Князь и княгиня вели жизнь постническую, чистую и целомудренную. Они очень любили друг друга, и когда состарились, то оба одновременно постриглись в монашество. Оба они умерли в один день 25 июня 1228, и, согласно завещанию, были похоронены в одном гробе в Благовещенской церкви в Муроме. Князем в Муроме стал старший сын Давыда (Петра) – князь Юрий Давыдович (1228 – 1237).

В 1220, почти одновременно с походом рязанских князей на половцев, великий князь владимирский Юрий Всеволодович предпринял большой поход на Волжскую Болгарию, в котором участвовали и муромские полки под руководством князей Юрия и Святослава Давыдовичей. Русские войска взяли и сожгли болгарскую крепость Ошел в устье реки Камы, и столицу Волжской Болгарии – город Булгар. Одним из последствий этого похода было основание великим князем Юрием Всеволодовичем на реке Волге в устье Оки в 1221 города Нижний Новгород. Географическое и стратегическое положение нового города было настолько выгодным, что в короткое время сюда перемещается из Мурома центр торговли Руси со странами Востока. С этого времени начинается экономический упадок Мурома, который все более и более превращается во второразрядный город.

Между тем на южных границах Руси появился «народ незнаемый…пришла неслыханная рать, безбожные моавитяне, называемые татары». В 1223 в «Диком поле» на берегах реки Калки полки южнорусских князей потерпели от них жестокое поражение. В кровопролитном сражении, по преданию занесенному в летопись, погибли Добрыня Рязанич Златой Пояс, Александр Попович, а с ними 70 витязей-храбров, богатыри земли Русской. Это было грозное предупреждение, но русские князья ему не вняли. Они жили своей прежней жизнью «в распрях и которах» Русскую землю «розно деля».

Ок. 1224, после смерти Ингваря Игоревича, князем в Рязани становится князь Юрий Игоревич (1224 – 1237), деливший власть со своим братом, князем Олегом Игоревичем Красным. Своему сыну Федору рязанский князь Юрий Игоревич дал в удел только что построенный городок Красный (т.е. «Красивый») на реке Осётр (совр. Зарайск). Племянники рязанского князя получили в уделы: Ингварь Ингваревич – Переяславль-Рязанский, Роман Ингваревич – Коломну, Глеб Ингваревич – Ростиславль. В Пронске в это время княжил Всеволод Михайлович, в Муроме – Юрий Давыдович. Неясно, какие уделы получили Олег и Давыд Ингваревичи.

Известия летописцев о событиях этого времени в Рязанском крае очень малочисленны. Поэтому особую ценность представляют другие письменные источники, одним из которых является «Повесть о приходе чудотворного образа Николы в пределы Резанские». Несмотря на то, что она написана много позже описанных в ней событий, в ней отразились некоторые реалии жизни Рязанской земли начала 13 в.

В «Повести» рассказывается, что в 1224 святитель Николай Чудотворец явился в греческом городе Херсонесе (Корсуни) в Крыму своему служителю Евстафию во сне и сказал ему: «Евстафий, возьми образ мой, супругу свою Феодосию, сына Евстафия и ступай в Рязанскую землю». Видение повторилось и в следующую ночь. Евстафий пришел в ужас, тем более что он никогда не слыхал о Рязанской земле и не знал, в какой стороне она находится. От знающих людей он узнал, что в Рязанскую землю можно добраться «вверх по Непру, и паки ити за Днепр в Половецкую землю». Но святитель Николай Чудотворец указал Евстафию и его семье другой путь, безопасный от «поганых половец»: сесть на корабль в устье Днепра, и Черным морем плыть до моря Варяжского (Балтийского); потом сухим путем через Ригу идти до Новгорода, и оттуда – до Рязанской земли. Эти данные ясно свидетельствуют, что в начале 13 в. торговый путь из Рязани по реке Дон в Северное Причерноморье контролировался половцами и был прочно забыт, а торговый путь по Днепру через Киев был небезопасен.

Далее «Повесть» рассказывает, что священника Евстафия с семьей и иконой Николая Чудотворца в Рязанской земле встретил князь Федор Юрьевич, владевший небольшим городком Красный на реке Осетре. Накануне князю Феодору Юрьевичу было видение – ему явился Николай Чудотворец, и указал идти навстречу своему чудотворному образу: «Хочу быть здесь, творить чудеса и прославить это место. Буду молить Бога, чтобы он сподобил небесного царствия тебя вместе с женой и сыном». Особенно удивили князя Феодора слова о жене и сыне, так как он был еще неженат. Князь немедленно отправился навстречу корсунцам, узнал чудотворный образ по исходившему от него сиянию, и принес его в свой удел. Вскоре стараниями князя Федора Юрьевича, его отца рязанского князя Юрия Игоревича и преосвященного Евфросина Святогорца, епископа Муромского и Рязанского, в городке Красном был воздвигнут храм святителя Николая Чудотворца Корсунского, где и был помещен чудотворный образ. А через несколько лет князь Федор Юрьевич вступил в брак с «греческой царевной» Евпраксией, предположительно из правящего в то время в Никейской империи рода Ласкарисов.

В начале 13 в. усиливается процесс образования раннефеодальных государств у мордовских племен. На восточных границах Муромо-Рязанской земли складывается эрзянский племенной союз во главе с князем (инязором) Пургасом. Русские летописцы именуют это раннегосударственное образование Пургасовой волостью. В то же время к югу от нее формируется мокшанский племенной союз во главе с князем (каназором) Пурешем. Мордовские князья враждовали между собой, и, в то время как Пургас ориентировался на Волжскую Болгарию, Пуреш искал помощи у русских князей.

Зимой 1229 великий князь владимирский Юрий Всеволодович предпринял широкомасштабный поход в Мордовскую землю против князя Пургаса, в походе участвовали и полки муромского князя Юрия Давыдовича. Русские дружины захватили множество скота и пленников, пожгли и потравили мордовские поля. Мордва укрылась в лесах и твердях. Болгарский отряд, пришедший с грабежом в землю русского союзника, князя Пуреша, получив известие, что русские стоят в Мордовской земле, ночью бежал в Волжскую Болгарию. В 1230 Пургас, пытаясь отомстить за опустошение своей волости, напал на Нижний Новгород, но был отбит. Потом сын Пуреша Атямас с половцами напал на Пургаса, истребил его войска и русских, находившихся у него на службе, так что Пургас едва спасся с немногими людьми. Наконец, в 1232 владимирские, суздальские, рязанские и муромские дружины нанесли решительное поражение Пургасу, и снова пожгли всю его волость.

К этому времени Муромо-Рязанская земля наслаждалась тишиной и процветала: почти 20 лет прошло со времени последней усобицы, даже половцы на время прекратили свои набеги. Но это было затишье перед бурей.

2. МОНГОЛО-ТАТАРСКОЕ НАШЕСТВИЕ. Сведения русских летописцев о монголо-татарском нашествии на земли Муромо-Рязанского княжества крайне скудны. Более подробный рассказ о событиях того времени содержится в «Повести о разорении Рязани Батыем», созданной, несомненно, с использованием местного материала. При этом к тексту «Повести» надо подходить с учетом двух ее особенностей: во-первых, она была создана в 16 в., значительно позже описанных в ней событий; и, во-вторых, она является литературным художественным произведением.

К походу на Запад монгольские ханы готовились давно: решение об этом было принято ими еще в 1235 на съезде (курултае) в Каракоруме. По масштабам и подготовке это был общемонгольский поход, в котором участвовало 14 сыновей и внуков Чингиз-хана: Бату-хан, Менгу-хан, Гуюк, Орда-Ичен, Байдар, Тангут, Кулькан, Монкэ и др. Военным руководителем похода был старый и опытный военачальник Субэдэй. Завоеванные земли должны были войти в состав улуса хана Бату (рус. Батыя), который был номинальным руководителем похода, отсюда и его название в русских летописях – «нашествие Батыя». . Ранней зимой 1237 Рязанской земле – первой из Русских земель, князю Юрию Игоревичу Рязанскому – первому из русских князей, пришлось встретить монголо-татарское нашествие.

В декабре 1237 замерзли реки. На Суре, притоке Волги, и на Воронеже, притоке Дона, начали сосредоточение войска хана Бату (Батыя). Зима открывала монголо-татарам дорогу по льду в крепи Северо-Восточной Руси. В Рязань прибыли послы Бату-хана: будто бы женка-чародейка (шаманка) и два мужа с нею. Как сообщает летопись, они вызывающе потребовали у князей Рязанских десятины со всего, что имеет Рязанская земля: с князей, с простых людей, с коней белых, вороных, бурых, рыжих и пегих. Трудно сказать, что означало это посольство, ведь заранее можно было ответить, что такого рода требования неприемлимы. Скорее всего, это была разведка. Юрий Игоревич и другие князья Рязанские отвечали: «Коли нас не будеть всех, то все то ваше будеть!»

Решительный ответ рязанских князей вовсе не означал, что они недооценивали опасность нашествия. Не была забыта битва на Калке, были известны походы Бату-хана на половцев и волжских болгар. Из Мурома, Переяславля-Рязанского, Пронска, Коломны, Ростиславля и других городов Муромо-Рязанской земли стягивались к Рязани (Старой) полки удельных князей. На помощь к рязанскому князю Юрию Игоревичу подошли со своими дружинами его брат, князь Олег Игоревич Красный, сын – князь Федор Юрьевич, племянники – князья Ингварь, Давыд, Глеб, Роман и Олег Ингваревичи, а также пронский князь Всеволод Михайлович и муромский князь Юрий Давыдович. Князь Юрий Игоревич Рязанский поспешил послать своих племянников, Романа и Ингваря Ингваревичей за подмогой во Владимир, к великому князю Юрию Всеволодовичу, и в Чернигов, к своим родичам. Чтобы выиграть время до подхода помощи от соседних князей и собрать войска, в ставку Бату-хана, на реку Воронеж, отправилось посольство во главе с сыном рязанского князя – Федором Юрьевичем.

Сколь странно было монгольское посольство, столь же вызывающе-издевательским был и ответ хана Бату рязанским послам во главе с князем Федором. Потребовав к себе жен и дочерей русских, он объявил князю Федору: «Дай мне, княже, ведети жены твоей красоту!» И гордо ответил князь Федор Юрьевич: «Не полезно бо есть намъ, християномъ, тобе, нечестивому царю, водити жены своя на блуд. Аще нас приодолееши, то и женами нашими владети начнеши». По приказу хана Бату рязанское посольство было перебито, а тела князя и его слуг брошены на съедение псам. Спасся, якобы, только старый воспитатель князя по имени Апоница, который и принес печальную весть о гибели рязанского посольства в удел князя Федора – городок Красный. Жена Федора, княгиня Евпраксия, с годовалым сыном Иваном на руках стояла в то время в верхних покоях своего терема и, узнав о гибели любимого мужа, выбросилась из окна наружу, разбившись («убившись», «заразившись») насмерть. С тех пор и пошло новое название города Красного – Убой или Заразск (совр. город Зарайск Московской обл.).

Очень сомнительно, чтобы князья Рязанские, не получив помощи из Владимира и Чернигова, решились дать бой грозному врагу на границе своих земель, на реке Воронеже, как сообщает «Повесть о разорении Рязани Батыем». Историк доктор наук И.Б.Греков считал, что сражение рязанцев с монголами произошло близ Рязани (Старой) у сел Добрый Сот и Засечье (Спасский район Рязанской обл.). Об этом говорят и предания местных жителей, записанные еще в начале 20 в.

Если проследить путь татарской конницы с низовьев реки Воронежа, то по рекам он приведет нас на Проню выше Засечья. Ступив на лед Прони, к Рязани можно было двигаться по реке. Слово «Засека», «Засечье» – означает лесной завал. Его, видимо, устроили на льду Прони рязанцы, чтобы преградить пришельцам путь к столице княжества. Обычно врага встречали перед засекой, чтобы иметь возможность отступить за преграду. Скорее всего, вверх по реке, у села Добрый Сот, перед засекой стояла конная дружина князей Рязанских. Их пешие полки могли стоять за засекой, на горе, выставив иконы и хоругви. Отсюда и название деревни Иконино, и горы Иконинской. Устье реки Прони, Иконинская гора и лес для засеки – это единственно возможное место битвы рязанцев с монголами, так как оно объясняет, почему рязанский князь Юрий Игоревич смог после разгрома добежать с остатками своей дружины до города (летописи свидетельствуют, что он руководил его обороной). В лютой сече на берегах реки Прони, которая отличалась большим упорством и жестокостью, погибли муромский князь Юрий Давыдович, пронский князь Всеволод Михайлович и ростиславльский князь Глеб Ингваревич. Князь Олег Игоревич Красный (др.-рус. «Красный» – Красивый) попал, весь израненный в плен, и Бату-хан за его мужество и красоту обещал ему сохранить жизнь, если он отречется от христианства. Князь Олег наотрез отказался, и разъяренный Батый приказал разрезать его по суставам.

16 декабря 1237 монголо-татарские войска осадили Рязань (Старую). 5 дней и ночей они непрерывно штурмовали город. Мужественно оборонялись рязанцы, но слишком неравны были силы: воины Батыя переменялись, а горожане бились бессменно. Наконец, утром 6-го дня 21 декабря 1237, разбив крепостные стены стенобитными орудиями, монголо-татары сквозь дым и пламя пожаров ворвались в город. Безжалостно расправлялись они с жителями: «Мужей, и жены, и дети…овых рассекаху мечи, а других стрелами стреляхуть, и в огонь вметаху, и поругание творяху черницам и попадьям, и добрым женам, и девицам пред матерью и сестрами. И течаше кровь христианская, яко река сильная», – отмечает летописец. В бою на улицах города пал и рязанский князь Юрий Игоревич. Последние защитники Рязани погибли в кафедральном Успенском соборе. От цветущего некогда города остались только черные, обугленные развалины: «И не оста во граде ни един живых: вси равно умроша и едину чашу смертную пиша. Несть бо ту ни стонюща, ни плачюща…погибе град Резань и земля Резанская, изменися доброта ея, и отъиде слава ея, и не бе в ней ничто благо видети – токмо дым и пепел».

Вероятно, одновременно монголы разорили и другие города Рязанской земли. Только отсутствием значительной части их войск под Рязанью можно объяснить столь длительную оборону города (более крупный Владимир монголы взяли всего за 3 дня). В числе городов, взятых и разрушенных монголо-татарами, письменные источники называют Пронск, Белгород-Рязанский и Ижеславец. Но были уничтожены и все другие города, лежавшие на пути монголо-татарского войска: Елец, Кир-Михайлов, Ново-Ольгов, Ожск, Ольгов, Казарь, Вышгород, Переяславль-Рязанский, Борисов-Глебов, Перевитеск, Ростиславль и др. До сих пор при раскопках на их территории археологи встречают мощный слой пепла и золы, в котором нередко попадаются человеческие костяки с изъеденными ржавчиной мечами в руках, с наконечниками монгольских стрел, застрявшими между ребер. Большинство рязанских городов домонгольской эпохи так и не оправилось от нашествия, постепенно превратившись в села (Вышгород, Казарь, Ижеславль), или совершенно исчезнув (Белгород-Рязанский, Борисов-Глебов, Опаков). С этого времени прекращают свое существование и большая часть рязанских городищ по рекам Проне, Ранове, Паре и Верде.

От разоренной Рязани войска Бату-хана по льду реки Оки двинулись к Коломне. Зимой 1237 для отпора монголо-татарам сюда, на границу Владимиро-Суздальской земли, подошли владимирские полки во главе со старшим сыном великого князя Всеволодом Юрьевичем, его воеводой Еремеем Глебовичем и рязанским князем Романом Ингваревичем, возглавлявшим рязанское посольство во Владимир. Русские полки стояли перед стенами Коломны за «надолбами» – остроконечными кольями, вбитыми в землю. Вперед была выслана «сторожа» во главе с воеводой Еремеем Глебовичем. Вскоре подошли монголы, и начался «бой крепок». По сообщениям монгольских источников в сражении у Коломны погиб один из сыновей Чингиз-хана – Кулькан. Здесь же сложили головы рязанский князь Роман Ингваревич, воевода Еремей Глебович и большинство русских воинов. Коломна была взята и разграблена, после чего монголо-татары вступили в пределы Владимиро-Суздальской земли.

3. БОРЬБА С МОНГОЛЬСКИМ НАШЕСТВИЕМ. ЕВПАТИЙ КОЛОВРАТ. Разорена была Рязанская земля, но еще сопротивлялась захватчикам. Еще в то время когда войска Бату-хана стояли на реке Воронеж, ушло в Чернигов рязанское посольство с просьбой о помощи. Возглавляли его князь Ингварь Ингваревич и боярин Евпатий Львович Коловрат. Князь задержался в Чернигове, а Евпатий с «малой дружиной» вернулся в Рязань на еще дымящееся пепелище. Из-за Оки, из Мещеры, возвращались к родному городу землепашцы, ремесленники, воины, которым удалось избежать гибели. Евпатий кликнул клич: кто готов ударить на супостатов, отомстить за убиенных и растерзанных жен и детей? «И собра мало дружины – 1700 человек, которых Бог соблюде, быша вне града. И погнаша во след безбожного Царя и едва угнаша его в земли Суздальстеи. И внезапу нападоша на станы Батыевы и начаша сечи без милости. И смятоша яко все полкы татарскыа…».

Бату-хан был весьма обеспокоен партизанскими действиями Евпатия. Началась облава на его дружину. Против него был выделен целый тумен (до 10000 всадников) во главе с ближайшим родственником хана Хостоврулом. Но Евпатий, «исполин силою», в поединке «разсече Хостоврула на полы до седла». Только выставив против витязя метательные орудия и забросав его камнями, монголы смогли сразить его. Изумленные кочевники, которым казалось, что восстали мертвецы, спросили у пяти взятых ими в плен рязанцев, кто они? Те отвечали: «Посланы мы от князя Ингваря Ингоревича Резанского тебя, сильна Царя, почтити и честна проводити, и честь тобе воздати!» Пораженный их мужеством Бату-хан приказал освободить их, и отдал им тело боярина Евпатия Коловрата. Навечно вошли в историю слова хана, обращенные к нашим предкам: «Сии бо люди крылатыи, и не имеюще смерти, тако крепко и мужественно ездя, бьяшеся един с тысящею, а два – со тьмою».

Весной 1238 на родное пепелище вернулся единственный из оставшихся в живых рязанский князь Ингварь Ингваревич, занявший пустующий рязанский стол (1238 – 1252). «Повесть о разорении Рязани Батыем» сообщает, что он собрал оставшихся в живых монахов и священников и предал земле трупы павших рязанцев.

Данные «Повести» подтверждаются материалами археологических раскопок в Рязани (Старой), где на берегу Оки была обнаружена братская могила жертв монгольского нашествия. По данным археологов В.А.Городцова и А.Л.Монгайта погибшие были похоронены без гробов, в общей братской могиле глубиной до 1 м. Погребения были совершены по христианскому обряду. Костяки покойников лежали в вытянутом положении, на спине. Разнообразное положение рук объясняется не отходом от христианских канонов, а тем, что трупы долгое время лежали на морозе. Их хоронили в закоченевшем виде. Тела были положены рядами, вплотную друг к другу, в 3 яруса. В верхнем ярусе было обнаружено много отдельных черепов и человеческих костей. Включения угля в засыпке братской могилы, а также подстилающий захоронения слой угля и обожженной глины, позволяют предположить, что перед рытьём могилы смёрзшуюся землю разогревали кострами. Среди погребений преобладают останки молодых мужчин – главных защитников Рязани и женщин от 35 лет и старше, по тем временам считавшихся пожилыми, которых монголы в плен не брали. Девушек и молодых женщин, а также юношей мало – они становились невольниками завоевателей. Много детских захоронений, от грудных младенцев до детей 6 – 10 лет. Найден скелет беременной женщины, убитый мужчина прижимал к груди маленького ребенка. У части скелетов проломлены черепа, на костях следы сабельных ударов, отрублены кисти рук. Много отдельных черепов. Находки в братских могилах отражают пунктуально разработанную репрессивную систему монголов. Мужчин, взятых в плен, за исключением квалифицированных ремесленников, зверски убивали, женщин, подростков и детей обращали в рабство. Пленникам рубили головы (захоронения до 70 отдельных черепов у Спасского собора, их скопления в саркофагах и гробах Борисоглебского), отрубали кисти рук. Встречаются захоронения расчлененных на части тел; в одном из захоронений отсутствует череп, в другом рубящим оружием повреждена тазовая кость справа и бедро у тазобедренного сустава.

«Повесть» свидетельствует, что князь Ингварь Ингваревич отыскал среди трупов тело рязанского князя Юрия Игоревича и убитого монголами его брата князя Олега Красного и похоронил их в одном гробу в Борисоглебском соборе Рязани (Старой). В другом гробу были погребены останки Глеба и Давыда Ингваревичей. Останки князя Федора Юрьевича, его жены Евпраксии и сына-младенца Иоанна Постника были погребены у Николаевской церкви в городке Красном (Зарайске). Всего в результате нашествия Батыя из 12 муромо-рязанских князей погибло 10 и 1 оказался в плену (Олег Ингваревич). Не меньший урон понесли и бояре-дружинники. Именно они, профессиональные воины, первыми встречали захватчиков с оружием в руках, и первыми гибли на поле боя. Рязанский князь Олег Игоревич Красный, зарайский князь Феодор Юрьевич, его жена, княгиня Евпраксия, и сын-младенец Иоанн Постник, убиенные от татар в старых рукописных святцах, известных как «Книга, глаголемая описание Российских святых» помещены в числе св. благоверных князей-мучеников.

Гимном подвигу простых русских людей стала песня-былина «Авдотья-Рязаночка», в которой рассказывается как «турский царь Бахмет»

Дай разорил Казань-город подлесную,
Разорил Казань-де город на-пусто.
Он в Казани князей, бояр всех повырубил,
Да и княгинь, боярынь-то тех живых в полон побрал,
Полонил он народу многи тысячи.

А простая и смелая русская женщина освободила соотечественников из вражеского плена и «построила Казань-город наново».

Из лесов и дальних заокских земель, не подвергшихся нашествию, возвращались в родные места спасавшиеся там от татар крестьяне, ремесленники и посадские люди. Постепенно отстраивались разоренные города и села. Но многое восстановить было попросту невозможно. Навсегда были утрачены многие произведения древнерусской литературы и летописания, разрушены красивейшие храмы, пришло в упадок ремесленное производство, секреты которого веками передавались от поколения к поколению. Было забыто на Руси умение изготовлять стекло и стеклянную посуду, искусство многоцветной керамики и перегородчатой эмали, скани и зерни, замерло каменное строительство.

Не успела Рязанская земля залечить раны, как на территорию Северо-Восточной Руси снова вторглись монголо-татарские орды. Зимой 1238 – 1239, подавляя национально-освободительное восстание в Мордовских землях, войска Бату-хана огненным смерчем прошлись по окраинам Северо-Восточной Руси не затронутым нашествием 1237 – 1238: были разорены города Нижний Новгород, Муром, Городец-Мещерский. Новому погрому подверглась и Рязань (Старая).

4. МОНГОЛО-ТАТАРСКОЕ ИГО. В 1243 в степях Северного Причерноморья, Северного Кавказа, Поволжья и Приуралья сложилось монгольское государство – Золотая Орда. Русские князья стали «слугами» (вассалами) золотоордынских ханов, живших в городе Сарай на берегах Волги. Все русские князья призывались в Орду, где им выдавались ханом грамоты на право княжения – «ярлыки». Не избежал общей участи и рязанский князь Ингварь Ингваревич (1238 – 1252), о путешествии которого в Орду к хану Бату (1243 – 1255) летописцы упоминают под 1242. Вслед за этим в Русские земли посылались ханские представители – баскаки, контролировавшие действия князей и сбор дани. Часто по доносам баскаков на Русь посылались карательные экспедиции, «провинившихся» князей призывали в Орду на ханский суд, и отбирали ярлык, а нередко и убивали.

Нашествие Батыя оставило ужасные раны на Рязанской земле. Княжество обезлюдело. Население было или перебито, или уведено в плен, а те, кто остался в живых, прятались в непроходимых лесах. Все силы рязанцев уходили на выживание. В этих условиях рязанский князь Ингварь Ингваревич и не помышлял о борьбе с татарами. Вся его деятельность была направлена исключительно на восстановление разрушенных городов и возрождение экономики княжества: «Великий князь Ингварь Ингоревич обнови землю Резанскую, и церкви постави, и монастыри согради, и пришелцы утеши, и люди многи собра, и бысть радость крестьяном, их же избави Бог рукою своею крепкою от безбожных татар».

В Муроме в это время был князем Ярослав Юрьевич, о деятельности которого также почти ничего неизвестно. Летописи упоминают о нем лишь единожды под 1248, когда ростовский князь Борис Василькович вступил в брак с его дочерью.

В 1252, после смерти Ингваря Ингваревича рязанским князем стал его младший брат, князь Олег Ингваревич (1252 – 1258), которого монголы, продержав в плену 14 лет, отпустили «в свою землю». Самым крупным событием времени его княжения стало прибытие в 1257 в Рязанскую и Муромскую земли монгольских писцов – «численников», которые, опираясь на помощь князей, произвели запись «в число» населения для обложения данями и повинностями. Была установлена ежегодная дань («выход», «десятина»), собиравшаяся со всего населения, за исключением духовенства, вначале натурой, а затем деньгами – «серебром». Сбор дани ханы сдавали на откуп мусульманским купцам-«бесерменам», которые облагали население дополнительными поборами, кабалили его и продавали должников в рабство. Помимо ежегодной дани ханы часто требовали присылки крупных дополнительных единовременных выплат («запросов»), в их пользу шли отчисления с торговых пошлин – «тамга»; население было обязано нести ямскую и подводную повинности, снабжая «кормом» и лошадьми проезжающих ордынских чиновников.

И все же жизнь на Руси и приобщение к христианской культуре для многих кочевников оказывалась привлекательней кочевого быта, тем более что и в Золотой Орде, как когда-то в Киевской Руси, периодически вспыхивали усобицы. Уже с середине 13 в. некоторые из татарских князьков и мурз стали переселяться на Русь, превращаясь в «своих» или «служилых» татар. Их потомки переходили в христианство и вливались в ряды русской знати. Так выехал из Орды на службу в Рязанское княжество полулегендарный Шая, который, крестившись, принял имя Ивана Ивановича Шаина. В жалованной грамоте рязанского князя Олега Ингваревича за 1257 говорится: «Пришел есте к нам на Резань ис Чернигова владетель черниговский Иван Шаин, а с ним есте многия люди ево, что есте был он посажен от Батыя на Чернигове владетелем; и яз, князь велики, ведая ево Ивана Шаина породы ханска и воина добра, велел есте ему отвесть поле по реке Проне и до колодезе Чюрлокове со всяком угодье владети». Внук Ивана Ивановича Шаина, Измаил Прокофьевич Шаин, положил начало дворянской фамилии Измайловых.

В марте 1258 рязанский князь Олег Ингваревич принял схиму и скончался, передав власть своему единственному сыну Роману. Похоронили князя Олега в Спасо-Преображенском соборе Рязани (Старой).

Рязанский князь Роман Ольгович (1258 – 1270) почитается Русской Православной Церковью в лике св. благоверного князя-мученика. О его княжении в Рязани неизвестно почти ничего, зато кончина его подробно описана летописцами. Князь Роман пытался сдержать ханского баскака от бесчеловечных насилий и злоупотреблений при сборе дани в Рязанском княжестве. Тогда баскак донес хану Менгу-Тимуру (1266 – 1282), что рязанский князь произносил хулы на хана и готовит восстание. Менгу-Тимур вызвал князя Романа в Орду и предложил на выбор одно из двух: или смерть, или поклонение идолам шаманизма. После отказа изменить православию ханские слуги начали избивать князя, но он продолжал смело славить христианскую веру. Татары связали его, заткнули рот и бросили в темницу. 19 июля 1270 рязанский князь Роман Ольгович был подвергнут медленной и мучительной казни. На базарной площади перед собравшимся народом палачи вырезали ему язык, отрезали губы и уши, затем выкололи глаза, отрубили пальцы рук и ног, и, наконец, отсекли руки и ноги. Князь Роман Рязанский был еще жив, когда мучители содрали кожу с его головы, наконец отсекли голову и воткнули ее на копье. Предание свидетельствует, что останки князя-мученика были тайно вывезены из Орды его слугами в Рязань, и там погребены.

После трагической гибели Романа Ольговича его власть в Рязанском княжестве наследовали трое его сыновей – Федор, Ярослав и Константин. Рязанским князем стал Федор Романович (1270 – 1294), выделивший в уделы своим братьям Ярославу – Переяславль-Рязанский, и Константину – Пронск. Это было тяжелое для Муромского и Рязанского края время. Из раздираемой смутами Золотой Орды на Русь устремились татарские захватчики. Почти ежегодно в целях грабежа они приходили с набегами на Рязанские земли, часто случались и крупные «нашествия». Хронология татарских вторжений такова:

В 1273 «царевы татары» разоряли города и волости Владимиро-Суздальской и Муромо-Рязанской земель;

В 1278 «приходиша татарове на Резань; и много зла створиша, и отъидоша восвояси»;

В 1281 ордынская рать Кавгадыя и Алчедая разорила Владимиро-Суздальскую и Муромскую земли;

В 1288 «князь ордынский Еролтай, Темирев сын» опустошил Мордовскую и Муромо-Рязанскую земли;

В 1293 в результате «Дюденевой рати» были разорены Коломна и Муромская земля.

Наиболее мощным и самым страшным было нашествие Дюденя (Тудана): по оценкам летописцев погром был не меньшим, чем во времена Батыя. К тому же татары научились вылавливать людей в лесах: «Людей из лесов изведоши».

Всего за период с 1273 по 1297 ордынцы предприняли 15 больших походов на Русь, и почти всегда на их пути лежали земли Рязанского края. Кочевники двигались на Русь по степным дорогам – шляхам и сакмам. Так, до 18 в. был известен Муравский шлях, проходивший в долине реки Дона с юга на север; от устья реки Савалы по водоразделу между Цной и Битюгом проходил Ногайский шлях (Ордобазарная Большая дорога), имевший ответвления на Городец-Мещерский и Муром.

Одним из последствий участившихся татарских набегов было запустение плодородных черноземных земель по южным границам Рязанского княжества, к югу от реки Прони. Много позже, во второй полов. 14 в., митрополит Пимен, проезжавший через земли Рязанского княжества, писал о его «украинных» землях: «Бяше бе пустыня зело всюду, не бе бо видети тамо ничто же – ни града, ни села. Аще бо и бывша древле грады красны и нарочиты зело видением, места точию – пустошь все и не населено. Нигде бо видети человека, точию пустыня велия, и зверей множество». Основная масса населения Рязанского княжества переселяется в это время на земли в междуречье Оки, Прони и Осетра; сюда постепенно перемещается и его политический центр.

Раз за разом разоряемая, Рязань (Старая) снова и снова возрождалась из пепла. Вековые традиции и кровная привязанность к родному пепелищу каждый раз возвращали рязанцев к разрушенному и сожженному городу, а постоянная опасность, ему грозившая, заставляла держаться подальше от степных грабителей. Так, постепенно, былые могущество и красота навсегда покидали это место. Имя Рязани (Старой) стало сходить со страниц истории, уступая место быстро растущему Переяславлю-Рязанскому (совр. Рязани). Расположенный более удобно в стороне от главных дорог, хорошо защищенный самой природой и системой крепостей – городов и городищ, Переяславль-Рязанский привлекал к себе и князей, и простых горожан. Здесь было удобней и междоусобный спор вести, и мириться. И первой по достоинству оценила местоположение города Православная Церковь.

Неизвестно когда скончался упоминаемый в годы нашествия Батыя преосвящ. Евфросин Святогорец, епископ Муромский и Рязанский, помогавший рязанскому князю Ингварю Ингваревичу в деле возрождения Рязанского края. Его преемники, епископы Филипп и Евфимий, известны только по именам – они упоминаются в синодиках Рязанского Спасо-Преображенского монастыря и кафедрального Борисоглебского собора. В 1284 при дворе преосвящ. Иосифа, епископа Муромского и Рязанского, была создана «Рязанская кормчая книга» – сборник светских и церковных юридических документов, который является самым ранним из дошедших до нас памятников рязанской письменности. Имя епископа Иосифа известно только из приписки на полях «Рязанской кормчей». Судя по всему, все из перечисленных выше рязанских владык проживали в расположенном на север от Рязани, а следовательно более безопасном Муроме.

Наибольшее значение для Рязанского края имела деятельность преосвящ. Василия (+1294, занимал кафедру в 1285 – 1294), почитаемого Русской Православной Церковью, как первосвятитель земли Рязанской. Сведения о нем содержатся в «Повести о Рязанском епископе Василии», составленной в 16 в. Известно, что будущий святитель Василий еще в юности решил посвятить себя служению Богу. Он принял постриг в Спасо-Преображенском монастыре города Мурома, а в 1285 был рукоположен высокопреосвящ. Максимом, митрополитом Киевским и всея Руси, в епископы Муромские и Рязанские. Преосвящ. Василий перенес, а точнее вернул, епископскую кафедру из Мурома в Рязань (Старую), а после того как в 1288 Рязань (Старая) в очередной раз была разорена татарами, вторично перенес кафедру в новый город – Переяславль-Рязанский (совр. Рязань).
 
В то время Переяславль-Рязанский представлял собой небольшую рубленную из дуба крепость («детинец», «город»), занимавшую северо-восточную часть совр. Кремлевского холма, с одной проездной башней, защищенную с трех сторон реками Трубежем, Лыбедью и озером Карасево, а с четвертой – озером Быстрое и огромным земляным валом, остатки которого сохранились до сих пор. Внутри крепости находились деревянный храм в честь святителя Николая Чудотворца (церковь «Николы Старого»), княжеская усадьба и дворы бояр (в районе совр. «Дворца князя Олега» и Христорождественского собора). Показателем определенного городского благоустройства являлись бревенчатые мостовые, покрывавшие узкие улочки «города». В юго-восточной части Кремлевского холма, за пределами крепости, в прилегавших к озерам низинах, находилось кладбище. Позднее на его месте возникла торгово-ремесленная часть города – посад, где теснились жилища простых горожан-ремесленников.

Епископ Василий обосновался не в самом «городе» (кремле), а к западу от него, где издревле существовало укрепленное поселение – «Старый острог», и стояла деревянная Борисоглебская церковь, ставшая кафедральным собором. Вокруг епископской резиденции и Борисоглебского собора стали селиться слуги и челядь рязанского владыки. Так рядом с кремлем («городом») Переяславля-Рязанского возникла «Владычная слобода». Святитель Василий, епископ Рязанский и Муромский, скончался 3 июля 1294 в Переяславле-Рязанском, и здесь же, в кафедральном Борисоглебском соборе был похоронен (в 1609 архиепископ Феодорит перенес мощи свт. Василия Рязанского в кафедральный Успенский, совр. Христорождественский собор).

В том же 1294 скончался рязанский князь Федор Романович, и престол в Рязани (Старой) занял его брат Ярослав Романович (1294 – 1299), княживший до этого в Переяславле-Рязанском. К этому времени относится возникновение в составе Муромо-Рязанской земли еще одного удела – Мещерского княжества с центром в городе Городце-Мещерском (совр. Касимов). Оно было создано представителями знатного татарского рода Ширин, выступившими в Орде против хана Тохты (1291 – 1313). Потерпев поражение в столкновении с ханом, сторонники рода Ширин отделились от основной массы татар, и ушли кочевать на Волгу. Один из них, мурза Бахмет, сын князя Уссейна, в 1298 «пришел из Орды в Мещеру, и Мещеру воевал, и засел ее; и в Мещере родился у него сын Беклемиш».
 
Мещерское княжество, охватившее земли по рекам Оке, Цне и Мокше с городами Городцом-Мещерским и Кадомом, было многонациональным – здесь проживали татары, русские, мещера и мордва. Князь Бахмет Уссейнович стал родоначальником дворянского рода князей Мещерских, а его сын Беклемиш впоследствии принял крещение под именем Михаила, и построил в Городце-Мещерском храм Преображения Господня. Вместе с Беклемишем-Михаилом приняли крещение множество татар и мещеры.