Полынья - глава 21

Полицейский участок Колма ютился в половине старого дома, вторую половину занимала бакалейная лавка. Сейчас в двух небольших комнатках и в узком проходе было не протолкнуться: участок заполнили жандармы во главе с крепким усачом, гордый Адриан, закованный в наручники Зигфрид и Динара, которая, казалось, была готова в любой миг сорваться и умчаться, и только то, что она еще не все рассказала и не все ее показания записаны, удерживало степнячку.

С минуты на минуту ждали самого высокого начальства. Местный полицейский, много лет прослуживший в глухом Колме, где самым страшным преступлением была кража соседской курицы, в растерянности смотрел на суматоху вокруг.

Наконец на улице застучали копыта, загрохотали колеса, и перед участком остановился экипаж с гербом империи на дверце. Трое полицейских остались караулить Зигфрида, остальные выскочили встречать начальство, и Динара с Адрианом на пару минут оказались одни в тесном коридоре.

– Вы наверняка захотите теперь помешать мне и все испортить, да? – обернулся маркиз к степнячке. – Теперь, когда я привел полицейских прямо к логову заговорщиков, когда меня уже твердо пообещали наградить за раскрытие переворота и пожаловать знаком отличия «За дела государственной важности»? И тут вы, – он посмотрел на Динару в упор, та не отвела глаз. – Станете обвинять меня в подделке документов?

– Стоило бы, – кивнула она. – Но не стану. Ваш отец – достойный человек, Эдгар очень его уважает, и лишние неприятности семье его высочества я устраивать не хочу. И обвинять вас в подлоге не стану. Но вы отзовете назад все документы о моей смерти, поданные бургомистру Стейнбурга, а потом дадите мне развод. И тогда, надеюсь, мы с вами окончательно исчезнем друг у друга из жизни.

– Как я их отзову назад? – опешил Адриан.

– Сумели оформить – сумейте и отозвать. Вы ведь подкупили трех свидетелей и бургомистра?

Маркиз уставился в пол.

– Прошлого было легко подкупить, – пробормотал он. – А сейчас бургомистр – господин Томас. Он в деньгах не нуждается, к нему мне не подступиться.

– А придется. Я не стану ни в чем вас обвинять. Сейчас – не стану. Но если через неделю у меня не будет восстановленных документов и бумаги о разводе, я пойду в полицейский участок и к господину Томасу. И к газетчикам пойду, которые сейчас вас наперебой зовут рассказать, что случилось. Вот кому точно будет интересно.

– Вам никто не поверит.

– Господин Томас, смею напомнить, знает меня в лицо, так что поверит, что я – это я. Да и здешним полицейским я назвала свое имя. Думайте, ваша светлость, как теперь выворачиваться. У вас ровно неделя.

Приехавшее начальство прошло в одну из комнат, за стеной зашумели голоса, потом открылась дверь, и в коридор высунулся усатый.

– Динара, дочь Косматого, старейшины степняков? – спросил он, хотя уже прекрасно все это знал.

– Да.

– Проходите сюда, еще раз прочитайте и подпишите.

Адриан остался в коридоре один. Снаружи жарило летнее солнце, внутри было душно, и он решил выйти на улицу, чтобы немного побыть на свежем воздухе. Но стоило маркизу показаться в дверях участка, как к нему сразу же бросился незнакомец.

– Ваша светлость, я из «Новостей Стейнбурга».

– Быстро вы, – скривился маркиз.

– Не сходил с седла всю ночь, – кивнул газетчик. – «Городские вести» уже были?

– Нет. Только местная газетенка Колма и окрестностей.

Репортер расцвел:

– Значит, он поехал на дилижансе и будет не скоро. У вас же найдется несколько минут для меня?

Маркиз с готовностью кивнул. Он уже успел подписать в участке все документы и теперь мог идти куда угодно, к тому же ему страшно хотелось есть – со вчерашнего утра у него не было во рту ни крошки. Адриан с опаской покосился в сторону «Пятой подковы», откуда он удрал, не расплатившись с хозяином, потом перевел взгляд на репортера.

– Найдется, – милостиво согласился он. – За несколько минут не рассказать, но ради вас я потрачу и больше времени. С вас – обед, идет?

Он указал на вывеску дешевого кабака возле полицейского участка, и газетчик радостно согласился:

– Договорились.



На то, чтобы открыть глаза, не хватало сил, и Эдгар сквозь полусомкнутые ресницы пытался понять, где он. Боль не давала сосредоточиться, мысли никак не выстраивались в привычный стройный ряд и метались бессвязными обрывками: Динара, стан Косматого, чернокрылые, обрубленное ухо Мышки, Георг, грохот в дверь, снова Динара. Сквозь эти скачущие вспышки он услышал, как где-то рядом скрипнула дверь, потом почувствовал тихие шаги, но не мог ни повернуться, ни сказать хоть что-нибудь.

– Ну что он там? – спросил грубоватый мужской голос на языке гулял.

Мысли, едва собравшиеся, вновь рассыпались – какие гулялы, где он?

– Дышит, – ответил другой голос, женский, показавшийся смутно знакомым. – И не такой зеленый уже, кажется.

Эдгар услышал другие шаги, основательнее и тяжелее.

– Э, да он помирать-то передумал! – хмыкнул мужчина. – Во дает, в нем крови-то, считай, не осталось. Чем ты его отпаивала, отваром, который эта степнячка намешала?

– Да.

– Есть еще готовый?

– Да, – повторил женский голос.

– Ну-ка принеси.

Голос мужчины тоже был отдаленно знакомым. Эдгар подумал, что, наверное, слышал эти голоса, когда урывками приходил в себя, сам того не осознавая.

Где он, сколько времени прошло? Что с Динарой? Он попытался чуть шевельнуться, но вдобавок к боли, которая грызла бедро, почувствовал, как что-то прожгло грудь, и вспомнил дротики чернокрылых. Перед глазами всплыли темные пятна, разраставшиеся на торсе Косматого, – но ведь Косматый умер через пару часов после получения небольших ранок, а сам Эдгар, несмотря на боль и слабость, был явно жив.

Он наконец разлепил веки, но перед глазами все словно плыло в тумане.

– Гляди-ка, оклемался, – удивленно произнес на языке гулял мужской голос, а потом тут же перешел на наречие Стейнбурга. – Давай, парень, соберись! Раз уж за неделю не помер – пора возвращаться.

Говоривший оказался смуглым, совершенно седым, со сверкающими черными глазами. Эдгар попытался ответить, но мысли вновь спутались, а вместо слов получилось какое-то еле слышное мычание.

Когда он во второй раз пришел в себя, мысли уже не разбегались в разные стороны. В комнате было почти темно, тусклый свет шел только от горевшей на столе масляной лампы. В этом полумраке Эдгар увидел женскую фигуру, сердце забилось и тут же замерло – это была не Динара. Он попробовал чуть приподняться и выругался от боли – еле слышно, но этого хватило, чтобы дремавшая в кресле девушка встрепенулась и бросилась к нему. Эдгар не успел даже ничего спросить – она жестом показала, что не понимает, и выскочила за дверь, но тут же вернулась. Следом за ней вошел тот самый смуглый и седой мужчина с яркими глазами.

– Роза не понимает по-стейнбургски, – начал он, – поэтому позвала меня. Оклемался?

– Да. Я знаю ваш язык, – Эдгар видел, что ему явно хотят помочь, и не стал скрывать. – Где я?

– Ого! – седой тут же перешел на наречие гулял. – Правда знаешь?

В его темных глазах промелькнуло уважение.

– Правда.

– Ну раз язык знаешь – значит, знаешь, что мы не только в шатрах живем да по стране шляемся. Меня зовут Бартош, ты в Асте, в моем доме. Если нужно что-то – говори, а так – береги силы, я сам все расскажу.

Эдгар насторожился: именно это имя – Бартош – Динара называла, когда устроилась берейтором на новую конюшню. И именно этот Бартош, если верить наемникам, заплатил им за то, чтобы они похитили девушку.

– Что затаился? – усмехнулся гуляла. – Знаю, про что ты думаешь. Да, это ко мне она нанималась, и я хотел ее сцапать. Не знал тогда, кто она.

– А кто? И… где она? – спросил наконец Эдгар.

– Где – не знаю, – Бартош развел руками. – Уехала, ничего не сказала. Довезла вместе со мной тебя до Асты, убедилась, что доехал живым, что разместил я тебя в доме как следует, – и тут же уехала. А вот кто… – он подкрутил фитилек лампы, сделав свет поярче, и внимательно посмотрел на Эдгара. – Плохо? Может, потом расскажу, а сейчас пусть Роза отвар сонный сделает?

– Плохо. Ничего, рассказывай.

– Ты ж не знаешь, почему она чернокрылым понадобилась. Точнее, главному их, великому владыке, – Бартош скривился. – А ему жертва нужна была для ритуала – лицо и руки омыть в крови. И не просто в крови, а в крови прямого потомка двух правителей разных народов. Кто ее отец – ты и без меня знаешь. А мать… мать была из нашего племени, из гулял.

– Разве у вас есть правители? – еле слышно пробормотал Эдгар.

– Нет, но Мариула и не была правительницей – она просто жила, как ей нравилось. Поэтому-то за ней и тянулись остальные, так что она, по большому счету, значила для нас ничуть не меньше, чем Косматый – для кочевников.

Бартош замолчал, словно не мог собраться.

– Я был влюблен в Мариулу, звал ее замуж, но она была вольной птицей и замуж не хотела. Когда всем стало заметно, что она ждет младенца, я надеялся, что это мой ребенок. Но стоило девочке появиться на свет, как Мариула заявила, что малышка – копия своего отца, и я тут ни при чем. Я сказал Мариуле, что мне все равно, что я постараюсь полюбить ее дочь как родную – но она и слышать не хотела.

Эдгар еле заметно кивнул, показывая, что слушает.

– Своего дома я тогда еще не нажил, терять мне было нечего. Я собрал все свои пожитки, сел на коня и уехал на другой край империи. Прибился к тамошним гулялам, зарабатывал конокрадством, как обычно. Через пару лет узнал, что Мариулу застрелил из ревности очередной поклонник, а ребенка отвезли отцу. И больше никогда о ее дочери не слышал. Когда Динара пришла наниматься берейтором – во мне даже ничего не дрогнуло. На мать-то она совсем не похожа. У Мариулы такие кудри были – смоляные, длинные, ниже пояса!

Старый гуляла снова замолчал. Эдгар прикрыл глаза, вспоминая дивные длинные косы Динары, потом, собравшись с силами, тихо спросил:

– И тебя не насторожило имя? Что возраст подходит, что она – дочь Косматого?

– Я знать не знал, как Мариула назвала дочь. Она все не могла выбрать имя, ни одно ей не нравилось, а потом я уехал. И кто отец девочки, я не знал. Пришла наниматься молоденькая степнячка, я взял ее с радостью: с лошадьми работать умеет, денег много не просит, видно, что пахать не боится.

– Зачем ты послал за ней наемников на конюшню?

–Ты ж мне сейчас морду набьешь? – по голосу Бартоша трудно было понять, спрашивает он или утверждает.

– Маловероятно.

– Узнал я случайно, что за нее чернокрылые могут хорошо заплатить. А потом узнал, что ее и семья герцога в Стейнбурге ищет, и тоже заплатить готовы. Решил – поймаю, а там уж кто больше денег даст, тому и отдам. Ну, заплатить-то заплатил, а дальше ты знаешь – это ж ты их покрошил на конюшне? Динара рассказала.

– Да.

– Нашел людей, которые взялись мне ее изловить. Заплатил. Деньги отдал, а девушку не получил. Ну погром на конюшне я видел, так что понял, что остался без денег и без девушки. Уже почти рукой махнул. Поехал в Колм на рынок, коней заказчику погнал, да и заодно думал – городок хоть и дрянной, а все ж постою на рынке денек, мало ли. И вдруг вижу – идет тот самый тип, с которым я договаривался. Я хоть и понимаю, что он меня в клочки разорвать может, но тут кругом рынок, меня знают. В общем, договорились, что чуть позже его парни принесут деньги.

– И что?

– И принесли, – подтвердил Бартош. – А пока я монетки пересчитывал, они друг с другом говорили на языке Ирбистана. Думали, я не понимаю. А я с Ирбистаном столько торговал, что и язык успел освоить. И вот слышу – торопятся вернуться к празднику, мол, будет пир для своих, когда их владыка принесет в жертву добытую девку, дочь Косматого и Мариулы. Тут-то у меня картинка и сложилась.

Гуляла покосился на Эдгара и, не дождавшись ответа, продолжил:

– Парни хоть и крепкие были, но всего двое, а у меня, если на помощь позвать, весь конный ряд сбежится. Ну, повязали мы их, чем попало, и вперед, чтобы только успеть.

– Почему ты кинулся ей на помощь?

– Я любил Мариулу. Потом, конечно, было много других, но любил я только ее. И не мог себе простить, что уехал. Может, если б я остался – она была бы жива. Поэтому сейчас я рванул, как только мог, да и всех знакомых с рынка созвал. Но когда мы примчались, почти все уже закончилось: во всем доме погром, полицейские вяжут тех чернокрылых, что не успели разбежаться. Дверь в зал выбита с куском стены, в зале полумрак, факелы и трупы. Тип, который должен был мне Динару поймать, уже в наручниках. Ты в луже крови. Она пытается хоть как-то кровь остановить – но дыр в тебе слишком уж много. Полицейский, усатый такой, ее в участок тянет – а она ни в какую. А уж когда меня увидела – я думал, прямо взглядом убьет.

Эдгар представил себе эту сцену и улыбнулся.

– Ну, перевязали тебя чем попало, уложили наверху, где погрома не было, оставили с тобой полицейского – тогда она согласилась в участок ехать. Я следом. Вижу – кровь горячая, как у матери. Думаю, дождусь, когда успокоится и остынет. А как она из участка вышла, так решил – можно подойти осторожно. Видел, о чем она думает – где бы тебя приютить. Ну и предложил ей свой дом в Асте. Дорога ровная, повозка у меня не тряская, так что путь тебе не повредил особо. Перевезли мы тебя сюда, не понимая, помрешь или нет. Она о чем-то с Розой пошепталась – уж не знаю, как, Роза ж только на нашем языке может, а Динара его не знает. Но как-то они договорились. Роза – девушка хорошая, скромная, за бабкой моей лежачей год ухаживала, так что все умеет. Смотрю – Динары и след простыл, и лошади твоей больше нет. А у Розы на пальце новое колечко сверкает – то, что раньше у Динары было. Золотое, уж у меня-то глаз на цацки наметанный. Совсем я тебя запутал, да? – хмыкнул Бартош, видя, что Эдгар не откликается.

Тот и в самом деле вдруг словно померк, как только услышал, что Динара куда-то уехала.

– Эй?!

– Да живой я, живой.

– Отдыхай давай, – заторопился вдруг гуляла. – Если что – зови Розу, она в соседней комнате, дверь открыта, она услышит. Откармливать тебя теперь надо, худющий стал.

– Постой. А дротики?

– Что?

– Дротики чернокрылых. Я помню, – Эдгар еле шевельнул головой, видимо, пытаясь кивком указать на перевязанную грудь.

– А! Так у него, владыки их великого, деньги-то на исходе были. Он и чернокрылым своим задолжал, потому они и разбегались при виде полиции, не пытаясь драться. И яда секретного знаменитого не купил: старые дротики, давно ядом обработанные, видать, закончились, а новые нечем уже было смазывать. Так что везучий ты. Раны от дротиков хоть и глубокие, но ничего важного не задето. Все, отдыхай. Роза здесь, если что – позовешь ее.

Сил на ответ у Эдгара уже не осталось, он просто кивнул, показывая Бартошу, что все слышит и понимает, – и снова провалился то ли в сон, то ли в полубред. Только на следующий день он почувствовал себя хоть немного лучше. Старый гуляла куда-то уехал, и Роза сказала, что вернется он только к субботе.

– А сегодня у нас что? – уточнил Эдгар.

– Среда. Утро.

Он хотел что-то ответить, но не успел: за распахнутым окном послышался громкий грохот копыт. Видно, дом Бартоша стоял не среди узких улочек центра, а где-то на окраине Асты или даже чуть за городом, и всадники подлетели к самому крыльцу крупной рысью, почти не сбавляя скорости. Вместо того, чтобы выйти навстречу гостям, Роза вдруг испуганно замерла, и Эдгар подумал, что, похоже, посетители у Бартоша бывают разные – и не всегда желанные. Он заметил страх в глазах девушки, мысленно выругался на себя за то, что сейчас ничем ей не поможет. Даже будь на ее месте Динара, у него не нашлось бы сил.

При мысли о Динаре Эдгару показалось, что у него снова начинает все путаться в голове: ему почудился голос степнячки. Он на миг закрыл глаза, сам не понимая, что хочет – избавиться от наваждения или удержать его. А когда снова открыл, увидел Динару, стоявшую в дверях комнаты. Она была одета как уличный мальчишка. За прошедшую неделю кочевница стала тоньше и словно жестче, лицо, и без того привычное к солнцу и степной погоде, загорело и обветрилось. Она поймала его взгляд и ответила улыбкой – быстрой, тайной, тревожной.

Роза испуганно смотрела куда-то в дверной проем, за спину степнячки, но Динара мягким жестом успокоила девушку.

– У тебя хватит сил на гостей? – тихо спросила она Эдгара. – Ненадолго?

– Да.

Он услышал мужские голоса за дверью. Динара шагнула в сторону, освобождая проем, потом чуть обернулась и приглашающе кивнула кому-то:

– Проходите, господа.

За ее спиной Эдгар увидел высоченную фигуру полковника Теодора. Следом за полковником в комнату вошли полковой судья и три офицера из других эскадронов императорского гусарского полка. Динара мягко подтолкнула Розу к выходу, быстро обернулась, еще раз улыбнулась Эдгару, а потом вынула из кармана куртки сложенные вчетверо листы бумаги и протянула их полковнику.

– Держите, ваше высокоблагородие. Это те самые показания господина Зигфрида, о которых я вам говорила. Я потребовала копию в полицейском участке в Колме, она заверена всеми нужными подписями. А теперь мы с Розой пока оставим вас, господа. Думаю, вам есть о чем побеседовать.

Дверь тихо закрылась.

– Только не говорите ничего, – начал полковник, взглянув на зеленое, заросшее щетиной лицо Эдгара. – По дороге из Лодда Динара успела нам все рассказать, так что я просто еще раз повторю ее рассказ, а уж вы поправите, если я что-то упущу.

– Хорошо.

Из Лодда. Если с момента разгрома логова чернокрылых возле Колма прошло чуть больше недели, а Динара за это время довезла его до Асты, а потом обернулась в Лодд и обратно, – значит, она несколько дней почти не сходила с лошади.

Полковник Теодор начал рассказывать все, что услышал от степнячки, и Эдгару снова показалось, что его словно затягивает в полынью – ледяную, черную. Он зажмурился бы, но прятаться от взгляда полковника не хотелось.

Когда рассказ был закончен и все разошлись, полковник словно случайно замешкался на пороге. Он подождал, пока судья и офицеры выйдут на улицу, услышал, что те уже отвязывают лошадей, шагнул обратно в комнату и осторожно прикрыл дверь.

– Мне надо было самому найти тебя, – сказал он, обращаясь к Эдгару с глазу на глаз на «ты». – Я не мог поверить тогда в рассказ Георга. И не понимал, что не так.

Эдгар не ответил, да полковник и не ждал ответа. Он снова шагнул к выходу и снова замер у самой двери.

– Эдгар?

– Да, ваше высокоблагородие?

– Где берут таких женщин?

Полковник вышел. Несколько минут Эдгар лежал, прислушиваясь к едва различимым голосам у крыльца и к стуку копыт, потом наконец все затихло. Дверь снова тихонько открылась, и в комнату проскользнула Динара. Улыбка то появлялась на ее губах, то исчезала, словно девушка старалась быть серьезной, но не могла не улыбаться. Он вдруг заметил, что глаза степнячки сверкают слишком уж ярко.

– Ну ты что?

– Я… я… – Динара опустила голову, словно стыдясь нахлынувших слез.

– Боялась меня уже не застать?

– Да.

Эдгар молча смотрел на ее лицо, любуясь длинными черными ресницами, черными глазами, высокими и чуть резковатыми скулами.

– Знаешь, – шепнула она, – мне кажется, если кто-то сейчас нам помешает, я его задушу.

За порогом что-то громыхнуло, потом послышались осторожные шаги Розы, потом в дверь постучали.

– Да?

Роза, просунув голову в проем, посмотрела на Динару, а потом что-то сказала Эдгару.

– К тебе гость, – перевел он.

– Ко мне?!

– Да, Роза говорит – именно к тебе. Очень важный, богато одетый господин. Роза не понимает, что он говорит, но расслышала твое имя.

Динара недоуменно пожала плечами, Эдгар что-то ответил Розе на языке гулял, и она, кивнув, распахнула дверь, пропуская посетителя. В проеме мелькнула высокая статная фигура, и Динара с Эдгаром сразу узнали маркиза Адриана.

Он был одет в новый, богато украшенный костюм из темно-зеленого бархата. Держался маркиз с необыкновенной важностью. И без того рослый и видный, он словно стал за эти дни выше и шире в плечах. На груди у него сверкала медаль. В руках Адриан держал большой запечатанный конверт.

– Эдгар?! – маркиз замер на пороге.

– Да, ваша светлость. Не ожидали?

– Отец будет очень рад, – Адриан снисходительно кивнул и повернулся к Динаре, протягивая ей конверт. – Это вам, ваша светл… впрочем, теперь уже не «ваша светлость» – там все документы о нашем разводе, так что титула у вас больше нет.

– Безмерно сожалею, – проговорила степнячка. Эдгар, видя, что Динара еле сдерживает смех, быстро сжал ее руку. Девушка взяла конверт и тут же, распечатав его, наискось пробежала взглядом по всем документам.

– Хорошо, – улыбнулась она, убирая бумаги в конверт. – Благодарю вас, ваша светлость. Как вы узнали, где меня искать?

– Вы же сами отправили мне письмо, чтобы я прислал бумаги на этот адрес.

– Ах да, верно.

– Я так и собирался, но отец настоял, чтобы я привез документы лично и попросил прощения, – Адриан гордо выпрямился. – Правда, я совершенно не понимаю, за что.

– Это и не так важно. Я не держу на вас зла, ваша светлость. Передайте его высочеству и мое почтение.

– Непременно. Он удалился в загородную резиденцию, оставив мне дом в Стейнбурге. Но я иногда к нему буду приезжать и все передам при случае.

– Вас можно поздравить с наградой? – Динара с ехидной улыбкой указала на сверкающую медаль.

– Благодарю, – солидно ответил маркиз. – Это знак отличия «За дела государственной важности». Вы же помните, я раскрыл заговор и помешал перевороту.

– Конечно. Что ж, не смею вас больше задерживать, ваша светлость.

– Вы… вы правда не держите на меня зла?

– Мы ведь уже простились с вами, маркиз, – увильнула от ответа Динара.

– Понятно. А вы, Эдгар?

– Я? Ваша светлость, если бы не ваша выходка во время верховой прогулки по степи – как бы я познакомился с Динарой?

Адриан растерянно перевел взгляд с Эдгара на Динару, потом обратно.

– А вы… вы что, рады, что с ней познакомились? У вас что, роман с моей женой?!

– С бывшей, смею заметить, – вмешалась степнячка. – Счастливого пути, ваша светлость. Роза напомнит вам путь к выходу.

Когда за маркизом закрылась дверь, Динара, не выдержав, звонко расхохоталась.

– Черт, – зашипел в ответ Эдгар. – Мне же больно смеяться!

Его синие глаза искрились.

– Герцог Роберт, разумеется, нашего приглашения на свадьбу не примет, – вслух размышлял он. – А вот полковника я бы позвал.

– И Бартоша.

– Конечно.

– Постой, это что, было предложение руки и сердца? – спохватилась вдруг Динара. – А я даже серьезное лицо не сделала?

– Только руки.

– Что?!

– Только руки. Сердце ты давно забрала без спроса.

ВСЁ )))