Отпуск

Прелюдией к нашему с мужем и маленькой дочкой отдыху была целая череда весьма неприятных событий. Дело было давно, аж в 1996 году, аккурат сразу после выборов Ельцина. Наш компаньон, совершенно случайно затесавшийся в дружный коллектив деятелей около банковской сферы — тогда ещё можно было заниматься ценными бумагами, не имея никаких лицензий, устроил кидняк (на сленге тех времён — забрал без предупреждения не принадлежащие ему векселя), продал и утёк в закат. Ему показалась скучным просто сбежать, поэтому он договорился с нашим общим другом — судмедэкспертом (в морге у которого нам частенько щекотало нервы выпить бутылку, другую чего-нибудь покрепче чая) о том, что первый попавшийся труп любого неопознанного бомжа, коих было тогда немеряно, будет описан вместо него. Не пожадничал, вещи свои привёз, фирменные, дорогие и даже перстень-печатку золотую с гравировкой его имени-фамилии. Прикупил на поддельные права новую машину, да не простые «Жигули», а самый крутой «Лэнд Крузер», загрузил туда жену, любовницу и собаку, и рванул в Москву.

Подробности этой авантюры мы узнавали постепенно. Сперва ко мне в офис нагрянули менты. Они потребовали ключи от гаража, где искали труп(!) нашего кидалы. Видя мои квадратные глаза, они смилостивились и пояснили, что вчера в отдел пришёл в дрезину пьяный судмедэксперт и принёс явку с повинной, его, видите ли, совесть заела. Мол, тот труп, что он «преподнес» как нашего мошенника, вовсе не его. Мол, ему по ночам бомж сниться и укоряет, почему он ему лицо испортил. А следом с заявлением о краже прибежали буряты, у которых аферист «увёл» десять миллиардов векселей. Не пугайтесь, это было ещё до дефолта, то есть сейчас это как десять миллионов. Разница только в том, что доллар тогда стоил около пяти тысяч и рассчитывались, как правило в валюте. Учитывая дисконт (векселя всегда продавались значительно дешевле, чем на них было написано), «снял» он около миллиона баксов, что, согласитесь, было весьма неплохо. Менты труп само собой так и не нашли, но нас всех дружно «закрыли» в изолятор временного содержания на трое суток до выяснения обстоятельств.

Когда мы вышли, то узнали, что те ребята, которые продали аферисту «Крузак» решили не упустить возможности поднажиться и подали заявление об угоне. Наш деятель, узнав о такой подставе, вынужден был бросить машину на стоянке на подъезде к столице нашей родины. Откуда её и забрали теперь дважды хозяева «Крузера».

Аферюгу вычислили уже в Прибалтике, но у правоохранителей не было денег на командировку, а пострадавшие буряты не захотели страдать ещё и уехали в свой Улан-Уде, поминая «нежными» словами сибирских бизнесменов. Его и отпустили. Как сложилась его дальнейшая судьба, история умалчивает, только спустя некоторое время вернувшаяся любовница рассказала, что все деньги он спустил крайне быстро, вложившись в некий бизнес-проект по закупке итальянской обуви, где его и «обули».

Поэтому, отдых нам был просто необходим. Пережитый стресс нужно было забыть. И в последних числах августа мы полетели в Алушту, где у мужа жили родственники.

В первый же вечер мы втроём пошли к морю. Был шторм, балла четыре. На наших глазах два подвыпивших туриста сиганули в воду. Бетонный волнорез, раскрошившийся от времени на обломки, стал страшным от удара волн. Мужиков «размазывало» и никто не мог им помочь. Муж скинул джинсы и рубаху и, хотя плавал он хорошо, не рискнул прыгнуть. Спасатели баграми достали то, во что превратились ещё полчаса назад весёлые отдыхающие. Рядом с их истерзанными телами рыдали жёны и дети. Подавленные от увиденного, мы отправились спать.

Тётя и бабушка мужа жили недалеко от центральной набережной, в небольшом частном доме. Нам был выделен бывший крольчатник, побеленная сараюшка, с железной кроватью и «удобствами» на улице. Дочке было хорошо — у неё был горшок. А нам, если «приспичило» ночью, приходилось на ощупь топать через весь участок, матерясь и спотыкаясь о неровные доски настила. Освещение отсутствовало. Металлический рукомойник с нажимающейся пипкой, в который надо наливать воду я не видела со времён пионерлагеря в младшей школе. Естественно, душ тоже был «летним» — ржавая бочка в огороде. Кухня была не предусмотрена как факт. И даже при таком уровне предоставленного комфорта родня была очень нами недовольна — так бы они сдали этот сарай, желающих тьма.

У нас были куплены обратные билеты, и те деньги, что я взяла с собой, позволяли нам питаться в кафе, а вечерами дегустировать крымские вина и шашлык. Дочка, которой тогда было два годика, очень испугалась моря. При попытке её заманить поплавать, она орала так, что сбегался весь пляж с вопросом: «Что вы делаете с ребёнком?». И сами бы мы не догадались, если бы не двоюродный брат мужа. Он вырыл ямку и натаскал туда морской воды. Какой ребёнок откажется побыть поросёнком и поплюхаться в луже? А если у ребёнка ещё есть лопатка, ведёрко и формочки — это полный восторг. Лужа переезжала всё ближе к морю, и вот через неделю дочка уже орала, когда я вытаскивала из воды, требуя купаться ещё и ещё.

В один из вечеров мы засиделись в кафе дольше обычного. Бархатное чёрное небо с россыпью ярких звёзд, приятная музыка, шелест прибоя, великолепное массандровское вино. А когда вернулись, обнаружили, что нас обокрали. Хлипкая дверь сараюшки была настежь. Деньги, видеокамера и кое-какие вещи понадобились кому-то другому. Благо, что паспорта и билеты не взяли. Искать воров, как нам объяснили, было бесполезно, тем более, после пережитого, обращаться в милицию, нет уж, спасибо.

На следующий день я отправилась в ломбард, где заложила свою цепочку. Посчитав, мне стало грустно. Кое-как хватало накормить дочь, нам же ничего не оставалось. Я пошла на переговорный пункт (сотовая связь тогда ещё была уделом избранных). Выяснилось, что переводы невозможны. Мы как раз попали на обмен купонов на гривны и все операции пока приостановлены.

Муж вечером пошёл к родственникам, занял денег и на радостях решил это отметить. Пришёл уже под утро, без обуви, рубашки и без копейки.

Меня слегка переклинило. У него на шее висела золотая цепь, как тогда полагалась, «по понятиям», граммов на двести. Сейчас такие собакам на ошейники берут. А тогда — те, кто «при делах», свой дресс-код соблюдали. Если не красный пиджак, так хоть «железо» в достатке. Так я содрала с него эту цепь и стегала со всей дури, вымещая всю злость за напрочь испорченный отпуск. Он закрывался руками и норовил повернуться спиной, чтобы не прилетело по физиономии. Когда экзекуция закончилась, он был похож на американский флаг, только без звёздочек — весь полосатый.

Две недели мы питались мидиями. Каждое утро мой тигриный муж нырял в море и обчищал окрестные ротонды. Разведя костерок, мы жарили их на старом противне. С тех пор на предложение поесть морепродуктов, мой благоверный отвечает твёрдым отказом и трясёт головой так, что кажется, сейчас блеванёт. А я ничего, ем, мне нравится.

С погодой нам тогда повезло, за весь месяц не было ни дождей, ни другой пакости. Правда, под конец мы умудрились простыть и поваляться пару дней с температурой. Но это было уже не страшно. Мы улетали загоревшие, похудевшие и, как ни странно, довольные. Такого отпуска у нас не случалось больше ни разу за все тридцать лет совместной жизни.