Немного личной истины. Полная версия

       Сейчас вряд ли кого-то можно удивить историей об угоне самолета террористами. Тем паче, если события имели место хоть и на территории нашей страны, но в период времен советских, об уходе которых некоторые так скорбят, что стараются идеализировать прошлое, напрочь выметая из него весь негатив или оправдывая оный благом для тогдашнего народонаселения. Но, собственно, речь сейчас не об этом. Мотивом написания настоящей новеллы послужило то, что плавая по волнам интернета, я случайно наткнулся на историю угона в 1988 году самолета ТУ-154, летевшего рейсом Иркутск-Курган-Ленинград, семьей Овечкиных, которые составляли на тот момент семейный музыкальный ансамбль. Информация по данному случаю не изобилует подробностями, а снятый фильм «Мама» по этой же тематике, как и всякое художественное произведение не обязано претендовать на достоверность…

             В тот день я прибыл в прокуратуру Ленинградской области по какой то своей служебной надобности. Сейчас уже я не припомню по какой, да и не в этом суть. Каждый сотрудник нижестоящей районной прокуратуры появлялся в областной не реже пары раз в неделю либо в кадровое управление, либо за продлением сроков следствия, либо для вставки «арбуза» от областного начальства. В коридоре следственного управления я случайно повстречал следователя по особо важным делам Клетина Диму, которого неплохо знал по совместной работе ранее в следственной бригаде.
-       Здорово! – обрадовался он, пожимая мне руку,- Ты к начальству? Их срочняком шеф дернул всех к себе на совещание. Так что на час минимум. Пошли ко мне – чайку попьем, да покурим.
         Кабинет у Димона был, как и положено «важняку», большой и как у каждого следователя заваленный разными вещ.доками, коим пока не нашлось места в специальной камере.
-       Что-то у тебя сегодня особенно бардачно! – заметил я, устраиваясь за небольшим журнальным столиком, на котором стоял чайник со всеми принадлежностями.
-          А-а-а, -  махнул рукой, Димон, - с последнего дела по самолету, еще не разобрали!
-       Ты, что в транспортную подался? – пошутил я, разглядывая кучу в углу, где под бумажной упаковкой явно угадывались очертания оружия.
-      Тут бардак почище! У меня в бригаде и транспортники, и «комитет глубокого бурения» (КГБ-прим.авт.), и каких чертей еще только помимо них не наприсылали! – Клетин воткнул штепсель чайника в розетку, и мы в ожидании точки кипения в оном воды, задымили неизменными в ту пору болгарскими «Родопи».
-        Что за самолет-то? – поинтересовался я.
         Рассказ своего собеседника я приведу ниже, причем рассказ сей в ходе нашего разговора был проиллюстрирован и документами дела с кучей фотографий, а также и предметами, в том числе и оружием из упомянутой кучи в углу кабинета. Тогда Клетин, как руководитель следственной бригады по расследованию попытки террористического угона самолета, не имел права откровенничать со мной, но за давностью времен, я думаю, простят ему государственные мужи от юстиции это служебное нарушение…

                ВАСИЛИЙ
        Я подощел к сестре, чтобы размять ноги, хотя бы в краткой прогулке по салону самолета. А кроме того, мне не нравилось выражение ее лица. Мне казалось, что глядя на нее, каждый из пассажиров этого рейса может заподозрить неладное. Самолет после посадки в Кургане только что закончил рулежку, и пассажиры, которые летели в этот город, потянулись на выход. Ольга сидела ближе к проходу, рядом с ней занимали места наши братья Игорь и Дмитрий. Все же наше семейство количеством в десять человек практически оккупировало всю хвостовую часть самолета. С учетом перевозимого нами музыкального инвентаря в салон мы достаточно легко пронесли два обреза охотничьих ружей и две самодельные бомбы. Одну из которых сейчас, пользуясь суматохой в салоне, нужно было выудить из чехлов, привести в боевое состояние и вручить  Ольге. Поскольку именно она должна была на подлете к Ленинграду вызвать бортпроводницу и объявить ей об угоне. Мне же нужно было забрать обрез и приспособить его под одеждой. Мое место находилось на несколько рядов впереди. Я должен был подстраховать с оружием остальных, в случае если, что-то пойдет не по плану.
-      Оль, ты давай расслабься, хоть полулыбайся немного! - попросил я ее, наклонившись к ее уху, - А то запалимся раньше времени, еще часов пять до Ленинграда лететь, проводницы, да и другие шастать будут взад-вперед!
-     Хорошо, я поняла, - ответила Ольга и натянуто улыбнулась.
      По нашему уговору братья Сергей и Михаил встали со своих мест, достали несколько инструментов с верхних багажных полок. Я выудил из чехла под банджо одну бомбу, пользуясь тем, что братья заслонили меня спинами, быстро соединил клеммы проводов и незаметно передал бомбу Ольге. Та сразу сунула ее в сумку под сиденье. Теперь, чтобы привести бомбу в действие, достаточно было нажать кнопку на корпусе. Кнопку делали достаточно тугой, чтобы избежать случайного замыкания контактов. Вторую бомбу взял Сергей и спрятал ее аналогичным образом. Обрез я достал из другого чехла и сунул его за пояс, наглухо застегнув куртку. После этого мы, делая вид, что непринужденно болтаем, постояли еще в проходе, пока не объявили посадку по местам. Прежде чем уйти на свое место, я еще раз шепнул Ольге на ухо:
-   Еще раз напоминаю, когда объявят, что прибываем в Ленинград и попросят ремни застегнуть, вызываешь бортпроводницу, показываешь бомбу – она должны быть у тебя на коленях, а палец на кнопке. Объявляешь захват, говоришь следовать в Швецию. На вопросы - сколько нас, сколько оружия - не отвечаешь. Говоришь только, чтобы перед посадкой за бугром дали несколько кругов над аэродромом. Нужно убедиться, что не сажают где-нибудь в Калининграде!
-   Игорь! А вдруг горючего не хватит, до Швеции?! – Ольга испуганно подняла на меня глаза.
-   Успокойся! Я этот вопрос изучил. У них всегда его с избытком, чтобы на запасной аэродром уйти в Таллинн или в Минск. На случай нелетной погоды или еще чего…Ну, давай, сестренка, не дрейфь. Я проявляться не буду, стану контролировать проход. Как раз сейчас вокруг меня новые пассажиры, что в Кургане сели. Ну, а если стюардесса вспомнит, что мы всей толпой садились, да общались, да по билетам пробьют – буду действовать по обстановке.
     Еще раз оглядев всех, и убедившись, что они ведут себя естественно (лучше всех держалась мать, ну так и должно быть, идея ведь принадлежала ей) я вернулся на свое место. Немного пришло повозиться с ремнем, мешал застегнуться спрятанный обрез. Но, немного ослабив его, я пристегнулся, откинул голову назад и из-под прищуренных глаз оглядел салон. Все вроде как обычно, пассажиры и несколько стюардесс занимаются своими делами. Пока все по плану.
      В течении перелета от Кургана до Ленинграда я, несмотря на все попытки хоть как-то расслабиться, тем-не менее сидел в диком напряжении. Все прикидывал варианты развития событий. Черт побери! Я до сих пор кляну себя за тот день, когда мы по приглашению выступали в Японии, и из-за небольшой несуразности не попали в посольство Штатов. Все тогда было бы проще. Больше шансов попасть за бугор нам не представлялось, а первоначальный интерес к нашему семейному ансамблю неуклонно утихал. Что и говорить, тогда после показа по телевидению, дела сразу пошли неплохо. Филармония, гастроли по Сибири. А сейчас вон их сколько на эстраде. Да и музыка наша латиноамериканских ритмов интересует довольно узкий круг публики, повально перешедшей на отечественный рок.
         В своих размышлениях и переживаниях я перестал поглядывать на часы и когда раздался звуковой сигнал, и на табло высветилось : « Пристегните ремни», я аж вздрогнул от неожиданности. Быстро запустил руку пол молнию, сорвал предусмотрительно не туго затянутую тряпку вокруг обреза и натренированным движением перевел  хорошо смазанный затвор в боевое положение. По всему салону раздавались щелчки замков привязных ремней, так что мягкий звук оружейного механизма никто не услышал.
         Все! Пора начинать! Через секунд тридцать вижу идущую мимо меня в хвост стюардессу, значит, Ольга действует по плану! Молодец!

                ТАМАРА
       Не знаю почему, но меня томило какое-то дурное предчувствие перед этим рейсом. Хотя уже не первый год я пересекаю страну из края в край, будучи бортпроводницей Ленинградской летного отряда. Причем предчувствие это появились не сразу, первый раз меня как-то неприятно кольнуло, когда мы встали под загрузку багажа в аэропорту Иркутска. Не знаю, но эта семья из десяти человек с кучей своих инструментов, которые они категорически отказались не только сдавать в багаж, но и разместить в помещении входного тамбура, а просто распихали по багажным полкам, заняв все хвостовое пространство, меня стразу насторожила, вызвав раздражение, которое в силу служебных обязанностей мы проявлять не можем. Распоряжалась всей этой разномастной командой властная женщина, по всей видимости, мать, по крайней мере, остальные к ней так обращались. Однако особенного беспокойства эта компания или семья во время полета нам не доставляла. Я же, когда наблюдала посадку их в салон, а дети были самого разного возраста, уже заранее приготовилась к постоянным вызовам, капризам – типа, дайте то или это, что зачастую бывает с семейными пассажирами в период длительных перелетов. Но на удивление все происходило спокойно, даже чересчур. Кроме нескольких походов в туалеты вся компания вела себя исключительно мирно. Билеты у них были до Ленинграда, а как мне рассказала потом наша вторая бортпроводница Маша, это семейный музыкальный ансамбль, даже достаточно известный. Она видела их как-то по телевизору в музыкальной программе. В общем, после Машиного рассказа я даже прониклась к ним некоторой симпатией, все-таки артисты.
      
         Полет с востока на запад страны приближался  к концу. Командир нашего корабля «Николаич» объявил, что самолет начинает посадку в аэропорту Пулково Ленинграда, стандартно предупредив о необходимости перевести спинки кресел в вертикальное положение и пристегнуть ремни. Вот в этот момент и раздался сигнал вызова стюарда из хвостового отсека. Маша проверяла ряды пассажиров в переднем и среднем салонах. На вызов пошла я. Лампочка вызова горела над креслом  девушки из этой самой семьи, что расположилась в хвосте. Я, улыбнувшись, (это у нас профессиональное), выключила сигнал вызова и наклонилась к ней:
-    Да, что то случилось?
     Она молча смотрела мне в глаза. Потом резко распахнула полы своего плаща, на коленях у нее находился ящичек прямоугольной формы. С боку у него был красная кнопка, которую девушка сразу слегка придавила большим пальцем руки:
-    Передайте экипажу! Летим в Швецию! Это захват! У меня на коленях бомба! В салоне есть еще бомбы! В случае неподчинения я приведу ее в действие!
     Услышав такое, я сразу поняла суть своих плохих предчувствий. Вот оно! Но собственно нас на такой случай инструктировали, и даже на курсах повышения квалификации мы разыгрывали такие сценки. Поэтому, несмотря на шоковое заявление, я постаралась сохранить спокойную мимику лица. Краем глаза я увидела, что остальные пассажиры нашего диалога не слышат, поскольку все хвостовые ряды занимала семья этой девушки. Уж, наверняка, они все были в курсе того, что сейчас совершается. Я медленно, не повышая голоса, ответила ей:
-    Хорошо, не волнуйтесь. Не создавайте паники, я сейчас же сообщу обо всем экипажу!
     Стараясь идти спокойно, я двигалась по салону. Встретив Машу, продолжавшую проверять фиксацию пассажирских ремней, и проходя мимо нее, я шепнула ей на ухо:
-    Срочно иди за мной в кабину! У нас захват!
     Надо отдать должное и Машиной выдержке, которая ничем себя не выдала, а проверив для вида еще пару рядов, развернулась и пошла за мной.
     Мы подошли с ней к запертой кабине пилотов. После первого угона советского самолета двери в кабины пилотов стали бронировать, а экипажу выдавали табельное оружие. Я нажала кнопку вызова и встала с Машей напротив глазка как велит инструкция. Дверь открыл Володя – наш бортинженер, его кресло ближе других к входу. Мы с Машей прошли внутрь.
-    В чем дело?! Тамара! – недовольно спросил командир.
      Они со вторым пилотом как раз были  заняты снижением в зоне нашего аэропорта.
     Я как можно спокойнее и быстрее пояснила ситуацию в хвостовом отсеке. Лица пилотов и Володи сразу посуровели.
-   Башня! Я борт пятьдесят три шестнадцать! На борту террористы, угрожают взорвать СВУ (самодельное взрывное устройство- прим.авт.). СВУ продемонстрировали члену экипажа стюардессе Болотниковой. СВУ находится у пассажирки предпоследнего ряда кресел в хвостовом отсеке пассажирского салона. Пассажирка следует в составе группы, предположительно семьи, составом в десять человек. Утверждает о наличии еще СВУ на борту. Требование – маршрут в Швецию.
     После доклада, командир долгое время молчал, видимо получал указания с земли. Поскольку голос диспетчера шел в его наушники и наушники второго пилота, нам оставалось только стоять и ждать указаний. Потом Николаич сдвинул один наушник на сторону и объявил нам:
-   Так! Всем спокойствие, встаем в круг над Пулково. Ждем указаний с земли. Тамара, передай этой сучке, что в течении минут десяти дадим ответ. Мы рейс внутренний и не можем шастать просто так по чьей-либо прихоти через государственную границу.
     Меня выпустили из кабины, сразу же наглухо закрыв за мной дверь. Я, продолжая сохранять невозмутимость на лице, шла по салону. Пассажиры ни о чем еще не догадывались. Занимались своими делами – кто читал, кто ерзал в кресле, поудобнее устраиваясь перед посадкой, все пока шло как обычно. Когда я приблизилась к хвостовому отсеку пассажирского салона, я просто почувствовала как меня прожигают десять пар глаз. Сидящий немного впереди молодой парень просто сверлил меня своими сощуренными глазами. Я вспомнила, что он из их компании. Подходил к ним во время посадки в Кургане. Значит, он как-то будет контролировать ситуацию со своего места. Я подошла к девушке и наклонилась к ней, стараясь говорить спокойно и убедительно:
-    Командир корабля проинформирован о Ваших требованиях! Вам придется подождать десять минут, может немного больше! Они связались  с землей, пока ответа мы еще не получили!
      Говоря это, я видела, что все из этой группы тянут шеи, стараясь услышать, что я сообщаю  «бомбистке». Она же, выслушав меня, истерично заговорила, правда, не повышая пока голоса:
-   Какие еще десять минут! Курс на Швецию! Даю не больше пятнадцати минут! Иначе взрываю бомбу! Так и передай своим!
-    Не надо так нервничать, дело в том, что Швеция – это кап.страна. Невозможно сразу сменить курс и повести самолет через границу. Мы тут же будем сбиты самолетами ПВО, Вы же не глупая девушка. Должны понимать! Я думаю, все будет хорошо. Нас инструктировали, что в таких ситуациях – главное это жизнь пассажиров! Поэтому я уверена, что сейчас наземные службы свяжутся с пограничниками и все будет по Вашему.
     Мои слова, как ни странно, успокоили, я так полагаю на какое-то время террористку. Чтобы еще больше сгладить ситуацию, я добавила:
-   Сзади есть наш отсек для стюардов, там  телефон прямой связи с кабиной экипажа. Я буду рядом с Вами и сразу передам все, что мне сообщит командир.
-   Хорошо, - ответила она, - идите в свой отсек и поторопите своих!
    Я прошла  в наше помещение. Уходя, я заметила, что тот парень, сидевший отдельно от остальных, выбирается в проход. Видимо, будет узнавать информацию от девушки, а может еще и меня контролировать собрался.
    Сняв трубку и услышав голос командира, я быстро сказала, пока никого рядом из этих не было поблизости:
-   Все передала. Нервничают, что нет ответа! Я остаюсь здесь на телефоне!
-   Хорошо. Как земля решит, сразу сообщу тебе, что и как!
     Я вставила трубку в держатель, и тут же занавеску отдернул тот парень:
-    Я постою тут, рядом, чтобы у Вас не было соблазна, что-нибудь сделать не так!
-    Командир в курсе, что остаюсь здесь для связи с Вами, - ответила я и приврала - на Земле пока еще решают с пролетом через границу. Как дадут добро, командир сразу мне сюда сообщит.
-    Хорошо! – ответил он и вроде как даже с облегчением выдохнул, но стараясь запугать меня добавил,- Смотри! я все контролирую, так что, если что…
       Он расстегнул куртку, за поясом у него торчал обрез ружья…

                ВОЕННЫЙ ВАРИАНТ
         Сегодняшний день начинался как обычно, то есть, как положено по военному распорядку военного  же аэродрома. Заняв свое место я, как дежурный диспетчер, принял грузовой борт для Ленинградского военного округа. Потом наступило относительное затишье. Которое, как обычно, оказалось затишьем перед бурей.
          Буквально через минут двадцать была объявлена боевая тревога по аэродрому. А еще через пол-часа, моя диспетчерская башня была заполнена чинами и оперативным составом комитетчиков, военной разведки, не говоря уже о местных ментах и комендатуре. С высоты своего диспетчерской вышки я видел, как выгружаются подразделения солдат с оружием и выстраиваются для получения боевой задачи.
         Командовал всем целый комитетский полковник. Он сразу объявил совещание, куда совсем нелюбезно дернули и меня. Хотя собственно совещание происходило тут же в помещении вышки, и меня могли даже не выдергивать из-за диспетчерского пульта. Я так понял, что все меры которые будут планироваться на данном совещании легче обговаривать, имея под обзором все летное поле.
         Полковник обвел всех тяжелым взглядом и начал брать быка за рога:
-       Итак гражданский борт пятьдесят три - шестнадцать , самолет Туполев сто пятьдесят четвертый на отрезке маршрута Курган - Ленинград, захвачен группой террористов, который вооружены по предварительной устной информации экипажа несколькими СВУ. По информации коллег из Иркутска, багаж группы, которые составляют музыкальный ансамбль  в количестве десяти человек, не досматривался. Так что, даже если террористы блефуют, мы не можем исключать, что СВУ не простая имитация, а действительно бомбы – самоделки. Требования террористов – маршрут в Швецию. Экипаж находится на постоянной радиосвязи на нашей волне. Руководство полетом диспетчерами Пулково прекращено. Экипаж в плане руководства этим ЧП полностью переподчинен нам. Москва категорически против выпуска борта через воздушную границу. Будем сажать их здесь. Для этого в кратчайшие сроки мы должны придать видимость этому объекту шведского военного аэродрома. Сейчас группа нашего спец.подразделения постарается закамуфлировать опознавательные знаки самолетов под шведские «три короны». Флаг над башней снять! Ребята сейчас установят шведские флаги: государственный и сил шведской обороны. Террористы с воздуха не должны заметить подвоха. После посадки группа оперативников выйдет встречать их в камуфляже без опознавательных знаков наших вооруженных сил. Какие будут еще мысли?
      Собравшиеся молчали, переваривая сказанное. Тут я вспомнил одну деталь, которую упустил КГБ-шный полковник:
-   Разрешите, товарищ полковник? Помимо маскарада с опознавательными знаками на бортах, что стоят на поле, полагаю необходимым закрыть надписи на ВВП (взлетно-посадочная полоса- прим.авт.). В конце и начале ее имеются надписи именно на русском языке. Кроме того на ангарах с ГСМ (горюче-смазочные материалы - прим.авт.) есть надписи в человеческий рост « Не курить!». С воздуха однозначно увидят, учитывая сегодняшнюю видимость.
-     Так, молодец, майор! Исполнять! – гаркнул полковник.
       Двое офицеров, дежуривших у дверей, кинулись на выход, грохоча сапогами по лестнице.
        Рядом со мной за пульт сел молодой офицер, как я понял военный переводчик, который быстро разобравшись с функциями нашей связи, вышел в эфир и затараторил по- английски:
-      Рашен плэйн! Ай эм э милитэри бэйз оф свиден дефенс форс, гивинг бэйринж….
       Когда он закончил монолог, а с борта тоже по-английски подтвердили, что взяли пеленг на аэродром. Я поинтересовался:
-     Террористы в кабине? Контролируют экипаж?
       Он осторожно оглянулся на начальство и вполголоса ответил:
-    По словам экипажа вроде нет. Все в салоне. Они за бронированной дверью. Но мало ли… Может командир говорит под контролем. Как бывает… Возьмут стюардессу, приставят ствол к голове и ставят ее под глазок в двери. Не у каждого нервы выдержат… Эти вроде лохи, судя по оперативной информации, но черт его знает, может с ними в салоне еще кто-нибудь из профессиональных бандитов находится, только пока не отсвечивают. Главное, чтобы они из салона тут вышли. Нас собрали то по-быстрому. С бору да по сосенке. «Альфа» - то из Москвы вылетела, да пока еще доберутся. Давно вопрос ставили о создании таких же групп по всех крупных городах при областных УКГБ, да пока наши бюрократы раскачаются…
        Дальше мы молчали, так как рядом с нами встал полковник. Через панорамные окна диспетчерской я увидел, что прибывших солдат рассредоточили по обеим сторонам вдоль посадочной полосы.
       Спустя полчаса, экипаж захваченного самолета стал  запрашивать условия посадки, ветер и погоду, мы с переводчиком работали в паре. Я давал данные для выхода на глиссаду, он быстро переводил и давал информацию в эфир.
      Одновременно у меня в голове роились мысли и том, что у нас, как обычно, все делается через пятую точку, и что прибывшие вояки набрали и переводчиков, и краски малевать шведские декорации, а вот достаточное количество машин «Скорой помощи» не подогнали. Видимо, из соображений той же секретности. У нас есть, конечно, своя пожарка и «Рафик» медицинский, но если самолет не сядет мягко, может понадобится до десятка экипажей и пожарных, и медиков. Ведь пилот будет сажать борт на эту полосу впервые. Кроме того, по длине полосы у нас и гражданских совершенно разные нормативы. Хорошо, что наша площадка предназначена как для «Сушек», так и для транспортных бортов. По идее должно хватить! И ведь нет никакого плана, как я понял. Сначала борт сядет (если сядет), а потом они будут импровизировать. А если те прочухают, что их кинули со Швецией, то будут требовать дозаправки и вылета. Конечно, к тому времени может «Альфа» из Москвы подтянется. Они в штурме захваченных самолетов толк знают. Но это если поспеют. А вдруг эти ублюдки выкинут пару трупов пассажиров на бетон, тогда поневоле вояки с заправкой зашевелятся.
       Мои размышления прервались рапортом с захваченного борта о том, что пилот выполнил последний угол разворота и заходит на глиссаду. Наступил самый ответственный момент. Когда «Тушка» подлетала к месту касания на посадочной, нервы у всех были на пределе. Командир уже принял решение о посадке, если бы он был не уверен, минутами раньше дал бы форсаж и ушел на второй круг.
      Задние шасси чиркнули по бетону полосы, заискрив, как обычно, жженной резиной. «Тушка» неловко подпрыгнула, но все-таки «прилипла» к полосе и покатилась. В диспетчерской раздался рев двигателей, перешедших на реверсивную тягу. Из-за этого рева мы не услышали треска выстрелов. А когда реверс был выключен, отчетливо стали слышны автоматные очереди. Полковник, выпучив глаза, смотрел на катящийся самолет, ничего не понимая. А  его, тем временем, поливали свинцом солдаты, залегшие ранее вдоль полосы. ( Как потом оказалось, командовавший ими идиот, приказал стрелять по иллюминаторам). Никто от этих выстрелов не пострадал только потому, что все пассажиры по инструкции об аварийной посадке сидели в согнутых позах, прикрыв головы руками. Этот кретин потом вроде бы объяснил это желанием подавить сопротивление террористов или что-то наподобие этого. Точно не знаю. Я быстро протянул полковнику микрофон внешней громкой связи.
-    Оставить, мать Вашу!!! – загремел он через репродукторы.
     В общем, конец всяческой конспирации! Самолет остановился в конце полосы. Пилоты на связь не выходили. Или не понимали ситуации, а скорее всего эти стрелки повредили аппаратуру связи. Полагаю, что и террористы внутри самолета, осознав, что планам их не суждено сбыться, сейчас пребывают пока в непонимании. Но потом, действия их могут стать не предсказуемыми.
     Полковник, видимо думал также, решив не дать террористам опомниться:
-    Группы один, два на штурм!
     От здания нашей диспетчерской  рванули к самолету несколько БТРов, ранее прятавшихся за зданиями БАО (батальон аэродромного обслуживания- прим.авт.)
     Наверное, увидев, начинающийся штурм у кого-то из террористов сдали нервы, а может была и иная причина, но в салоне взорвалось сначала одно, а потом второе взрывное устройство. Звука изначально мы не услышали, он был заглушен корпусом самолета. Но сразу из разбитых иллюминаторов повалил густой дым. Мне было жутко даже представить, что происходило в салоне. Я только увидел как открылась передняя дверь фюзеляжа . В нее в панике повалили люди, они прыгали прямо с этой высоты на бетон полосы. Аварийные люки с надувными трапами почему оставались задраенными. Но в этот момент случилось то, чего никто не ожидал. По прыгающим людям эта солдатня, изрешетившая корпус самолета, вдобавок и по ним открыла огонь из автоматов.
        Полковник, срывая голос, страшным матом орал свое «Отставить». К самолету уже рванули, не скрываясь, и пожарная, и медицинский «Рафик». Я был вынужден наблюдать всю эту неразбериху со своего места на вышке. На поле  вынырнули и канареечной расцветки милицейские машины. Дым из самолета валил все гуще и жирнее. Надо было спасать всех, кто прыгал из обреченной машины на землю. Потом уже разбираться кто террорист, а кто простой пассажир…

                ВАСИЛИЙ
      После того как мы объявили о захвате, и экипаж довольно быстро согласился на наши условия, я немного успокоился. Но сейчас, стоя рядом с этой симпатичной стюардессой, которая держала телефонную связь с экипажем, я внутренне себе приказывал не терять бдительности. Не может идти так вот все гладко! Наверняка земные власти что-нибудь постараются предпринять. Это ведь только легко объявить, что убьешь себя и окружающих. А как это исполнить в реальности, когда тебе всего двадцать с небольшим лет, когда у тебя и всех твоих родных вся жизнь впереди. Конечно, кругом психов хватает. Вопрос в том, поверят ли и в самолете, и земные власти в то, что мы именно такие психи, которые пойдут на все. Стюардесса, молодец, держится спокойно. А вот почему она такая спокойная? Неужто подбирают в их фирму с железными нервами? Меня грызла мысль о том, что я совершил ошибку, уйдя со своего места. Ведь я слышал, что в салоне может находиться специальный сотрудник с оружием на такой вот случай. Я для этого и занял место в отдалении от остальных, чтобы прикрыть их именно на такой случай. А теперь мы все на виду. Но, наверное, даже если и есть на борту кгб-шник, или кого они там сажают в салон, то вряд ли он решится стрелять. Нас ведь много и мы сообщили, что бомб несколько. Вот сейчас я стою, осматриваю салон, краем глаза контролирую стюардессу. Пассажиры пока еще ничего не заметили. Первая часть операции прошла достаточно тихо.
     От зуммера телефона я вздрогнул. Стюардесса взяла трубку, но я силой забрал ее из рук и сказал в нее, чтобы там, в кабине пилотов не было иллюзий:
-   Слышь, командир, твоя девчонка у меня на мушке! Говори информацию мне! Что, дали добро тебе на Швецию?
        На том конце растерянно молчали, потом мужской голос ответил:
-      Да, добро дали. Сейчас уточняют детали пролета и площадку для посадки. Как только получу детали, сообщу. Дайте трубку Тамаре. Хочу убедиться, что с ней все в порядке.
         Я поднес трубку Тамаре:
-        Успокой своего начальника!
-     Со мной все в порядке, Владимир Николаевич! – сказала она в трубку, а потом обратилась ко мне.- Теперь Вы можете с экипажем сами общаться, а я пойду заниматься пассажирами.
-      Разбежалась! Как там тебя, Тамара? Здесь останешься, если что не так пойдет, ты первая в очереди на тот свет!
-         Хорошо, - она покорно опустилась на откидной стульчик.
          Я знаком показал остальным, что все идет по плану. По динамикам пошла информация от пилотов:
-         Товарищи пассажиры! В связи с неблагоприятными метеоусловиями в Ленинграде, наш рейс переправляется на запасной аэропорт города Риги. Просим проявить терпение и понимание.
         В салоне сразу зашумели пассажиры, обсуждая услышанное. Я рванул трубку телефона:
-      Ты что там, шутки шутить вздумал?! Какая Рига?!
-     Не беспокойтесь! Надо же пассажирам как-то объяснить большую продолжительность полета, ведь я уже объявил, что борт идет на посадку в Ленинград! Наши пограничные службы предупреждены. Шведы согласны принять нас на военном аэродроме, получаю координаты! 
-     Черт с тобой! Но предупреждаю, если замечу, что играешь нечестно, твоя Тамарка первая будет трупом!
       Я отошел к своим и объяснил ситуацию о том, что приземляться будем в Швеции на военном аэродроме.
-     Это еще почему? – сразу заволновалась мама.
-     Не знаю! Так пилот сказал!
-     Так узнай! Господи, всему надо учить!
       Пришлось вернуться к телефону.
-    Послушай, наш рейс в Стокгольме никто не ждет! Там свое расписание! Нет так-то просто отменить все их рейсы, чтобы  запросто приземлится там! Кроме того, шведы поди считают, что это какая-то провокация, так что или мы идем туда, куда они дают добро, или они собьют нас на хрен! Тебе надо за бугор или ты передумал?!
        Аргументы мне показались убедительными. В конце концов, какая разница? Я подошел к матери, передал содержание моего разговора. Ее это не успокоило, и она велела нам всем быть начеку.
        Следующий час полета прошел спокойно. Тамара сидела покорно на своем стульчике, уставившись взглядом в пол. Я примостился рядом. Обрез я достал из-за пояса и держал его направленным на Тамару.
-     Начинаем снижение к аэропорту Риги! – объявили по салонной связи.
      Я вскочил с пола, подошел к своим:
-     Всем смотреть внимательно! Если что замечаете подозрительное, сразу говорите мне!
      Тамара резко поднялась со своего места:
-  Послушайте, мне нужен микрофон! Нужно подготовить пассажиров к аварийной посадке!
-    Это еще зачем? Панику поднять хочешь?
-   Мы садимся на неизвестную для пилотов полосу, неизвестный аэродром, да еще и военный. Если посадка будет жесткой, могут пострадать люди и, кстати, Ваши тоже. Среди вас, как я вижу, есть и совсем дети. Возможны травмы, переломы и так далее. Да и Вам в той же Швеции будет грозить суд, когда узнают, что Вы не позаботились о безопасности пассажиров. Вряд ли они захотят принять Вас!
«    Черт! В ее словах есть резон!» - подумал я, но все-таки пошел посоветоваться с мамой.
      Она согласилась, что стюардесса права. После этого Тамара взяла микрофон и, наврав пассажирам, что и в Риге тоже сложные метеоусловия, попросила их пригнуть головы к коленям, закрыть их руками, убрать очки и прочие режущие предметы. Понятно, что в салоне пошла волна не то, чтобы паники, но вполне ощущаемого страха толпы. Но никто не стал возмущаться, все покорно приняли требуемое положение.
     Тем временем наш самолет приближался к земле. Кроме Японии я нигде за границей не был. Это вполне ошибочное мнение советского человека моего времени, что за границей Совка сразу начинается совсем другая обстановка. Вот я сейчас смотрю на землю и вижу те же деревья, какие-то речки, дороги. Швеция - не Швеция, как тут понять? Я рву  трубку телефона:
-      Эй, летун! Не забудь над аэродромом покружить!
-    У нас горючка на исходе, особо не покружу! Буду заходить на полосу, смотри - сколько влезет!
-     Ты что?! Я говорю – дай пару кругов!
-    Извини, что керосином до Швеции не залились! Вместе грохнемся, даже на первом кругу!
«   Вот дьявол! Такие мелочи продумать невозможно!» - бросаю трубку и начинаю смотреть вместе со своими по иллюминаторам.
      Земля приближается. Видны какие-то постройки. Ага! Вон самолеты военные стоят. Без звезд! Флаг вроде сине-желтый! Больше ничего не успел разглядеть, так как эта Тамарка потянула меня назад:
-    Сядь! И пристегнись! – она откинула второй стульчик напротив своего.
   
     Пришлось подчиниться, калечится теперь, когда план практически на грани успешного завершения, меня не устраивало. Томительные минуты ожидания касания земли. Вот шасси ударяются о бетон полосы, самолет подпрыгивает. Сердце у меня замирает. Но он уже мягче снова бьет колесами о землю и начинает катиться по полосе, включая двигатели на торможение. Вроде, все! Звук турбин утихает. Вот, черт! Что за вопли из салона? Несмотря на то, что самолет еще движется, отстегиваюсь и выглядываю в салон. Что за хрень тут происходит! Иллюминаторы разбиты, некоторые еще целы, но на глазах разлетаются на осколки. Такое ощущение, что по корпусу лупят кувалдами! Висок опаляет что-то быстрое и горячее, впиваясь в обшивку. Да, это же пули! Вот так встреча на военном аэродроме. Прилетели, блин, в царство западной демократии! Осторожно выглядываю. Мои вроде в порядке, сидят пригнувшись. Самолет наконец останавливается. Больше не стреляют. Пассажиры начинают осторожно разгибаться. Черт! Самолет просто изрешечен на уровне иллюминаторов. Эти гребанные шведы нас всех хотели прикончить на посадке что ли? Со всеми предосторожностями выглядываю в ближайший иллюминатор. Что-то быстро движется к самолету. Да это же наши БТРы и менты вон сзади.
-    Мам! Все маскарад! Мы где в Союзе! – кричу я матери.
     Вижу ненавидящие глаза Ольги, палец ее на кнопке ящика с бомбой побелел. Я понял, что она сделает это! Вдруг чувствую сильный удар в спину, меня кто с силой сбивает на пол, обрез вылетает из рук. Черт! Я совсем забыл об этой Тамаре. Она бросается к Ольге, рвет бомбу из ее рук. Сильный хлопок. Закладывает уши. Откуда-то появляется очень много дыма, видимо бомба не такая уж мощная, раз я еще жив. Слышу второй хлопок, дыма становится еще больше. Я не могу дышать. Ползу вперед по полу салона. Ничего не видно. Пытаюсь встать на ноги, иду, наступаю на чьи-то руки, ноги, кругом мешанина из тел, все куда-то рвутся. Я уже не могу самостоятельно продвигаться в этой тесноте. Толпа, рвущаяся куда-то к выходу, просто несет меня, сжимая так, что я не могу дышать. Вижу какой-то свет. Открытая дверь. Пытаюсь ухватиться за кресло руками, но меня выталкивают в зев открытой двери. Удар. Темнота. Сознание отключается…

                ВМЕСТО ЭПИЛОГА
-   Да, уж мешанина какая-то! А дело-то почему у нас в областной? – спрашиваю я Димона после того как выслушал его рассказ о его новом деле.
-   Видишь ли, по идее преступление началось в воздухе, где произошел захват, то есть подведомственность прокуратуры транспортной. Завершилось оно на территории военного аэродрома – это подследственность прокуратуры военной. Одно из преступлений – покушение на незаконное пересечение границы, то есть это линия следственного управления КГБ. При «освобождении» заложников допущены преступные деяния военных в отношении гражданских лиц, то есть можно допустить заинтересованность вояк сгладить углы в этом эпизоде. А ведь многие из пассажиров получили при бегстве с самолета и пули, и травмы. Кроме того, на место происшествия сразу дернули меня – я в тот день дежурил по области. Так что пока наверху чешут репу над закавыками подследственности и кому принимать арбуз за все недочеты по обезвреживанию террористов, дело веду я. Но я отрабатываю линию пострадавших пассажиров, допросы, экспертизы и прочая рутина. С Овечкиными работают гэбисты, они и закрыли их в свой изолятор. Но чует мое сердце, так или иначе, уйдет дело в КГБ, не дадут довести нам до ума, тайная дипломатия, да политика, черт ее дери!
     Клетин как в воду глядел, вскоре решением сверху все материалы ушли в следственное управление Ленинградского КГБ. И сейчас любой желающий может найти в интернете информацию как закончилось дело Овечкиных в суде, о мерах наказания, о гибели стюардессы, нескольких членов семьи самих Овечкиных, двух сотрудников милиции, но о том как были наказаны люди допустившие такой трагический финал, сколько было жертв среди обыкновенных пассажиров, об их судьбе ищущий узнает вряд ли. Современность пока еще дает возможность освещать лично некоторые тайные места подобных историй, но только пока. История свидетельствует о том, что на нашей территории привычнее жить историей придуманной или иллюзиями…