Сказка для взрослых Игры богов

Глава 1.

На одном птичьем дворе, где разводили домашнюю птицу: гусей, кур и индюков, две гусыни в своих гнёздах снесли яйца.

А с неба за жизнью птичника наблюдали боги. И они, то ли ради развлечения, то ли ради какого-то эксперимента, решили в гнездо одной из гусынь подбросить яйцо лебедя, — интересно же посмотреть, что из этого получится.
Но за этой затеей богов следил Лукавый. С усмешкой он им заявил: «Тоже мне эксперимент! Да тут и дураку понятно, чем ваша затея закончится. Птенец лебедя вылупится и будет чувствовать себя изгоем, ведь он не похож на других. Его все будут гнобить, пока он не вырастет и не улетит с птичьего двора. Эта история всем известна. Её ещё Андерсен описал в своей сказке «Гадкий утёнок».
Боги подумали-подумали и решили усложнить сюжетную линию. Они взяли душу лебедя, разделили её на две части, и одну половинку души вдохнули в яйцо лебедя, а другую половинку — в яйцо самого обыкновенного домашнего гуся.

И вот пришло время, когда птенцы вылупились, и маленькая Лебёдушка практически ничем не отличалась от других. Но почему-то её всё время отталкивали от кормушки, зачем-то старались побольнее клюнуть и всячески выражали ей своё презрение.
Бедная птица не понимала, за что к ней такое отношение, почему её все не любят. Со временем она научилась прощать своих обидчиков и не обращать внимание на всякие колкости, но старалась как можно реже попадаться другим на глаза. Когда же она подросла, расцвела, то стала на удивление хороша. Вокруг неё начали увиваться ухажёры, однако сердце красавицы было непреклонно. Но однажды, встретившись взглядом с одним молодым красавцем-Гусаком, в чьей груди была вторая половинка её души, она почувствовала пробежавшую между ними искру и вдруг ясно поняла: «Это он! Он — моя судьба».
Понравившейся ей Гусак давно за ней наблюдал, но не решался подойти поближе. А тут всего лишь один взгляд, как удар молнией, и он понял: «Я пропал!» Они вскоре свили гнездо и с головой окунулись в заботу о своём потомстве.

И казалось, что их семейному счастью ничто не грозит. Лебёдушка, которая была абсолютно уверена, что она самая обыкновенная гусыня, была замечательной хозяйкой, заботливой матерью, и Гусаку с ней было тепло, уютно и хорошо. А её нежная и одновременно страстная натура сводила его с ума.

Но вскоре он всё чаще и чаще стал замечать за своей супругой какие-то странные, непонятные для него, вещи. Если другие гусыни на птичьем дворе всё свободное время проводили на лужайке в пересудах и сплетнях или бились за тёплое местечко в птичнике, да и не редки были случаи, когда они ещё и устраивали свору за самый лакомый кусочек, то, в отличии от них, его гусыню это совсем не интересовало. Он не раз наблюдал, как его возлюбленная поднимала голову к небу и с острой тоской наблюдала за полётом диких птиц. Это обстоятельство его сильно озадачивало. А если и другие обитатели птичника заметят за ней такую странность? Над ним же все будут потешаться, а это может больно ударить по его мужскому самолюбию. Ведь он пользовался заслуженным авторитетом в столь приличном обществе, каковым он считал птичий двор. А что будет, если она захочет учиться летать? Да они сразу же попадут в разряд изгоев! И Гусак, желая спасти свою семью от позора, всячески убеждал любимую, что она самая обыкновенная гусыня и должна выбросить из головы всякие глупости. Лебёдушка с ним соглашалась и, чтобы хоть как-то заглушить тоску по небу, уходила с головой в заботу о потомстве.

Их птенцы подросли и, встретив свои пары, свили себе гнёзда. Супруги, оставшись вдвоём, невольно ощутили образовавшуюся между ними пустоту. Им уже было неинтересно друг с другом, — как-то вдруг холодно стало в их уютном гнёздышке, скучно и одиноко. Гусак всё чаще и чаще стал проводить время в весёлой компании друзей и подружек, а лебёдушка куда-то тайком убегала из дома.
И вот однажды, заподозрив её в измене, он решил проследить куда это его драгоценная жёнушка бегает из птичника. Незаметно он последовал за супругой на край озера за сопкой. Но каково же было удивление, когда увидел, как она прыгает с высокого валуна в воду, взмахивая крыльями. «Учится летать!» — осенила его догадка. Охваченный праведным гневом, Гусак выскочил из своего укрытия и набросился на неё с обвинениями: «Что ты делаешь? Как ты не можешь понять, что домашняя птица не летает. Ты самая обыкновенная гусыня и никогда не будешь летать. Никогда!».
Лебёдушка от неожиданности вздрогнула, что-то в её сердце лопнуло, как натянутая струна, и она, почувствовав внутри себя невероятно мощную силу, распахнула крылья и взмыла в небеса. «Прощай, любимый!» — это всё, что он услышал от неё в ответ. Гусак, ошарашено наблюдая, как его возлюбленная всё выше и выше поднимается к небу, растерянно лепетал: «Этого не может быть… Этого просто не может быть… Домашние гуси же не летают». Он не верил своим глазам.

Глава 2.

И на этой истории можно было бы поставить точку. Каждый получил то, что хотел: Лебёдушка обрела небо, а Гусак — комфортную и сытную жизнь на земле. И всё бы хорошо… Но!

Свободолюбивая птица, выросшая по воле богов в птичнике, теперь парила под облаками, наслаждалась счастьем полёта, безграничной свободой и невероятной радостью от возможности увидеть землю с высоты. Но всё чаще она стала задаваться вопросом: «Кто я?! Кто? Ведь домашние гуси не летают, а я летаю. Так кто же я? Кто?». И однажды она на озере заприметила стаю прекрасных лебедей. Спикировав на воду поодаль от них, зная, как агрессивно дикие птицы принимают чужаков, она вдруг в отражении увидела такую же птицу, как и они. «Не может быть!» — промелькнула мысль. — Выходит, что я тоже лебедь?!» Она не могла в это поверить. Но стая белых лебедей, подплыв к ней, приняла её как свою. 

А в это время Гусак оплакивал своё семейное счастье. Неожиданная разлука с возлюбленной и её умение летать перевернули в нём всё его представление о жизни. «Как же я сразу не догадался, что она не обычная гусыня, а лебёдушка?! — сетовал незадачливый муж. — Она же всем, абсолютно всем, отличалась от других. И оперение у неё было не просто белым, а белоснежным; и в характере чувствовалось какое-то благородство; и во всех манерах — грация. Это же до какой степень нужно быть слепым, чтобы не разглядеть в ней лебедя. Ой, дурак!» 

Мысли о ней доставляли ему такую острую боль, что всё его существование потеряло всякий смысл. Друзья, желая спасти его от тоски, предлагали познакомиться с кем-нибудь из молодых гусынь. Но Гусак смотрел на прекрасных представительниц птичьего двора с еле скрываемым отвращением. Они ему казались какими-то пошлыми, пресными и примитивными. Ни одна их них, — даже самая молодая и красивая гусыня, — и в подмётки не годилась той, по которой плакала его душа. И он, уходя подальше от сторонних глаз, прятал голову под крыло, мечтая о скорейшей смерти. 

Боги, наблюдая за ним с неба, тронутые до глубины души его горем и отчаянием, пытались успокоить его, передавая ему какие-то знаки и знамения. А он ничего не хотел ни видеть, ни слышать. Но боги не сдавались! Они один за другим отправляли к нему посланников: то ветерок, пролетая мимо, тихо ему нашёптывал: «Ты зря грустишь. Твоя Лебёдушка вернётся к тебе. Вот увидишь!», то ему прямо в ухо жужжал надоедливый жучок: «Она вернётся. Слыши-ж-шишь? Вернётся!» — «Да глупости всё это! — отмахивался горемыка от назойливых утешителей. — Она прекрасный лебедь. А я кто? Кто? Самый обычный гусак из птичьего двора. Она наверняка уже нашла себе достойную пару». «Она любит тебя… Любит… — шептали ему камыши. — Попробуй встать на крыло, и ты сможешь заслужить право быть с ней вместе».

Гусак наконец собрал всю свою волю в кулак. Он, с трудом преодолевая сомнения, карабкался на огромный валун, с которого его возлюбленная, желая почувствовать силу крыльев, прыгала в воду. Но его попытки научиться летать не увенчивались успехом, — устремляясь к небу, он кувырком летел вниз. Вода смягчала падение, но не облегчала его душевную боль. «Это, конечно, глупая затея, — с грустью рассуждал Гусак, взбираясь очередной раз на валун. — Вряд ли я встану на крыло, но, по крайней мере, это интересное времяпрепровождение».
Пробегали день за днём. Но ничего не получалось. Крылья категорически отказывались его слушаться. И как-то раз, отчаявшись добиться хоть малейшего успеха, он пошёл на разговор к мудрому индюку. «Скажи, друг, — начал смущённо Гусак, — мы птицы?». Индюк удивлённо воззрился на гуся: «Ну-у… если у нас есть крылья, — начал он глубокомысленно, — выходит мы птицы» — «А если мы птицы, тогда почему не летаем? Зачем нам нужны крылья? Ведь счастье птицы в полёте», — резонно заметил Гусак. «А для чего? — недоуменно пожал плечами индюк. — У нас есть сытные кормушки. Есть тёплые птичники. И к тому же высокий забор защищает нас от хищников и браконьеров. Живи да радуйся!»

Но Гусаку совсем не хотелось радоваться. Что-то в его душе перевернулось, и всё, что совсем недавно было для него привычным и близким, вдруг потеряло всякий смысл. И он, уходя подальше от обитателей птичника, с тоской смотрел в небеса.

Глава 3.

В конце концов Гусак, не выдержав душевных мук, с отчаянием крикнул: «Где ты, любимая? Отзовись! Мне без тебя плохо и одиноко. Моё сердце разбито. Я очень сожалею, что не ценил тебя. Я слишком поздно понял, что ты для меня единственная. Без тебя нет мне жизни. Слышишь? Я не могу без тебя жить!» Он кричал и кричал, как вдруг на небе появилось еле заметное белое пятнышко. Оно приближалось, приближалось, увеличиваясь в размере, всё ближе и ближе, и наконец гусак разглядел её — свою возлюбленную. Она услышала его призыв. Услышала!

Лебёдушка, изящно сложив крылья, приземлилась неподалёку от него. Он не мог поверить своим глазам. Его любимая, его бесконечно желанная и такая родная, прилетела на его призыв. Гусак восхищённо глядел, не в силах оторвать от неё глаз. Как она поразительно изменилась! Сколько невероятной грации появилось в её движениях! Сколько изящества! Она — царственная птица. Он как заворожённый смотрел, не осмеливаясь приблизиться к ней, — настолько она была величественно прекрасна. «Здравствуй, любимый мой! — услышал он такой дорогой для него голос. — Ты мне нужен. Я тоже не могу без тебя. Поверь! Ты для меня очень важен. Боги мне сказали, что у нас с тобой одна душа на двоих. А значит нам суждено быть вместе».
Гусак, пытаясь проглотить застрявший в горле комок, прохрипел. — Мы не можем быть с тобой вместе. Это какая-то ошибка природы. Ты — лебёдушка, свободная птица. А я самый обычный домашний гусь».

«Ты не обычный гусь, — улыбнулась возлюбленная. — У тебя душа лебедя. Лебедя! А значит мы можем быть вместе, если ты будешь старательно учиться летать. Вон видишь, — она кивнула в сторону сопки. — Там, на самой верхушке, я устроила для нас с тобой уютное гнёздышко. Я буду тебя там ждать», и она, взмахнув крыльями, поднялась в воздух. Гусак что есть сил рванулся за ней, но неокрепшие крылья не смогли поднять его тело. «Я буду стараться. Слышишь? Я очень буду стараться, — крикнул он вслед улетающей птице. — Ты только жди меня!», и он бросился к тому месту, где у воды лежал огромный валун.


Глава 4.

И Лебёдушка ждала! Прошло лето. Наступила холодная осень. Но её возлюбленный так и не прилетел к ней. С каждым днём становилось холоднее и холоднее. Пора улетать на юг.
И она решила перед отлётом в тёплые края сделать прощальный круг над птичьим двором в надежде увидеть любимого. С высоты хорошо было видно, как её Гусак развлекался с молодыми гусынями, весело проводя время. Он так и не научился летать. А зачем? Его вполне устраивали сытные кормушки и тёплый птичник. Жизнь прекрасна!
Лебёдушка, совершая последний круг, прокричала: «Прощай, любимый! Мы больше с тобой никогда не увидимся. Я улетаю навсегда. Прощай!» Гусак услышал её. Он поднял голову и с тоской наблюдал, как его возлюбленная всё выше и выше поднималась к облакам и вскоре исчезла из вида. Он почувствовал, как острая боль пронзила его сердце. Но, чтобы избавиться от горького чувства расставания, Гусак твёрдо решил: «Чему быть, того не миновать!»
Безуспешные попытки подняться на крыло давно уже заставили его отказаться от этой глупой затеи, и вскоре весёлые компании друзей и подружек вытеснили из его души образ любимой.

А Лебёдушка устремилась на юг, не догадываясь, что там её ждёт судьбоносная встреча. Все её надежды, её вера в настоящую любовь и преданность рухнули в одночасье. Слёзы застилали глаза, а в голове всё время крутилась назойливая мысль: «Домашние же гуси не летают…  Домашние гуси не летают! На что я рассчитывала? На то, что душа лебедя заставит Гусака отречься от сытной и беспечной жизни в птичнике и даст силы подняться на крыло? Наивная! Он никогда не взлетит в небо. Слабые неразвитые крылья не смогут поднять тяжелое откормленное тело».

Внизу расстилалось озеро. Лебёдушка, почувствовав голод, сложила крылья и спикировала на поверхность воды. Подкрепившись чем было можно найти, она забилась в камыши подальше от любопытных глаз и предавалась своей печали: «И опять я одна! Почему? За что?! За что небеса со мной так жестоки?» Одинокая птица поглубже запрятала голову под крыло, чтобы не видеть счастливые парочки проплывающих мимо гусей…

«Удивительная бессердечность! — усмехнулся криво Лукавый. — Уж насколько я толстокожий, но даже мне её жаль».
Боги наконец опомнились и, посовещавшись, вынесли вердикт: «За верность небу и умение любить воздать Лебёдушке заслуженную награду — настоящую любовь и большое счастье с прекрасным лебедем. Быть ей в паре!» — «Извините за любопытство! А что будет с домашним гусем?» — хитро прищурившись, поинтересовался Лукавый. Но боги долго не могли прийти к согласию, решая судьбу Гусака. Кто-то предлагал забрать у него половинку души лебедя и отдать Лебёдушке, (но это значит лишить его жизни), а кто-то предложил оставить ему часть её души в наказание за предательство. Наконец они приняли единодушное решение: «Гусак отрёкся не только от счастья полёта, что является предназначением свободной птицы, но и от своей любви. Пусть же теперь всю жизнь смотрит на небо и мается. Не будет ему покоя до самой смерти!»…

А Лебёдушка, преодолевая огромное пространство, измотанная голодом и невероятной усталостью, летела в тёплые края, не зная, что там её ждёт…  настоящая любовь.