Жила-была Зина. Часть 2

А вообще хорошо мы жили, вот честно… И всё у нас было: и дети, и квартира, и машина. И родители живы-здоровы. Да и зарабатывали оба не то, чтобы много, но в принципе, на всё хватало. Тем более, я всегда при продуктах, и наводить здесь тень на плетень не стану, мол я не такая, я жду трамвая, ни крошки ни разу, ни-ни… Не люблю фальши этой, терпеть не могу…

И мне очень хотелось ещё ребёнка, или даже двух, - и здоровье тогда позволяло, - хотя сколько абортов-то этих самых сделала, да операций по женской части, ой, и вспоминать, иной раз, не хочется…

Володя, знаешь, у меня против всего этого искусственного, предохранений там разных и прочего, он за естественный ход вещей, ну если ты понимаешь, о чём я толкую…

- Да уж должна разуметь, не маленькая, небось… Так вот, муж категорически против был, чтобы, значит, ещё рожать. Так и сказал - удумаешь что в этом смысле, - разведусь сразу, без разговоров. А я даже мысленно представить свою жизнь без него не могла. Ни сейчас, ни тогда…

То есть, вообще, говорю же, жили мы хорошо. Мирно. Сначала несколько лет с его матерью и сестрой. Хоть и нелегко приходилось, - дом старый, да огород, да свекровь, с ох и непростым характером, - мне там нравилось.

Ну а что, - молодым везде хорошо, мне кажется. Потом уж, как Славик родился, - квартиру получили, хорошую, двухкомнатную, со всеми удобствами.

Володя хотел мать забрать к нам, остерегался её оставлять с Райкой, сестрой его.

- Почему? Да просто всё, пьющая она, вот и весь сказ. А с пьющей дочкой каково это под одной крышей-то? Да ещё пожилому человеку? Ну вот то-то и оно. Но она к нам не поехала, отказалась наотрез. Оно и понятно, свой дом, он и есть свой, плохо ли, хорошо, но ты сама себе хозяйка. Да и вообще, в этом возрасте менять свою жизнь, привычный уклад, очень не просто. Я вот её сейчас особенно хорошо понимаю.

А вообще у неё судьба, у свекровки-то, не дай бог. И врагу не пожелаешь. Расскажу, потому - раз о ней, то это и Володи, её сына касается. А раз Володи, значит и меня.

Так вот, слушай, муж свекрови, - отец Володи и Райки, - сгорел от водки. Уж так пил, что она с детьми света белого не видела. Последние годы и не работал уже нигде. С дома всё выносил, что не успевали спрятать. Жену колотил, детей, а потом драка случилась в какой-то пьяной компании и его ножом пырнул кто-то... Ну и помер он, значит…

- Да кто, такой же пропащий алкаш, как и он… Обычное дело при таком-то образе жизни. Ну свекровь, правду сказать, перекрестилась тихонько, да и выдохнула с облегчением. Поверишь ли, они с детьми так с ним намыкались, что и хоронить не стали. Взяли просто в анатомичку при мединституте сдали и всё. 25 рублей получили, между прочим. За последние годы, это были чуть не единственные деньги, которые его семья получила благодаря ему.

А что, ну и так бывает, жизнь она, конечно, разная, но как видишь, и смерть тоже. Володя потому, и сам не пьет, и терпеть не может пьяных. Всю жизнь они у него ничего, кроме отвращения не вызывают.

Ну вот, свекровь и думала, наверное, мол, заживём теперь спокойно.
А тут Райка вдруг, дочь родная, по этой самой дорожке, папашей проложенной бодренько, знаешь, так пошла. Прямо побежала даже. То есть пить стала сильно. И скоро так всё закрутилось, что в запои стала уходить. Ни на одной работе не держалась, понятно. Да какая работа, если её ни замужество, ни материнство от напасти этой не спасло… Муж её, - нормальный, кстати, мужик, порядочный, - ребёнка забрал, и давай бог ноги. А она и рада даже, руки развязаны.

Вот что водка-то эта проклятая делает с людьми. Я тебе так скажу, милая, когда пьёт мужик - это беда, конечно, но пьющая баба - это горе горькое. Хуже этого и быть ничего не может. Сколько не пытались бороться с пьянством Райкиным, - и мать, и Володя, - ничего не вышло. И по бабкам её таскали, и в наркологии лежала несколько раз, и к врачу этому знаменитому, - как же фамилия его, забыла, ну алкашей со всего Союза лечил, вот же голова дырявая, - ну да, точно, Довженко, ну одним словом, всё без толку.

Да что говорить, это такая зараза, что не передать словами… Если прицепится к кому, - то помогай бог, как говорится. Так и сгинула Райка-то, от водки этой чёртовой, кто её только выдумал, скажи пожалуйста.

- Нет, причина смерти была, ясное дело, другая указана: инфаркт, правду кто ж напишет. Хотя может и инфаркт, но что его вызвало? Она ведь последнее время дальше магазина, где водку брала, никуда уже не ходила.

Так вот, о чём это, бишь, я… Ну, значит, так и жили дальше, без особых потрясений. Дети росли, а у нас все отчетливее пенсия на горизонте стала проявляться. Так, может быть, всё и дальше шло, если бы не Пётр, Нонки муж, то есть. Нет, разумеется, мы знали, что из Казахстана русские уезжают.

В 90-е вообще беспредел везде начался, а в национальных республиках, так и вовсе. Ну а как, работы нет, зарплата - копеечная, да и ту выдают то бройлерными цыплятами, то водкой, то талонами на крупы и масло подсолнечное, - крутись, как хочешь.

Но хуже всего стало отношение к нам местного населения. Хотя, а мы кто? Не местные, что ли? Всю жизнь прожили там, работали не покладая рук, детей подняли, внуков дождались и на тебе - чужие мы чего-то стали, чуть не враги прямо.

Так вот, значит, Пётр, чтоб ему ни дна, ни покрышки. Он же военный, и как-то раз был в Твери, в командировке, - у служивых, это объектом называется, - а вернувшись приехал и рассказывает, да не просто говорит, а прямо песни поёт. Петро в этом деле - мастер! Известно, языком мести, не мешки ворочать.

Он так и Нонку охмурил! Ну да, влюбился, прямо голову потерял, а сам страшный, - прости Господи, как смертный грех - рыжий, нос крючком, глаза навыкате - конопатый с головы до пят, а туда же, мол, люблю не могу, прямо проходу ей не давал.

У него, у подлеца, кстати, корни-то немецкие. Это здесь он Петя, а там Петерс какой-нибудь.

Ну так вот. Она его гонит, отвяжись, мол, постылый, - ей другой парень нравился, - а он: не пойдешь за меня, так я с собой что-то сделаю, узнаешь, мол, тогда. Нонка, она ж добрая, наивная даже, чтоб не сказать, глупая, - помнишь, я рассказывала? - ну и поверила, дурёха этакая, испугалась, что прохиндей этот хитрющий руки на себя наложит…

Ага, как же… кто угодно, но только не эта немчура пронырливая. Нет, жили они неплохо, да и сейчас живут, детей двое, внуков четверо, - всё хорошо. Да и Нонка, кажется, уже давно ни о чём не жалеет, да только не нравился он мне никогда, Пётр этот, и не только мне, кстати… Скользкий и вёрткий, как угорь. Будет час говорить с тобой, в глаза смотреть, да за ручку держать, а во всём сказанном и словечка правды не отыщется. Но тогда, как-то об этом не думали, когда россказни его слушали, уши развесив.

- Надо, - говорит, - нам всем валить отсюда, пока квартиры наши, да дом родительский, хоть что-то стоит… А если резину дальше, - говорит, - тянуть, мол, как бы вообще в одних подштанниках драпать не пришлось…

И уезжать, знаю куда, в Тверь, что, за край! - рассказывает, а сам, веришь ли, только что глазки не закатывает, - земли полно, покупай – не хочу, хочешь стройся, хочешь готовый дом, красотища, леса, простор – дух захватывает!

Сидишь, - поёт он дальше, - в своём доме, сосновым духом пропитанном, чаёк попиваешь с медком да лесной ягодой… Одно окно отворил, - Волга, - зачерпнул сетью не глядя, - налим да сазан, или на худой, типа, конец карпишка зеркальный размером с аршин примерно, чешуя одна, что твои блюдца, знай себе тяни да потягивай…

В другой горнице окошко отворил – сад душистый да плодоносный. Руку протянул - яблоко наливное, другую – а в ней груша золотистая али слива с абрикосом – спелые, ароматные, так сиропом и сочатся…

Ага, ты вон слушаешь, ажно глазки округлила, но поверишь ли, я и вполовину так не рассказываю, как Петро нам елей этот про землю обетованную, тверскую в уши заливал.

- Ну что, что… Скорая ты, мать моя, я смотрю больно… Имей терпение, легко- то, думаешь, душу свою вот так вот распаковывать?!

Словом, известно что, продавать стали потихоньку недвижимость, хоть и не больно-то продавалось… Местные товарищи, то бишь коренное население, полагало, видимо, что чего платить-то, ещё немного и бесплатно всё заберём… Мол, на нашей земле, значит наше всё, вот и весь сказ.

К этому времени, уж ни матери, ни свекрови с Раей, уже не было, и нам с Володей нужно было не только квартиру, но и дом продать, а это ой, как непросто-то было. Да с работы по-людски уйти, - у Володи всего полгода до пенсии оставалось, да документы в порядок привести, да вещи собрать, отправить… Ох, переезд, он и в Африке переезд, хуже потопа…

В общем, решено было Варьку с отцом отправить туда, да стройку начать, землю под два дома мы уже купили. А Петра, оказывается, туда и перевели по службе-то. Так что у них с Нонкой квартира служебная, им проще.

Да главное-то, главное, даже не в этом! Ты думаешь, я просто так говорила, что скользкий он, не доверяю я ему? А вот ты послушай тогда тётку Зину, только внимательно, как этот чёрт рыжий с нами со всеми поступил. Пожил на всём готовом в своей прекрасной, тверской квартире где-то с год, наверное, затем спокойно вышел на пенсию, подхватил Нонку с детьми и тут же смылся в свою Германию ненаглядную! Вот так!

- Что значит «ну и что»?! Да ты меня слышишь вообще?! Я говорю, охмурял нас сколько времени рассказами о прелестях тутошней жизни, подбил на переезд, а сам свалил за бугор! На постоянное место жительства! Вникаешь?! Мол, Тверь, конечно, это хорошо, я от своих слов не отказываюсь, да только Европа получше будет, поинтереснее. А вы тут сами как-нибудь, без меня…

… Ничего, слава богу, отстроились. Тяжело, конечно было, так это, я тебе скажу, не каждый представить даже в состоянии. Варька, сестра родная, которой мы всё деньги передавали на строительство, отстроила себе, значит, хоромы, а нам еле-еле времянку небольшую поставила.

- Как, какие хоромы? А что нет разве? Вон он дом-то, рядом, видишь, небось, не слепая…

Мы же, как думали, два участка рядом купим, построимся, в гости ходить будем друг к другу. Прямо мечтали, что и забора на меже не будет, зачем он, родным-то людям? Вместо него собирались беседку поставить с добротным столом, с удобными скамейками, чтобы собираться за ним большой нашей семьёй, в праздник, да и просто так…

- Да не плачу я… Просто никак смириться до конца не получается, простить не могу… Как могла она, деньги наши потратить, ты подумай, с продажи квартиры да дома большого, нам, выходит, здесь только на маленькую времянку хватило?

- Я понимаю, что отец с ней жил, это всё так, да только у неё самой ничего ж и не было… Ни гроша за душой… А сколько за родительский дом в глухом селе они выручили-то, смех один… За наши, выходит, деньги с Володей и отстроились… Ну сама посуди, разве ж это справедливо?!

- Ай, да что она может сказать-то? Сначала, вроде, да отдам, отдам, а потом, как отца не стало, - от хорошей жизни, думаешь, он на тот свет раньше времени отправился? – резво так переобулась, что называется, и такая: «Ничего я вам не должна!», - говорит. Нет, так не только это. Ты дальше-то слушай. У неё наглости хватило Володе заявить, - когда он ей судом пригрозил, - что это мы ей должны за то, что она тут стройкой занималась, которую, типа, мы на неё и старого, больного отца взвалили… Представляешь?

- В общем, после всех этих событий, тут просто ад начался. Отец, бедный, ушёл скоропостижно, - он у неё в неотапливаемой комнате ползимы прожил, - так чего удивляться такому исходу… Хотя он ведь из породы долгожителей, - я точно знаю, - мама - та нет, слабенькая, рано убралась, а папка – кряжистый, двужильный про таких говорят. Но, видишь, как всё оно обернулось-то… Всю войну прошёл, в Берлине у рейхстага стоял, а благодаря любимой дочурке младшенькой от пневмонии умер…

…. Ой, что ты... Володя съедал меня буквально живьём, за Варьку-то. А что я могла сделать? И в суд не пойдёшь, никаких квитанций, бумаг, всё же на доверии, мы ж родня, - едрит твою за ногу, через коромысло…

Да их, документов этих и не было особо, отец говорил. Она ж неофициально старалась со строителями договариваться, чтоб, значит, дешевле вышло… Ну не знаю, может это действительно кому-то выгоднее, например ей, но уж точно не нам с Володей…

Ну и вот, денег уже нет, а строиться нужно, не будешь же вчетвером в крохотной времянке жить, где только баня треть помещения занимает.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...