Змея. Этюды из жизни

В заброшенном саду поселилась змея. Она с удовольствием нежилась на ласковом весеннем солнышке в высокой нежно-изумрудной траве. К тому же, в распоряжении ядовитой  рептилии оказался небольшой водоем, где она могла поплавать и охладиться в прозрачной водичке. Змейку никто не беспокоил, лишь ранними утрами и поздними вечерами по протоптанной скотом стежке проходило маленькое стадо коров. Каждая Буренка из ближнего села шла утром сразу после дойки на луга, чтобы пополнить свое опустевшее вымя. Вечером, в одно и то же время, буренки возвращались обратно. Но однажды змея заметила, как по участку шла высокая женщина.

       Следом за ней, мягко ступая по жестким грязевым комьям - следам копыт, засохших на солнце после дождя - плелся пушистый черный кот с белым пятном - манишкой на шее. В маленькой серо-черной голове ползучей твари, возомнившей себя единственной владычицей этой земли, сразу же вспыхнула необъяснимая ненависть к двуногому существу. И она решила подкараулить незваную гостью, чтобы, когда та будет возвращаться, укусить своими маленькими, но ядовитыми зубами. Однако молодой годовалый котик смекнул, в чем дело.

- Ты что это надумала? - мысленно спросил он насторожившись. Ему не хотелось терять свою добрую хозяйку, которую безгранично и преданно любил.
- Да так, нечего тут всяким шляться! - резко, не открывая пасти, бросила змея.
- Я не дам тебе это сделать! - решительно объявило четвероногое создание.
- А ты попробуй! - пронеслось в голове серой, в черных ромбиках гадюки, которая, раздраженно хлопнув о землю хвостом, уползла в тень, еще недавно цветущих яблонь. Гоша, так звали едва вошедшего в зрелую пору крысолова, сопровождавшего дачницу, задумался и весь поглощенный в невеселые мысли, так и остался лежать на тропинке. Он знал, что утром, переночевав в летнем домике, его единственно любимое на всем белом свете существо будет идти по этой, ставшей смертельно опасной, дорожке и решил во что бы то ни стало спасти дорогого ему человека!

На рассвете, когда мимо него, старательно обходя живое препятствие, шли, направляясь на луга, крупные травоядные животные, пушистик поведал им о чудовищном замысле змеи.
- Аспид он и есть аспид! - отозвалась ближайшая к нему немолодая буренка, как показалось котику, явный лидер.
- Тебе не справиться с ней без нас! - добавила она, и все стадо осталось в этом, забытом владельцами и Богом саду, чтобы как можно дальше оттеснить от тропки змею своими непробиваемыми  копытами. Они почему-то не боялись ее. И как та ни извивалась, стараясь выползти на едва видневшуюся в траве дорожку, у ней ничего не получалось.

      Спустя пару часов, когда уже высохли искрящиеся на солнышке влажные цветы, на серо-бурой полосе, там, где проходила импровизированная граница этой фазенды, показалась стройная фигура дачницы. Подойдя к своему домашнему питомцу, она с удивлением заметила, как на нее долгим взглядом посмотрела одна из коров. Конечно же, этот взгляд ничего не выражал по той простой причине, что не принадлежал человеку. Говорящие глаза бывают только у собак, у других животных, по наблюдениям женщины, глаза не обладают таким качеством. Однако  этот ничего не выражающий взгляд почему-то запомнился. И тут до слуха пораженной не совсем обычной картинкой зрительницы, донесся звук странного шлепка, будто изо всей силы ударили комком глины по деревянной доске. Она повернулась на звук и увидела, как по крашенной, наполовину облезшей стенке садового домика, к оконному проему стремительно движется ползучий темно-серый ядовитый гад. Женщина невольно вскрикнула, но поняла все не сразу. Лишь потом, обдумывая произошедшее, догадалась о причине того злополучного звонкого шлепка. Поняла, что враг человеческого рода, коварный змей, в бешенстве от того, что ему не дают возможность воплотить в жизнь  задуманную гадость, со злости, спасаясь от копыт, как на амбразуру, метнулся на полуразрушенную стену.

     С тех пор женщина никогда не ходила тут, предпочитая обходить опасное место  стороной, и никогда больше не хлестала прутьями своих неожиданных спасительниц, если те вдруг ненароком чем-нибудь  досаждали ей!