То, о чём не нужно говорить

Мои пальцы скользят по его рукам, от плеч к локтям, затем задерживаются на запястьях, и наконец касаются ладоней, чтобы сплестись с его пальцами, позволяя очередной волне тепла расплескаться внутри меня, учащая дыхание и наполняя сознание волнующей дымкой.

Он смотрит на моё лицо внимательным, изучающим взглядом – точно таким, каким я обвожу контур его плеч, скул и губ.

Точек нашего соприкосновения становится больше, и по телу бежит ощутимая дрожь, но я не хочу сейчас спешить – этот момент стоит того, чтобы растянуться тягучей карамельной нитью между короткими секундами.
Тепло и приятная тяжесть его тела…
Запах его кожи…
Ощущение его волос под пальцами, когда я обнимаю его, привлекая к себе…
Изгиб его губ, глядя на которые хочется… ох, как же хочется!

Сейчас он едва заметно улыбается мне, то ли стараясь понять, о чём я думаю, то ли уже прекрасно всё зная и замышляя что-то своё и, без сомнения, приятное.

Он делает движение навстречу мне, и я отзываюсь на него глубоким вздохом, непроизвольно закрывая глаза: мне кажется, что оно – самое первое, то, которого я ждала очень долго. Но что такое «долго» для нас, как можно отмерять отрезки времени на шкале, длина делений которой неизвестна, переменна и зависит только от того, насколько близко мы находимся друг к другу? Разве стоит удивляться, что есть на нашей общей ленте времени точки, которые мы проходим снова и снова, а может быть и вовсе не покидаем их?

Это движение навстречу – всегда первое, как и наши поцелуи при встрече и прощании, как пожелания доброго утра и сладких снов, как желание соединиться и нежелание отрываться друг от друга… Бесконечность первых свиданий, поцелуев и близости – и эту бесконечность мы проживаем прямо сейчас вместе.

Я будто узнаю его заново.
Я будто знала его всегда.

Есть ли этому объяснение в тех умных книжках, с которыми я проводила десятки вечеров? Нет, для этого есть другие книги, те, над которыми хочется плакать и улыбаться, лёгкие и ничего не объясняющие, но подробно описывающие все эмоции, что я испытываю сейчас. Вместе они именуются одним ёмким словом – и его совершенно нет необходимости произносить вслух.

Он смотрит мне в глаза, его губы в считанных сантиметрах от моих, и я хочу прижаться к ним крепким долгим поцелуем, но прежде, после секундной заминки, едва слышно шепчу:
- Спасибо тебе.
Можно было бы сказать что-то ещё, но сейчас я уверена: ничего не нужно добавлять, слова лишь обрамляют наши взгляды, движения и эмоции, которые красноречивее всего, и которые никак невозможно не только подделать, но даже при всём желании повторить с кем-то другим.
Я могла бы не говорить ничего, промолчать, как делала это до сих пор, каждый раз, когда смотрела в его глаза перед этим ритуальным поцелуем, но мне так хочется, чтобы он знал, как много делает для меня каждую секунду нашей близости, наших встреч, каждый день своего присутствия в моей жизни. Его роль в моём мире грандиозна, уникальна, несоизмерима ни с чем: он – мой оазис посреди реальности, в которой есть боль, тоска, чёрствость, фальшь, и единственные моменты, когда я не испытываю никаких сомнений, пребываю в полнейшей уверенности в себе и в том, что всё происходящее со мной правильно, - это те моменты, которые я проживаю в его руках.

Вместо ответа он прижимается ко мне всем телом, и я обнимаю его, глажу плечи, чувствую его дыхание на своих волосах.
Я чувствую его. Мы обнажены, но вовсе не потому что на нас отсутствует одежда: кажется, что и кожи тоже нет, что все мы – бесконечность нервных окончаний.
Я чувствую его каждой клеткой тела, внутри меня каждый сантиметр заполнен ощущением абсолютной, неизбежной и неоспоримой правильности. Физические ощущения тесно переплетаются с горячим густым ярким теплом внутри меня, бурной рекой искристых эмоций, подстёгиваемых каждым движением, прикосновением, каждым звуком и вдохом.
Как я раньше жила без этого?

«Ты снова идеализируешь мужчин», - шепчет мне внутренний голос, и я наконец понимаю, отчего он так язвителен: под ним многие месяцы и годы скрывалась не моя интуиция, а затаённая обида на весь мир за то, что тот меня не слышал.
Оказывается, чтобы быть услышанной, совсем не обязательно кричать: нужно встретить того, кто сам захочет услышать, и ему почти наверняка не понадобятся для этого лишние слова.
Говорят, что вера в чудеса - признак наивности, и я сейчас с удовольствием признаюсь – я наивная дурочка, и мне чертовски нравится быть ею. Идеализировать, мечтать, желать, ждать, верить каждый день, а каждый раз, когда мы встречаемся, испытывать всё это в десятикратном объёме.

«Нет, только одного», - мягко, но уверенно отвечаю я обиженной девочке внутри меня. Открываю глаза, смотрю на его лицо, обнимаю его крепко и глубоко целую, прижимаясь всем телом. Он целует меня в ответ сладко, неспешно, горячо и волнующе, а затем шепчет мне на ухо:
- Ты вся светишься.
Я тихо смеюсь в ответ, тянусь к его губам и рукам, и ощущаю, как то, о чём не нужно говорить, заполняет меня целиком, переливаясь через край тёплым обволакивающим светом.