Зимняя поездка

Смеркалось. Нюра сидела у окна и смотрела как голубая полоска неба, видневшаяся из-под занавески, темнела. Беспокойство, сначала робко зародившееся в душе, теперь скребло кошачьей лапой. Еще с утра ее сын Женя уехал со своим другом – тезкой Женькой Бугряковым в соседнюю деревню, находившуюся в пяти верстах от их совхоза. Это по большаку – пять верст, а напрямки и трех не будет. Уехали ребята на совхозном жеребце Мартыне, запряженном в сани, на престольный праздник  к родственникам. Хоть и были они комсомольцами, но  деревенских устоев не нарушали.
Сыну Жене исполнилось на прошлой неделе восемнадцать, но все механизаторы в округе знали его как опытного механика, разбиравшегося в любой сельскохозяйственной технике. За считанные минуты он мог понять, что барахлит в тракторе или комбайне. Нюра всегда удивлялась на Женькину тягу к книгам, особенно по физике и механике. Старшие братья уходили вечерами  в клуб, благо девчонок и парней в пятидесятые годы в деревнях было много. А младший сидел за книжками в их маленькой комнатке.
Раньше вся их семья жила в колхозе, где у них был просторный пятистенок. Но в колхозе расплачивались за работу трудоднями, то есть почти ничем, за счет своего хозяйства кормились. А в совхозе, куда они переехали пять лет назад, платили деньгами, и на них можно было купить в сельпо хоть одежку, хоть сахар с селедкой. Но в совхозе своих домов  не разрешалось строить, государственные комнатки в бревенчатых домах назывались на  городской манер квартирами. Отец, уговоривший переехать жену, троих сыновей и дочку, вскорости ушел от них к молодой рыжей Наталье. Причина была простой; старшие сыновья Юрий и Николай подросли  и окоротили отца, распускавшего руки на их мать. Иван после  окончания войны все никак не мог определиться с местом проживания, ездил по деревням и селам, ища лучшей доли.  Выпив, он бил себя в грудь и надрывным голосом кричал: «Я – фронтовик»,- требуя уважения к себе. А везде  работы было непочатый край: косить траву, пахать землю, доить коров. Вот Нюра и работала и ребят своих приучала не бояться никакого труда, Сейчас она работала с быками, на эту работу никто не шел. За это директор совхоза уважительно относился к ней, зарплатой не обижал. Правда старший сын уехал в город после армии, не смог он тут жить. Девушка его не дождалась, вышла замуж за другого. А  средний сын сейчас служит в армии.
Снова мысли вернулись к младшему сыну. В мае Женьку заберут в армию, а после службы директор хочет отправить его учиться в Арзамас на инженера.  Нюра представила синеглазого сына в костюме и шляпе, точно такой, какую одевал по торжественным случаям здешний главный инженер Петр Иванович Замула. Мечты ее прервал звук хлопнувшей в сенях двери. Она обрадовалась: « Ну, слава Богу, приехал», обернулась в надежде увидеть своего любимца. Нет, конечно, Нюра любила троих сыновей и дочь Валюшку. Но за Женю как - то особенно переживала. Уж больно он скромный, молчаливый, уступчивый, грубого слова от него никогда не слыхала. В проеме двери показалась дочь, прибежавшая с гулянья. Румяная от мороза, веселая от внимания провожавшего Саньки, Валя влетела в комнату, метнувшись к теплой печке. Мать строго окликнула:
- Валь, не видала робят? 
Девушка в недоумении переспросила:
- Кого, мама?
- Да, Женьку с Бугряковым.
- Нет, мама, не видала.
- Пойду тогда, дойду до Бугряковых. Собирайся, пойдем вместе.
- Мама, ну приедут они. Никуда не денутся.
- Собирайся. Кому говорят?

Валюшка побаивалась мать. Растили ее родители отца в той самой деревне, куда уехал сегодня брат. Бабушка с дедом были верующими людьми, никогда ни с кем не ссорились, жили потихоньку. Дед возился с колхозной пасекой, внучку баловали. Мать забрала ее от стариков для помощи в хозяйстве. Сама-то  уходила рано на ферму и возвращалась поздно, На дочь было возложено много обязанностей: натопить печь, сварить обед, после школы постирать белье со всей семьи. Колодец был под горой, а за водой надо было сходить много раз. Спасибо Женьке, помогал сестре во всем  без всякой просьбы. Увидев посуровевшее лицо Нюры, Валя быстро накинула тулупчик,

На улице мела поземка, порывистый ветер дул в спину. Бугряковы жили неподалеку от них, через два дома. На стук в дверь, откликнулась  Бугрячиха, спросив недовольным голосом в сенях:
-Кто там ?
Нюра сразу догадалась, что хозяева никого не ждут. Значит их сын дома.
- Да я это. Нюра Кочергина.
Дверь открылась.
- Чего так поздно?
- А Женька - то ваш дома? – тихо спросила Нюра.
- Да уж спит он, А зачем он вам? - отозвалась хозяйка дома.

И тут Нюра решительно отодвинула Бугрячиху и шагнула за порог. За ней мышью проскочила Валюшка.  На печи, разомлев от вина и мороза, похрапывал единственный отпрыск в семье Бугряковых. Прошагав мимо хозяина, Нюра вскочив  на скамейку,  тряхнула парня за плечо. Он в ответ что-то невнятно пробурчал. Поняв, что  ей не разбудить пьяного, она обернувшись к родителям, коротко потребовала:
- Дайте воды.
- А ты чего тут раскомандовалась? – зычно крикнул сам хозяин, не ожидавший такого напора .
- Ваш дома, а нашего нет, а уехали вместе, -  спокойным голосом проговорила Женькина мать.

Отец, поняв, что соседку не удастся просто так выставить за дверь, подошел к ведру с водой и из ковша окатил сынка. Тот еле разлепив мутные глаза, завопил:
- Папка, ты что?
- Где Женька Кочергин? Сказывай, - для виду поднял голос Бугряков – старший.
- А он рази не пришел? –  Бугряков – младший, щурясь, приподнял голову и разглядев Женькину мать, отодвинулся от края печи.
Тут Нюра не выдержала:
-Вы же давеча вместе уехали. Где ты его оставил?
- У Мырмыжей  наверно свалился с саней. А я не заметил.
- Да как ты мог бросить то его? Ты же товарищ его?- вскрикнула Нюра.
- Я ж говорю – не заметил.
- Иди Анна домой, Пришел чай уже давно, - стали выпроваживать Нюру хозяева в два голоса.

А и вдруг правда, пришел ее Женюшка, греется на печи. Все равно большего тут не добьешься. Метнулись они с Валюшкой домой. Дома - никого. Схватив керосиновую лампу, пошли вдвоем к Мырмыжам. До них всего верста, но в поле сильный  порывистый ветер дул навстречу, заметая дорогу. Летящий снег закрывал огни в домах соседнего села, которые было хорошо видно в ясную погоду. Село стояло на горе, а рядом с этой горой был глубокий овраг. Валюшка шла молча, вцепившись в материн рукав. Вдвоем они еле нащупывали дорогу, проваливаясь в снег с накатанной дороги и карабкаясь обратно. На их счастье единственный фонарь недалеко от поворота дороги моргал в снежной круговерти. Дочка первая заприметила его. Пошли уже увереннее. Вот и фонарь близко.  А дальше  дорога резко поворачивала, внизу был овраг.  Валюшка  провалилась в яму, боялась идти дальше. В прошлое лето в нем оползнем завалило мужика с лошадью. Нюра вытащила дочь с трясущимися и что- то шепчущими губами.
- Ты чего там бормочешь?
- Богородицу  читаю,- еле слышно проговорила дочь.
Нюра хорошо знала, что Валя росла у стариков, перенимая их привычки. Она и сама, вечерами, проваливаясь от усталости в сон, всегда шептала слова молитвы.

Но что это за яма? Нюра достала керосиновую лампу, спрятанную за пазухой, и стала осматриваться по сторонам. За ямой был овраг. Видимо сын спал в санях, сомлев от выпитого самогона, а Бугряков сидел на возке, управляя Мартыном, В этом месте сани стали проваливаться в овраг, соскользнув с дороги. Поворот больно крутой,  проморгал его возничий. Мигом  протрезвев, огрел лошадь вожжами. Мартын рванул что есть мочи, натянув постромки, сани резко накренились и Женька  кубарем полетел с обрыва вниз. Догадавшись о происшедшем, Анна вглядывалась, где поудобнее спуститься в овраг. Не видно ни зги.

Опять перед глазами пронеслись воспоминания: Женька, родившийся  с улыбкой, ночами не беспокоил. Даже Иван часто брал младшего сына на руки, играл с ним и ее не обижал тогда. Мальчик с большими синими глазами был похож на ангела, которого Нюра видела на стенах расписанного храма в этих же Мырмыжах, Храм большевики быстро разорили после революции. Отца ее раскулачили, забрав даже исподнее белье. Нюра многого не понимала  в жизни, в школе не училась, с малых лет работала. Но одно она знала точно – чужое брать нельзя. Она всегда молчала, старалась не роптать, а тут не выдержала:
- Господи не отнимай! Прошу тебя, Милостивый!
Воспоминания исчезли, когда Нюра услышала, как кричит Валюшка  в сторону бездны:
- Женя!!!
Нюра села и юзом начала скатываться в эту бездну. Лопнувшую керосиновую лампу, она выпустила из рук за ненадобностью,
- Женька! Женя!... - кричала она, погружаясь в снежное царство. Снег сразу заполнил валенки, набился под юбку.
Вслед за ней, стуча зубами то ли от страха, то ли от холода, катилась дочка. Докатившись до дна оврага, они вдвоем стали утаптывать снег, продолжая истошно вопить, звать по имени. В овраге было тихо.

А Женька спал тем безмятежным и обманчивым сном, которым забываются погибающие люди в холодном безмолвии. Сначала он пытался вылезти из гиблого места, звал на помощь друга. Все тщетно, выпитый самогон сделал свое дело. Мальчишка никогда не пил. А тут в компании, подбадриваемый другом, он не смог отказаться от угощения. Ему снился утопающий в белоснежном цвету, большой совхозный сад. Он шел со своей ненаглядной Галей, держась за руки. Он – в белой рубахе, она – в светлом крепдешиновом платье. Вокруг кружили лепестки  вишен и яблонь, бабочки, пчелы. Вдруг он услышал какой - то  посторонний звук,  вернее голос. Да это же мама зовет его по имени. Нет, ему не хочется домой, не хочется шевелиться. Надрывистый голос становится все ближе.
- Мама, он тут, - прошептала осипшим голосом Валюшка.

Как они толкали, волокли, тащили наверх своего Женьку, потом сестренка рассказывала брату со смехом:
- Все жилы надорвали.
. Он не любил про это вспоминать всю жизнь. Было стыдно. С трудом, выбравшись из оврага, шли уже по дороге, подхватив его с двух сторон, мотаясь как пьяные, Только Нюра беззвучно шевелила губами:
- Спасибо тебе, Господи.

Женька свалился с воспалением легких, но через две  недели, благодаря стараниям местного фельдшера, уже вышел на работу. О происшедшем знали все жители деревни. Валюшка рассказала своему другу Саньке о случившемся в подробностях. Нюра ни с кем н ничего не обсуждала.

Поправившийся Женька, пришел в гараж на разнарядку как всегда с улыбкой. Взрослые мужики и его ровесники окружили его, кто хлопал по плечу, кто молча улыбался, протягивая руку для пожатия. Пришел и Бугряков – младший. Подошел, как ни в чем не бывало, протягивая ладонь тезке. Женька отвернулся, не смог пожать.