Агата

В это субботнее утро Виолетта Карловна вышла на веранду дачи с бокалом хереса. Прекрасное осеннее, но почти по-летнему теплое утро, подкрепляемое маленькими глотками хереса, способствовало поэтическому настрою Виолетты Карловны.
 
Суббота (по еврейски Шабат) для нее был день реального отдохновения. Дело в том, что Виолетта Карловна профессорствовала в одном, не самом захудалом столичном ВУЗе. Не подумайте ничего крамолного, студентов она любила: юношей весьма, девушек меньше, находя в них нечто, что претило ее представлению о девичьей чести и достоинстве. Но вот красивых студенток она на дух не переносила. И если такая студентка приходила сдавать зачет, или не дай Бог экзамен, то уходила почти всегда весьма расстроенная, иногда даже в слезах. Не будем искать в этом какую-то причину, просто предупреждаем: красивые студентки не ходите к Виолетте Карловне ни на зачет, ни на экзамен.
Была еще одна особенность у нее. Виолетта Карловна корнями привязана к глубокой провинции, где сызмальства была приучена к сельскохозяйственным работам. Поэтому на своей достаточно обширной даче она не разводила цветов и иной малозначимой для желудка растительности, а выращивала ягоды, фрукты и овощи, отдавая явное предпочтение картошке. Картошкой у нее была засеяна очень большая площадь, почти весь участок.
Вначале для сбора урожая она нанимала сезонников, которые делали это плохо, оставляя большую часть урожая не выкопанной. Виолетта Карловна ругалась, иногда даже материлась. Но женское сердце отходчиво и на следующий год все повторялось. Только ругань становилась громче, а мат круче. И в один из счастливых дней своего профессорства, непонятно она сама или кто-то подсказал, но оформилась мысль, что в качестве рабочей силы можно использовать нерадивых студентов, которые были обречены на пересдачу в силу лености или иных причин. А так как Виолетта Карловна вела предмет с непонятной этиологий – Искусственный Интеллект, то завалить она могла практически любого, даже себя.
И вот нынешним утром на своей веранде с бокалом хереса она переживала звездный час. Сегодня должна была явиться для выполнения сельхоз работ самая красивая студентка института – Агата. Глядя на Агату можно было допустить, что она питается цветочным нектаром или другим воздушным продуктом, но не имеющим к пище обычных смертных никакого отношения. Из-за этого она и была отправлена на уборку картофеля. Нет, не подумайте, Агата была не только красива, но и умна. Ей просто крепко не повезло в жизни. Ее отец был физиком, а мать – балериной. И так уж получилось, что она получила красоту от матери, а ум – от отца. И поэтому все отметки в институте она добывала своим умом. Но тут нашла коса на камень, Виолетта Карловна возненавидела Агату с того самого момента, как впервые увидела ее на лекции. Внутренний голос подсказал: «Вот твой вечный работник на картофельном поле». И как было сказано, нынешним утром она испытывала первые мгновения звездного часа. Вот-вот должна была появиться Агата с лопатой на роскошном плече. 
 

Отхлебывая херес, Виолетта Карловна строгим профессорским взором осматривала бескрайнее поле с картошкой. Никогда еще оно не казалось ей таким восхитительным и, главное, громадным.


 

Ровно в десять часов к воротам дачи подкатил фургон, из которого вылезла бригада что-то лопочущих таджиков с лопатами и ведрами. Судя по уверенным повадкам, главный таджик подошел к веранде и спросил: «Где здесь картошка убирать будем?».
«Вы кто?» - пролепетала профессор. 
«Агату знаешь? Болшой началник прыказал! Сказал не сделал, башку снесет!»
«Кому башку снесет?» - опять в недоумении спросила профессор.
«Все! И мне и тебе и какой-то Вилетки!»

 

Отхлебнув для крепости духа, хозяйка не слушающейся рукой указала на участок. После этого рухнула на стул и выпила весь бокал, который так мечтала растянуть на все утро. Погода – прекрасная, предвкушение – чудесное. И тут – какая-то шобла таджиков, да еще с конкретной угрозой – отпилить голову. Кого угодно все это может вывести из равновесия, а не только специалиста в Искусственном Интеллекте.
Ничего не скажешь, таджики могут работать. Рассредоточившись по всему полю, они споро и главное, качественно начали копать и складывать урожай в принесенные ими же мешки.

 

Через полчаса к воротам дачи подкатил роскошный лимузин, из которого выпорхнула на невидимых крыльях Агата, и быстрым шагом направилась к веранде.  За ней не спеша двигался вполне интеллигентного вида мужчина. Хотя было понятно, что он явно не из дворян, но также было ясно, что он привык отдавать приказания и не проверять их исполнение, не допуская даже мысли, что они могут быть невыполнены.
 

«Здравствуйте, Виолетта Карловна», - пролепетала Агата.
Профессор оглядела студентку и сердце защемило. Костюм Агаты полностью испортил ее утреннее настроение. Лишь один шарфик был из таких заоблачных сфер современной моды, что профессорская зарплата Виолетты Карловны за полгода не смогла бы даже приблизить ее к этим сферам. Совершенно машинально профессор попыталась налить в бокал хересу, но и тут вышла осечка – бутылка была пуста. Выручил мужчина, скромно державшийся за Агатой. Неуловимо изящным жестом он, казалось бы, материализовал из воздуха, бутылку хереса, наклейка на которой гласила о ее совершенной древности, и изящно поклонившись, произнес: «Позвольте Вас угостить. Этот херес прислал мой приятель – Филипп IV, король Испании». Судя по всему, пристрастие профессора к утреннему хересу для этого загадочного сопровождающего Агаты не были секретом.
Виолетта Карловна машинально протянула свой бокал. Все происходящее: вначале таджики со своими угрозами отпилить голову, потом Агата в необыкновенном прикиде и, наконец, друг Филиппа IV, короля Испании. Для ее профессорских мозгов все происходящее оказалось большой перегрузкой. Перегрузка настолько явно отразилось на ее лице, что Агата обеспокоенно спросила: «Как Вы себя чувствуете, Виолетта Карловна?».
Профессор рухнула на стул.
Агата продолжила: «Я так хотела помочь Вам с уборкой урожая. Но мои друзья сказали, что позаботятся об этом сами. И я не смогла их переубедить». Она обратилась к сопровождающему: «Борис, подтверди это». При этих словах мужчина легко ухмыльнулся, тем самым демонстрируя, что Агата реально права, и ему стоило большого труда отобрать у нее лопатку и грабельки.
«Но ведь эти работники сделали все хорошо?» - спросила Агата.
Работа была выполнена более, чем хорошо. Ровные ряды мешков с картошкой стояли перед дачей, как бравые солдаты на плацу. У Виолетты Карловны возникла даже мысль не подложили ли таджики лишней картошки в эти мешки. А что? Угроза отпилить голову была произнесена очень явственно. А за свою голову и лишней картошки не жалко.
Все эти все мысли прыгали в бедной голове профессора.
«Спасибо, Агата. Все было сделано на отлично! Давайте зачетку».
Тот же друг короля Испании достал из кармана зачетку и протянул Виолетте Карловне. Машинально, поставив «отл.» и расписавшись, она протянула зачетку Агате и откинулась на спинку кресла-качалки. Качалка начала качаться, убаюкиваю ее, внушая, что сейчас она побывала в сказке, сказка кончилась и она останется со своими мешками, которыми был представлен символ дружбы между народами бывшего СССР. Скупая профессорская слеза сползла по ее щеке.
Агата и ее сопровождавший медленно, чтобы не отвлечь ее от каких-то своих, только ей ведомых мыслей ретировались к машине. Их ждали на тусовке у модного ныне репера Яшки Хромого, где собралась вся московская богема. Там обещала быть даже Ксюша Собчак.