Асс...

Это событие произошло второго мая в конце 90-х, начале 2000-х годов. Наша сложившаяся компактная группа семейных пар, отмечала день рождения Базырки, старшего сына наших друзей. В тот день погода радовала нас обилием солнечного тепла и «Стражи севера ветра, вовсе даже не навевали холода».

Долго находиться в душном помещении, в такой погожий день, не хотелось никому. Посидев за праздничным столом все – и взрослые, и дети стремились вырваться на улицу. Так продолжалось несколько раз – посидели за столом, и опять во двор. А во дворе было оборудовано некое подобие баскетбольного пятачка. Корзина, баскетбольный мяч все это было по-настоящему. И играли мы тоже по-взрослому. Только размеры поля не позволяли назвать нашу игру настоящим баскетболом. Играли, разделившись на две команды: команда взрослых, и команда детей.

Игра протекала с переменным успехом, счет шел то в одну сторону, то в другую. Но в самой решающей схватке верх одержала команда детей. Довольные игрой, вся команда, эмоционально разгоряченная и слегка проголодавшаяся, дружно накинулась на свеже-выставленные яства на праздничном столе. Уплетали за обе щеки, бурно обсуждая, горячие моменты только что завершившегося матча. Накал страстей все ещё оставался на точке своего апогея, поэтому все, в своем воображении, продолжали забивать голы.

В самый разгар обсуждения итогов игры, зашел Толя Самбуев. Дети при виде постороннего человека, как по команде встали из-за стола и снова вышли на баскетбольную площадку. Толю, принять участие в трапезе, долго уговаривать не пришлось. Он тут же присоединился к мужской половине компании, лихо опрокинув в себя пару бокалов водки. Не дожидаясь, когда его поддержат остальные, наполнил по третьему разу… себе.

Как обычно бывает в делах застольных, при виде свежего человека тут же все внимание переключается на него. Не стало исключением и появление Толи. Наши дамы взяли над ним усиленную опеку, расспрашивая его о делах семейных, трудовых буднях. Взяв на короткое время инициативу в свои руки, тот еще некоторое время развлекал публику разными небылицами, а потом предложил организовать выезд на природу. День переваливал ко второй половине, погода стояла солнечная, как бы маня и завлекая на лоно природы. Все, поддавшись общему настроению, загалдели, зашумели:

— А что это мы всё за столом, да за столом? Ну-ка собирайтесь все, поедем на берег Багдаринки, развеемся, отдохнем на свежем воздухе! – это женщинам так захотелось вырваться из душного помещения.

Ну, раз народ, а это, в основном, женщины и дети, изъявил желание всенепременно отметиться на природе, то мужикам пришлось согласиться. Я Толю знал хорошо, и у меня появилось смутное предчувствие, что этого делать не стоит – не надо к нему в машину садить ни женщин, ни детей. Но велика сила коллективизма! Отбросив всяческие предрассудки, поддавшись всеобщему настроению, я сел в Толину машину, на переднее сиденье, рядом с ним.

После некоторого сумбура вся процессия из двух машин двинула в путь, держа курс на речку, Багдаринку. Мы идем, значит, впереди, а за нами след в след Офисов на своей Ниве и кучей ребятишек. Но основная масса людей села все же в  Толину «буханку». В ней посадочного места хватало на всех. Отъехали от дома совсем чуть-чуть, не более одного километра.  На нашем пути предстал небольшой холмик размером с женскую грудь.

Наш водила, экстра-класса, Самбуев странным образом начал путаться в педалях и беспричинно дергать кулису коробки передач. В результате своих необдуманных действий, он перевел рычаг переключения скоростей в нейтральное положение. А холмик был высотой всего-то с детский горшок, УАЗик проскочил бы его и не заметил. Кричу ему во всю мощь лужёной глотки:

— Мать твою!!! Переключайся!!!

Но было поздно, машина покатилась назад. Еще можно было успеть грамотно откатиться, и начать манёвр заново. Но, увы! Многие девочки, в таких ситуациях, бросают управление и закрывают глаза. Закрывал глаза Толя Самбуев, или нет – я не видел, Но, контроль над управлением автомобиля он потерял полностью, это было очевидно. Машина, пройдя каких-то метра два, легла на бок. Переднее стекло, с триплексом, без особых последствий, для тех, кто сидел впереди, выпало вперед. Я вышел через эту оконную нишу.

Казалось бы, надо было плакать от таких водительских пассажей, но на меня пал гомерический хохот, что не сразу обратил внимание на кровоточащую рану на своем ухе. Так с разорванным ухом, неудержимым смехом и брызжущей кровью был временно «госпитализирован» во вторую машину. Крови было много, остановить её на месте возможности не было никакой.

В нашем окружении, практически, все были медики. После небольшого консилиума, было принято решение, «отделить от головы остатки уха». И с этой целью вся наша делегация была доставлена в ту же квартиру, откуда, собственно, и был начат вояж на природу. Там, вооружившись тем, что было дома, наши дамы виртуозно наложили на разорванное ухо пару швов. Я заикнулся было о введении мне усиленной дозы анестезии вовнутрь, но «Глас вопиющего в пустыне» услышан не был.

А после успешно проведенной «операции» все сидели за столом и смеялись до колик в животе. Толя Самбуев первым занял свое место и, не дожидаясь хозяев пока те еще хлопотали с закусью, начал разливать. Был неестественно возбужденным и приторно веселым то ли от того, что пережитый нервный стресс давал о себе знать, а может быть от осознания возможных последствий. Скорее всего, по этой причине рот его не закрывался ни на секунду. Много говорил о вреде чрезмерного употребления  алкогольных напитков, и о правилах безопасной езды с пассажирами.

Р.S.

Толя не был водителем по определению. Каждое его возлияние, странным образом, заканчивалось очередным происшествием. Не важно, на личной машине едет, или на служебной – итог одинаковый. Здесь мы были на его служебном, санитарном УАЗике, прозываемом в народе «буханкой». Когда мы сообщили его водителю о случившемся инциденте с тем, чтобы он ехал и поднимал машину, тот нисколько не удивился, а лишь промолвил:

— Чо, опять…