Исла Корто. Глава 15

                Глава 15

   Какое-то время всё шло своим чередом. О наших с Сэмом отношениях знали уже все знакомые. Иногда я говорила по телефону с Джу и мистером Хорсманом. Адвокат ни о чём не спрашивал, а другим, на вопросы про остров, я отшучивалась, что Сэм и стал моей самой ценной находкой. Почти каждый день мы вместе выбирались куда-нибудь, он показывал мне интересные места, или просто возил по городу, попутно встречаясь с кем-то, и решая свои дела. Примерно раз в неделю он уезжал на пару дней, многое разрешал мне, и я не торопила его с отказом от такого бизнеса. Я помнила, что он сам хотел его бросить, и обещал мне это сделать, поэтому была уверена, что он выполнит обещание.

   Иногда, оставаясь одна, я доставала продолговатый металлический футляр, кивала глядящей на меня одним глазом ящерице, надевала цепь с подвеской, и смотрела на себя в зеркало. В один из таких моментов я задумалась о нашем будущем, о том, что будет, если Сэм действительно бросит свой криминальный промысел. Ведь мы не нашли никаких ценностей, на которые можно было бы жить, а тем более – заниматься благотворительностью. Может быть, оставить всё как есть? Но что-то подсказывало мне, что рано или поздно всё это плохо кончится, скользкие дороги длинными не бывают. Нужно было что-то придумать, рассчитывая на то, что имелось. Я не знала, сколько денег у Сэма, никогда бы не стала об этом спрашивать, и чувствовала себя немного виноватой, что ничем не могу помочь. В задумчивости я гладила большим пальцем зелёный камень, ощущая идущее от него тепло. И в какой-то миг палец мой почувствовал короткую вибрацию, словно внутри камня на секунду сработал крошечный моторчик.

 Моментально вернувшись к реальности, я думала – а не показалось ли? Потерев камень несколько раз, я проверяла свои ощущения, но нет, ничего подобного не повторилось. В недоумении я сложила подвеску обратно, и убрала с глаз. Странное было чувство, будто шевельнулся незримый небесный маховик, дрогнуло пространство, но внешне всё осталось как есть. Однако предчувствия меня не обманули.

   Примерно через час позвонил мистер Хорсман. Спокойным голосом он сообщил, что Сэм попал в аварию, и адрес больницы, в которую его увезли.
   Очень скоро я добралась туда, и, после двух часов ожидания, освободившийся врач всё рассказал мне. Оказалось, что Сэм на своей машине влетел под резко остановившийся перед ним грузовик. Основной удар пришёлся на грудь и голову, сильно пострадало лицо. Сейчас он в реанимации, врачи сделали, что могли, но после таких аварий, выживших обычно не бывает.
   Не помню, как я добралась домой в тот вечер. Почти сутки я лежала, не в силах даже плакать. Всю меня трясло, состояние, близкое к беспамятству, одолевало меня. Кто-то звонил, что-то шумело в голове или за окном, но меня словно не было в этом мире, я будто бы провалилась куда-то во мрак. Иногда меня тошнило, и это единственное, что возвращало к реальности.

   Когда стало легче, я проверила телефон. Среди непринятых звонков отметила важные, и отзвонилась. Джу волновалась, мистер Хорсман предлагал встретиться. Из больницы никто не звонил.
   Преодолевая лёгкое головокружение, я добралась до зеркала: опухшее лицо с наметившимися морщинами, потускневший взгляд и нездоровый цвет кожи вызывали отвращение. Хотелось пить.
   После душа и расчёски зеркало стало явно добрее ко мне, и, немного придя в себя, я набрала номер клиники.
"Состояние стабильно тяжёлое, в сознание не приходил." – ответили мне.

   Вот почему так в жизни бывает? Живёшь, строишь планы, стараешься никого не обижать, зла не делать, а скорее – наоборот, и в один жуткий миг всё перечёркивается не зависящим от тебя обстоятельством. И может так случиться, что навсегда. В чём смысл таких «случайностей?» Кому выгодно такое мироустройство? Думать об этом можно бесконечно, и результатом, скорее всего, станет мощная такая депрессия. И хорошо, что мои размышления нарушил звонок домофона. Я надела спортивный костюм, и пошла открывать.

   Мистер Хорсман прошёл в гостиную, и устроился на диване. Он был в костюме более строгого тёмно-синего цвета, вместо обычного серого, но с такими же «выдающимися» карманами. Хотя он мог свободно уместить всё их содержимое в деловой портфель, который принёс с собой.
- Рад видеть Вас, Анна. Сожалею об обстоятельствах моего визита, но дела есть дела. Вы готовы меня выслушать?
- Говорите, мистер Хорсман. Вы один из немногих людей здесь, кого я тоже  рада видеть всегда.
- Надеюсь, что так будет и впредь, – словно предупреждая о чём-то,
 ответил он.

   Адвокат расстегнул свою сумку, и продолжил:
- Я забрал вещи Сэма из клиники. Одежду сожгли, там, нечего ушивать. Его телефон мог попасть в чужие руки, этого нельзя допустить. Но в нём есть одно сообщение, которое, я думаю, касается и Вас.
Он полистал экран смартфона, и протянул его мне.
   На экране светился снимок моей золотой подвески, а под ним был ответ ювелира на вопрос о её стоимости. Ювелир писал: «Однозначно оценить данное украшение по такому снимку нельзя. Металл похож на золото, но для подтверждения необходим анализ, если происхождение изделия неизвестно. Камень, скорее всего – разновидность зеленого агата, не имеющий большой ювелирной ценности».

- Вы ЭТО нашли? – спросил мистер Хорсман.
- Да.
- Что-то ещё было?
- Нет. Только тёмная жидкая грязь.
- Странно. Мне жаль, – адвокат убрал телефон в портфель. – Вам есть на что жить?
- У меня было отложено на обратную дорогу, теперь ни туда, ни сюда, и не знаю, как быть.
- Если Вы захотите, или если Вам придётся уехать, деньги для возвращения домой Вам дадут. А пока возьмите вот это, – он выложил
на стол бумажник Сэма. – Здесь его карты и немного наличных, на первое время хватит.
- Спасибо.
- Но, не являясь законной супругой мистера Феррета, Вы не можете претендовать на его имущество, как бы ни сложились обстоятельства. И, в любом случае, дела Сэма перейдут к другому лицу, таков бизнес. Никто не станет ждать его выздоровления, которое, к тому же, маловероятно, простите пожалуйста.
- Я понимаю. Спасибо Вам ещё раз, мистер Хорсман.

   Мы встали. Он с высоты своего роста отечески обнял меня, и уже с явной теплотой в голосе, произнёс по-русски:
- Я всегда о Вас помню, Анна. И чем смогу – помогу. Не забывайте и Вы про меня.
- Вы как будто что-то знаете, но не хотите говорить.
- Это не знания, а скорее – чутьё, внутренний голос. Он меня ни разу в жизни не подвёл.

   Адвокат отпустил меня, и направился к выходу. Уже на пороге он обернулся, и добавил, перейдя на испанский:
- Молитесь, и всё устроится. До свидания.
- До свидания, – я закрыла за ним тяжёлую дверь.
   Никогда не ходила в церковь, не считала себя истинно верующей, часто даже мысленно посмеивалась над такими людьми. Но за свою короткую жизнь убедилась в том, что есть над нами неизвестная, могущественная сила, которая помогает, если её искренне попросить. И, скорее всего, разные народы, называя её каждый на свой лад, обращаются в своих мольбах на один и тот же адрес.

   Мне очень хотелось, чтобы Сэм жил. Погибнуть в расцвете лет по глупости или неосторожности  казалось мне самым нелепым и обидным, что может произойти. И я готова была бороться за Сэма, за дорогого мне человека. Что я могла сделать сейчас для него, пока он в коме? Наверное, только обратиться к высшим силам, прося о помощи.
   Близился вечер. Ехать куда-то у меня просто не было сил. Обойдя дом, я не нашла ни одной иконы, и решила, что для настоящей, истинной молитвы, эта внешняя атрибутика не важна. В спальне оказался подсвечник с тремя большими остатками свечей, один из которых я зажгла. Для большей уверенности зажав в ладони свою подвеску с «глазом ящерицы», я опустилась перед свечой на колени.

   Никто не учил меня молиться, и сама я никогда не учила никаких молитв. Но это нисколько не смущало меня, я была уверена в главном: я знаю, чего хочу, искренне об этом прошу, и прошу не для себя. Поэтому ни разу не сомневалась в успехе. Правда, это сейчас я могу всё так «разложить по полочкам», а тогда я хотела только одного: чтобы Сэм выжил, и остался здоровым. Снова и снова повторяла я свою просьбу перед огнём свечи.  Сначала спокойно, но со временем ускоряясь, с шёпота переходя на повышенные тона и обратно, я просила, я умоляла, я требовала: «Пусть Сэм будет жив, Господи, пусть он будет здоров, пожалуйста! Ведь Ты можешь, прошу Тебя, помоги нам, Боже Всемилостивый!» Снова просила, и снова умоляла, периодически падая на пол, сжимая в потной ладони свой амулет, иногда чувствуя, как цепочка перетекает своей тяжестью через запястье…

   Когда свеча потухла, и подвеска, едва заметно дёрнувшись, выпала из моих пальцев, за окнами уже стемнело, комната слабо освещалась лишь отсветами уличных фонарей.
   Навалившись на стену, я попыталась собраться с мыслями. Голова кружилась, глазам было больно даже от полумрака, казалось, что приближается что-то неудержимое. И я уже догадывалась, что меня ждёт…

   Сначала задрожали руки, потом судороги пробежали по всему телу, усиливаясь то там, то тут, превращая меня в подобие извивающегося червя. Затем мои внутренности, взбунтовавшись, исторгли своё содержимое, чтобы заново уступить очередь судорогам, и так раз за разом, по кругу, снова и снова. Меня крутило и выворачивало, иногда я билась о края мебели, не в состоянии остаться на одном месте. «Дышать, не терять сознания, главное – дышать!» - мысленно твердила я себе, стараясь оказаться ближе к ванной. И едва только мои приступы стали ослабевать, я, как могла, умылась, и перебралась на кровать. Не знаю, сколько всё это продолжалось, но в какой-то момент усталость пересилила боль, и я, совершенно выжатая, провалилась в спасительный сон...

   Часы на стене спальни показывали полдень, когда я открыла глаза. Так плохо я себя ещё никогда не чувствовала, было похоже, что внутри меня разорвалась бомба. Отлежавшись ещё пару часов, я, с некоторым трудом, сходила в душ и переоделась. Комната напоминала место схватки демонов за новую душу грешника. Промелькнула мысль, что, возможно, я не так и далека от истины. Золотой уголок подвески выглядывал из подсыхающей дурно пахнущей лужицы. Усилием воли я заставила себя найти тряпку, и прибраться, пока всё это, недавно ещё бывшее мной, окончательно не засохло.

   Вечером мне стало легче, и я вышла во двор, к бассейну. Завернувшись в плед, с чашкой кофе, я устроилась за столиком. Где-то за изгородью негромко гудели машины, и я вспомнила наш с Сэмом первый вечер в беседке. Как он меня в первый раз обнял, как горячо было моим пальцам в его руках, почти как сейчас от кофейной чашки.

   Я подняла лицо к небу, в котором угадывались первые звёзды.
- Он не умрёт, он будет жить, у нас всё ещё впереди, и всё происходящее – только к лучшему!
   Никакого ответа от Вселенной я не почувствовала, но её молчание не было равнодушным, и я истолковала его как согласие.

   Конец первой части.