Караульщики

Нас трое: рыжий, черный и я.

Сегодня мы снова пришли сюда, чтобы посмотреть на этих огромных дядек.

Солнце уже окрасило розовым воду — а они всё сидят.

Смотрят.

Ждут, когда тонкая длинная ветка в их руках дернется вниз.

Вот дернулась — и я весь подобрался, как и ближайший мужик. Он стал резко крутить что-то, поднимая из воды гладкую, мокрую, блестящую, извивающуюся… рыбку.

Смотрю: мой рыжий друг привстал, вытянул голову. Переводит взгляд с рыбки на мужика: куда он её денет?

Ясно куда: в ведро.

Рыбка булькнула в воду. Я подошёл посмотреть, как она там, в ведре, плавает.

Дядька топнул так, что земля вздрогнула, и я испуганно замер, не дойдя до ведра.
Ну и ладно. Больно надо. Отряхнувшись, с оскорбленным видом отошёл к другому мужику. Рыжий тут же перебежал на моё место и уставился круглыми глазами на сердитого дядьку. Тот опять опустил ветку в воду и ждал.

Мой новый сосед был интереснее. На его лице, более гладком и чистом, почти не было волос. Увидев меня, он тихо посмеялся и пошевелился, удобнее усаживаясь.

— Что, малыш, рыбку хочешь?

Какой проницательный.

Я заглянул ему в глаза и облизнулся.

— Погоди, будет тебе рыбка.

Как ласково он это сказал. У меня аж в ногах потеплело.

Подсев поближе к нему, я тоже уставился в воду.

— Один раз дашь — не отстанут, — это первый дядька сказал моему.

— А и не надо, — ответил мой. — Что я, сам их есть буду, что ли? Только руки пачкать.

Смотрю, первый мужик как-то странно смотрит. Вот он наклоняется к ведру, подцепляет за хвост свежепойманную рыбку и вытаскивает её, мокрую и блестящую.

— Что, рыжий, будешь?

Тот, не будь дурак, вскочил.

Наш черноволосый приятель вскочил тоже, сделал пару шагов к мужику. Да и я приготовился, на всякий случай.

— Смотри-ка, Павлик, все её хотят!

Павликом он назвал моего мужика.

— Ну, так дай, дядь Саш, не дразни.

— А я и не дразню, — сказал, а сам повыше рыбку поднял да покачал ею туда-сюда.

Черный подбежал и потянулся к рыбке. Рыжий встал, оперся о край ведра и тоже потянулся. И я, было, пошёл, но Павлик тихо тронул мою спину:

— Сиди, малыш, не ведись. Я тебе собственную рыбку поймаю.

И только сказал, как дядька встал, высоко вскинул руку с рыбкой да ка-а-ак бросил её в воду! Только волны кругами разбежались до самого берега.

Рыжий взвыл. Черный треснул дядьку по ноге и тут же, испуганный его криком, умчался.

— Вот п…

— Ну, дядь Саш, — перебил Павлик, — ты сам виноват. Нечего было дразнить, да ещё и попусту.

Мужик сердито потёр пострадавшую ногу и молча уставился в воду.

Я тоже посмотрел туда. Чую, напрягся Павлик. Может, рыбка?

И правда, кончик ветки опустился, и мой мужик резко дёрнул её вверх. Высоко поднял рыбку, повисшую, трепыхаясь, на нитке.

Павлик снял рыбку, с силой жахнул ею по земле и положил передо мной.

— Держи, серый.

Я вцепился в рыбку, успев заметить мелькнувшего рядом рыжего. Зарычал от жадности.

— Этак ты лопнешь и второй рыбки не попробуешь! Поделись.

Я почувствовал на себе мягкую руку Павлика и чуть подвинулся, позволив рыжему оторвать кусочек. Так и быть. А то и впрямь больше не даст.

Рыбка кончилась быстро. Утерев губы, мы с рыжим сели по обе стороны от Павлика, глядя то на него, то на ветку, то на воду.

Он снова погладил меня по спине, и я податливо выгнулся, заурчал: вку-у-усная была р-р-рыбка! Меня и на втору-у-ую хва-а-атит.