Пирожки

За окном - осень. Промозглый дождь разогнал всех по домам. Сразу захотелось горячих щей и пирожков.
 - Мам, давай что-нибудь испечем! – племяшка любит готовить, осеннее кулинарное настроение передалось и ей.

На кухне затевается волшебство. Ставится опара, готовится начинка. Мне, как человеку несерьезному и не умеющему строго придерживаться рецептов, достается чистить овощи и фрукты для начинки. И развлекать пекарей разговорами.
 - Мам. А мам. Ты откуда печь умеешь?
 - Мама научила, твоя бабушка, потом сама рецепты везде искала, пробовала, – сестра колдует возле плиты, что-то добавляя, смешивая и взбивая.
 - И пирожки?
 - И пирожки тоже.

На мгновение наступает тишина. В таких случаях говорят – «ангел пролетел».
 - Самые вкусные пирожки пекла бабушка Аня. Тесто мягкое, сладкое, начинку плотно облегает. Я так не умею. И рецепта не спросили. Теперь только воспоминания.

Опять молчим. Вспоминаем.

Лето. На улице, как и сейчас, дождь. В деревянном доме сразу стало прохладно, потянуло сыростью. Дедушка затопил печку, а бабушка затеяла пирожки – не пропадать же жару! Тесто она поставила загодя, когда еще не рассвело. Напарила мака в молоке, наварила картошки, и невзирая на морось, набрала целую миску малины. Зашла в дом с дождя, стряхивая с синей ветровки капли. несколько попали на плиту и зашипели, испарившись струйкой пара.

Мы с сестренкой сидим тут же, примостившись с края стола с раскрасками. На картинке большой медведь в зарослях огромной малины несет берестяной короб, из которого выглядывает девочка.

Бабушка точно также, как сейчас сестра, начинает вымешивать тесто. Оно попискивает, мнется и снова поднимается. Как завороженные, смотрим на это действо.

В маленькой вытянутой кухне тепло, почти жарко. В печке весело потрескивают дрова, из щели в кладке тянет дымком.
 - Вася, надо печку подмазать – как она видит это, стоя спиной?

Дед ворчит, но понятно, что больше для порядку. Как просохнет после дождя, наведет рыжей глины и белой известки – будет печка как новая. А сейчас он сидит на низенькой табуретке, открыв дверцу топки, смотрит, как пляшут языки пламени, подбрасывает поленца, чтоб жару давали больше.

 - Мама хлеб пекла на всю деревню – начинает рассказывать дед. – Раз в неделю ставила тесто. К нам вся деревня приходила. Так вот он, этот хлеб, неделю не черствел. Однажды случай был. Зашел к нам мужчина не из наших, проезжий. Попросил хлеба. Говорит: «Сказали мне, хозяйка, что у тебя хлеб – лучший в деревне. Да что-то я сомневаюсь». Мама осерчала, положила хлебную головку на лавку: «Садись, – говорит, – сам посмотришь!». Мужик оторопел, мнётся – как так можно – на хлеб сесть. А мама ему опять: «Садись!» Мужик, деваться некуда, сел. «Теперь вставай и смотри!». Мужик встал – на лавке лежит приплюснутая серая лепешка, что была буханкой. И тут эта лепешка начала подниматься, расправляться, и глядь, а на лавке снова хлебная голова – как ни в чем не бывало. Вот какой раньше хлеб пекли. Сейчас такого нет.

Дедушка замолчал, подбросил в печку поленьев, и опять стал рассказывать про свое довоенное детство и военную партизанскую юность. В доме запахло сдобой, и сразу захотелось есть – надкусить мягкое пористое тесто, открыв горячую ароматную малиновую начинку самых вкусных в мире бабушкиных пирожков.

 - Алёна, а сколько лет деду Васе было, когда война началась?
 - Шестнадцать. Совсем как тебе.

По квартире поплыл уютный запах воскресной выпечки, а за окном тихо шелестел осенний дождь.