Глава 12. Апостолы о кончине и смерти

В Первом послании к Коринфянам святой Апостол Павел сообщает им тайну, что «не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся»(1Кор.15:51,52). Необходимо помнить, что это послание апостола Павла к церкви, то есть к живым в Господе, о каждом из которых сказал Он: «слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин.5:24). Именно о них: «Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Ин.6:40). Поэтому, говоря с живыми и имеющими жизнь вечную, слова: «не все мы умрем», «мертвые воскреснут» Апостол Павел конечно, употребляет в значении «не все мы скончаемся» и «скончавшиеся воскреснут».

Другой пример, где буквальное понимание термина смерть делает содержание послания лишенным смысла. Апостол Павел пишет: «А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству» (Евр.2:14,15). Конечно же, здесь, как и в предыдущем случае, апостол употребляет термин смерть в смысле кончина. Ибо, захваченный настоящей смертью не может лишить силы владельца смерти, а страх настоящей смерти (память смертная) как раз избавляет от рабства дьяволу. Только страх кончины (при отсутствии памяти смертной), как утраты мирских удовольствий сохраняет это рабство дьяволу «через всю жизнь». Именно этот страх и был как раз характерен для этих «детей причастных плоти и крови». Они боялись кончины удовольствий мира и пребывали в рабстве страстей, ибо только их и считали жизнью. Ради их сохранения они исполняли всякие обрядности и жертвоприношения Богу. Не имеющие настоящей веры в Бога и незнающие Его люди под смертью понимали кончину, а о настоящей смерти не имели никакого представления. Кстати, неправильное понимание смерти и боязнь человека не того чего ему следует бояться на самом деле являлись и является одной из главных причин рабства дьяволу «через всю жизнь». Примеров этого весьма много. Поэтому, следует помнить, что все святые апостолы и евангелисты всегда говорили и писали для конкретных людей максимально доступным им языком.
 
Прежде создания церквей, святые апостолы, неся свет Христовой веры евреям  и, особенно, язычникам имели дело с людьми, понимавшими жизнь и смерть, как видимые, ощущаемые, чисто физические состояния. Это были люди, порабощенные своими страстями миру, любящие и ценящие мир и его наслаждения и удовольствия, желающие их умножения и продления. Бог (каким Его понимали иудеи, не говоря уже о язычниках), являлся для них лишь средством получения помощи в их мирских делах и благополучии. Извращенное сознание книжников и фарисеев (учителей иудейских) даже  запрещало народу клясться тем, что имело мирскую материальную ценность – золотом храма и дарами на жертвеннике храма и напротив не возбраняло клясться тем, что имело лишь духовную ценность - самим храмом и его жертвенником. Обличая безумную слепоту и лицемерие, Господь вразумлял, что «клянущийся храмом клянется им и Живущим в нем; и клянущийся небом клянется Престолом Божьим и Сидящим на нем» (МФ.23:16-22). Еще более порочность их извращенного сознания видна в оборотной стороне их лицемерия, когда они считали непозволительным положить в церковную сокровищницу грязные деньги (потому что это была цена крови), но считали позволительным сделать их такими, заплатив предателю за невинную кровь. (Мф.27:3-6).

Да, уныние и подсознательная жажда Господа и истины Его, происходившие от различных скорбей и горестей этого мира, посещали и богатых и бедных, но по их порабощенности страстям, сами по себе так и оставались неосознанными унынием и жаждой. Поэтому понимание жизни и смерти этими людьми совершенно определенно было связано только с этим миром и утратой его. Призвать их отказаться от этого понимания, и принять противоположное было просто невозможно. Нужно было как-то объяснить им это их заблуждение. Но объяснить этим людям суть Христовой истины, объяснить, что все ценности и связанная с ними «мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1Кор.3:19), или «что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк.16:15), было очень не просто. Тем более что делать это постоянно приходилось во враждебном окружении большинства людей порабощенных миру и потому испытывающих ненависть и недоверие к Господу и учению Его: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел» (Ин.15:18,19).

Апостолам приходилось объяснять всем тем кто «от мира сего» глубокий духовный смысл учения, которое «не от мира сего», используя для этого только понятные им значения слов и передавать иной смысл вызывая понятные и привычные для них ощущения. Поясним на примере отрывка из книги Бытия о сотворении мира: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью» (Быт.1:2-5). Термины «тьма» и «свет» здесь имеют чисто физическое значение. Теперь сравним: «народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет» (Мф.4:16). Те же самые слова «тьма» и «свет» здесь имеют уже совершенно иное духовное значение. Для передачи его используются одни и те же термины, чтобы понимание духовного смысла смерти и жизни пришло через схожие знакомые и понятные физические ощущения. И даже если бы не отменило, то хотя бы дополнило и изменило существующие в них старые мирские представления. Поэтому апостолам приходилось говорить с ними на предельно доступном их пониманию языке, используя привычные, понятные им слова и термины. Приходилось говорить с ними не «как с духовными, но как с плотскими», имеющими между собой зависть, споры и разногласия. Питать их «молоком, а не твердою пищею» (1Кор.3:1-3).

Даже иудеи имели уже извращенное понимание Бога, потому что не искали угодить Ему, но под мирские страсти свои и вожделения давно исказили Закон и Пророков. Когда Иисус умножил принесенные пять хлебов и две рыбы для тысяч людей, они пришли в изумление и решили сделать Его своим Царём, и искали Его. Иисус же сказал им: «истинно, истинно говорю вам: вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились. Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий, ибо на Нем положил печать Свою Отец, Бог» (Ин.6:26,27). Но иудеев интересовала как раз именно пища тленная полученная ими от Сына Человеческого, а не жизнь вечная. По окамененности их сердец она была сокрыта от их интересов и понимания. Только фарисеи по-своему верили в воскресение мертвых.

О язычниках уже говорить совсем не приходилось. В этом смысле очень показательна реакция афинян на вежливую, яркую, образную речь апостола Павла в Афинах: «Услышав о воскресении мертвых, одни насмехались, а другие говорили: об этом послушаем тебя в другое время» (Деяния,17:32). Исходя из всего выше сказанного, следует признать, что все евангелисты, Духом Святым излагая полученное ими слово Господа, всегда соблюдали его буквально с большой точностью. Апостолы же, в своих письмах к церквям и устных проповедях, с большой точностью соблюдали только само учение Господа, и были гораздо свободнее в своих пояснениях и обоснованиях, которые всегда диктовались иными обстоятельствами их апостольского служения.

Об этом апостол Павел говорит: «будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона - как чуждый закона, - не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, - чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его» (1Кор.9:19-23). Возможно именно это и дало основание апостолу Петру отметить как «нечто неудобовразумительное» имеющееся в посланиях апостола Павла, «что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие Писания» (2Петра,3:16). То есть, приемлемую для них словесную форму, в которую апостол облекал свою проповедь Христовой истины, по неразумению и страстному произволу своему «невежды и неутвержденные» извращали и понимали по своему хотению к «собственной своей погибели». Поэтому, применяемые апостолами обоснования и терминологию всегда следует рассматривать только через призму самого Учения.

Завершая этот вопрос, обратимся к самому началу Православной энциклопедии «Азбука веры». Там под заглавием:  Смерть не тупик, смерть – это дверь, приводятся следующие мысли. Внимательно прочитаем их:
• Человек рождается смертным и любомудрие состоит в том, чтобы бояться грехов, а не смерти. (свт. Иоанн Златоуст).
• В христианском опыте открывается, что смерть не есть антоним жизни, временное разлучение души и тела есть часть жизни до Второго пришествия Спасителя, Всеобщего воскресения и Страшного суда.
• У христианина есть три дня рождения: физическое, духовное (в крещении) и день смерти (рождение в вечность). Неслучайно дни памяти святых – это дни их смерти.
• Что такое смерть? Смерть — это совсем не гроб, не балдахин, не черная повязка на руке, не могила в глине. Смерть — это, когда росток жизни нашей вылезет на поверхность земли и станет под прямые лучи Божьего солнца. Умереть и прорасти зерно жизни должно еще здесь, в земле. Это так называемое в Евангелии «рождение духом», «второе рождение» человека. Смерть же тела есть оставление ростком земли, выход из земли. Всякого человека, получившего хотя бы самую маленькую духовную закваску, хотя бы самую незначительную евангельскую жемчужину «внутрь себя», ожидает совсем не смерть, и даже — далеко не смерть. (Архиепископ Иоанн [Шаховской]). Теперь заменим везде, включая название некорректный и по смыслу неправильный термин смерть на правильный термин - кончина (который там и подразумевается) и прочтем еще раз. Мы получим совершенно четкое и внятное понимание и изложение наиважнейшего вопроса.