Антропофагия

     Серо-зелёными ручьями огнемётная рота обтекает французские блиндажи. Ранцы гнут усталые плечи, от брандспойтов онемели руки, пот застилает глаза, но ухмыляется с шевронов Адамова голова, а ноги уверенно влекут вперёд.
     Тьма за спиной колышется и дышит огромной шевелящейся массой, – за пионерами катятся волны пехотных цепей.
     Огнемётчики любят свою работу. Занятно смотреть как, из ревущего пламени выскакивают стенающие факелы, выскакивают на германские штыки. Сквозь вопли  слышны шипение и треск. Так иногда, разгораясь, шипят и  трещат стеариновые свечи. Пионеры знают природу этих звуков. Всё дело в воде,человек состоит из воды…
     Роту ведёт Пауль Хартманн, - угрюмый, молчаливый офицер, чью подтянутую фигуру и сдвинутый на затылок шлем  то и дело вырывают из темноты огненные струи.
     Из полыхнувшей, загудевшей амбразуры  к его сапогам вывалилось объятое огнём, визжащее, хрипящее, стонущее…
     Приказав подчинённым следовать дальше, Хартманн вытаскивает из кобуры Люгер, но не спешит его использовать…
     В ходе боя в лесу под Меланкуром, пионерный батальон наткнулся на залитую кровью поляну, - место казни пленённых накануне товарищей. Расчленённые тесаками, тела большей частью были свалены в кучи, сверху каждой из которых, - срезанные шевроны огнемётчиков.
     Найдя обезглавленное тело сына, Пауль долго стоял  на коленях,  уткнувшись лицом в покоробленное от крови шинельное сукно. А потом стал искать голову. У большинства трупов головы отсутствовали или были переставлены, –   шутливый посыл палачей своему огнемётному противнику.
     Два часа в тяжкой тишине,нарушаемой всхлипами, на пропитанном кровью пятаке собирались страшные пазлы. Немецкий офицер  не нашёл голову сына, но высоко оценил французский юмор.
     Может быть, поэтому он задумчиво смотрит, как в невыносимой муке воет  и бьётся головой о стенку блиндажа пылающее тело?
     Не отводя внимательного взгляда от распяленного в крике лица, он краем глаза замечает  попытки прибывшей цепи прервать страдания несчастного, и тут же пресекает её: «Отставить! Пусть поджарится…».
     Хартманн не знает, что ему самому не удастся умереть лёгкой смертью. На Великой войне к огнемётчикам отношение было особым…