Говна пирога или Как заездить Элис Зомбойовович

     - Со святыми упокой, - услышал он показавшееся ему дежа вю причитание, еле слышно доносившееся из - за колоссального тела того большого кувшина, куда так славно было бросать кости.
     - Как нет никакой разницы между болгарами и румынами, - глубокомысленно заметил в сторону нетерпеливо переминающейся Боярской величайший режиссер современности с любым наименованием из тута, - так и нет ее же меж волшебником из страны Оз и великим и ужасным Гудвиным.
     Он несколько споткнулся при произнесении имени афериста, так как на русском взаимозаменяемые слова Гудвином и Гудвиным звучали практически одинаково, жаль, что писались они разно, но мелькнувшее за кадром алое корзно куда - то деловито поспешавшего великого, как сам Грибов, Козлевича отвлекло режиссера от дум невеселых по поводу крайне и вовсе неоправданно искусственно усложненной грамматики отечества.
    - Стой, гнида ! - прошептал режиссер, хватая Козлевича за брамицу малую, странной смесью гипсокартона и финифти эмалированной перегородчатости свисавшую на выпуклую от гордости грудь патриота, а был он, несомненно, истинным патриотом, потому как сыматься в вонючем говне отеческого производителя может только и лишь патриот настоящий, как президент или, например, любой иной военный преступник и бездарь, коему все пути были перекрыты задолго до санкций, чему пример наглядности успешные карьеры машкова у сапохах, редниковой с титьками, подонка бодрова - младшого и прочих упырьков хабенских и ходченковых, не сумевших повторить успех Пенелопы Крус или пани Моники Беллуччи. Есть, видимо, надежда на рыжую и тоже с титьками Ландер, она, может, и сможет сбацать семь сорок в кратком эпизоде италийского независимого кино, жаль только, граждане, что не увижу я его априори, так как тривиально не воспринимаю говно за нечто стоящее трех минут рассеянного внимания. - Зацени, Козлевич, тебя конкретно автор с прописей херачит, мне даже наименования не выдал, прочих разных мелко ставит.
     - Боярская с Ландер, - тут же запротиворечил по творческой привычке Козлевич, чье точнейшее наименование звучит несколько иначе, но перевернувшийся в нью - йоркском гробу Довлатов не позволяет мне уточнять, нажравшись досыта уже после смерти блеском и креативом сухорукова в колониальной комедии эпохи перестройки общественного базиса тащить и не пущать, - Крус и пани Моника тоже заглавные. Это из - за титек, да ?
     - Х...й на, - ловко увильнул от ответственности на явно дискриминирующий один из полов сексизьмы вопрос Козлевича режиссер, размышляя про себя о важном. Вот надо бы ему вставить в рождающееся кино сцену с мусульманином ? Или феминисткой. А загадочно ковыряющего в сраке ребенка - аутиста не предусмотреть ли ? Можно, конечно, коррупции подпустить или о жизни такой непростой одноногих лесбиянок, страдающих сахарным диабетом, рассказать вдумчиво и протяжно, как зяблый вой койотов посреди Арканзаса. Но можно и не делать так - то, все равно, это режиссер знал априори, кино свершится, удастся, народ будет счастлив, а его самого, режиссера, пригласят на пару со свиньей Шараповой на три сотни телешоу. Вот это карьера ! Делла, мать вашу, сьерра. Высокая, конечно, зря, что ли, плывущие обратно титры появились именно там, что потом непринужденно стырил Лукас, а он - Жорж.