рукописные листья... возвращаясь... ч. 2

***

улочка перекосилась,
дома стали ниже и тише,
было -  или приснилось:
тёмно-красные крыши…
берег реки отложе,
тополя в облаках  плыли,
грустно – и очень похоже
на то, что когда-то было…
дом и палисадник
теперь в голубую краску,
кто он, укравший праздник,
и счастья ключей связку…

жаль – нежно цветут вишни,
только совсем другие,
много цветов у радуги,
только не те, что были;
нет у Скалы Тайны,
радуга – это не мост,
кто же, большой и жадный,
чудо моё унёс?
в куполе звёздного неба
лодка плывёт – луна,
жаль – у горизонта не был,
где с небом сойдётся земля;
времён не вернуть страницы,
что же ты плачешь, душа?
а мне всё снится и снится
Улица и Скала,
Дом и веранда,
яблони,
белые,
все в цвету,
помню, как звёзды падали
прямо в ладонь мою…

***

я вернусь дождинкой малой,
я вернусь травой весенней,
буду речкою, где скалы,
буду я листвой осенней

буду улочкою тихой
и водою из колодца,
буду там, где небо нижет
на сосёнки колокольца

и тропинкою по склону,
родником в корнях замшелых,
и дорогою по долу,
плитняком из красно-в-белом

и шиповником отцветшим,
буду яблоней в цвету,
древний, ветхий и безгрешный,
я в Миньяр опять приду

буду облаком на склоне,
зверобоем и душицей,
буду чистым, буду звонким, -
здесь души моей обитель

буду я тебя лелеять –
улочка у Красных плит,
пусть над нами ветер веет,
ангел пусть тебя хранит…

***

кто-то скажет другой,
ну я не умею,
про осенний покой
над прозрачной водой

кто-то скажет другой,
я весною жалею –
яблонь цвет облетает,
опадая волной

кто-то скажет другой,
вдохновенно и страстно,
вянет цвет на нарциссах,
сирень отцвела

кто-то скажет другой,
пусть всё было напрасно,
я траву приласкаю,
молитву творя

кто-то скажет другой,
я молюсь и немею,
над горой вечер синий
звездою расцвёл

кто-то скажет другой,
я люблю и жалею,
я – печаль уходящих,
прошедших времён…

***

я купался под радугой,
её трогал рукой,
любовался я радостно
самоцветной дугой

и взбирался я к небу,
и спускался к реке,
я под радугой не был
никогда и нигде

подходил я к капели,
трогал цветье рукой,
и капели – немели,
становились водой

и искал я ступени,
где же радужный мост?
но цвели лишь сирени
и кусты белых грёз

и мне верилось в Чудо,
я не верил глазам –
я найду, я добуду
Путь к Небесным Вратам

я под радугой не был –
нигде, никогда,
я по радуге в небо
поднимался всегда…


***

Миньяр…
белоснежные тропки,
по склону –
пирамиды-ели
и пихты в белых снах;
все прошлые и прожитые годы
пушистым снегом,
мягким,
на ветвях…

что мне
дремучесть вселенских вопросов
и Бесконечности неизмеренье;
в Белых снегах мне не надо пророчеств,
родина милая – вот Откровение…

***

леса и горы самоцветные,
небо – чаша голубая,
осень, тихая и светлая,
отворила двери рая

облетит листва с деревьев,
на врата замки навесят,
вспоминать мы будем осень
под звучанье зимних песен…

***

Миньяр… март…

дряхлый город,
заброшенный, дикий;
по нему мы бродили, плакали,
душу трогали улиц извивы,
плиты скальные – Древние Статуи;
поднимались по самым по взгорушкам,
избы окнами вслед нам смотрели,
а мы молча вздыхали и охали:
Горы Вечные – поседели,
Горы Вечные вдруг состарились,
ели-пихты тёмные, грустные,
снеги белые падали-капали
на дорожки-тропинки узкие;
волглый воздух пахнул печалью,
и мы, тихо вздыхая, дышали;
старый город, заброшенный, дикий,
умывался весны слезами…

***

лет десять было, - первый раз напился,
мы мелочишку на «Сливянку» наскребли,
Буторин Васька сильно матерился,
а Сашка Казьмирук искал рубли

мы мелочи трояк ещё насобирали, -
на Новостройку полетел гонец,
Мамонов Петька с Юркою орали
и собирались всё в какой-то лес

а было мне так муторно и плохо,
тошнило и кружилась голова,
я на траве лежал, - а в небе, - так высоко,
далёкие, куда-то плыли облака

и было грустно так, и было всех мне жалко,
и думал: маме как я посмотрю в глаза,
и материл я эту чёртову «Сливянку»,
но как не пить, - ведь мы друзья

была суббота и топились баньки,
вдыхал я горький дым,
летела жёлтая листва,
а Саша Казьмирук всё ждал,
что вот придёт, мол, Танька,
Марк на гитаре всё бренчал,
что, мол, пора,
что роза красная лежит в бензиновом угаре,
асфальт… и так толпа густа,
и розу чёрную – цветок печали, -
ему в учебник кто-то положил вчера…

и был сентябрь,
и было мне так грустно,
и плыли, белые, куда-то облака,
и было мне так тошно и так пусто:
ну как я маме посмотрю в глаза?

***

я в Миньяр-
чтоб навсегда остаться
в тех лесах, где я вчера бродил,
горы-воды-
грустные объятья
тех, кого я помнил и любил;

мне родное-
и Скала и Речка,
Улица и покосившийся забор,
и я помню,
как топилась печка,
и холодный, от порога,
воздух шёл;

скал угрюмость
и тропа по склону,
и туман,
на травах-
белый снег.
боль и нежность-
как же по-иному,
на тропинке - золотистый снег…

***

мама, помнишь,
на веранде – белое бельё,
в небе – хмуро,
в небе – грустно,
во дворе – бело,
на далёкой на поляне – белые снега,
горы и леса в тумане – белая вода,
мне светло и мне так грустно –
хочется туда,
там, где белая поляна, белые луга,
на веранде пахнет снегом белого белья,
на далёкой на поляне – белые снега…


***

на родимую сторонушку
в белом-белом я приду,
на родимой на сторонушке
слёзы горькие пролью:
ах, родимая сторонушка,
ты, как жизнь, всего одна,
ах, родимая сторонушка,
до чего же ты мила…

***

ирисы набирают цвет…
помнишь Миньяр,
в руках у меня букет,
на улице дождь и туман;
старательно лужи я обхожу,
в школу иду не спеша,
лучшей учительнице
лучший букет
несу,
волнуясь и чуть дыша…

в Точильном ирисы набирают цвет,
в Точильном туман и дожди,
сколько бы ни было прошлых лет-
как ирисы хороши…

***

помнишь, весною,
пускали кораблики,
плыли они по реке,
мы с тобой были
Вечные Странники,
звёзды искали в траве,
меж берегов мутным потоком
воды шальные неслись;
вешним дням не было счёта и срока,
полон был мир любви…

***

уйти, уехать
и – не возвращаться,
остаться там,
где белые луга;
не видеть – злых,
с недобрым – не встречаться,
и за горами пусть останется вражда

бродить по лесу по тропинкам древним,
и у костра молитвы возносить
к Вселенским Силам,
Безначальным,
Первым,
и – вдохновенно жить,
где белые луга,
где дол в туманах,
где родниковая вода,
где осенью безумно-пьяной
становится моя душа…

***

помнишь, ирисы цвели
в палисаднике перед домом,
помнишь, были дожди,
и по улице грустной и сонной
шёл я в школу и нёс цветы, -
как давно, как вчера – всё было,
вот и годы, как дни прошли,
ирисы опять цвели,
как и прежде: грустно и мило…

***

что мне в прошлом,
что – Миньяр ушедший,
почему я так стремлюсь туда?
я, наверно, здесь совсем нездешний,
я – вчерашний,
грусть во мне жива…
мне бы ирисов вдыхать печали,
на плоту кататься по реке,
а друзья чтоб с берега кричали,
что-то там они нашли в песке;
знать, что солнце утром
колокольчики у сосен золотит,
в мире и таинственном, и чудном
здесь, в Миньяре, просто – жить…

***

я в Миньяр
и знаю, что напрасно,
век и год, и день - не тот,
но я жажду,
может быть, случайно,
мир ушедший
вновь вдруг оживёт,
и Река, Скала, Друзья и купол Неба –
ничего не будем мы менять,
у костра на берегу мы будем грезить.
будем жить и будем вспоминать…

***

мороз за окном потрескивает,
а я вспоминаю Миньяр,
осенние, в золотом, окрестности
и неба бездонный дар

я там хожу без устали,
где скалы и роднички,
листья тропинки выстлали,
а ели так высоки

мне всё здесь живое, сердечное,
Горы-Воды, Скала и Река,
время моё быстротечное,
роскошь лесов, голубая вода…

***

в Миньяр…
а время не вернуть,
но я - такой чудак:
я возвращаюсь,
и прежних ощущений суть
меня всего – переполняет…
вот Улица, Гора, вот Дом,
тропа по склону,
здесь всё по-прежнему и по-иному…
на берегу стою – совсем усталый,
а за рекой Скала и грусти малость…

***

на улице нашей,
наверное, дождь моросящий,
и кто-то идёт
промокший,
уставший,
молящий

как я
вспомнить хочет,
что было когда-то,
вернуться туда,
где розовый сад с палисадом

и тронуть рукою,
и вновь возродиться,
и птицей летать и кружиться
над тем, что помнится-снится

наивный чудак –
не осталось былого,
никто
Врата не откроет,
не скажет Заветное Слово

и только вот так –
по улице в дождь моросящий
идти и - дышать,
ведь было здесь всё  -
настоящее…

***

вечер,
ничего не буду делать,
дверь не стану открывать,
стопку листьев чисто белых
потихоньку начинать

расскажу о том, что было,
как я жил и как живу,
как в Миньяр по сердцу милый
я по тропочке иду

пусть коряво и неровно,
пусть не в рифму, невпопад,
но душевно, очень просто
расскажу про дивный сад

и случайно, и нежданно
в дверь вдруг кто-то постучит,
я открою:
заходите,
проходите,
у кого душа болит…

***

до Миньяра – рукой подать –
встречу я берегу,
без спешки, не торопясь,
я снова  к Тебе приду

гальку речную ласкаю,
трогаю листья травы,
я ничего не знаю,
но до последней черты

помню частичку створки,
дощечку, кусочек стекла,
помню май и шиповник,
и яблоня как цвела

нет Сани, добрейшего друга,
я вновь его помяну,
и – возвращаясь – по кругу
по улице вновь пойду

а колокольчики в соснах
будут звенеть и звенеть,
по склону тропинка вьётся,
и сердце будет болеть

и, сливаясь с ушедшим,
просто и навсегда,
останусь со светлым и вешним,
где Улица, Речка, Скала…

***

в лес уйду,
в дремучести,
в далёко,
там, у Родника,
в глуши,
помолюсь и истово, и строго
я во здравие Живой Души

лапы елей нависают низко,
изумрудный мох –
и не слышны шаги,
Тайна здесь
и Чудо здесь так близко,
здесь живут Молитвами Любви…


***

в саду отцветает шиповник,
лепестки – белый снег – на траву,
их усталый и древний садовник
собирает в корзину свою

и раскинет, как белые снеги,
и, тихонько молитву творя,
просто-запросто сделает нежным,
что колючим было вчера…

***

Миньяр, Чёрная речка,
улочка, склон горы,
в доме – тёплая печка,
угли и ворох золы

сад в снегах до верха,
банька видна чуть-чуть,
в дверке хозяйской прореху
телёнок решил боднуть

Марта жуёт жвачку,
пахнет парным молоком,
а воробьишки скачки
затеяли за дровником

пёс, обежав полкруга,
кости скоблит клыком,
а под Горою, над лугом,
ангел прошёл босиком…

***

в палисаднике белый шиповник отцвёл,
лепестки – белый снег – на траву,
я вернулся, в белых снегах пришёл,
мне прошедшее  - наяву

в палисаднике белый шиповник расцвёл,
и душа моя, как слеза,
я любовью и вдохновением полн
навсегда, навсегда…

***

река,
скала,
мост старый,
улочка,
горы-леса…
это до боли родная,
родимая сторона…
светлый мир-вдохновение,
всё, что здесь есть, - родня
здесь -  моё Сотворение
и радость Светлого дня…

***

холодок в тени –
тепло на солнышке,
у меня в карманах –
грусть

облака,
ну словно колоколнышки,
открывают за леса и горы Путь

еду я задумчиво и нежно,
каждого дыхания коснусь,
надо мною –
в голубом –
безбрежное,
я когда-нибудь
туда вернусь

еду,
остановка,
как дыхание,
длится, длится
мой Осенний Путь

и к тому,
чему нет окончания,
обязательно
я навсегда вернусь…

***

в лес уйти,
светлоосенний,
тихий,
веткою не шелохнув,
затаиться,
слушать,
как являет себя в лицах
Время Вдохновений и Молитв:
капля на листке
и мох на камнях,
каменистая дорожка по ручью,
ель, родник,
и Путник –
очень странный –
то ли грёза он,
а то ли наяву…
и вослед за ним
к лесам дремучим,
к Куполу,
что Вечностью объят, -
радость –
что же может лучше –
лес светлоосенний –
тихий сад…

***

улица добрая снилась,
черёмуха отцвела,
и всё, что когда-то было,
вода давно унесла

но грустью, истомной болью
обдаст с головы до ног,
и осень станет весною,
и прошлое оживёт

мне улица милая снилась,
и речка моя, и скала,
и в этом – Господняя милость,
и этим – душа жива…

***

и словно в сказку,
в книжный  храм –
в библиотеку,
и радость предвкушая –
большей нет –
с охапкой книг,
теплом миров согретый,
вхожу, где  радость света,
и мне так мало лет;
частичка страха –
книг нечитанных так много,
что взять сейчас,
какие нарасхват,
вот выбрал – и домой,
и прямо от порога –
читать,
как к звёздам корабли летят,
в турнире рыцарском
принять участье,
и клады, и сокровища искать…
мир необъятный предо мной –
кусочек счастья –
в котором я –
хочу всё знать…


***

десять копеек  - билет,
ожидание – бесконечное,
вот, наконец, гаснет свет,
и объемлет всего – чудесное,
добро побеждает зло,
справедливость царствует  в мире,
как это было давно,
и сказки правдою были…

***

розовый сад,
палисадник,
ирисов нежный цвет,
здесь я теперь
только Странник;
где же ушедшего след?
здесь ничего не осталось,
живое прошедшее – здесь…
пусть даже самая малость –
буду чувства беречь

люблю, храню и лелею –
пусть повторяюсь, пусть;
ирисов цвет жалею
и продолжаю Путь…

***

холодный вечер.
безлюдна улица,
фонарь промозглый
смотрится в окно,
в трубе тоскует-завывает ветер…
подтопок затоплю –
и от печи тепло…

намёрзнувшись в саду,
простылый и промокший,
у печки греюсь,
отложив дела,
холодный вечер
и простая сложность:
мне так тепло,
а в дверь стучит тоска;
а не впустить – сама пролезет;
мы вечер проведём вдвоём,
и каждый о своём, конечно, грезит,
и мы друг друга не поймём…

я маме расскажу –
холодный вечер.
подтопок я топлю
и мне – тепло,
поел я сытно,
и пусть веет ветер,
пью чай и просто так смотрю в окно…
нет, не устал, и не простыл, и не болею.
и спал вчера я хорошо,
конечно, на ночь горло грею.
и помню то, что было так давно…

Миньяр, холодный вечер…
полощет мама в речке белое бельё,
трещат дрова, пылают в печке,
а на столе – чай с сахаром и что-то там ещё…
и бесприютная темень в окно глядится,
я маму жду,
придёт, развесит белое бельё,
пить будем чай
в холодный мозглый вечер,
о жизни говорить
и нам – тепло…

***

я по улице иду –
только улица не моя,
жадно прошлое я ищу,
но другая в реке вода

всю-то улицу я пройду,
трону старых домов врата,
ничего я здесь не найду,
но а память моя жива

и спадаёт ветхость обнов,
каждый камешек мне знаком,
вот ещё, может пара шагов,
я увижу родимый дом

несколько прошлых слов,
и прошедшему верность храня,
обретаю я снова кров,
и встречаю мальчишку – себя…

***

Улица, Речка, Скала –
помнишь прозрачность чувств,
хрустальной была вода,
и очень щемящей – грусть

помнишь, были друзья,
которых сегодня нет,
сидели мы вкруг костра
как будто бы тыщу лет

а за горой – заря,
в саду шиповник расцвёл,
и сосны – в цвет янтаря,
ты помнишь –
ты сказку нашёл

горстью набрал воды –
она меж пальцев стекла,
только тобою живу –
Улица, Речка, Скала…

***
на нашей улице – весна,
вода шумливая в канавах,
в отсветах розовых Скала
и у забора – снег усталый

в воде весенней – щепки-корабли
плывут в незнаемые страны,
и яблони в саду светлы,
и мама выставляет рамы

в восторге тратится душа,
и тает, замирает сладко,
и навсегда у нас – Весна,
и я в ней весь и – без остатка…

***

ночь бессонная,
снится Миньяр, -
улочка, лунный свет,
берег реки
и дрожащая даль
вод и прошедших лет

и неприкаянный,
и ни при чём
по улочке –
лунный свет;
где бы найти
и открыть ключом
прошедшего времени цвет

чтобы воскреснуть,
чтобы ожить
и вновь руками ловить
на улочке лунный свет,
жадно и страстно
молиться в ночь
и исполнять Завет…

***

вечер долгий,
вечер тёмный,
мама, мы к тебе идём,
мы миньярское всё вспомним,
чай по кружкам разольём;
неторопко и неспешно
вновь по улице пройдём,
и осеннее,
и вешнее –
всё помянем мы добром:
сад цветущий,
речка,
скалы,
и покос,
и липов цвет;
по чуть-чуть
и чуть по малу
мы вернём чего уж нет…
на веранде солнце блещет,
стол накрыт,
и всей семьёй
мы…

***

над рекою – туман,
а вода – ледяная остуда,
тополей караван у скалы;
это белое, стылое утро
о прошедшем, былом, о любви

мост другой
и иная на склоне тропинка,
ближний друг не помашет рукой,
палисадника нет –
ни единой цветинки;
где же чудное всё? –
промолчит проходящий в ответ

и незнаемый, чуждый,
на улочке нашей прошедшей
обрету я душевный покой;
позабытый,
ненужный,
навсегда я на улочке –
здешний;
ближний друг меня встретит,
омоюсь живою водой…

***
улица,
склон горы,
сосны
как колокольчики…
помню –
папоротники цвели
и звенели
верхушки звончатые;
и тропинка ещё жива,
и по низу реченька вьётся;
был иль не был я,
да душа жива
плачет навзрыд
и смеётся…

***

в Миньяре пахнет хлебом
и свежей выпечкой,
и леденистым снегом;
размеренное, тихое житьё

движенье медленных прохожих,
и день - простой – на Дрёму схожий,
и сушится в дворах – бельё…
такое вот – простоё – бытиё…

и так же вот
без цели и без смысла
по улочкам бродить,
не вспоминать, а быть;
здесь и сейчас вдыхать и пить
прошедших дней воспоминанья…
в Миньяре пахнет хлебом…

***

помнишь, Саня,
на плоту катались,
а на берегу горел костёр;
вечерело, вымокли мы напрочь,
а по берегу какой-то странный шёл…
помнишь, Саня,
как несло наш плотик
к перекату, где вода бурлит;
строили мы переход из досок
и глотали горько-пряный дым…

помнишь, Саня,
сумерки сгрудились,
у костра мы грелись,
грусть тая;
что же мы
в тех временах не заблудились,
всё спешили в завтра,
а теперь – вчера…

что ж в тех временах
мы не остались;
нет тех дней
прозрачней и звончей…
помнишь, Саня,
на плоту катались,
помнишь, Саня,
с каждым днём – больней…

***

друг позвонит
нежданно и негаданно
из забытых, запамятных времён;
душевный разговор
из грусти-радости
о том, что было явь и стало сном;
и о вселенной – струны,
звучанье сфер
и квантовый предел;
и невзначай –
вдруг праздник вместо буден;
как будто кто-то сущее напел…

***

по улочке кроткой и тихой,
здравствуй, родимый дом,
и палисадник с калиткой,
и листья в саду ковром

и я по улочке дальше,
за Чёрную речку и мост,
там, где родник изначальный,
и был где когда-то покос

с молитвою кроткой и тихой,
по тропкам старинным пройду,
и Странник Небесный свыше
подаст мне лепту свою

листок голубой-золотистый
отеплит, согреет меня
и буду я весь – лучистый –
молитву за добрых творя…

***

вспомним, мама, Миньяр,
сад-огород и покос,
вечер у Красных скал
и таволгу-медонос…
вот бы калитку открыть,
мимо веранды – в сад,
там ноготки цвели,
и был там ещё виноград;
а у крыльца, на доске,
чистая обувь стоит,
Шарик в своей конуре
может мыслит про жисть;
надо поленицу дров
завтра переложить,
надо встречать коров
и тоже обдумывать жизнь;

у нас ещё есть заботы,
вечер, мама зовёт:
хватит сегодня работать,
ужин уже готов;
брата я с улицы кликну,
сестрёнка куклы оставит в углу,
ужинать вкусно и сытно
будем в душевном кругу…

ночь, мы спим на веранде,
звёзды нам светят сны,
жизнь - это что? вспоминанье,
ирисы как цвели…
был вечер, были заботы,
и ужинать мама звала,
а в небе был след самолёта,
и в небе мерцала звезда…

***

как там, на нашей улице?
может быть расцвело,
у подворотни курица
торопко клюёт зерно

как там, на нашей улице?
соседи ушли на покос,
пёс в конуре притулился
и кость грызёт до основ

как там, на нашей улице?
вымыто чисто крыльцо,
а над Скалою кружится
серое вороньё

как там, на нашей улице?
иные соседи, дома;
верую – прошлое – сбудется,
была бы душа жива…

***

всё дальше мне Миньяр,
туманней,
всё ближе он;
и одномерность расстояний
мне нипочём;
текучесть бытия преодолею,
в Миньяр, тот, прежний,
я приду,
ирисы бережно сорву, лелея,
и в школу это чудо понесу…

и буду, лужи обходя,
в дожде и шуме,
вдыхать щемящий аромат;
преобразится мир угрюмый,
и вновь, и вновь
я буду чудо проживать…

***

прозрачность,
чистота,
наивность
и трепетность цветка,
и Тайность явная,
и скрытая открытость,
и Речка, и Скала;
где детское души волненье,
где Старый Мост,
всего того явленье,
где был я, где я рос…

Река течёт,
Скала недвижна,
по склону сосны
в гору собрались;
сегодняшнее – еле слышно;
а что вчера,
то для меня и жисть…

и я – чудак,
дней разгребая груды,
приду, приду,
я возвращусь
туда, откуда весь,
где было – чудо,
и где со мною – навсегда –
печаль и грусть…

***

в палисадник открою калитку –
две доски в настил и шиповник,
кто меня здесь окликнет,
кто меня помнит?

нет палисадника вовсе;
где в мае шиповник цвёл,
гараж хозяин построил,
порядок другой навёл

по улочке – с остановкой –
в прошедшие времена
иду – мне немного неловко –
ведь нет здесь давно меня

кто прошлую жизнь помянет?
кто помнит – шиповник цвёл?
в тумане дождливой яви
я прежнее всё прочёл

и что мне – никто не помнит?
всего изменился вид;
ведь где-то цветёт шиповник
и сердце моё теребит…

***

пройду по улицам,
по тропкам и дорожкам,
у родника живой воды испью,
и горсть печали
с радостью немножко
я на сердце тихонечко пролью…

пройду я дальше
к Белым Скалам,
давно прошедшее
объемлет вновь меня,
и лист осенний,
лист опалый
мне – Вечность Бытия…

потоки листьев золотых
на травах позабытых
Богоявленье мне –
здесь Божий Лик;
мне здесь –
в горах пустеющих молиться
и свято чтить сентябрьские дни…

***

там, где косили сено, где косы звенели, где мужики пили чай с зверобоем и душицей, где грузили на телегу пряно пахнущее сено, а Орлик, коняга-трудяга, отмахивался хвостом от оводов и слепней, где было разнотравье-разноцветье, где родник с холодной и чистой водой, -
позарастали склон, большой луг и маленькие лесные полянки, словно и не было того, что было…
травы полегли, тропинки затянуло, а дорога, по которой Орлик вёз сено,
та дорога вся ельником заросла, но колеи, глубокие, в дремучей траве,
ещё остались, ещё читаются… осинник поднялся,
берёза на поляне раскидистая, липы крепчают, а дуб во все стороны  лапы-ветви протянул… всё это было, есть и будет, надо только научиться слышать и видеть… там, где косили сено… хлеб да соль, вода родниковая…