Осень

 Наблюдательный пункт на вершине одинокого стога у края картофельного поля напоминал мне птичье гнездо. В маленьком укрытии под ласковым солнцем на колкой подстилке было тихо и уютно. Сентябрьский сквознячок пытался просочиться в мою обитель, но путался в соломинках и останавливался на границе схрона. Разомлевшие травы внутри колыбельки источали ароматы лета, шуршали ожившими насекомыми. Голубое небо, подернутое осенним муаром, замерло вместе со мной наслаждаясь последним теплом. Люди, отпущенные из заводских цехов на сбор личного урожая, возбужденные неожиданной свободой, сновали между мешками с картошкой, радостно подсчитывая предполагаемый куш. Их голоса сливались в единую убаюкивающую мелодию сытого осеннего благоденствия.
Охранять добро задача не сложная, а потому есть время подумать. На прошлом уроке Антонина Матвеевна прочитала нам стих Лебедева-Кумача «Песня о Родине», велела его выучить и подготовиться к сочинению в классе, своими словами выражая отношение к данной теме.
Высокопарное слово «Родина» не давало мне покоя, и вот уже в который раз я попыталась вспомнить эпитеты из стихотворения и выступлений дикторов по радио. Набор слов ограничился двумя – советская и бескрайняя. Подсобное хозяйство среди берёзовых колков казалось мне достаточно бескрайним на плоской, как стол, равнине. Но его границы всё же заканчивались на видимой линии горизонта. «Советская» – это когда разные народы перемешавшись по неизвестной причине, теперь гомонят на своих языках над одним общим урожаем. Что занесло их сюда? Эта часть истории была мне недоступна, и я, приказав себе: «Не думай!», закрыла глаза, подставив лицо всё ещё теплому солнцу. Из дремоты меня выдернул странный звук. Сквозь ресницы увидела небо, в нем - дрожащий треугольник. Птичья стая кричала, будто требуя освободить путь в, и без того пустынном, небе. Люди на поле замерли, подняли руки в едином жесте, словно салютовали беглецам. В их прищуренных глазах мне увиделась мечта присоединиться в полете к серым птицам. Поддавшись единому порыву, я представила себя журавлём, в облаках горизонт расширился, земля качнулась и поплыла подо мной, отматывая картинку обозримого назад. Вдалеке остались заплаты картофельных наделов возле маленькой речушки, зеркало запруды с отражением ветлы в остывающей воде. Вслед мне смотрели, прикрываясь от солнца руками, люди, одетые в серые фуфайки, и маленькая девочка на стоге сена. "Вот она, бескрайняя Родина»! - подумалось мне, дальше воображение работать отказалось и нарисовало географическую карту мира. Я пролетала над морями и горами, опуская длинную журавлиную шею, каждый раз пыталась разглядеть встреченных по дороге и занятых своей жизнью людей. Для них те места тоже были родными. А может быть, наша планета и есть Родина для всех живущих на ней существ, ведь сейчас я птица и лечу с одного края света на другой не зная границ. И почему люди не летают? Птичьи голоса стихли за берёзовым леском. Сборщики картофеля как по команде опустили головы к земле, вдохнули ее сырость, подставив усталые спины последнему теплу перед зимней стужей.
На следующий день полил дождь. Всю ночь я видела сны о журавлях, теперь, наверняка, оказавшихся в теплых странах, вдалеке от налетевшего ненастья.
 А у меня сегодня сочинение…
Под треск открывающихся парт Антонина Матвеевна торжественно вошла в класс. Мы встали в приветствии. Пара портфелей свалилась в проход, вызвав выражение неудовольствия на лице Классной. Еще большее неудовольствие вырисовалось при виде немытой со вчерашнего дня доски.
– Кто дежурный? - вялая рука поднялась над последней партой у окна, – Ращупкин, в чем дело?
– Антонина Матвеевна, так сегодня с утра воды в школе нет.
– Так, значит?! Ну, тогда иди рассказывать стихотворение.
Ращупкин поплелся к доске, цепляя руками и роняя на пол предметы, разложенные в строжайшем порядке на партах аккуратистов. Девочки зашикали, пацаны прыснули слюной в кулаки. Шариковые ручки раскатились по полу, увлекая за собой хозяев и разрушая дисциплину в классе.
– Лебедев-Кумач, стих…, – Ращупкин прочистил горло и медленно расстегнул пуговицы на курточке. Впустил воздух в легкие и, перекатившись с пяток на носки, начал декламировать, – Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек…
Пауза заняла некоторое время, пока доброжелательная Галя не прошептала своему всегдашнему подопечному следующую пару строк. Ращупкин старательно ловил каждый звук, поднимал в памяти пласты осознанной и случайно залетевшей в голову информации, путался в показаниях, перебирая варианты. Класс наслаждался зрелищем. Оратор бледнел, теребя вспотевшими пальцами душивший его красный галстук. Антонина Матвеевна прикрывала глаза на Галино участие, давая страждущему шанс догрести до вымученной тройки. Мы напряглись в ожидании некой кульминации.
– Молодым везде у нас дорога...
Любимая подруга, возложив на себя нелегкую миссию благодетеля, мужественно шла до конца. Она шептала в сложенные лодочкой руки: – Старикам…
Ращупкин явно не решался произнести слово, определяющее возрастную категорию уважаемых граждан, у которых в его представлении перспектив не было. Рифма не подбиралась.
– Старикам..., – загудел класс.
– Старикам…, – набравшись терпения, сказала, как отрезала, Антонина Матвеевна.
– Старикам – дороги нет! – выпалил Ращупкин.
Словно в замедленной съемке глаза учителя начали округляться, декламатор, понимая абсурдность сложившейся ситуации, замахал руками, пытаясь откреститься от выдвинутого тезиса.
Мгновение затишья перед бурей подогрело реакцию слушателей, от взорвавшегося смеха мы легли на парты.
– Тихо! – треск сломавшейся об учительский стол указки начисто срезал заключительные аккорды общего веселья.
– Вот скажи мне, Ращупкин, что с тобой делать? – классная начала загибать пальцы: – Стих ты не выучил, доску не подготовил и тряпка у тебя сухая! Ращупкин, почему тряпка сухая? Ты дежурный?
– Ну, я!
– Я тебя спрашиваю – почему?
– Да где же я вам мокрую тряпку возьму, ведь воды в школе нет! – нервный Ращупкин взвизгнул и воздел руки к небу.
– Так ты еще и голос на меня будешь повышать! – Антонина Матвеевна посерела и слилась лицом с немытой доской: – Пошел вон, и без мокрой тряпки в класс не возвращайся.
Ращупкин вздохнул и трагически протянул руку к заскорузлому от мела образованию. Прошаркав мимо парт, он тихо скрипнул дверью, уходя в неизвестность.
Класс погрузился в раздумье. Учительница тем временем повела рассказ о правилах построения сочинения, выписывая важные слова на кусочек доски, свободный от мелового налета. За окном дождь стих. Ращупкин сейчас, наверное, мочит тряпку в луже. Мне представился пустой школьный двор, прикосновение холодной воды в луже к бесформенному серому комку в ращупкинских руках. Тряпка не намокала… Теперь, наверное, не скоро явится...
Мы открыли тетрадки и под диктовку Антонины Матвеевны аккуратно вывели:
                Сочинение.               
                «Моя Родина»
Дверь в класс открылась, и ходок тихо прошуршал в обратном порядке к учительскому столу. Там он молча положил тряпку на полочку у доски, на секунду задержался, как будто раздумывая, нужны ли комментарии. Решив не прерывать урок, Ращупкин присел на краешек скамейки, словно готовясь к низкому старту. С тряпки ручейком сбегали прозрачные капли, падали на пол, образуя кукольное озерцо. Учительская рука подхватила атрибут, прошлась по доске, оставляя мокрую дорожку, и по классу потянулся странный запах, остановивший учебный процесс.
– Ращупкин, ты чем это тряпку намочил?
– Антонина Матвеевна, чем смог! Я же говорю, в школе воды нет! А Вы мне не верите!
В мертвой тишине, охватившей класс, слышались глухие удары сорока сердец. Редкие капли, падающие с руки учителя, сольной партией выводили простую мелодию человеческого участия. На лице Антонины Матвеевны отразились эмоции, несовместимые с жизнью Ращупкина.
Класс бушевал. Взрывная волна ударила дежурного в спину, вынесла в коридор, и, пока классная разворачивалась, чтобы схватить наглеца за шиворот, дверь кабинета уже захлопнулась, произведя землетрясение в отдельно взятом помещении. Лепестки зеленой масляной краски осыпались со стен и упали на влажные руки учителя. Ращупкин бежал по двору, обгоняя ветер, а вслед ему из распахнутого окна неслось: «Завтра в школу без родителей не приходи!!!»
Я засмотрелась на счастливые лица одноклассников, растерянного учителя в вихре кружащих пылинок. Солнце вышло из-за соседнего дома и подсветило всеми забытый старый клен, нахохлившийся от непогоды в тупике школьного двора. Обрадованный вниманием великан присоединился к нашему веселью и при первом же порыве ветра зашевелил ветвями, посылая вдогонку Ращупкину горсть первых рыжих листьев. Картинка стала эпитетом к сочинению. Перо опустилось на тетрадный лист.
Рассказ о Родине начался.