Горький запах зимней ночи

    Как и вчера, встала над землёй в тот же час вечерняя звезда. Склоняясь над землёй, внимательно всматриваясь вниз, висит она так часами. Всю ночь напролёт, смещаясь по небесной дуге, обходит дозором подвластное ей пространство. Что она там видит, о чём думает в долгие часы дозора?
От земли тянет хмарью осеннего дыма от сожжённой ли днём листвы, от скопившихся ли отработанных промышленных и автомобильных газов. Пахнет, как пахло зимой того далёкого года, когда наша часть стояла на карантине в сосновых лесах северного Залесья. Такая же была вокруг тишина. Потрескивали от мороза стволы деревьев, и резко, остро пронзал кристаллическую морозную пыль запах промёрзшей хвои. Почему мне вспоминается именно этот запах? Ещё далеко до зимы. Всё: и трава, и кусты, и деревья укутаны теплом. Откуда же приходит этот горьковатый смолистый привкус? Почему так тревожно бередит  нервы? Что разливается в бездонной глубине нашей памяти? Что бы я ни сказал, всё будет только бледной тенью былого. Дело не в словах, а в том, что это просто было и, оказывается, не ушло. Ночью, конечно, полагалось спасть, а не вылезать из казармы на улицу. Я бы и не вылез, но меня поставили в наряд за строптивое поведение. И вот я рублю не слишком толстые берёзки и ели для предновогодней бани вместе с напарником. Он очень беспокоился, что нам не успеть к утру  справиться с заданием, и его за это взгреют. Он был начальник бани, а я простой солдат, только что получивший звание гвардии рядового. Но, как бы там ни было, а мы не машины и через какое-то время сделали перекур. Нарубили и нарезали кучу леса. Дело это не сложное. Рубишь дерево с одной стороны, а заваливаешь с другой, чтобы оно не упало на тебя. С хрустом и визгом наклоняется подрубленный ствол и медленно никнет к земле.  Неумелые или неосторожные люди, нарушая это правило, попадали под  падающее дерево и погибали. Особенно, если оно было толстое и тяжёлое. Я усвоил этот урок с первого раза и удивляюсь, когда слышу о погибших на лесоповале. Помахали мы топорами на совесть, и, думаю, хлынувшим поутру на помывку солдатам не было холодно. Сходили на кухню перекусить, побалакали о подневольной солдатской доле и вернулись к топорам. К утру дрова разгорелись, баня наполнилась теплом, и мы среди первых, «дедов» нырнули в горячий пар мыльни. Но это не так интересно, Обычной жизни «пёстрый сор», а вот трепещущий свет звезды и насыщенный озоном звенящий морозный воздух остались в нервах, во всём составе крови.