Трое в ночи, не считая собак

Субботний вечер. На даче возле дома развела костер и в угольках его пекла картошку. Историю писала: буквы на зуб пробовала. У строчек вкус кедрового ореха. Эх, хорошо. Костёр потрескивал. Дымок и звёзды.

На огонёк зашли соседи — считай, родня: Фефун Занудыч Неписун. И брат его, по матери, Кондрат Акакий Канителин,  между своими по-просту зовём, — Кондрашка. И псина их Мандраж. Калачиком свернулся, нос в лапы спрятал, на пляску огнясмотрел и чуть ушами стриг.

Хощяевам его, двум местным извращенцам, хлебом не корми, дай поглумиться. Прилипчивые гады. И ладно б только слушали. Всюду свои "пять копеек вставят".

Костёр  с  тенями присыпал пеплом головы старикам. Они с картошки сдернули мундиры и ликвидировали её, как класс.  Душу огнём уничтожения согрели. Сытость. Им захотелось зрелищь.

Попросили рассказы почитать. Подкинули поленьев. Костёр вдруг застрелял. Компания моя кивала головой. Фефун, довольный сытый и осоловелый, вытер от картохи руки о камуфляжные штаны и предложил:
— Акакий, друг, а ну-ка критики плесни, пять грамм.

Тот бережно достал затертую до блеска флягу с забористым напитком и  отсчитал другу сколько тот просил, сам жахнул из горла. И понеслась родная в рай.

Карателями в молодости служили оба:
— Ты думаешь, что кто-то будет читать вот эту хрень? Белеберду? Печатать? Ха!! Кому она нужна? Будут из жалости в руки брать книгу твою и на полку ставить. Ты только за порог, они её, кривясь, в мусор кинут, в печку. И забудут. Нет тебя, ты пшик.

Решила их на выход проводить:
— В сад, у вас прекрасный сад.

Не вышло. Кондрашка впился костлявыми руками в плечи и стал трясти, заколотил. Жилистый гад. Насилу вырвалась.

Бегали за мной по темноте, листки исписанные выдирали из рук, в костёр кидали, смотрели, как хорошо горят слова. Как буквы крючатся, пищат на углях. Смеялись:
— А говорила, рукописи не горят! Вон как пылают. В костёр всю эту хрень. Ещё как горят! До красоты тебе, как до луны пешком. Ату её, Мандраж! Ату!

Мандраж лаял на всю округу, прыгал во весь рост и норовил с ног сбить.

 Фефун Занудович гундел:
— Текст должен идеальным быть. Иначе не стоит начинать, стараться, время тратить. Иди вагоны разгружать, всё пользы больше. Слова писать — это тебе не мешки ворочить, любой дурак сумеет.
 
На шум пришли ещё соседи. Вмешалась баба Клава:
— А ну-ка расступись. Зажали девку. Дайте передохнуть. Не слушай их. Опять с Мандражом? Наглюки! Вам на лесоповал надо. Всё пользы больше: пилите и рубите там. Гони взашей пьянь - шантрапу. Все берега попутали. Им бы только крови:
— Мандраж, овчара, фу! На место! Зови Кураж свой. Где носится опять, когда так нужен?

Кураж, мой верный пёс бежит, хвостом виляет, глаза огнём горят. Вот с этим собеседником всё выйдет. Разгонит всех. С ним пару строчек точно напишу.