5. 2. Теория антиправового государства. Ч. 2

Продолжение темы, начатой тут http://proza.ru/2023/06/23/1359

    Одним из неотъемлемых естественных прав человека является право быть человеком. Т.е. право поступать в соответствии со свободой совести и разума (при наличии оных). И если они говорят: «Не поступай с другими так, как не хотел бы, чтобы поступали с тобой», человек должен иметь право жить в соответствии с этим принципом. Но есть люди, которым этот принцип не нужен. И есть такие, которым не нужно, чтобы у кого-то такое право. Потому, что они хотят жить по другому принципу: «Поступай с другими именно так, как ни в коем случае не дай поступить с собой», и им нужно по возможности использовать других, чтобы задействовать их в реализации своих целей, которые они берут в соответствии с этим принципом. И если у кого-то будет право не поступать с другим так, как он не хотел бы, чтобы поступали с ним, то эти не смогут заставить его идти и поступать с кем-то третьим так, как нужно им, а не ему. А чтобы они могли полноценно реализовать свой принцип, им нужно как раз поступить в отношении чужого принципа так, как ни в коем случае не дать поступить со своими. Ну т.е. вывернуть его.
    Представим себе (условно) модель общества, в котором кто-то самый сильный нагибает других так, как ни в коем случае не позволил бы себя. Чтобы увеличить свои возможности, ему нужно заставить других идти служить себе и нагибать третьих в его выгоду (а чтобы максимально увеличить свои возможности, ему нужно выстроить отлаженную иерархию, при которой более сильные находятся выше менее сильных, и все самым оптимальным образом мотивированы служить делу верховного). Для этого он сколачивает войско, которое по его команде идёт и атакует соседей, и заставляет всех, кого только может/хочет, служить в этом войске (главное – заставить первый раз убить, а где уже один раз замарал руки, так уже дальше легче пойдёт. А потом и сами за систему держаться будут).
    Чтобы наиболее эффективно мотивировать всех служить своей воле, верховный разрешает нижестоящим оставлять себе какую-то долю добычи (чем выше ранг, тем большую), а высокие места позволяет занимать тем, кто наиболее эффективно себя проявляет в службе. Благодаря этому наверх стремятся (и пробиваются) те, кто оказывается с одной стороны наиболее сильными, а с другой наиболее ярко выраженными представителями принципа «нагибай другого так, как себя не позволяй».
    Чем более сильными являются те, кто пробиваются наверх, тем эффективнее они смогут реализовать систему принуждения в подконтрольной им области служить интересам верховного и его системы. Получается, что право на хорошую жизнь имеют те, кто эффективнее всего служит принципу «нагибай других так, как не дай нагнуть себя». И только в меру того, насколько кто-то принимает служение этому принципу, он и может иметь право на сколько-то удобную жизнь (и жизнь вообще).
    Допустим, войско агрессора идёт, и занимается разграблением порабощением-насилием в отношении соседних обществ, а всех, кто пытается сопротивляется, убивает. И тех, кто отказывается служить в этом войске, тоже убивают. И делают так, чтоб сбежать от этой повинности сбежать было некуда, и уйти в подполье тоже практически невозможно. И тогда получается, что данная система уничтожает всех, кто не хочет быть рабами. И те, кто пытается жить по принципу «не делай другому…», оказываются перед выбором, что или они отказываются от своего принципа, или им не жить.
    Условие это проводит разделительную черту между теми, кто готов пострадать за свои принципы, и кто не готов. И чем сильнее нажим и страшнее кара за нежелание служить системе, тем больше окажется тех, кто откажется от своего принципа и примет другой. А значит, при определённом уровне (и грамотности) нажима режым может практически полностью принудить первых превратиться во вторых, а минимальный процент несогласных уничтожить.
    Чтобы понять, что представляет собой данный режым в правовом плане, следует что-то принять за нулевой уровень права. За таковой логично принять состояние, когда человек находится на необитаемом острове один, и в отношении него нет никаких прав ни у кого и у него тоже нет никаких прав в отношении кого-либо, по той причине, что просто нет никого, в отношении кого могли бы быть какие-то права. Или, как вариант, можно принять гипотетический эксперимент, когда берут энное количество совершенно разных и никак не связанных между собой людей, и помещают их на какую-то отдельную территорию, предоставляя им самим определиться с формой существования общества. Т.е. состояние, где ни у кого ещё нет никаких прав, и в отношении каждого тоже нет пока что никаких прав, и где только ещё могут/будут устанавливаться какие-то права, принять за нулевую величину права.
    В последнем примере если кто-то хочет попробовать построить общество на основе принципа «не делай другому того зла, какого не хочешь себе», у него есть возможность за это побороться. И если всё общество такого не захочет, то попытаться собрать единомышленников и отстоять совместно хотя бы за собой какую-то территорию, на которой будет реализован это принцип. А если и этого не получится, то хотя бы попытаться сбежать туда, где его не достанут, пока ещё режым не набрал столько сил, чтобы пресечь возможность сбегать. Всё это будет для него однозначно легче, чем режым, в котором у него нет возможности что-либо попытаться, потому, что любую попытку что-либо изменить сразу пресекут, не давая собраться с силами.
    И т.о., если наличие возможностей принять за нулевой уровень права, то режым, в котором строится система «нагибай другого так, как не дай нагнуть себя», получится для человека, хуже, чему просто нуль. Т.е. отрицательная величина права, которую логичнее называть не правом, а антиправом. И если такой режым назовёт себя государством, получится антиправовое государство. И такое государство может реализовывать свои порядки законами и правами, но человеку от таких порядков может быть хуже, чем если бы совсем никаких не было.
    Один из случаев антиправового государства – это режым, где права быть человеком у человека нет.

2.
    Представим себе, что на определённом этапе своего развития антиправовое государство приходит к соображению, что заставлять силой всех служить себе невыгодно. Удобнее обманом заставить служить себе добровольно, а сэкономленные силы потратить на расширение завоеваний. Для этого подданным даётся вера, которая называется «у нас вера правая; у всех остальных неправая», и на базе этого их учат верить, что, когда на них нападают, враги делают неправое дело, а когда они сами на кого-то нападают, они делают правое.
    Если заставить всех в это поверить (как именно это можно сделать, я в других работах разбираю), принцип «не поступай с другим так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой», будет перекрыт соображением правоты действия, в рамках которой он на определённые случаи просто не будет распространятся. Когда будет требоваться на кого-то напасть, обращённые в новую веру не будут рассуждать «А понравилось бы мне, если бы на меня так напали?», потому, что не будет никакого «так». Потому, что «так» нападать, оказывается, могут только они – носители «правильной» веры, а на них могут нападать только «не так» – в рамках «неправильной». И когда они нападают на кого-то, они несут им «правильную» веру (помогают стать «правильно-верующими» желающим стать; карают нежелающих, в общем делают «богоугодное» дело), а когда нападают на них – это дело «богопротивное». Поэтому «поступаем так, как хотели бы, чтобы поступили с нами – принесли нам правую веру, если бы мы вдруг были без неё, но поскольку мы уже с ней, нападать на нас причин нет», и никаких вопросов.
    Тут, конечно, уместен вопрос: а правильно ли проведено данное рассуждение? И какие доказательства приведены, что данная вера – правильная? И если вдруг (случайно) никакие, то почему другие не могут так рассуждать – напасть, и считать, что это они несут тебе правую веру? И как понравилось бы тебе, если бы с тобой так же поступали в рамках зеркально-развёрнутых соображений? Вот только возникает этот вопрос не у всех. Кому-то не хватает ума, а кому-то совести. И зачем вообще думать, когда можно не думать, и просто верить, что правильно поступаешь, и что никаких ошибок быть не может? И как в случае с насилием происходит расслоение на тех, кто готов до конца бороться за свой принцип и на отступников, так и здесь будет разделение на тех, кто изо всех сил будет бороться за то, чтобы не дать себя обмануть, и кто прогнётся под обман.
    Есть очень много людей, которым на самом деле и не так важно не быть плохими. Им главное просто верить, что они хорошие. А как там на самом деле, им не важно, потому, что кому это важно, они это проверяют. А кому не важно, они просто верят. Потому, что для них вера в реальность и есть реальность, и понятия различия между этими вещами у них в принципе нет. И зачем им напрягаться и что-то проверять, когда можно не напрягаться?
    Суть та же самая: достаточно сильные принципами борются до конца, недостаточно сильные отступаются. Просто вместо физического уровня бой перенесён на интеллектуальное поприще. А конечный результат тот же. Вот только видят результат такие верящие по-другому: в отличие от АП государства, построенного на чистом насилии им кажется, что всё нормально и правильно.
    Отличительная черта такой системы – в ней всё построено на вере. Не надо ничего доказывать, надо просто верить. А тех, кто будет спрашивать доказательства, надо игнорировать (а лучше затыкать). На каком основании? А на том, что надо просто верить, что это правильно. А кто не хочет верить, того карать. Так же сильно, как в предыдущем примере карают тех, кто не хотел служить в войске.
   Никакого свободомыслия, никакой свободы слова – всё это должно жёстко пресекаться. Потому, что, если у кого-то будет право что-то спрашивать, появятся вопросы, на которые нет ответа. А там глядишь ещё и нежелание появится исполнять какие-то требования, пока ответов на вопросы не дадут. И тогда все наглядно будет видеть, что ответов нет, и это будет подрывать веру. Поэтому любой наезд на веру должен караться. И любые вопросы, расшатывающие оную, тоже должны караться. Это всё должно быть донесено до сознания всех несогласных самым доходчивым образом.
    Логика предельно простая: если вера используется для того, чтобы гнать людей на войну, любое покушение на веру должно караться. И чем для более агрессивных целей используется вера, тем жёстче кара за любой на неё наезд. Потому, что чем агрессивнее цели, тем меньше у агрессоров ответов за то, что они себе позволяют такие вещи. А лучший способ уйти от ответов – террор, при котором задавать вопросы будут просто бояться.
    Попирать ценности желающих быть людьми в такой системе можно как угодно: право жизни, право свободы совести, свободы информации – это всё может топтаться на корню. Но посмей наехать на веру, которая это всё знаменует (хоть карикатуру обличительную нарисовать на безответственность их политики) – за это сразу суровая кара. Такой приём убивает сразу двух зайцев одним выстрелом: во-первых, запугивание инакомыслящих, чтоб боялись говорить, а во-вторых, воздействовать на сознание лояльных – когда за малейшее неуважение к вере строжайшее наказание, это приучает их к мысли, что, вера очень-очень свята, а чем она святее, тем большее возмущение у них же и вызывает чьё-то её неприятие, и тем сильнее будет их поддержка системе, карающей за её неприятие.
    Любой наезд на догму веры будет караться без лишних разговоров. И без адекватного суда и следствия. Потому, что для оных нужны доказательства, а у тех, кто прёт от веры, их нет. Есть только вера, построенная сама на себе (т.е. на вере), и весь процесс – это утверждение веры в то, что оппонент неправ. Бездоказательной фанатичной веры.
    Типичное состояние такой системы естественно: целая куча святых красивых утверждений, вот только доказать ни один адепт веры ничего не может. И как только святош тыкают в их необоснованность, они сразу срываются, и начинают брызгать слюной, психовать и требовать расправы над оппонентом. Поэтому права на адекватную дискуссию у человека таком режыме нет. Это при «нулевом» варианте у него было бы право что-то доказывать, приводить доводы и спрашивать ответ (и иметь возможность не соглашаться, пока ему такового не предоставят). Здесь нет – здесь только террор и мрак (что вполне типично для области антиправа).
    Получается, нет у человека право в такой системе быть человеком. Нет права бороться за свои права, нет права бороться за права тех, в отношении кого он бы не хотел агрессии. Но это только в варианте, если под словом «человек» подразумевать того, кто старается относиться к людям, как людям. Для того же, кому важно только верить, что он является человеком, всё по-другому. Он не видит никаких проблем в такой системе.
    Типичная песня верящих в правоту своей веры: «А мы не видим террора. Мы не видим тоталитаризма. Мы не видим никакой диктатуры. Мы видим вынужденные и необходимые действия для защиты нашей веры, являющейся последним оплотом всего святого и праведного на земле. И наша власть пресвященная и преправедная, которая неустанно борется со злом. И никого из правильно верящих у нас не трогают; у нас преследуют только неправильных!»
    Короче, антиправовое государство – это не обязательно классическая антиутопия с серыми бараками, беспросветными серыми тучами над головой, таким же беспросветным дождём, сплошной колючей проволокой на заборах, и и злых дядек с дубинками, избивающих ими всех без разбора по поводу и без повода. Это может быть империя, в которой светит солнце, блестят золотом храмы, ходят надутые гордостью люди, требуют хлеба и зрелищ, и чувствуют себя счастливыми за то, что получают всё, что им надо. Право жить, право верить во что хочется, право гордиться собой, право на защиту со стороны государство своей гордости, веры, и права верить в то, во что верить удобно – всё это есть. Нет только права быть человеком – ну так это же и не всем надо…