Ленинградский университет. Глава 2

ОБУЧЕНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ

Процесс обучения в ЛГУ для меня ни единой минуты не был изнурительным, слишком длинным или скучным. Мой обширный университетский курс состоял из предметов различной степени познавательности и полезности. Полученные в университете знания определили всю мою дальнейшую жизнь, сделали её достаточно полной и интересной. Прав был М.В.Ломоносов:

Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут;

В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
.................................

Высшая математика, физика, десять отдельных курсов химии не были увлекательными, но прошёл я их легко, выручала прекрасная зрительная память, а также знания и навыки, ранее полученные в Политехе.

Биология, геология, ботаника, микробиология, экология были мне намного ближе, я поглощал их быстро и запоминал надолго.

На специальных курсах преподавали уже конкретную специальность, их успешное прохождение в будущем давало право работать в научных заведениях и на производстве в следующих направлениях: геоморфология, гидрогеология, климатология, минералогия, петрография, геодезия и картография, инженерная геология, геоботаника, растениеводство, защита растений.

На пятом курсе в рамках индивидуальной программы я изучил новейшую науку информатику и принципы работы на ЭВМ (электронно-вычислительные машины). Моя дипломная работа была посвящена цифровой обработке данных лабораторных анализов. После успешной защиты её опубликовали в университетском научном сборнике, что вызвало большой интерес и бурные споры, ибо в естественных науках это было началом прорыва к технологиям Будущего.

Английский язык преподавался формально. Всё что от нас требовалось это перевести самостоятельно определённый объём научных текстов («тысячи») из журналов “Nature” и “Scientific American”, которые для этих целей выдавала университетская библиотека. Поскольку компьютеров у нас ещё не было, работали со словарями. Нужно признать, что преподавание английского языка было самым слабым и абсолютно неудовлетворительным для университетского образования. Преподаватели старались, но общая идеологическая установка не способствовала погружению во враждебную западную культуру, посему английский мы знали очень плохо, разговорный был на нуле.

Сегодня я понимаю, каким серьёзным пробелом в нашем образовании было то, что мы не изучали латинский язык. В своё время, в угаре революционного административного восторга, латынь была исключена из университетской программы, как "мёртвый, реакционный язык, не имеющий практического применения". Это неправда. Латынь язык вполне живой и является универсальным средством общения учёных всего мiра на протяжении двух тысячелетий. Изучение латыни определённым образом дисциплинирует мышление и развивает ряд способностей, необходимых для полноценных научных изысканий. Для натуралистов и медиков хорошее знание латыни строго обязательно.

Самыми безполезными и нудными были политические «науки»: история КПСС, политэкономия, диамат, истмат, основы научного коммунизма, основы атеизма, которые занимали несоразмерно большое место в общей программе. Ничего из их материалов я не запомнил, лекции прогуливал, трудов основоположников не читал, но экзамены сдал успешно, это было не трудно, поскольку ещё со школы я хорошо усвоил что, когда и как говорить, чтобы казаться «политкорректным».

К середине 1970-х для умных людей было совершенно очевидно, что реальная жизнь вышла далеко за рамки, очерченные Марксом, Энгельсом и Лениным, а современные теоретики, которые не были гигантами мысли, ничего дельного народу предложить не могли. Официальная пропаганда порождала скепсис и анекдоты, основная масса студентов руководствовалась понятиями, выработанными самостоятельно, каждый в силу своих интеллектуальных возможностей.

Греческий философ Сократ утверждал, что обучение – это разжигание пламени, а не наполнение сосуда. Разжечь пламя можно только от другого пламени или сильной искры. Естественные науки невозможно выучить только по учебникам, фильмам и наглядным пособиям. Необходим наставник, преподаватель, который является настоящим учёным, специализирующимся в данной области, энтузиастом и подвижником науки. Только он способен разжечь в своих подопечных жажду научного познания, восторга перед чудесным мiром живой природы и радость познания её тайн.

Университетское образование предполагает не тупое механическое накопление полезных знаний с закреплением профессиональных навыков, а прежде всего умение отвечать на вопросы. Греческий философ Платон говорил, что можно ответить на любой вопрос, если вопрос задан правильно. Именно этому меня и учили.

Царство Природы настолько сложно и совершенно, что неподготовленный человек при попытке понять его устройство просто теряется. Отсюда глупые решения и разрушительные действия, последствия которых мы повсеместно наблюдаем.

Катастрофическое изменение климата, обмеление рек, опустынивание, неспособность людей эффективно избавляться от мусора, остановить распространение эпидемий и новых болезней, --  всё это последствия безумия волюнтаризма, основанного на корпоративном мышлении и политиканстве. "Сильные мiра сего", которые присвоили себе право распоряжаться нашим общим домом, не задумываются о последствиях своих действий.

Главным достоинством и привилегией обучения в ЛГУ второй половины 1970-х было весьма дорогостоящее, обширное, высококлассное обучение, основанное на изучении объектов живой природы во всём их разнообразии, не в аудиториях и лабораториях, а "в полях", на полевых работах.

Начинались они с первого курса. Продолжительных летних каникул у нас не было, ибо летние месяцы использовались для плановых экспедиционных полевых работ. После пятого курса мужчины проходили военные сборы.

Первая моя практика, по ботанике, проходила на территории старинного парка «Сергиевка», что на южном берегу Финского залива, в Петергофе. С 1921 года парк этот находится под охраной государства как особо ценный природный объект и используется биолого-почвенным факультетом для научных целей. Нас учили определять растения по их внешнему виду, правильно их собирать для научных целей и изготовлять гербарии. Осенью того же года мне довелось поработать в университетском ботаническом саду, в том числе с уникальной коллекцией тюльпанов. Полученные знания и умение их применять прочно отложились в моей памяти, я использую их по сей день и в моей профессиональной деятельности, и в частной жизни.

Практические занятия по геологии, гидрогеологии, геоморфологии, климатологии, геодезии и картографии проводились на Учебно-научной базе ЛГУ в поселке Саблино, Ленинградской области, Тосненского района. На территории базы расположены уникальные природные объекты: глубокие каньоны рек Саблинки и Тосны, крупнейшие в Ленинградской области (до трёх метров высоты) водопады, мощные обнажения известняков и песчаников, выходы синих кембрийских глин с их знаменитыми окаменелостями, живописные луга, заповедный лес и легендарные, полные чудес Саблинские пещеры.

На этой вместительной базе проходили практику студенты трёх факультетов: геологи, географы и биологи, одновременно до 250 человек. Новые лица, новые знакомства, особенно противоположного пола, это вносило определённое оживление и дополнительный интерес. Долгожданное лето, студенты вырвались из ветреного, промозглого Ленинграда в оазис полной жизни природы в условиях отсутствия привычного контроля со стороны преподавателей и родителей – это было настоящим приключением, запоминающимся на всю жизнь. Практические занятия никоим образом не были в тягость, это был сплошной праздник, калейдоскоп новых впечатлений и приключений. Физические нагрузки были приличными, проходили маршруты, таскали оборудование, карабкались по скалам.

Сильное впечатление оставило посещение Саблинских пещер, которые представляли собой заброшенные подземные выработки по добыче кварцевого песка (Саблинская свита среднего кембрия), используемого для производства стекла. Большая часть «пещер» была создана в период со второй половины XIX века до начала XX века. В мою бытность эти пещеры или, скорее, катакомбы были открыты для безконтрольного посещения, что, несомненно, было неправильно. Мы, студенты, проходили, а местами проползали, протискивались через узкие лазы, что было очень опасно.

Первая моя практика оказалась чрезвычайно информативной и полезной. В частности, я познакомился с таинственными приборами нивелиром, теодолитом, астролябией, которые сыграли выдающуюся роль в изучении планеты Земля, освоил топографическую съёмку местности, методики гидрогеологических исследований и геологических изысканий, изучил работу типичной метеостанции. Всё это пригодилось мне в моей будущей работе и жизни. Уверен, что подобного типа летние практики должны быть обязательно включены в школьные программы. Для такой страны как Россия перечисленные мной навыки и практические знания жизненно необходимы и имеют гораздо большую ценность для государства российского, чем современные, выдуманные бездельниками многочисленные наукообразные и околонаучные дисциплины, якобы связанные экономикой и социальной жизнью, навязанные обществу в политических и сугубо меркантильных целях.

«Полный процесс обучения есть ничто иное как искусство пробуждения природной любознательности в молодых умах в целях последующего её удовлетворения» (Анатоль Франс). Для этого нет способа лучше чем предпринять продолжительное и увлекательное путешествие.

Начиная с 1962 года, студенты второго курса ЛГУ начали проходить комплексную зональную практику, основанную на хорошо организованном путешествии по наиболее интересным в научном отношении местам. Методическую основу её подготовил мой будущий учитель, известный учёный А.Ф.Цыганенко. Знаменитая «зоналка» для всех без исключения студентов становилась незабываемым, неповторимым, уникальным по уровню познания и насыщенности впечатлениями событием. На экспедиционных машинах участники практики двигались от южного берега Балтийского моря до северного берега Азовского и Чёрного морей, со стоянками в специально оборудованных местах. Общий пробег составлял более двух тысяч километров и длился около месяца.

Мы проехали многочисленные города и веси, но в основном посещали заповедные места, многие из которых неизвестны широкой публике. В каждом конкретном месте мы встречались с учёными, которые там работали, получали из первых рук научную информацию, экскурсии знатоков своего дела, имели возможность не только глазами, но и по возможности руками исследовать природные объекты.
Моя «зоналка» 1976 года достойна расширенного описания, но сейчас я ограничусь лишь самым кратким обзором тех мест и событий, которые особенно врезались мне в память.

После Ленинградской области наша студенческая партия переместилась на территорию Белгородской области, где в заповеднике «Лес на Ворскле» нас гостеприимно приняли на ещё одной знаменитой научной базе ЛГУ. Места здесь былинные, чернозёмные, хлебные. Климат позволяет выращивать грецкие орехи.

Современный «Лес на Ворскле» представляет собой наиболее ценный участок заповедника «Белогорье» он расположен в окрестностях посёлка Борисовка.
С 1924 года «Лес на Ворскле» является базой летних практик для студентов биолого-почвенного факультета Ленинградского, а ныне Санкт-Петербургского государственного университета. Участок «Лес на Ворскле» представляет собой нагорную дубраву, расположенную на правом высоком берегу реки Ворскла. В пределах Центрального Черноземья это единственный сохранившийся до наших дней, ничем не нарушенный старовозрастной дубовый лес. Господствуют 100—120-летние насаждения. Около 160 га занимают дубравы в возрасте свыше 300 лет. Чтобы получить некоторое представление о Древней Руси, обязательно нужно побывать в этой дубраве.

Прямые, ровные как свечки дубы, высотою 22-32 метра, особенно ценились во времена Петра Первого для строительства военно-морских судов и строжайшим образом охранялись. За самовольную вырубку только одного такого дуба нарушителя казнили на виселице. На самых высоких дубах вьют гнёзда аисты. Саму атмосферу в этой дубраве просто не с чем сравнить, это чудо, которое невозможно описать словами.

В составе нынешнего заповедника «Белогорье» входит и сравнительно небольшой участок «Острасьевы яры» (урочище Низкое). Интерес представляет прекрасно развитая овражно-балочная сеть с разнообразными формами рельефа, которые дают приют редким растениям, животным, птицам и насекомым.

Биосферный заповедник Аскания Нова в Херсонской области, в 60 км к юго-востоку от Каховки, находится вдали от популярных туристических маршрутов. На площади 11054 га располагается абсолютно заповедный, последний участок целинной, никогда не паханной степи на территории Европы. Со времён немецких колонистов на его территории в свободном выпасе находятся стада экзотических животных, в том числе зебры, лошади Пржевальского, бизоны, сайгаки и другие животные. Под открытым небом здесь сохранились одинокие древние курганы, каменные скифские (точнее половецкие) бабы. Имеется прекрасный парк с прудами и каналами, зоопарк. Аскания Нова входит в число наиболее ценных заповедников России и имеет общемiровое значение.
Лекцию ведущих учёных заповедника мы прослушали и увидели в том числе на учебном почвенном разрезе, глубиной около трёх метров.

Только в Аскании Нова можно увидеть настоящий, ничем не испорченный русский чернозём. Плодородный гумусовый слой его достигает 120 см и имеет уникальную структуру, наиболее благоприятную для произрастания растений. Все остальные чернозёмы, за пределами заповедника, остаются таковыми только по названию, ибо давно утратили свои наиболее ценные качества, выщелочены, выпаханы, эродированы, переуплотнены и загрязнены. При желании их можно восстановить или значительно улучшить (уверен, что так оно и будет), для этого необходим эталон, который сохраняется в заповеднике Аскания Нова. Мощные, сверхплодородные русские чернозёмы всегда являлись главным национальным достоянием Великой России. Современным обитателям степной зоны даже представить себе трудно, как выглядела целинная степь во времена Тараса Бульбы, когда лошадь с всадником полностью скрывались в степной траве, а сама степь дышала, шевелилась как море при тихой погоде, так она была насыщена безчисленными формами жизни. Во время Великой Отечественной войны гитлеровцы, вместе с прочими ресурсами, эшелонами вывозили в Германию чернозём, чтобы улучшить почвы на немецких полях.

Весьма приятным и романтичным оказался привал на Арабатской стрелке, на берегу Азовского моря. Эта узкая и длинная полоса земли с примыкающим островом Крячиный в северо-восточной части Крымского полуострова сложена в основном ракушечным материалом и отделяет залив Сиваш от Азовского моря. Мы быстро наловили пару вёдер креветок, ужин вышел на славу!

Сиваш поразил своим угрюмым, неприветливым ландшафтом. Обманчивая вода залива оказалась крепким соляным рассолом и на берегу соль стала разъедать кожу с весьма неприятными ощущениями. Свежей воды поблизости не нашлось и пришлось послать машину с бидонами за пресной водой. Печальное зрелище представлял из себя и заброшенный людьми Перекоп.

Крым встретил нас прекрасной погодой, ярким солнцем и свежим горным воздухом, напоенным степными ароматами.

Восхождение на Крымскую яйлу (так татары называют высокогорное пастбище) стоит затраченных усилий. Радующие глаз мягкие очертания Крымских гор с многоцветными горными лугами пейзаж поразительной красоты и умиротворения. Людей там мы не встретили.

Инкерманское плато в окрестностях Севастополя знаменито как своими природными объектами, так и историческими событиями, здесь случившимися. Известняк из Инкерманских каменоломен вывозили в Древний Рим. Особого внимания заслуживают вековые деревья редких видов, в первую очередь крымский дуб и крымский кедр.

Никитский ботанический сад мы осмотрели под руководством местных специалистов, а это уже гораздо больше, чем обычная экскурсия. Этот сад является одним из чудес Крыма и наполнен потрясающими сокровищами растительного царства.

Напомню, что «зоналка», как весь учебный процесс в университете, для студентов была абсолютно безплатной, включая проживание и питание. Не могу припомнить, были ли у меня на кармане хоть какие-то деньги, не думаю, в них просто не было необходимости, равно как в багаже и гардеробе, никаких излишеств. Это было радостное, беззаботное время, когда возвышенные мысли и жажда познания, а не желания и стремление к удовлетворению эгоистических устремлений наполняли жизнь простыми повседневными открытиями и достижениями. Материальное всегда было на заднем плане.

Всё время нашего достаточно долгого путешествия по городам и весям мы ни разу и нигде не почувствовали каких-то существенных различий в поведении, обычаях и говоре местного населения. Жители левобережья Днепра и Крыма были точно такими же, как и жители Ленинграда, за исключением мелких колоритных деталей и более мягкого произношения. Административные границы, которые мы пересекали, существовали только на бумаге и на местности никак не прослеживались. От берегов Невы до черноморского побережья Крыма это была одна страна, один народ, общие интересы, мiровоззрение, видение будущего. Мы чувствовали себя в полной безопасности и не предпринимали абсолютно никаких мер предосторожности даже в самых глухих уголках.

* * *

На третьем курсе началась моя производственная практика в составе экспедиции Биологического научно-исследовательского института ЛГУ.

В составе небольшой полевой партии я работал в Ярославской области, Борисоглебском районе. Места изумительные, чистая, без примесей, Русь, некрасовские места. Ярославль, Борисоглебск, Углич, Ростов Великий, в этих городах были написаны очень важные страницы истории Древней Руси. Смешанные чувства возникали, когда полевые дороги приводили к возвышенностям, на которых стояли прекрасные каменные храмы со сбитыми крестами, без окон и дверей, а на стенах потрясающей красоты фрески, в хорошей сохранности, с яркими, тёплыми красками, напоминающие о Царствии Небесном и о жизни вечной. Названия деревень, как будто взятые из моей любимой поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», скромный, тихий народ, у меня было ощущение, что я здесь жил, что это моя родная земля, здесь мне хорошо и уютно. Именно в тех краях христианство на Руси нашло наиболее благодатную почву, ибо на бедных подзолистых почвах и скромных лесных угодьях разбогатеть невозможно, простая, но праведная жизнь требует постоянного коллективного труда и взаимопомощи.

Ярославская область, несомненно, одна из коренных, здесь сформировался великорусский суперэтнос, отсюда есть пошла Русская земля. Борисоглебский монастырь, кремль Ростова Великого, Угличский кремль, Ярославский Спасо-Преображенский монастырь входят в число наиболее ценных, хорошо сохранившихся памятников древнерусской культуры. Глубоко убеждён, что каждый русский человек обязательно должен посетить эти места.

На четвёртом курсе, по университетской традиции, место её прохождения студенты могли выбрать самостоятельно, без всяких ограничений. Кто-то мечтал поработать на Камчатке, кто-то на озере Балхаш, кто-то на Урале или в Карпатах – пожалуйста, мечты сбывались. В мои планы входили скорее практические цели, хотелось поработать в серьёзной организации, в новых, неизведанных местах и с хорошей оплатой труда. К тому времени у нас с супругой уже родился сын, появились новые расходы, требовались деньги.

Выбор пал на Мурманский филиал института Ленгипроводхоз. За Полярным кругом побывать удаётся не всем, это волнительная возможность испытать свои силы. Мне предстояло увидеть изнутри жизнь на Крайнем севере, которая оказалась не совсем такой, какой её описывали в книгах и изображали в кинофильмах.

Во второй половине 1970-х началось ускоренное развитие Крайнего севера и в первую очередь Мурманской области. В числе прочих задач была реализация плана по полному обеспечению области базовыми продуктами питания. Безумие хрущёвского кукурузного прорыва к тому времени уже рассеялось и забылось. Был разработан более-менее разумный план освоения новых земель для выращивания картофеля и кормовых трав. В условиях Мурманской области для этого подходили только болотные массивы, которые предстояло осушить. Головной проектной организацией по этому плану был выбран ленинградский проектный институт Ленгипроводхоз, с практически неограниченным финансированием работ. Условия оплаты труда на изысканиях были весьма привлекательными. За сезон «на северах» можно было заработать столько, сколько ленинградский инженер того же уровня получал за год.

Мурманск в те годы находился на подъёме. Численность населения быстро росла за счёт прибывавших со всех концов СССР рабочих и специалистов. Город за полярным кругом, на берегу Баренцева моря, выглядел не очень приветливо и совсем не уютно. Деревьев не было, голые сопки окружали город. Первое впечатление – обилие разных сортов рыбы в магазинах. В Ленинграде ничего подобного не было. Огромные рыбины-зубатки, висели на крюках. Палтус, морской окунь, угри, красная рыба, готовые изысканные наборы для ухи -- всё стоило сущие копейки.

Задача нашего отряда, в котором я был единственным почвоведом, заключалась в изысканиях перспективных участков, их описании со сбором образцов. Впервые в жизни я оказался в положении высокой персональной ответственности. На основании моего заключения начинались дорогостоящие проектные работы и ещё более затратное, крупномасштабное строительство осушительных сетей, площади участков измерялись тысячами гектаров.

В лучших традициях моих странствований, маршрут наших передвижений включил в себя почти все самые интересные, трудные для посещения места на Кольском полуострове.
Города Североморск, Полярные Зори, где только что была запущена Кольская АЭС, Апатиты, Кандалакша. Мончегорск, в котором в том году, на центральной площади города, был установлен Памятник Первопроходцам Мончетундры – мужик с кайлом, впечатление не для слабонервных, учитывая вполне очевидную планировку города на основе бывшего лагеря. Памятник простоял всего 4 года и был перенесён на въезд в город.

Основные изыскания проходили на территории Мончетундры и Терского берега (название юго-восточного берега Кольского полуострова от устья реки Варзуги до мыса Святой Нос). Дорог там не было. Наш вездеход прошёл сотни километров по тундре, абсолютно безлюдной, по ковру из грибов и ягод, в том числе голубики, княженики и морошки, царской ягоды. Собрать полное ведро ягод было делом 10 минут. Настоящим приключением стало посещение легендарной Умбы, старинного городка на Кандалакшском берегу Белого моря. Как пелось в народной песне, «Умба поле, Умба лес, Умба полная чудес». Местное коренное население – поморы, этнографическая группа русского старожильческого старообрядческого населения, происхождения древнего. Они сохранили самобытные черты северного уклада жизни и колоритные отличительные внешние признаки.

Очень много разговоров и воспоминаний было о мошкЕ (ударение в слове мошка на последнем слоге) и сёмге. Мошка насекомое мелкое, но крайне докучливое и даже опасное. Пробирается под любую одежду, репеллентов от неё нет. Выгрызает кожу и слизывает кровь. Большие скопления мошки могут привести к гибели крупных животных. Бог миловал, мошка меня не зажрала. Сёмга – это царская красная рыба, вкуснее её нет. В те годы рыбнадзор на Кольском полуострове работал на совесть, и даже в безлюдной тундре мужики боялись ловить и варить сёмгу.

Запомнилось посещение Кандалакшского заповедника, прогулка в Хибинах, гагачьи гнёзда, полные ценнейшего пуха, друзы аметистов, по которым приходилось пробираться. Богата Россия и обширна!

Всё время работы экспедиции, круглые сутки стоял полярный день. Первое впечатление ошеломляющее. Солнце начинает заходить, живописный закат, тени, всё как положено, но, коснувшись горизонта, солнце начинает восходить! Организм, который приготовился к вечернему отдыху, переходящему в ночной сон, должен взбодриться и радоваться утру. Ощущения ненормальные. Полярную ночь мне испытать не довелось, но рассказы местных жителей, особенно переехавших с южных областей, трагичны. Полярная ночь на Крайнем севере длится почти полгода, темно и холодно. Люди начинают сходить с ума, в смысле пить горькую и хандрить. Это главная причина преждевременных смертей за Полярным кругом. Недостаток витаминов и упадок духа приводят к выпадению зубов, волос, снижению остроты зрения и прочим неприятным последствиям. При советской власти всех детей из Мурманской области в обязательном порядке, безплатно, на летние каникулы вывозили на юг, в основном на Чёрное море.

В Кандалакше, по случаю приезда с проверкой начальника отдела, в нашей партии случился кратковременный запой, и все кадровые работники уехали в Мурманск. Мне там делать было нечего, я остался на базе один, завел знакомства с местными жителями и устроился на работу грузчиком в ОРС НОД-10, на базу снабжения продовольствием сети магазинов. Этот эпизод моей практики заслуживает отдельного рассказа, но я его опускаю.

Замечу, что мелочи быта и вообще материальная сторона жизни меня совсем не интересовали. Я совершенно не помню, что из личных вещей я возил с собой, скорее всего это был рюкзак с солдатским набором. Также не помню, какие удобства мы имели, где и что кушали. Это было неважно, наша жизнь состояла из главного – любимого дела и общения с достойными людьми, путешествия по прекрасной земле и ощущения себя полезным, нужным для общего дела, уважаемым коллегами и окружающими людьми человеком.

В конце моей мурманской практики я уже был полноценным, готовым к самостоятельной работе специалистом, востребованным в любой точке Советского Союза. В частности, я имел очётливое представление о живой природе  и системе природопользования на территории Восточной Европы, от берегов Баренцева и Балтийского морей до берегов Чёрного и Азовского, конкретную специальность, достаточно редкую и повсеместно признанную полезной и необходимой. В моих карманах шуршали трудовые рубли, которых, помимо житейских расходов на пятом курсе, хватило на достойные подарки маме и младшему брату. Экспедиционная жизнь пришлась мне по нраву, моё будущее как специалиста приобрело ясные очертания.