По мотивам Гора. Вторая линия героинь

Для читателей сразу сообщаю, будет еще и третья линия героинь, и как они все пересекутся, думаю, вам будет интересно узнать


Я – танцовщица. Это первое, что надо обо мне знать. Второе – я хожу босиком. Нет, я могу купить себе кучу туфель, сандалий, котурнов, меня ими задаривают, думают, облагодетельствовать босоножку. Но я хожу босая, мне так нравится. В разных нарядах, совершенно не похожих друг на друга. Но за ножками я слежу, мне нравится моя легкая твердая поступь, накрашенные ноготки, украшения на ножках. Могу и с обнаженной грудью появиться, если того требует танец. Третье – меня зовут Лена. Четвертое – у меня есть личная рабыня, зовут ее Ида, она, как и положено рабыне, в ошейнике, заклеймлена, и я души в ней не чаю, настолько мы прикипели друг к дружке. И наконец, пусть и нескромно, я популярна. Меня зовут выступать и простые люди на площади, и непростые люди в своих виллах, да и сама я люблю веселье на улицах города, могу и просто так устроить концерт. С одинаковой благодарностью принимаю медяки за уличные выступления и кошельки с золотом от богатых господ. Я не юная девушка, мне уже тридцать два года, но сама себе я нравлюсь, у меня короткие темные волосы, как у рабынь, карие глаза, не красавица, но мордочка миловидная, зато фигура прирожденной танцовщицы, в общем, чтобы не хвастать, неплохая фигура. На пальцах ног я ношу кольца, на втором и третьем на правой ноге, на втором и четвертом – на левой, мои щиколотки обнимают браслеты, запястья – тоже. Примечательно, все золотые. В общем, я довольна собой, своей профессией и окружающим миром. Пока я могу танцевать, я буду это делать. Правда, до меня доходили упорные слухи, что меня надо выкрасть и продать в рабство, но пока все обходилось. Мои дети устроены, мальчик, старший Луций, обучается в легионе, девочка Ника – в дорогущем сосьете, это единственное место, где я обуваюсь, когда приезжаю проведать ее, всегда в образе богатой дамы. А сама я живу в небольшом домике со своей любимой рабыней на окраине города Венна, в благодатном и теплом краю, от которого до берега моря рукой подать. Мы и Идой частенько ездим или ходим туда купаться.
Вот и сейчас, мы решили искупаться. До моря идти лиги две, сначала по хорошей мощеной дороге, потом, после большой деревни, надо поворачивать на обычную песчаную тропинку, а дорога ведет дальше, к небольшому порту. По привычке, обняв друг дружку за талии, бодро шагаем по гладким, теплым, отполированным камням. На нас почти одинаковые платья, довольно откровенные, надо признать, открывающие в вырезах живот и бедра, с разрезами до самой земли, только у нее сиреневое, а меня зеленое. У рабыни, как положено, нет никаких рукавов, чтобы было видно выжженное на плече клеймо и нанесенные татуировки. Ида не в настроении, она в тысячный раз отчитывает меня:
- Госпожа, я вам сколько раз говорила, босиком ходят только рабы, - свирепо бормочет она, - а вы снова босая, так вас за рабыню примут.
- Не примут, - отмахиваюсь я, - не ворчи, Ида, ты же знаешь, я люблю ходить босиком. Так приятно, когда такие гладкие, нагретые солнцем камни, под босые ноги ложатся.
Сама-то Ида, конечно, босая, я разрешаю ей носить на щиколотках загорелых ног серебряные браслеты, регулярно беру с собой к мастерам по уходу за ногами, так что ее ножки выглядят ничуть не хуже моих. Она продолжает свою проповедь, я уже не слушаю, пока мне не надоедает, ее забота иногда становится чрезмерной.
- Вот что, рабыня, не порти настроения, - чеканю я, больно щипая ее за талию, отчего она взвизгивает, - или ты меня сейчас целуешь, или я свяжу тебе руки за спиной и оставлю в деревне, дожидайся, пока я искупаюсь.
- Выбор у меня невелик, госпожа, - ее смеющиеся глаза напротив моих, а ее жадные губы впиваются в мой рот.
Как я люблю такие моменты… Просто таю от поцелуя, отвечаю на него, и длится это довольно долго, пока, наконец, мы не отрываемся друг от дружки, с блестящими глазами и тяжелым дыханием.
- Ночью посадите меня на цепь возле вашей кровати, госпожа, - просит Ида, - свяжите меня и изнасилуйте.
- Может, это произойдет и раньше, - смеюсь я, - пошли, рабыня, - моя рука опять обвивает ее талию, ее рука – мою, и мы дальше шагаем по дороге, до деревни осталось совсем чуть-чуть, потом надо будет повернуть на песчаную тропку к морю.
По пути нам все чаще встречаются крестьяне, идущие в город, повозки, запряженные лошадьми и груженные всяким добром, один раз прошел смешанный караван рабов, где мужчины и женщины скованны за ошейники по очереди, меня иногда узнают, хлопают в ладоши. И я решительно направляюсь прямо в деревню. На ходу легко целую Иду.
- Не волнуйся, это не займет много времени.
- Госпожа тщеславна, - улыбается она.
Гладкие камни дороги сменяются теплыми досками, которые по-прежнему ложатся под босые ноги, мои и моей рабыни. На главной, посыпанной песком площади, стоит таверна, и здесь, повинуясь инстинктам опытной актрисы, я громко хлопаю в ладоши и также громко говорю:
- Дорогие жители Венники! – тут же начинаются сбегаться зеваки, со всех сторон площадь окружают лавки торговцев, оттуда тянутся и покупатели, и продавцы. Нечасто полуголые женщины привлекают к себе внимание таким вызывающим способом.
- Я танцовщица Лена из города Венна, это моя рабыня Ида. Если будет на то ваше желание, я сейчас станцую для вас! Только найдите мне музыкантов!
Мгновенно собирается толпа, нестройная, но очень активная, образуют круг на площади, в центре которого стою я, Ида чуть в стороне. Тут же находят музыкантов, гитара и флейта, подходит. Ида подходит к ним и шепчет, объясняя мелодию, музыканты понятливо кивают. И вот запела сначала флейта, я подняла руки вверх, босые ноги взбили песок, и я закружилась в танце. Ида захлопала в ладоши, задавая темп вместо барабана, ее ритм тут же подхватили все собравшиеся люди. Как я обожаю такие моменты! Кружиться в зажигательном танце, под одобрительные выкрики и хлопки людей. Специально взбиваю ногой песок, для эффекта, обнажаю бедро, и выкрики переходят в сплошной гул аплодисментов. Наконец, останавливаюсь, тяжело и возбужденно дыша, картинно подняв руки над головой, выставив бедро, поставив ногу на пальцы, так чтобы браслет на ней посверкал на солнце. Торжествующе подняв голову, откинув волосы одним движением, отточенным за многие годы, обвожу толпу взглядом. Здесь все, мужчины, женщины, рабы и рабыни, подростки и дети, покупатели и продавцы из лавок, посетители из таверны, короче, много народа. И я наслаждаюсь заслуженными аплодисментами и разными, не всегда приличными выкриками. Вперед выходит толстый и богато одетый мужчина, я его помню по прошлым посещениям деревни, его зовут Гот, и он хозяин местной главной таверны.
- Добрые жители Венники! – кричит он, перебивая хлопки и выкрики. – Как мы отблагодарим Лену, которая вдруг подарила нам такое зрелище?
- Никак! – звонко кричу я. – Это подарок для вас, мои дорогие зрители! Мы с рабыней просто шли купаться и решили заглянуть к вам! Мне так приятно было танцевать для вас! Я вас люблю!
В ответ десятки криков, я просто глохну от новой волны аплодисментов. Когда мы с Идой выходим, нам образуют коридор, провожая овациями. Правда, кто-то сует в руку Иде небольшую плетенную корзинку. Выйдя из деревни, мы исследуем ее содержимое. Небольшой кувшинчик вина, запечатанный сургучом, немного сыра, хлеба и зелени. Я раскачиваю эту корзинку на руке и задумчиво говорю:
- Явно же дал какой-то бедняк, трудяга, поэтому это дороже для меня, чем кошелек с золотом, полученный из презрительных рук вельможи, где я выступаю как кукла, развлечение.
- Вы же сами решили станцевать, а это такое представление, танец Лены, не каждый день бывает, - отвечает Ида, - люди от чистого сердца поделились, чем могли.
- Вот это и ценно, это я и люблю, когда от чистого сердца… Ладно, рабыня, идем, а то мы так и до вечера к морю не доберемся.
И опять обнявшись за талии, мы пошли по узкой песочной тропке, среди буйной зелени, к уже совсем близкому морю, от шума которого так и хотелось ускорить шаги.