Остров в огне. гл. 11 Расплата...

     1 ноя. 24 г.               
                Ты спеши, ты спеши ко мне,
                Если я вдали, если трудно мне,
                Если я словно в страшном сне,
                Если тень беды в моём окне…
                Е.Евтушенко


     Я тревожно озирался по сторонам,  торопясь по свежим следам. Возле тропы заметил привязанных мулов, расшвырянные  вещи и костёр с котелком. Животные щипали листья с кустов, но бандитов не видно. Понял, что они застряли здесь с похищенной Наташей и золотом.

Но куда все исчезли? Где Наташа? Меня  тревожил звук выстрела в скалах, когда  я подъезжал  сюда. В погоне устал, рубашка пропиталась потом, во рту пересохло, но сцепил зубы перед неизбежной схваткой.
  остро  сознавал, что  смерть может поджидать одну из сторон,  а то в жёсткой и  перестрелке могут оба  убиты. И такое бывало!

Осадив коня, вытащил из седельного чехла карабин и начал подниматься по склону. Хотя уже смеркалось, но между скалами мелькнуло какое-то  светлое пятно. И тут, в посвистах ветерка, снова услышал хлопок и неразборчивый женский крик.

Значит, я не ошибся. Пригнувшись, чтобы  не выдать себя, двинулся в ту сторону. 
    
        А Джек-маньяк, одержимый  своей охотой,  притаился в ложбинке и довольно ухмылялся. Эта белокожая чертовка  уже сделала два выстрела  и у нее остался последний шанс. И он готов рискнуть, подобравшись поближе и провоцируя ее, но при этом  не  сильно рискуя.
      А  может, ему самому броситься на нее, выбить винтовку из рук, повалить на спину… Он сам удивился своей необузданной страсти.
       Сейчас его нестерпимо одолевала и пожирала эта напасть - сладостно-зловещая похоть. В который раз опасная охота за бабенкой, желторожей или темнокожей,  сходила  ему с рук, и сейчас в этом безлюдном месте все должно закончится так же удачно!   
    Он расплылся в едкой улыбке, перекосившей его побитое лицо. В глазах засветилось что-то дикое и зловещее, во рту пересохло.

        Ползком по ложбинке он обогнул торчащие камни, похожих на выщербленные  зубы  Фреда-неудачника,  приговоренного им к смерти.
        Опасаясь, что вот-вот грянет выстрел, стал подкрадываться к большой глыбе, за которой, наверное, скрывалась беглянка.

        И тут заметил, что из-за края валуна виднеется светлая кофта. Ага, попалась, сволота! Поднявшись в рост и не сводя с нее глаз, бросился туда. Однако, стоило ему показаться из-за камня, как  хлестнул выстрел. Почувствовав боль, бандит отшатнулся и  увидел напрягшуюся женщину с винтовкой, без кофты, но совсем с другой стороны,  за крупной зеленой агавой. Твою мать совсем!

        Провела, одурачила его, как сосунка – подсунула, подманила брошенной светлой кофтой! Но эта комедия не для него! Последняя пуля  беглянки скользнула по шее, обожгла, но теперь этой раздетой молодке никуда не деться, он быстро схватит ее и…  Наклонил вскинутую было  для стрельбы винтовку. Пребывая еще в милосердном неведении, что пробил его последний час.

         –  Джек!
         Услышав резкий оклик, он резко обвернулся,  словно нашкодивший кот. Выпрямившись, с ужасом увидел на скале Николая, мужа своей пленницы с нацеленным на него карабином.  Широкоплечий  и уверенный, тот стоял неподвижно, зловеще выделяясь на фоне закатного солнца. Пронзительные лучи слепили Джека, мешая ему прицелится.

         «У, сама смерть пялится мне в рожу», - с ненавистью подумал он и нажал на курок. Два выстрела прогремели почти одновременно, слившись в один звук. Джек увидел, что его пуля, не долетев до русского, выбила осколки из валуна. Странно… Он уткнулся щекой в холодный, мшистый камень. Почувствовал в теле боль, в голове  громко звенело.
 
        Тяжело опираясь на винтовку, привстал на колено, едва приподнял ее и выстрелил раз, другой. И  тут же свалился от удара пули, впившейся в его тело.
         Судорожно повернул голову и увидел, что тело истекает кровью, а в животе  зияет рваная рана. Какая нелепая, глупая смерть - умереть из-за чужой бабы, даже не овладев ею и которая ничуть не будет жалеть о нем. Какой же он идиот,  подавай  ему сразу и молодуху, и золото! И  воображал, что все будет шито-крыто! Эх, за двумя зайцами погнался… Пропади  ты  пропадом все!

     Он пытался открыть рот, чтобы сказать это Фреду, ковылявшему навстречу из клубов серого, вонючего тумана, но из горла вырвался лишь жалкий хрип. В затухающем сознании все поплыло в какую-то тьму, где он сгинул  вместе с хохочущим призраком подельника. И вдруг в клубящейся мгле возникла яростная Матильда  и пронзила его -   ох как больно! - окровавленным мачете. И тогда он, на последнем издыхании, сипло выдавил:

        – Матильда! Матильда! Пощади-и!.. его голос перешел в шепот, изо рта пошли розовые пузыри, тело вздрогнуло, скрючилось и судорожно вытянулось. 
         
        Наташа, пошатываясь от пережитого и не веря в свое спасение, тихо  подошла к Николаю. Он же не сводил дула карабина и настороженных глаз с лежащего ничком в крови бандита.

             – С тобой все в порядке? – вполголоса спросил  он. Она кивнула головой и без сил припала к нему. Ее лицо побледнело, вздымалась грудь и она выдохнула:

             –  Ага… Этот мерзавец получил свое. Аминь.
             –  Ната, а второй?..
             –  Он мертв… Я так ждала, что ты вот-вот приедешь! – прошептала она.– Так надеялась выжить! Уже вспоминала Сережу...
             –  Как не спешил, да вот припоздал.
             –  Нет, мой хороший, ты не опоздал. Как раз вовремя.
               
           А перед взором взбудораженного Николая  еще стояла ее напряженная, гибкая фигура с оружием в руках. Воистину,   женственность  у нее соединялась со смелостью, и его глаза блеснули гордостью.
 
           Ладонью он стер с ее щеки капельки крови от мелких осколков камней, выбитых пулей Джека.

           Наташа вдруг вздрогнула:
           – Да у тебя рубаха сбоку в крови!

           Под ней оказалась сквозная рана - пуля  бандита скользнула вдоль ребер. Она слегка кровоточила, но была неопасной. В ярости перестрелки Николай не почувствовал боли.

           –  Травма легкая. – Облегченно выдохнула Наташа и слабо улыбнулась. – Если я ее не вылечу, то никто не сможет.
           – Да, милая! Ничего на свете не длится вечно, даже неприятности…
           Он приобнял ее, стараясь успокоить  и погладил по голове. 

           – Видит бог, эти тяготы скоро закончатся и  настанут счастливые дни.

      Хотя говорят, что у войны «не женское лицо», женщины могут держать оружие в руках, стрелять из него и ждать своего спасителя, любимого мужчину, в трудные и страшные моменты.    
          
     "На войне как на войне..." -  в любое время, в любой стране надежда, вера и любовь, помогают выжить. Порой такие напряженные дни прибавляют человеку мудрости. А для этого нужно просто сказать: "Я тебя люблю".

          Николаю еще слышался предсмертный вопль бандита,  который молил Матильду о  пощаде. Что всплыло в сумрачном сознании  этого проходимца? От Педрико они слышали о   погибшей дочери с этим именем. Может, это о ней и вскрикнул умирающий? 
      
          В сизом воздухе пролетел козодой, охотящийся за бабочками. Смеркалось. На склоне прокричала перепёлка.

        Вдали сверкнул последний золотистый луч заката,  осветив две фигуры, сидящие у костра. От зеленых холмов веяло прохладой. Над огнем в котелке закипал ароматный кофе. Скакун и мулы жевали листья с кустов, искоса поглядывая на прижавшихся друг к другу мужчину и женщину, которые смотрели на туманные склоны  гор. Они словно затерялись среди этих безмолвных просторов. "Кругом прямо-таки кладбищенская тишина, - нахмурил брови Николай. - Не к добру это".

       И словно для  разрядки, всплыл смешной случай из его пограничной службы на Дальнем Востоке. Он уже  повидал  "прелести" Владивостока и здешнюю экзотику,  словно из книг  Д.Конрада и  П.Лоти. Там, в китайских кварталах притаились одуряющие опиекурильни, порочные кабачки и проститутки,предлагавшие себя вместо завлекательных  картинок о сотнях способах любви. В японских чайных домиках поджидали изысканные эротические, словно куколки, гейши. А черные ночи прорезывали леденящие вопли жертв в порту.
 
       Тогда он, унтер-офицер,участвовал в  операции по поимке  китайских контрабандистов.  Те проникли на нашу территорию с санным обозом, груженным ящиками с китайской водкой-ханшином.

      Заприметил их казачий есаул с командой и бросились в погоню. Ушлые китайцы    удирали с дикими криками и пальбой. Однако их   поджидали в засаде. По сугробам и замёрзшим кочкам они нагнали желтокожих барыг, но те, обрубив постромки, вскочили на коней, побросали сани и скрылись. 

       Они со служивыми  разбили ящики с ханшином, и на льду образовалось большая  лужа   напитка. Когда  возвращались, кто-то сболтнул жителям, что на льду разлито дармовое угощение. Мужики из ближайшего селения    с гоготом кинулись к бесплатной выпивке.
      Вспомнилось, как там  он, не  склонный  к  случайным связям, был  вымотан страстью   с пылкой сибирячкой.

    "Эх,где она, снежная зима, закованная в  лед Волга у родного Царицына?" - подумал он.

       Внезапно налетел  холодный ветер, нагоняя   мрачные тучи. Где-то вдалеке прогремел гром, разносимый эхом. Камни и деревья начали приобретать странные, размытые очертания. В туманно-сумрачных джунглях зазвучали голоса ночных зверей и птиц.

         И вдруг это разноголосие вспорол леденящий   вопль, полный страха и ужаса, вперемежку с предсмертным визгом жертв.

        Наши путники замерли, устремив взгляды в темную сторону, откуда донесся этот кошмарный крик.
 
       Встревоженный орел с резким клекотом взмыл с  сухого тополя.
       Со стороны скалистых гор налетел свистящий порыв дьявольского ветра, разрывая уши. За ним последовал мощный рокот, словно вырвавшийся из  недр горных подземелий либо  мрачного зева пещер.

       – Господи,  что это такое? – Николай привстал,  озираясь на холмы и деревья. Его  рана закровоточила, когда он резко повернулся.

        Наташа  прошептала: - Боже мой!- и осенила себя крестным знамением. - Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь! - и прижалась к мужу.

         Через несколько минут мучительный крик прозвучал  вновь, сопровождаемый жалобными стонами. Он повторялся  снова и снова, и  было в нем  что-то неземное. Жуткий звук доносился издалека все реже,   рокот  грохотал, пока   не затих. На небосводе робко проклюнулись звездочки. Из кустов выпорхнула какая-то птаха и заполошным воплем наполнила   тишину. Наташа зябко повела плечами.

        Кофе из закопченного котелка был крепким и горячим, как их сердца. Они  приютились у тлеющего костра, глотали обжигающий напиток и тихо разговаривали.
 
     И вдруг Наташа, переполненная пережитыми треволнениями,   переживаниями  при охоте за ней Джека, убийствами бандитов, внезапно поставила на землю  кружку с кофе  и разрыдалась.      

  Продолжение: гл.12  Кровь и Жертву!..    http://proza.ru/2023/10/31/542

...................
Три слова, будто три огня,
Придут к тебе средь бела дня.
Придут к тебе порой ночной,
Огромные, как шар земной.

Как будто парус — кораблю
Три слова: «Я тебя люблю».
Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова…

Три слова, вечных, как весна,
Такая сила им дана.
Три слова, и одна судьба,
Одна мечта, одна тропа…

И вот однажды, все стерпя,
Ты скажешь: «Я люблю тебя».
Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова…

Три слова, будто три зари,
Ты их погромче повтори.
Они тебе не зря сейчас
Понятны стали в первый раз.

Они летят издалека,
Сердца пронзая и века.
Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова…

Текст: #Роберт_Рождественский

................

Миг первой любви - неповторим. Но все, что потом - связано с ним. Сквозь тысячи лет к нам тянется след Первой любви, первой любви. След первой любви - в каждом из нас. Он нам на земле кануть не даст. Из призрачных снов, мы мчимся на зов Первой любви, первой любви. Из призрачных снов, мы мчимся на зов Первой любви, первой любви. Зов первой любви – вечный магнит. Пусть сердце его верно хранит. Быть или не быть, нам не позабыть Первой любви, первой любви. Быть или не быть, нам не позабыть Первой любви, первой любви. Миг первой любви - неповторим. Но все, что потом - связано с ним. Сквозь тысячи лет к нам тянется след Первой любви, первой любви. Сквозь тысячи лет к нам тянется след Первой любви, первой любви.