22. Не статичное геополитическое пространство

Июнь, 2019


В одном из онлайн-репортажей о происходящих в Грузии «кресельных протестах» мне показалась очень символичной реакция какого-то туриста, кажется, из Европы или США, ставшего очевидцем происходящих столкновений полиции и демонстрантов.


«Это здорово!» — якобы воскликнул пилигрим, приехавший созерцать природные красоты далёкой экзотической кавказской страны. Мгновенно возникла другая картина, как там, где обычно всходит или заходит солнце, наблюдая в режиме онлайн за стычками и штурмом толпой парламента в Тбилиси, с ухмылкой потирает потные руки некий специалист по большому и не статичному геополитическому пространству.

 
Оно существует уже почти 30 лет, образовавшись как некая особая зона после распада СССР, и включает все 18 де-факто постсоветских стран.


Пять лет назад в Украине, стране победившего в нынешнем 2019 году КВН, началась гражданская война. Она началась с незаконного свержения законной власти в Киеве.

Споры среди украинцев о том, в зоне какого влияния должна находиться их страна, привели к внутреннему противостоянию, а затем к уходу Крыма в состав России, пожару «одесской Хатыни», провозглашению народных республик Донбасса и масштабными военными действиями Киева против них.


Сбитый в небе над Донецком малайзийский борт МН17 интернационализировал внутриукраинский конфликт. Россию обвинили в агрессии. Москва, в свою очередь, заступилась за донбасские республики. Минские соглашения только через полгода хоть как-то притормозили эту войну. Эти события в Украине, по сути, подвели черту под этапом мирного и относительно цивилизованного развода постсоветских стран, кинув их в пучину политического и даже военного противостояния.


Объективности ради стоит отметить, что 2014-ому году предшествовали многие локальные стычки, в том числе и шестидневное «принуждение к миру» Россией грузинских властей. Тогдашнее руководство в Тбилиси вознамерилось силой вернуть Южную Осетию и Абхазию, расстреляв миротворцев из России на линии разграничения под Цхинвалом.

 
Привести этот исторический эпизод важно и потому, что именно в него, уходят своими корнями нынешние, в июне 2019 года, беспорядки в грузинской столице и других городах Сакартвело. Но всё же то был лишь эпизод, а перелом наступил через 6 лет, когда традиционную тысячелетнюю неприязнь между Киевом и Москвой удалось довести до конфликта Украины и России, обвалив в целом атмосферу формирующегося сосуществования бывших советских республик как независимых государств.


Нынешний год отмечен всплеском протестов, имеющих в своей основе тот же псевдоцивилизационный выбор, сразу в нескольких постсоветских странах. Причём далеко не случайно, что эти события имели место с разницей в несколько недель в текущем июне.


В Молдове, по сути, предпринята попытка государственного переворота, устроенного бывшей правящей олигархической Демократической партией во главе с некоронованным «господарем» Владимиром Плахотнюком. Конституционный суд, подконтрольный олигарху, попытался отстранить от должности президента и распустить парламент сразу после того, как там была с большим трудом создана коалиция социалистов, выступающих за расширение связей с Россией, и проевропейцев, нацеленных в ЕС.

Причём обе силы объединились против кукловода Плахотнюка, превратившего страну в сплошное царство коррупции и глумления над законом, и, что важно, согласовали свои позиции относительно необходимости сотрудничества Молдовы и с Западом, и с Востоком.


К чести Европейского Союза, и Брюссель, и Париж, и Берлин, не поддержали переворот.

 
Россия тоже осудила решения молдавских судей, поддержала новую коалицию. США даже убедили Плахотнюка бежать из страны.


Тем не менее, на площадях молдавской столицы изрядно побузили сторонники Демократической партии, захватившие на время все министерства и ведомства, включая полицию.


Молдавский кризис был разрешён усилиями Москвы, Вашингтона и Брюсселя, и это успешная модель урегулирования конфликта на основе общих действий близлежащих геополитических центров силы. События в Украине, вне сомнения, чему-то научили американцев и европейцев.


Партнёры либо снизошли до прямых закулисных договоренностей с Москвой, либо всё же побоялись 14-ой российской армии, размещённой на другом берегу Днестра.
В Казахстане, практически одновременно с молдавским кризисом, твердость государственной власти была испытана короткими стихийными протестами, прошедшими сразу после внеочередных президентских выборов 9 июня 2019 года.


Добровольная отставка бессменного казахстанского лидера Нурсултана Назарбаева и переход поста президента к Касым-Жомарту Токаеву вызвали резонанс среди населения. Часть обедневших в последнее время, по признанию нового казахстанского президента, казахстанцев приняла участие в несанкционированных протестах.


Руководители правоохранительных органов Казахстана заявили о том, что организация попыток дестабилизации в обществе предпринималась из-за рубежа. Но нельзя исключить и того, что акции протеста в Алматы и Нур-Султане прошли не без участия сугубо внутренних сил, опасающихся утраты своего влияния в стране при вновь избранном главе государства.

 
Как бы там ни было, но в Казахстане есть и тенденция распространения ксенофобских настроений, частично антикитайских и частично антироссийских.

 
С одной стороны, это естественно для страны, граничащей с обеими геополитическими центрами силы – Китаем и Россией, и пытающейся найти в балансе отношений между ними источник своей безопасности и благополучия.

 
Показательно, что кандидат в президенты, включивший в свою предвыборную программу элементы ксенофобствующего популизма, получил более 15 процентов электоральной поддержки. Однако это пока не критическая цифра.


С другой стороны, в расширении масштабов ксенофобии среди казахстанцев объективно заинтересованы, в контексте геополитического соперничества с Пекином и Москвой, как в США, так и в Европейском Союзе. В тоже время, если внимательно всматриваться в грядущую историческую перспективу, то Россия и Китай, пока латентно соревнующиеся в Центральной Азии, в последствие могут применять более целенаправленные меры укрепления своих позиций не только в экономике стран региона, но и в общественно-политической сфере.

 
В этом контексте даже теперь Пекин и Москва заинтересованы в формировании, например в Казахстане, и собственных устойчивых лоббистов, и сильных подозрений у населения в отношении своего потенциального геополитического соперника.


В этот раз раздуть из постэлекторальных протестов общенациональный кризис в Казахстане все же не получилось. Политическая система страны продемонстрировала высокий уровень устойчивости при транзите власти. Однако тот факт, что такая попытка имела место в общей совокупности одновременного нарушения стабильности в ряде других постсоветских стран, вполне очевиден.


Теперь Грузия вдруг забурлила невесть из-за чего.

 
На спикерский стульчик в зале парламента, видите ли, сел депутат из России. Этого сторонники изгнанного и бузящего теперь на Украине бывшего грузинского президента по-детсадовски вынести никак не могли.


Обидчики сумели вывести на улицы толпы также сравнительно бедного населения страны и свой протест обернули, главным образом, даже не против России, а в пику правящей коалиции «Грузинская мечта».


Грузию принято считать едва ли не лидером всяческих реформ. Продажные глобальные рейтинги даже отводят стране место в 20-ке стран мира с лучшими условиями для ведения бизнеса. Байка о том, что в стране нет коррупции, кочует уже 15 лет по бескрайним просторам постсоветского пространства. Грузию ставят в пример другим его государствам и по показателям якобы стремительного роста экономики.


На самом деле «грузинская мечта» вовсе не такая и остаётся сказкой. По показателю доли объёма ВВП на душу населения Грузия занимает одно из последних мест на постсоветском пространстве, едва держась на уровне 5000 долларов в год.


Цифры роста грузинской экономики достигаются, во-первых, за счёт ежегодных вливаний в её бюджет западных траншей, быстро проедаемых на текущие государственные расходы. Никаких особых проектов в инфраструктуре и экономике практически нет. Страна деиндустриализирована почти полностью. В её внешней торговле импорт намного превышает экспорт. Страна получает некоторые отчисления от трубопровода «Баку – Джейхан», качающего нефть из соседнего Азербайджана в Турцию.

 
Плюс к тому же пошлины за двусторонний сухопутный транзит грузов в Россию из соседней Армении, много лет заблокированной Анкарой и Баку из-за проблемы Нагорного Карабаха. Говорят, что до сих пор популярным тостом в Тбилиси, по-прежнему, является предложение поднять бокал за справедливую борьбу армянского и азербайджанского народов.


Доходы от туризма в основном связаны с поездками в Сакартвело отдыхающих из России и стран СНГ. При 3-миллионном населении Грузии, её посещают ежегодно около 2 миллионов россиян. И это даже после шестидневного принуждения к миру в 2008 году.

 
Благо, что природных красот на Кавказе предостаточно, кухня – пальчики оближешь, а туристы из СНГовской глубинки не очень требовательны по части обслуживания.

 
Поэтому антироссийские протесты – это как выстрел в ногу для самих грузин. Ответные меры, предпринимаемые Москвой по сокращению туристского потока в Грузию, лишают страну не только важного источника бюджетных поступлений, но и средств поддержания жизни для сотен тысяч грузинских семей.


Легенда об эдаком антикоррупционном царстве в Грузии зиждется, в первую очередь, на том факте, что сравнительно высокое жалование грузинским госслужащим, включая полицию и военных, выплачивается за счёт американской и европейской помощи. В силу этого, чиновники воровать эти средства, возможно, боятся или стесняются.


Однако, стоит отметить, что с начала реформ Михаила Саакашвили более 1 миллиона грузин навсегда уехало из страны, причём большая часть – в Россию и европейские страны.


Инспирированность антироссийских протестов в Грузии сомнений не вызывает. Тем более волна нарочитой их поддержки прокатилась и по западным странам. Расчёт в этом, скорее всего, связан с желанием привлечь внимание к подзабытой в мире стране, оставленной на долгие годы наедине со своими проблемами.


В то же время, надо принять во внимание и практическую одновременность попыток нарушения спокойствия на постсоветском пространстве, и их общую направленность против политики России. В этом можно видеть некий сценарий, разыгрываемый в преддверии саммита G20 в Осаке. Публикация накануне (кстати, тоже в июне) сомнительных выводов по расследованию катастрофы МН17 в Донбассе, вполне возможно, предпринята для того, чтобы увести обсуждение экономических проблем мира в плоскость текущей международной политики и персонального осуждения российского лидера.

 
Кстати, канун этой важной международной встречи отмечен и усилением давления на Китай. Массовые протесты в Гонконге, усиленное педалирование в западных СМИ тематики преследования Пекином своего мусульманского населения, тоже могут быть использованы для отвода повестки дня саммита совершенно в другое русло.

 
В этом случае Пекин и Москва могут выступить в качестве «мальчиков для битья», чем и будет прикрыта неготовность других партнеров по G20, прежде всего, Вашингтона и его союзников, идти на компромиссы по торговым спорам или пресловутым санкционным мерам.


Как бы там ни было, ясно одно, что совокупность постсоветских стран многим видится как некое не статичное геополитическое пространство, на котором можно проводить различные эксперименты в интересах кого угодно, только не их народов.


Июнь, 2019