Долгая дорога в Пюсси

               
   В начале июня пришло письмо от эстонской приятельницы: «В последнее время почему-то часто думаю о Вас. Как Вы там? Когда приедете?»
   Хорошие вопросы… «Я там, в общем-то, нормально. У меня полная стабильность, то есть ничего нового. А на счёт – «когда приедете»… Как только решу любимую задачу последних четырёх лет «Доберись до Пюсси» с полным набором неизвестных, так сразу и появлюсь».
    Где же ты, волшебное время, когда Эстония была самой близкой и бюджетной заграницей? Ау-у-у! Раньше по первому зову прыгнешь в самый дешёвый питерский поезд, перескочишь в автобус до Ивангорода, там, через мостик пешком перебежишь, и вот они – «зарубежи». От Нарвы до любимой «деревни Гадюкино» (официальное название населённого пункта – Пюсси) рукой подать – километров семьдесят на любом транспорте – ехать минут сорок.
    И вдруг, началось – «добро пожаловать, приплыли» – пандемия плавно перетекла в санкции, границу с громким лязгом схлопнули. Добирайся, как хочешь! Виза эстонская есть, а толку от неё нет!..
    Хотя, можно не заморачиваться и прекрасно провести время за городом у троюродной сестры Софии… Сдалась мне эта Эстония?!. Тот ещё курорт…Чего я там забыла?
     Однако, давно известно, если тебя куда-то не пускают, то попасть со страшной силой хочется именно туда. И я приступила к решению задачи, устроив для начала допрос с пристрастием всем своим друзьям и знакомым с той стороны. Результаты оказались противоречивыми, но малоутешительными: «люди говорят, что можно пройти на кладбище к родственникам», «на границе лютуют страшно, визы аннулируют», «ты должна представить доказательства, куда и зачем едешь, причём убедительные», «приехать можно, просто нельзя ничего везти», «смотря, на кого попадёшь на границе», «попробуй на удачу, ничего не могу сказать, кроме того, что в Эстонии много машин с русскими номерами», «ты же даже в пандемию умудрилась приехать, и тут, дай Бог, всё получится», «если у тебя виза эстонская долгосрочная, то 100% отберут», «въехать можно из любой другой страны Евросоюза, потому что в аэропорту паспорта не проверяют», «всё очень грустно, если честно»...
    Перспектива потерять пятилетнюю шенгенскую визу меня удручила, то есть обычным путём (пешком через мост) лучше не соваться. Тогда как? Финны тоже не пускают (зато выпускают беспрепятственно), остаётся одно – самолёт…
     Не-е-е, в пандемию было полегче, щель на границе всё-таки оставалась – навакцинировался по самую макушку, медицинскими справками вооружился и вперёд (главное на пограничников не чихать и не кашлять). Тогда, кстати, ситуация сложилась прямо противоположная – проникнуть к соседям пешком было гораздо проще, чем самолётом (проверок на порядок меньше)…
    Ладно, значит придётся лететь… Но на чём? Как Мэри Поппинс, на зонтике? Нужен подходящий ветер…
    София предложила попробовать вместе с ней в Салоники и оттуда... А почему нет? Стали подбирать варианты маршрута – через Сербию,  через Турцию, через Армению, через Эмираты… Получалось очень долго и совсем не бюджетно – местечковые монополисты почувствовали себя хозяевами жизни и цены задрали так, что они даже не кусаются, а норовят тебя целиком сожрать. Логика максимально примитивная, но беспроигрышная – либо, ты богат и заплатишь, сколько указано, либо, сиди дома, смотри телевизор.  Простите, ребята, но мы Рокфеллеру не внучки и, вообще, никакие не родственники ни в каком колене…
    Неожиданно пришла хорошая новость – открылась Грузия! Билеты немного подешевели, одна неувязочка – рейсов с Салоники, куда необходимо попасть сестре, нет. Стали ждать, «мониторить ситуацию». Параллельно я продолжила обдумывать другие тайные тропы…
    Июль уже докатился почти до середины, а решение задачи по-прежнему не находилось.
     И вдруг…
     Тринадцатого днём (чудесное число), ближе к обеду, позвонил младший брат Юра: «Привет. Я завтра лечу в Италию на мастер-классы, но одному моему ученику не дали визу. У тебя же есть «Шенген»... Можно сейчас быстренько перерегистрировать билет и бронь гостиницы. Очень удобно получается – из Москвы в Тбилиси, там всего полтора часа на пересадку и самолёт в Бергамо. А оттуда есть прямой рейс в Таллинн –  лоукостер, совсем дёшево... Правда, завтра мы улетаем в шесть утра, и до вторника тебе придётся побыть в Италии, потому что направление не самое модное и летают всего два раза в неделю… Пришли мне немедленно свои паспортные данные… Багаж у тебя большой?»
     Вот оно, решение! Лучшего и желать нельзя!
   – Паспортные данные сейчас пришлю. Багажа нет.
   –  Отлично!
   – А погода, в твоём Бергамо, какая?
   – Градусов тридцать пять… В принципе, терпимо…
     И понеслось…
    Документы брату отправила. Кинула в рюкзак ключи от эстонского жилища, белые брюки и блузку с длинным рукавом (загорать?.. это не ко мне), сандалии, смену белья, домашние шорты, футболку, зубную щётку, несколько шоколадок в подарок друзьям и пачку чая (европейское продуктовое великолепие имеет два пробела – чай и майонез, но майонез по жаре таскать не стоит). Сунула в карман джинсов загранпаспорт, деньги и позвонила Софии:
 – Привет! Я тут неожиданно уезжаю к себе. Ты, пожалуйста, заглядывай по возможности, поливай растения…
 – Надолго?
 – Пока не депортируют…
   В четыре утра (за два часа до вылета), как стойкий оловянный солдатик, я уже была в аэропорту. Брат, который никуда и никогда не приходит вовремя, попросил занять очередь на регистрацию, однако почти не опоздал – пришлось пропустить вперёд всего каких-то человек десять… Он появился полусонный, но элегантный, как положено известному пианисту и профессору музыкальной академии, с чемоданом средних размеров и сумкой.
– Вообще-то, я хотел взять маленький чемоданчик, чтобы не сдавать, но решил взять бутылку элитного армянского коньяка для профессора Бальцани…
    Ох уж мне эти профессоры…
    Дорога до Италии оказалась на редкость гладкой – самолёт в Грузию взлетел и приземлился точно по расписанию, в Бергамо тоже. Таможенный и паспортный контроль прошли без эксцессов и проволочек. Подозрительно благополучно, если не принимать во внимание дикую головную боль, настигшую меня минут за сорок до посадки (увы, самолёт – не мой любимый вид транспорта). Ну, не может быть, чтобы мы вот так легко отделались… Естественно, не может!
   Хотя около багажного конвейера брат очутился первым, ушли мы последними и без чемодана. Очевидно, в Тбилиси его просто не успели перегрузить. Юра долго и скучно объяснялся с диспетчером, которая отправила его заполнять какие-то бумаги через терминал, а после заново перепечатала их на своём компьютере и, выдав квитанцию, радостно сообщила, что раньше вторника (когда ожидается следующий рейс из Тбилиси) беспокоиться не нужно.
    Мы сели в ожидавшую нас машину и поехали в гостиницу. Путь занял около часа, так как Летняя музыкальная школа проходит не в самом Бергамо, а в небольшой деревеньке под названием Ловере, в пятидесяти километрах от «райцентра».
    Брат не на шутку расстроился. В сумке, которая осталась при нём – документы, ноты, планшет, запас одноразовых линз и любимая зубная щётка. Больше ничего. Вся одежда в чемодане. Караул!!! Держать горе в себе Юра совершенно не умеет и нужным не считает. Стоило нам погрузиться в такси, он достал телефон, и начался «плач Ярославны». Через полчаса, кажется, всё человечество во главе с мамой и женой уже знало о постигшей его трагедии. Когда он начал по второму кругу ныть маме, что остался совсем раздетым, практически, в чём она его родила (ей-то с этой новостью, что делать?..), терпение моё лопнуло.
   – Я, как чувствовал. Не надо было брать чемодан…
  – Выпендриваться не надо было. Обошёлся бы твой Бальцани баз коньяка грузинским вином из Дьюти Фри.
  – Что же теперь делать?!
  – Юр, не скули. Приедем в гостиницу, я полежу чуточку, голова пройдёт,  постираю тебе на ночь рубашку и носки. К утру высохнут… Пойдешь преподавать свеженьким, словно майская роза.
  – Как постираешь?
  – Обыкновенно – в раковине…
  – А так разве можно?!
   Понятно, брат уверен, что до изобретения стиральной машины, жизни на Земле не было…
    У входа в крошечную частную гостиницу нас встретил владелец – пожилой, молодящийся итальянец в весёленькой, цветастой рубашке и парике надетом, мягко говоря, кривовато, но в остальном – само изящество (то ли балетный, то ли неопределённой ориентации, или «два в одном»). Рядом с ним, я выглядела более, чем странно: кроссовки, не поддающиеся идентификации, подростковые джинсы со множеством карманов, красно-синяя клетчатая байковая рубашка, нежно сиреневая ветровка, солнцезащитные очки, соломенная шляпа и салатовый рюкзак модной расцветки конца девятнадцатого века – «в огурцах». Что ж поделать, если необходимо за короткий срок пересечь несколько климатических зон? Это у вас в Италии плюс тридцать пять, солнечно, а в моей Эстонии пятнадцать и дождь…
   Хозяин гостиницы обрадовался  приезду давнего знакомого (вся богемная тусовка останавливается в его отеле регулярно уже седьмой сезон), сообщил, что профессор Бальцани прибыл ещё вчера, находится у себя в номере, потому что повредил ногу (руки, хвала Мадонне, целы). Юра никак не мог затормозить и попытался, весьма сумбурно и эмоционально, поделиться своей чемоданной бедой с  приветливым синьором (до кучи), однако тот всё равно ничего не понял, ибо, как  выяснилось позже, ни одним языком кроме родного не владеет. Он, продолжая улыбаться, вызвал помощницу, мало-мальски говорящую по-английски, и передал нас ей.
    Быстро уладив все формальности, мы получили ключи и расползлись по номерам. Голова болела нестерпимо, но стоило мне прилечь, в дверь забарабанил брат.
   – Давай, сходим в магазин, купим что-нибудь. Тут два шага. А потом поедим.
   При слове «поедим» я окончательно сломалась. Увидев, мою бледно-серую, перекошенную физиономию, и осознав, что «к употреблению в данный момент я не пригодна», Юра быстро ретировался. Правда, ненадолго. Примерно через час он появился вновь с баллоном воды для меня и пакетом, в котором лежали две новенькие футболки, двое шорт, шлёпанцы, набор трусов, две пары носков. Братец прямо-таки сиял от счастья.
   – Посмотри, какие хорошенькие носочки, у меня таких никогда не было! Беленькие!
   – Беленькие?!
  – Ты что не рада?
  – Убить тебя мало!
  – Почему?!
  – Потому что мне их стирать…
  – Ой!  Я не подумал. Ладно, отдыхай. Ты точно не пойдёшь с нами в ресторан?
  – Точно! Исчерни, пожалуйста.
  – Хорошо. Тогда увидимся с утра на завтраке. Я за тобой зайду в девять.
   На следующее утро, минут двадцать десятого, мне пришлось зайти за ним самой. Юрик спал. Видимо, поход в ресторан удался на славу… Когда до него дошло который час, он сказал, чтобы я спускалась одна, заняла столик и взяла ему чего-нибудь кисломолочного, а он меня догонит… Догнал он меня без пятнадцати десять, стоя выпил чашку кофе, проглотил йогурт и умчался на урок (в чём был, то есть в новенькой футболке, шортах, белых носках и шлёпанцах), не забыв при этом, бросить на стол ключ от своей комнаты и сообщить, что вещи для стирки лежат на полу в ванной: «Разберёшься! Чувствуй себя как дома!»
    Я, собственно, и чувствовала себя «как дома» – постирать, погладить – будто бы и не уезжала… Спасибо, что кухни здесь нет!
    Дизайн раковины явно не предусматривал стирку, особенно мужских рубашек  XL с длинным рукавом (максимум носки и нижнее бельё) – слишком мелкое и плоское  «корыто».  Но ничего, где наша не пропадала! Приноровилась и к дизайнерскому шедевру. Для сушки прекрасно подошло гранатовое дерево, росшее на террасе номера в огромной кадке – плодов на нём всё равно не было. Пока вещи сохли, я отправилась добывать утюг. Удивительно, но слово «утюг» отложилось когда-то в моей голове именно на итальянском, и больше ни на каком другом языке. Чтобы более-менее внятно сформулировать девушке на рецепшене свою просьбу, пришлось изрядно напрячься. Из-за того, что я много лет езжу исключительно в Пюсси, мозг при пересечении границы автоматически перещелкивает на эстонский. Пока я подпирала стойку администратора и глупо улыбалась, извилины то перекручивались, то выпрямлялись от тяжёлой интеллектуальной работы:
  – Tere!
  – Нет, не «Tere!»… Buongiorno!
  – Palun!
  – Нет, не «Palun!»... Prego!.. Или per favore?..
   В результате получилось примерно следующее: «Buongiorno, signorina. Ti prego… Ferro da stiro…»  («Добрый день, барышня. Пожалуйста… Утюг…»). Для наглядности я изобразила жестами, что именно мне нужно. Синьорина просто  обалдела, от  моих «глубоких познаний» в итальянском языке, засуетилась, убежала в служебное помещение, а вернувшись, сказала по-английски, тоже подкрепляя свою речь активной жестикуляцией, что утюг ищут, и, когда найдут, она позвонит мне в номер.
   Минут через десять я стала счастливой обладательницей утюга с отпаривателем, причем добрая девушка не поленилась принести его прямо ко мне в комнату…
    Правда, моя встреча с «ferro da stiro» стала первой и последней. За ним быстренько выстроилась очередь из неутомимых российских матерей, в сопровождении которых талантливые дети (все как один будущие великие пианисты) прибыли в Ловере. Дамы с моей подачи мгновенно усвоили забавный термин, и утюг отправился по рукам…
   Короче, кто за чем ездит в Италию, я – исключительно, чтобы постирать. Каждое утро брат вручал мне ключ от своего номера, где под раковиной меня дожидалась кучка грязных вещей. А чем ещё себя занять? На улицу не высунешься – жара неимоверная, местные сидят по домам с наглухо задраенными ставнями, словно в подводных лодках. Хотя, из телевизионных новостей, удалось понять, что с погодой нам сказочно повезло – всего каких-то тридцать восемь градусов в тени, когда в Риме, Флоренции и Болонье плюс соток три, а на Сардинии и вовсе – сорок семь. Всё, на что меня хватило – в первый же день, спуститься в магазинчик при отеле, купить большой пакет уценённых сушек и воду. Этим я в основном и питалась до самого отъезда. По телевизору смотреть было нечего, кроме нашего бесконечного мультика «Маша и медведь» (эй, а санкции?..) очень профессионально, с сохранением всех интонаций, переозвученного на итальянский. Поэтому – стирай, суши, дреми… 
   Мою незамысловатую идиллию нарушили дважды – вечером в субботу брат  вывел всю честную компанию поужинать в ресторан, отвертеться не удалось (пицца оказалась не ахти…), а в воскресенье после обеда по инициативе Юры наша делегация отправилась на водную прогулку по озеру (полтора часа туда и столько же обратно) с посещением пляжа. На вопрос: «Зачем так далеко?», – он ответил: «Там красиво!» Под натиском общественности пришлось сдаться.
    Виды с кораблика действительно открывались живописнейшие – горы, поросшие лесом, скалы, водопады, тихие бухточки, деревеньки-коммуны (у каждой свой герб и церковь на самом видном месте), миленькие цементные заводики, ненавязчиво разбросанные, вдоль всего побережья…
     Юрик, не ведающий меры в тяге к прекрасному, что-то постоянно фотографировал. Я тоже угодила в кадр – вся в белом, в соломенной шляпе на фоне какого-то буйно цветущего куста – шикарная женщина, ни дать ни взять, скучающая миллионерша, очумевшая от сытости и безделья.
   – Смотри, смотри, сейчас будет остров, – вдруг засуетился брат, – Во-о-он… Видишь?!
    На горизонте торчала какая-то кочка – крошечная пристань, почти игрушечный маяк, несколько деревьев, а на вершине домишко из серого камня с квадратной башенкой (в мавританском стиле). Ничего выдающегося. Почему такой ажиотаж? Оказалось, что до недавнего времени, островок принадлежал самой Софи Лорен, но по неизвестной причине, она решила его продать. На звёздную собственность якобы положил глаз Джордж Клуни. Однако, патриотически настроенные итальянцы свой вершок земли чужаку не отдали, и теперь им владеет некая семья Беретта (плевать, что они мафиози, зато – свои, родные, отечественные)…
    Пляж представлял собой небольшую, изрядно вытоптанную лужайку у воды. Набор произраставших на ней трав поразил меня до глубины души: подорожник, одуванчики, белый клевер-кашка, чахлые маргаритки, «свиные ушки», пырей корневищный (неистребимый огородный сорняк), то есть «букет»  идентичный тому, что растёт у меня под окном в Пюсси. Никакой разницы, только здесь я пристроилась под оливой, а не под облепихой, впрочем, листья у них похожи… Пока «народ» плескался, мне было поручено сторожить вещи, ведь мой купальник спокойно лежал себе в Эстонии, терпеливо дожидаясь моего появления. Закрыв глаза, я вообразила себя сидящей на  балтийском берегу (там тоже бывает жарковато), от озера веяло свежестью и прохладой, пахло соснами… Ничего-ничего, «ещё немного, ещё чуть-чуть»...
    После прогулки все дружно отправились в Академию Тадини, где в поте лица (буквально) трудился Юра, на концерт учеников Летней школы. Здание походило на Дом культуры в «деревне Гадюкино», только побольше, да ампир не сталинский, а подлинный, первой трети позапрошлого века. Когда-то его осчастливил визитом Джузеппе Гарибальди, и благодарные жители воздвигли полководцу бронзовый памятник перед входом. Правда, сомневаюсь, что он давал здесь уроки музыки…
     Концерт, в самом деле, прошёл на ура, а виртуозные вариации на тему знаменитого Либертанго, в исполнении двух братьев-подростков, привели публику в полный экстаз. Не день – сплошной позитив… На прощанье, окинув взглядом Центр искусств, я заметила прикреплённую к историческому балкону выгоревшую, запылённую (могли бы и простирнуть) радужную тряпицу, прямо за спиной великого революционера. Интересно, сколько раз бедняга перевернулся в гробу?..
     Следующий вечер грозил вояжем в Бергамо. Дружный коллектив Юриных студентов, во главе с маэстро, очутившись в, мало кому доступной, Италии, будто с цепи сорвался. Все вокруг хотели всего и сразу. Все, кроме меня…
    Усилившаяся жара совсем доконала мой, не приспособленный с субтропическому климату, организм. Железный довод «там красиво» больше не прокатил.
  – Не хочу «красиво». Лежать хочу! Тихо, не двигаясь. Вообще, мне завтра улетать.               
    Интуиция меня не подвела – «цыгане шумною толпою» «нарисовалась» лишь в третьем часу ночи. Такого бурного загула накануне отлёта я бы точно не потянула.
    За завтраком брат положил на стол маленький прямоугольный кусочек картона:
  – Вот, купил тебе билет. Автобус прямо до аэропорта. В пятнадцать ноль пять. До остановки тебя проводят. Смотри не потеряй и не опаздывай. Да, там ещё мои шортики… Постираешь?..
  – Куда я денусь? Только гладить не буду – утюг умыкнули.
  – Кто?
  – Спроси у наших заботливых мамочек…
     Без десяти три (на всякий случай) мы с сопровождающими послушно сидели на остановке. В пятнадцать ноль пять автобус не пришёл. Не пришёл он, ни в пятнадцать десять, ни в пятнадцать двадцать… В половине четвёртого прибежал брат, весь на нервах.
  – Вы, наверное, его пропустили… Если через десять минут не приедет, придётся брать такси… Не успеешь…
    Ближе к четырём автобус изволил-таки прибыть и не торопясь потащился в сторону аэропорта Бергамо, останавливаясь практически у каждого столба. Я заволновалась – действительно могу опоздать…
    Зря ёрзала – вылет задержали сначала на двадцать минут, а потом ещё на час. Сквозь стеклянную стену потенциальные пассажиры с тоской наблюдали, как полуживой Боинг плюхнулся на лётное поле, устало покатился к нашему выходу, но передумав, замер метрах в тридцати от него. Подвезли трапы, вышли люди, выгрузили багаж, появились цистерна-заправщик и тележки с новой порцией чемоданов… Нас пригласили на посадку.
    Несчастный небесный керогаз честно, что есть мочи, пытался наверстать упущенное – даже удалось «отыграть» примерно минут двадцать, – но это не сильно помогло. Когда мы прибыли в Таллинн, общественный транспорт уже не ходил не то что в сторону Нарвы, а совсем, никуда. Благо, аэропорт расположен в черте города, до центра рукой подать. Выйдя на улицу, я огляделась по сторонам, насколько было возможно в потёмках, и растерялась – окружающий пейзаж весьма изменился с момента моего последнего посещения воздушной пристани, хорошо, хоть озеро Юлемисте никуда не делось… «Так, сначала долго прямо вдоль шоссе, и налево – не доходя, упрёшься…»
     Выключив мозг, чтобы не мешал, я врубила автопилот, и ноги с крейсерской скоростью сами вынесли меня на Ратушную площадь.
    В старом городе было непривычно темно и тихо. Люди-то где?! Как правило, народу тут больше, чем шпрот в туго набитой банке, в любую погоду и время суток. Моя надежда посидеть до утреннего дизеля в каком-нибудь приличном – неприличные, типа баров и стриптиз-клубов, не рассматривались, – уютном ночном заведении оказалась напрасной. Круглосуточно работал один лишь цветочный ранок у Вирских ворот. Единственная слабо совещенная веранда кафе на площади,  закрывалась в половине второго. Часы на Ратуше показывали без двадцати час.
  – Мы последние, – бодро сообщил приятный мальчик-официант, – могу предложить пиццу…
  – А кроме пиццы, что-нибудь?..
  – Конечно, взгляните – наше меню…
Красочно, аппетитно, но дорого, зараза...
  – Дайте, пожалуйста, жареной картошки.
  – Фри?
  – Нет, простой жареной картошки. И горячий чай.
  – Какой? Есть чёрный, зелёный, красный…
  – Без разницы, они у вас все одинаковые… Тащите чёрный…
  – Выбирайте столик. Любой…
   Пока готовился мой заказ, я лихорадочно обдумывала план дальнейших действий: «Положим по определению, до половины второго буду есть картошку, хлебать чай… И?.. Дальше куда?  Выбор невелик – скамейка в парке Вышгорода или газон на пригорке за башней Толстая Маргарита. Когда я в последний раз ночевала на газоне? Лет двадцать назад, в Питере? Ничего, вспомню молодость»…
   Принесли здоровенную миску великолепно приготовленной картошки и большой стакан того, что, по мнению официанта, являлось чаем (редкостная дрянь, но горячая). Главное не спешить, сидеть до упора. Посетители между тем расходились. Я уже дважды просила долить в «чай» кипятка (его вкус от этого не изменился). Пора и честь знать. Расплатившись, закинув на спину полупустой рюкзак, я внимательно  вгляделась в темноту. Что-то на Ратушной площади показалось мне странным –  ёлки в кадушках, похожих на ступы Бабы-Яги, по всему периметру и деревянные настилы в форме правильных шестиугольников (скорее всего, они олицетворяют пчелиные соты) – очередная «крутая инсталляция». Вероятно, цель – зрительно уменьшить открытое пространство, чтобы отсутствие туристов не слишком бросалось в глаза. Разумно!.. На первой площадке углом стояли две узенькие лавки (прикручены, особо не приляжешь), на другой был навес и стеллажи с книгами (оптимизированная изба-читальня), а к следующей приделан каркас с, висящими на цепях, плетёными креслами-качелями. Скорее всего, днём они пользовались неимоверной популярностью – матрасики, привязанные к ним, были изрядно потрёпаны, из одного торчала синтепоновая начинка… Проблема ночлега отвалилась сама собой – какая, нафиг, скамейка, какой газон? Поблизости, на одной из ресторанных террас обнаружился плед, я, не задумываясь, его «арендовала», угнездилась в тёплом гамаке и задремала, крепко обнявшись с рюкзаком. Часы пробили два…
     Пару раз за ночь мимо проехала полицейская машина. Ещё несколько раз площадь пересекли сильно пьяные финны. Внимания на меня никто не обращал – финны смотрели только под ноги, чтобы не навернуться, а полицейские – под колёса, чтобы кого-нибудь не задавить (вдруг кто-то не дошёл до дома и прилёг отдохнуть на брусчатке)…
     Стало светать. Первые лучи солнца озарили старинные, похожие на пряничные, домики под черепичными крышами, вдали виднелся шпиль Олевисте.  В розовеющем, безоблачном небе парили огромные, упитанные чайки – образцово-показательная открыточная картинка. Покой, умиротворение и тихая радость. Могла ли я в самых смелых и бредовых фантазиях вообразить, что однажды встречу рассвет посреди Ратушной площади славного города Таллинна, в гордом одиночестве, накрывшись пледом и мерно покачиваясь в яйцевидном подвесном кресле…
     Моё лирическое настроение нарушили громкие вопли. На площади появились две девушки и парень. Нет, скорее – полторы девушки… Одну они с трудом волочили по мостовой. Та, находясь в полубессознательном состоянии, пыталась что-то петь, на неизвестном мне языке, заглушая тревожные крики перепуганных чаек. Текст песни органично переплетался с отборным русским матом. Молодые люди двигались по сложной криволинейной траектории в сторону моего лежбища. Пожалуй, оно и к лучшему, а то окончательно расслаблюсь, усну, пропущу поезд. Я вернула плед туда, откуда взяла, и отправилась бродить по узким, извилистым улочкам, попутно подбирая пустые бесхозные алюминиевые банки и пластиковые бутылки из-под газировки: «Чего без дела шляться? Сдам в тара-автомат, получу евро, куплю чего-нибудь вкусного». Сбор посуды, между прочим, неплохой источник дополнительных доходов, за который частенько разворачивается нешуточная борьба. Обычно возвращаешься в Москву, проходишь мимо богатых россыпей банок-бутылок и невольно думаешь: «О! Клондайк!»
      Покружив по городу, полусонная, с рюкзаком под завязку набитым драгоценной тарой, я кое-как доплелась до вокзала. Дизель уже стоял на платформе.
  – Tere! Palun P;ssi, ;ks pilet, – привычно произнесла я, протягивая женщине-кондуктору деньги.
     «Всё. Финишная прямая. Через два часа буду дома! Надо достать ключи! Только не спать!», – подбадривал меня внутренний голос.
     «J;rgmine peatus P;ssi», – торжественно-мелодично объявила диктор. (Следующая остановка – Пюсси).
      Как в тумане, вернее, как в густом киселе, преодолев последние пятьсот метров от станции до дома, я с трудом открыла дверь подъезда, вошла в квартиру, грохнула на пол рюкзак, распахнула все окна – Да здравствует сквозняк! Пусть соседи знают, что я таки добралась! – и рухнула на любимый диван.  Вот оно – счастье!!!
     «Добралась?! Поздравляю! А выбираться ты отсюда как будешь?» – мелькнула в сонной голове гаденькая мыслишка.
     Ну, об этом я подумаю позже… Завтра… Или через неделю…