Букет 3. Глава 29. 2030

Китти плакала, глядя в окно отеля. Может, и хорошо, что снова зарядил дождь - мутный и серый, стирая яркие краски сада. Лишь только темно-бордовые, белые, сиреневые и светло- пурпурные мальвы упрямо и горделиво торчали вверх, но и они погрустнели, словно перестали улыбаться и чопорно сомкнули свои нежные лепестки. Разноцветные астры прибило дождём, а бледные колокольчики душистого табака и вовсе распластались по земле, словно выброшенные на берег моря прозрачно-мутные медузы. Даже берёзки и рябины потеряли свой праздничный вид под тяжёлыми струями дождевой воды.
Пускай погода сердится - хотя бы не так обидно торчать в номере.
Утром, после унылого общего завтрака в баре, расположенном на первом этаже - как еще совсем недавно это маленькое, уютное и колоритное  помещение восхищало Китти! - Стас продолжал угрюмо молчать. Китти робко предложила сходить куда-нибудь, но, получив мрачный безмолвный отказ, вышла пройтись по парку в одиночестве. Ее страшно раздражали любопытные взгляды Барбары и миссис Кэрри. И стало совсем уж невыносимо, когда миссис Кэрри стала шепотом говорить что-то мисс Эйми, а та, в свою очередь, нахмурилась и прижала палец к губам.
Китти заметила, что мисс Эйми, поспешно закончив с едой, направилась вслед за ней, вероятно, желая побеседовать с ней наедине, и быстро ретировалась в номер, плотно закрыв за собой дверь, после чего спустилась вниз уже полностью одетая для прогулки. Возможно, Китти и не отказалась бы от спутницы, если бы чуть лучше знала английский, если бы диалект мисс Эйми был более понятным для нее, и - если бы причина размолвки со Стасом была более тривиальной. Китти не отказалась бы  сейчас поговорить с какой-то тактичной и понимающей женщиной, а главное - совершенно чужой, с которой ты больше не встретишься никогда. Но что они объяснят друг другу жестами и парой слов? Покажут рожки на голове, сообщив, что "все мужики - козлы"? Да и пусть мисс Эйми думает примерно так, чем узнает истинную причину ссоры молодых людей. Ужасно, вообще никому не скажешь. Мама и Мила ждали ее сообщений, удивляясь молчанию. Она видела уведомления, но не открывала сообщения, делая вид, что телефон разряжен - это вполне могло быть на самом деле. Что ей им ответить? "Все пропало, всё пропало!" - из-за каких-то месячных? Бред. Завтра это дурацкое полнолуние, а еще через два дня, тридцатого числа, нужно возвращаться. Как глупо все вышло! Как она могла хоть на секундочку поверить, что интересна Стасу, что в самом деле понравилась ему... именно она, Китти, а не сотни молодых красивых сокурсниц и других москвичек! Просто ни одна из них не помчалась бы за ним в столь сомнительную авантюру. Или потребовали бы сперва жениться. Хотя мало радости от женитьбы, если после того тебя принесут в жертву древним богам. Ну, может, кого-то это все же утешило бы, трудно сказать. "Зато она была женой самого Стасика"...
Китти, в который раз, вытерла глаза рукой. "Все-таки в нарощенных ресницах есть большой смысл, - она мрачно усмехнулась, - иначе мне пришлось бы ходить со своими родными белесыми. Любая, даже водостойкая тушь постоянно стекала бы по мне чёрными потоками при столь обильном слезотечении. Хорошо, если искусственные не отклеятся."  Как жить дальше? Как вернуться домой в состоянии полного поражения? Как рассказывать о путешествии девчонкам на работе, когда ее начнут расспрашивать с завистью и острым любопытством? Как вручать родным гостинцы, приобретённые с любовью и радостью, когда ей просто... нет, ну не то, что жить не хочется, это было бы чересчур пафосно и по-детски. Просто забиться бы в какой-то тёмный угол, где ее никто не трогал до поры - до времени. Пока она сама не захочет выйти на свет. Словно голубю-подранку, который когда-то сидел, нахохленный, у них под лестницей и время от времени шебуршился, пил воду из мисочки и что-то клевал - жалостивые дети притащили птицу в подъезд, укрыв от котов и непогоды... Вспомнив о голубе, Китти вновь начала всхлипывать, преисполнившись жалостью к себе.
Негромкий стук в дверь прервал тоскливое прокручивание однообразных мыслей. Дверь открылась, на пороге возник  Стас.
- Когда у тебя это закончится? - произнёс он хмуро, с ударением на "закончится".
Китти деланно удивлённо вскинула на жениха несколько припухшие и красноватые от слез, но все же сохраняющие какое-то сердитое и надменное достоинство, глаза.
- Дня через четыре, я думаю. И что?
- Четыре дня, - почти простонал Стас. - Четыре... Ты представляешь, что ты наделала?
- Ты бы сел и успокоился, а? И не надо говорить со мной таким тоном.
Китти вдруг стало все равно. Она уже похоронила свои мечты о сказочно прекрасных отношениях в этом необыкновенном романтическом путешествии, которое должно было увенчаться свадьбой и долгой, счастливой совместной жизнью. Она уже выплакала свое отчаяние и непонимание происходящего, уже видела лицо прекрасного Стаса, когда не угодила ему чем-то. Может, и хорошо, что это произошло так скоро. На нее снизошло спокойствие разочарования, которое всегда рано или поздно приходит на помощь в стрессовой ситуации, ибо не может организм бесконечно находиться в отчаянии и панике. Ну, не выйдет она замуж, ну, разлетелись мечты... Жила ведь она до этого? Значит, будет жить дальше,  а ничего смертельного не произошло. Стас, все в том же ромбовом оксфордском свитерке, со своими немыслимыми  синими очами - запавшими от бессонной ночи и потухшими, скорее расстроенными, нежели злыми и мечущими молнии, как казалось поначалу, - виделся ей сейчас растерянным подростком. Да, собственно, он такой и есть. Китти старше всего на пять лет, но сейчас ощутила себя прямо-таки зрелой и мудрой женщиной. Да, он маг, да, обаяшка несказанная, да, он физически сильнее и больше ее. Но столь сильно выпирала сейчас незрелость мальчика в непривычной ситуации, что Китти испытала нечто, похожее на жалость.

Он послушно уселся на край застеленной голубым покрывалом постели. И тут же снова вскочил, выпрямился, как тугая пружина.
- Не хочу я здесь сидеть! - прошептал он сердито и сжал кулаки, костяшки пальцев побелели.
- Тогда пошли за стол. Поставим чайник, и ты объяснишь мне подробно, в чем заключается кошмарный кошмар нашего положения.
Китти очень старалась, чтобы голос не звучал ехидно. Она становилась все спокойнее, по мере того, как все больше нервничал Стас. Так всегда бывает между людьми, кроме, конечно, приступов массовой паники. Когда кто-то выказывает страх и нервозность, - другой, наблюдая со стороны эту слабость, невольно становится сильнее и хладнокровнее. Рефлекс включается, что кто-то должен быть старше и умнее, принимать решения, а еще, наблюдая истерику со стороны, видишь ее неприглядность, а главное - понимаешь бессмысленность криков и причитаний.
- Хорошо, - ответил Стас тусклым голосом.
Китти встала, сунула ноги в розовые тапочки, наполнила электрочайник водой из-под крана. Хорошо, что холодная вода в отеле шла чистая, пригодная для питья, и не было нужды спускаться в бар каждый раз, когда хочется выпить чаю.
В общей, "гостевой" комнате, занятой Стасом, дышалось немного легче, словно на нейтральной территории. Не возникало чувства опасной близости или ее странного, неестественного отсутствия. Китти заварила чай в фаянсовых кружках из буфета, насыпала в металлическую вазочку чудных шоколадных конфет - пожертвовала одним из подарочных наборов, и уселась за столом на высоком стуле. Сделала пару глотков чая и заставила себя взять конфету, прожевать, и даже ощутить ее сливочно-шоколадно-ореховый вкус.
Стас угрюмо примостился рядом; на конфеты он не взглянул, но чай все-таки взял.
- Что же случилось? - Китти почти что ласково глядела в нахмуренную переносицу недавнего возлюбленного. Неужели разлюбила? Или просто не отошла от шока, потому и нет страха потерять? А только какое-то болезненное сочувствие. - Просто расскажи мне, ведь я же не знаю.
Темно-синие глаза в бархате ресниц удивлённо взглянули на нее, будто бы только сейчас обнаружили ее присутствие. И вновь на секунду горестно-сладко защемило внутри. Но только на секунду.
- Нельзя совершать ритуалы в священном месте, когда у женщины эти дни, - медленно и печально произнёс Стас. - Сегодня полнолуние. Мы пропустили его. Другие дни, тем более, на убыль, гораздо слабее, может вообще ничего не получиться. Ты говоришь, четыре дня. У нас на тридцатое билеты домой, помнишь?
Китти кивнула, продолжая слушать внимательно, как прилежная школьница.
- Ну и? Я не успеваю совершить то, ради чего летел сюда!
- Может, задержаться? Сменить билеты?
- Может... Мне на учёбу в сентябре, это у тебя отпуск еще полмесяца! Это так, просто неприятность. А платить чем? Я все рассчитал на десять дней... У меня было пять тыщ... Откуда, думаешь? Клиент дал задаток, но мне нужно довершить начатое, а для этого требуется сила! Восемьдесят евро в день - только за проживание. А еда, билеты? С обменом еще вычтут... Я не знаю, что делать. Если вылетать третьего - еще четыре дня жить в отеле... Триста двадцать сверх. Еще пятьсот как минимум. А у меня осталось что-то около трехсот долларов, да какая-то мелочь на карте!
Ей показалось, или Стас говорил, забыв о том, что причиной его несчастья была именно она, Китти, и словно бы искал у нее поддержки и помощи? Глаза стали на миг по-детски беспомощными. Но лишь на миг.
Китти напряжённо думала. Что-то во всем этом не так...
- Слушай, ты же говорил, что можешь не платить за билеты в  Стоунхендж, и вообще... Ты все можешь, у тебя "все схвачено", - она не удержалась от возможности сьязвить, но Стас пропустил издевку мимо ушей.
- Могу, - он поставил на стол пустую, белую с золотым орнаментом, кружку. - Могу, но не в таких же размерах. Одно дело - разово замылить глаза кому-то, допустим, охраннику, пьяным дебоширам и приставалам, уличному торговцу, контролеру, - словом, тем, кого ты больше не увидишь. И даже сотруднику крупного магазина. Только позже они обнаружат потерю. Включат голову, начнут считать, вспоминать, и, если вновь увидят тебя, - вспомнят. Предлагаешь обмануть Барбару? Но нам с ней еще видеться несколько дней. Билетные кассы? Нам, российским туристам? На нас и так смотрят очень внимательно. И при малейшем подозрении... сама знаешь, что может быть. Хочешь быть участницей международного скандала, хочешь обвинений в воровстве?
Не тот случай, где возможен риск, - печально заключил Стас.
После недолго повисшей паузы Китти тихо спросила:
- А карта... ты сказал, мелочь на карте осталась. Карта Виза?
- Да.
- Но у меня она тоже есть! Я как-то даже не задумывалась... Она ведь любая идет?* Стас, у нас хватит денег!
Она не смогла удержаться, инстинктивно подскочила к любимому, который просто обязан был сейчас растаять от ее слов, обвила руками.
Стас машинально привлек девушку к себе, она ощутила еле слышный аромат его кожи и парфюма, запах, напоминающий горячий асфальт и свежесрезанные ветки деревьев. Кто его знает, какие там ноты от дезодоранта, а какие -естественные, но как же она соскучилась по его прикосновениям!
- Это все твои "отпускные"?
- Не все..
- Чуть-чуть меньше, - невесело усмехнулся Стас. - Не думал я путешествовать за твой счет...
- Я тоже не думала. Но... послушай, дома мы как-то решим все это? Там и помочь могут, и заработаем...  заработаешь... там проще. К тому же, ты тратился на мои покупки. Главное, сейчас выпутаться.
- Ты права. И потом... когда я получу за работу, я смогу вернуть. Да и подарков ты накупила, в самом деле, - Стас усмехнулся. - И конфеты лопаешь, не как птичка. Я думал, девушки с красивой фигурой тщательно следят за своей диетой.
С одной стороны, Китти захотелось стукнуть Стаса за эти речи, что-то покоробило ее, несмотря на юмор. С другой - от сердца отлегло, что проблема решена, и любимый снова стал самим собой. Она ограничилась тем, что ущипнула его за длинную мочку уха (признак незаурядного ума, как он говорил, по физиогномике) и легонько поцеловала в тёмную макушку.

Проведение ритуала было назначено на первое сентября. Хорошо, что школьных экскурсий в Стоунхендж не бывает, иначе туда было бы сложно попасть, и контроль был бы значительно усилен, чтобы уследить за изобретательными малолетними любителями приключений, камеры бы тщательно перепроверялись - об этом переживал Стас, - но все обошлось. Хорошо, что очень начиналась сухим бабьим летом, и, судя по прогнозу, не придется мокнуть под ночным ливнем. Плохо, что луна пошла на убыль... ну, уж как есть.
Билеты были поменяны на третье число. Барбаре с очаровательнейшей улыбкой было заявлено, что отель так полюбился молодым людям, просто нет сил покинуть его в указанный ранее срок, а также пожертвована едва ли не самая шикарная коробка конфет, которую Китти хотела подарить матери. (Она с тоской рассталась с коробкой, сознавая, что больше такого расточительства не предвидится, наступил режим жёсткой экономии). Барбара согласилась продлить их проживание в отеле, только пришлось перебраться в два отдельных маленьких номера, которые прежде занимали миссис Кэрри и мисс Эйми, покинувшие гостеприимный Солсбери после того как осмотрели все, что хотели увидеть. В двухкомнатный номер тридцатого числа должна была вселится супружеская пара. "Ну вот, еще дороже выйдет",  - сокрушался Стас. - "Хорошо хоть, что только три дня". А Китти жалела свою, успевшую полюбиться,  комнатку, да и переселяться было лень. С другой стороны, надо же чем-то заниматься, раз денег на покупки и развлечения больше нет.
Новые комнаты были тщательно убраны и вычищены.Ни следа не осталось от пребывания предыдущих хозяек.
Китти открыла подвесной шкафчик с чашками - сам процесс заварки чая наполнял каким-то утешением, - и рука ее наткнулась на кусок картона, лежащий под посудой. Это была распечатанная бумажная фотография - все они были там, все вместе: Китти, Стас, миссис Кэрри и мисс Эйми, - на фоне собора святой Марии и пронзительно синего неба. Мисс Эйми, в ультрамариновом костюме, улыбаясь, смотрела блестящими зелёными глазами прямо на Китти. Разве у нее имелся столь яркий костюм, разве сверкали так уставшие глаза? Китти запомнила бы. Или ей, на фоне  Стаса, все люди казались тусклыми и неприметными? Да и миссис Кэрри, кажется, неуловимо изменилась. Китти перевернула снимок, и на обороте обнаружила нечто, начерченное синей пастой, - вроде кошачьей мордочки или сердечка, не очень понятно, словно рисовал ребёнок. И подпись. "Be happy! Miss Аimee".


______________
*наш мир не является вариантом вселенной, в которой находятся герои (мир дельта). В книге упоминаются альфа, гамма и дельта, умышленно пропущен мир бета