История одной загубленной жизни

Я помню его ещё со школы. Он был старше меня на четыре года. Гроза района в те далекие дни. Крепко сложенный, коротко стриженный в стиле «бокс», и откровенно глупый. Изяществу интеллекта, он всегда предпочитал грубую силу возводя её в некий абсолют. Его звучная фамилия «Солдаткин» идеально попадала в суровый образ дерзкого задиры, добавляя очков и без того брутальному имиджу несносному подростку девяностых. Ребята во дворе уважительно прозвали его «Дима солдат», и признаться ему это очень льстило.

Единственный ребенок в семье, к сожалению, он рос как полынь без отца. Учился неважно, чем откровенно расстраивал свою старую мать, но очень любил физкультуру, и жестокие драки за школой, инициатором которых нередко был сам. В свои тринадцать казалось нашел себя в секции рукопашного боя, где по началу откровенно щемил тех, кто младше, а затем принялся и за ровесников. В итоге был изгнан тренером из секции, за «систематические нарушения дисциплины и полную неуправляемость».

В его жизни все поменяла армия. Попав в весенний призыв на два долгих года, он был определен в доблестную Отдельную Дивизию Особого Назначения (Подмосковье). Призывники про неё на распределительном тихо говорили: «Отслужил в ОДОНе гордись, не попал радуйся, попадешь вешайся» …

Из армии он вернулся уже другим человеком. Поначалу громко бравируя статусом «дембеля» в районе, вальяжно щеголяя в парадной форме армейского маскхалата, он носил его долго, не снимая даже в первые заморозки промозглой осени. Но в итоге все же понял, что всем окружающим было абсолютно безразлично на его парадную форму и зеленый, отбитый берет. Люди смотрели на него как на городского сумасшедшего, когда он в свою первую «дембельскую» осень, в холодном, дождливом ноябре одиноко гулял по району в летнем маскхалате, с открытой бутылкой водки в руке.

- Я дембель! ОДОН сила! (Громко кричал он с надрывом до сиплой хрипоты поздними вечерами, дерзко нарушая тишину усталых дворов на окраине провинциальной Самары).

Он пил много, и пил всё что горит… казалось пытаясь в пьяном отчаянье заглушить то сложное, армейское время прошлого, что выпало на его беспечную юность. Смотря на это со стороны, оставалось лишь догадываться, что прячет он в алкогольном бреду от самого себя… Кажется внутренние демоны слишком сильно терзали его душу… И он отчаянно топил их, раз за разом, огромными дозами дешевого пойла…

Из крепкого, самоуверенного парня, со временем он превратился в бледную тень самого себя. Порой холодным утром перед работой, я наблюдал, как он весь избитый и помятый, но всё в том же старом, грязном, маскхалате, околачивался у дешевой рюмочной «Старый капрал» в ранние семь утра. В слепой надежде на очередную рюмку в долг. Думаю, именно тогда он навсегда потерялся, так и не найдя себя в этой сложной круговерти гражданской жизни.

Зимой у него заболела мать, в клинике диагностировали четвертую стадию рака. Онкологи давали не больше пары месяцев… Страшная новость в одно мгновение облетела весь район. Кажется, когда врачи сообщают такие тяжелые вести они тем самым оглашают пациенту смертельный приговор. Надежды на спасение уже нет, есть лишь время, время которое так предательски скоротечно…

Солдат на время прекратил пить, пару раз его видели у старой церкви на окраине города, и он даже устроился ночным сторожем на склад, как бы стараясь в те последние дни загладить перед матерью ошибки своей разгульной жизни. Хотя бы на время став примерным сыном.

Однажды утром, придя с ночной смены, и обыденно став завтракать, он попросил у матери добавки, неторопливо съел очередную порцию перловой каши, по-доброму улыбнулся, нежно поцеловал мать, и прошел в свою комнату.
Оставшись одна на кухне его мама спокойно мыла посуду после трапезы сына, но вдруг услышала громкий звук разбившегося, глиняного горшка из комнаты сына…

В своё последнее утро Дима солдат насмерть выпрыгнул из окна седьмого этажа, прозаично закончив свой короткий жизненный путь, впрочем, сделал он это исключительно на своих условиях.   

P.S.

Спустя две недели в глухом одиночестве старой квартиры умерла его мать… держа в руках фотографию единственного сына в красивой, армейской форме…