Дневник 30. 09. 2023

Государство существует, чтобы принуждать людей к порядку, который они без этого принуждения соблюдать не намерены. Есть человек, который не ворует вне зависимости от того, видят его или нет, и это культура поведения, есть человек, который не ворует, пока на него смотрят, а стоит отвернуться, он возьмёт то, что ему не принадлежит и принадлежать не должно, и это псевдокультура, то есть изображаемая. Коммунизм подразумевается как общество властвующий культуры, в котором нет ни воровства, ни прочего бескультурья. Диктатура устанавливается, по идее, временно, как способ довести людей до состояния принятия правил внутрь, когда уже страх наказания не будет требоваться. Не думаю, что это возможно в обозримом будущем, потому что человек основательно должен поменяться. С другой стороны, другого пути у него нет, только этот путь развития, потому что все прочие относительно него развитием не являются. Это действительно самая высокая «ступень эволюции» - состояние, при котором не требуется принуждения, и при этом люди не ведут себя, как хищники, свиньи, страусы или овощи. Это идеальный образ общества, основой жизни в котором являются честность и доверие.
     Поэтому если говорить о конечной цели, вне зависимости от достижимости или нет, цели, задающей вектор развития, в том числе, образования и воспитания, коммунизм является таким светлым образом.
     С точки зрения пути к нему, пожалуй, всем понятно, что это будет социализм, вне зависимости, опять же, от того, будет он постоянным образом жизни или переходным этапом. Вопрос в том, как к нему безболезненно перейти, потому что если не перейти доброй волей, то давно властвующая злая всё равно вынудит.       
     Псевдокультурный человек, чтобы обрести возможности для воровства и свинства, то есть не нести ответственности, подбирает под себя людей того же пошиба. Он не будет работать рядом с тем, кто его может схватить за руку. Притворившись чистым, обретя доверие от людей, он получает пост, а потом выживает чистых. Так создаётся нечистая система. И если от одного-двух воров вы ещё можете избавиться, то система воров выживет вас. Кстати, такой манёвр был прописан в плане Даллеса, и по нему осуществлялась замена сталинской системы. «Единомышленники Даллеса», люди псевдокультуры, которых от дурного поведения останавливал только страх наказания, постепенно вытравили, удалили из системы наиболее честных, во всяком случае, критическую массу. Именно поэтому КГБ не остановил развал страны, хотя люди и присягу приносили, и деньги им за это народ платил. Но они предали народ.
      Впрочем, и народ сам себя предал.
 
    Обращаться со взрослым человеком нужно ровно на том уровне, на котором он находится. Не получится добиться взаимопонимания посылом «знаешь, мне на тебя не на*рать, давай и тебе на меня не на*рать будет тоже». Это так не работает. Чтобы человек понял такое желание и в нём загорелся ответный огонёк, нужно, чтобы он хотя бы ножку занёс на следующую ступень, или глазком заинтересовался. В противном случае вы будете возиться и сюсюкать, но его поведение никак не изменится. Хороший пример – «Афоня». Говорили, что в СССР не было «заботы о личности». Это, конечно, неправда. Без уважения к личности не создастся ни коллектива порядочного, ни достижений таких значительных. Другое дело, что потом псевдокультура сместила настоящих личностей культуры на более низкие позиции, вытеснив на задворки и начав определять вектор развития.    
     Пример извращённого понятия «культура» («слово купеческое!») – Вася из «Жестокого романса». Своеобразное слово чести, но «честь» весьма сомнительная. В преступном мире такого же рода понятия: есть «беспредел», а есть воровская «честь»…

     В общем, люди разделяются на тех, над кем надо стоять, за кем надо следить, и на тех, кто работает сам и правила соблюдает сам по доброй воле. Общество держится на вторых. Потому что когда количество первых растёт, во-первых, не хватает средств и сил слежения, во-вторых, оно растёт и вместе с теми, кто должен следить, система загнивает. Идеальное общество – это общество людей, которым можно доверять. Сами понимаете, если такая идиллия возможна, то не сегодня и не завтра сама собой: к ней нужно идти, в её сторону нужно прикладывать усилия.
     Вопрос о том, в принципе она возможна или нет, не является существенным, потому что, повторюсь, если вы не идёте в эту сторону идиллии, вы приходите к постепенно к полнейшему раздраю, это закон жизни. 

     Что такое, простыми словами, человек, которого называют «нарцисс». Из мифа – любуется собой. Из жизни – ему нужно, чтобы им любовались другие и не перечили в любовании. Любые попытки возражений жёстко и категорично пресекаются, вплоть до причинения сильной боли. Эта одна составляющая. Другая – ему нравится доводить и доставать, вне зависимости от того, сам он себе в этом признаётся или нет. Третья – он никогда не встанет на одну доску с прочими, - но эта причина истекает из первых двух, потому что, поняв свою идентичность с другими, как он будет любоваться собой? ведь он такой же, ему что, всеми любоваться? И потому что, второе, он не сможет доводить другого тогда, ведь он будет знать, что другой человек имеет тоже чувства, раз они стоят на одной доске, а значит, имеют схожесть. И как тогда доставать? Не позволит совесть. То есть «стоять на одной доске», значит, иметь в представлении одинаковую значимость чувств. Тогда просто исчезнет желание доводить: если чувства твои и мои одинаково важны, пропадает желание тиранства.
     Откуда берётся эта шутка. Меня интересовала глубинная причина. И вот я понимаю, что она берётся из «не могу» и «не умею». Почему так. Ведь многие достигают успеха и не маленького. Отвечаю: успех им нужен, чтобы доказать другим, а через других уже себе, что они могут и умеют. «Какая ты умница у меня, смотри, как хорошо ты сделал…» «Какой ты молодец, так постарался…» «У тебя так здорово получилось!» В основе того, что называют нарциссической травмой, лежит неудача. Чаще постоянство неудач, чем разовое происшествие. «Не так», «не такой», «плохой мальчик», «плохая девочка» и есть неудача. А как же «золотой ребёнок», вы спросите? Он тоже не чувствует, что у него получилось. Потому что это не то, что он сумел, а то, что он должен был выдать. «Должен» убирает важность момента понимания того, что ты умеешь и можешь. Обесценивает подарок судьбы, сделанный твоими руками: он становится данью, которую ты обязан платить, значит, и радости нет. А «я могу!» и «я умею!» это именно радость – от того, что получилось. Иными словами, труд не оценен, а значит, его как бы и не было.
     И потом человек должен регулярно получать подтверждение, что он может и умеет, что у него получилось, - но он не верит, то есть вера короткая, не оставляет следа, и приходится снова выбивать доказательства. Это всё равно, что стоять с ножом у горла. Образно выражаясь. Самое страшное, что ножом пользуются. И привыкают пользоваться. Уколоть, резануть. Это становится развлечением. Так возникает садизм. У жертвы та же проблема, но без насилия: она не выбивает, она добивается признания, угождая. Но в ней тоже нет этого ощущения того, что она умеет, даже если всё получается.    
     Сами по себе такие вещи не случаются, они возникают на такой же почве неверия в себя.
     Эта отсутствующая вера в себя – уверенность в себе – компенсируется вымышленной верой, поскольку чтобы жить, нужно хоть что-то уметь и знать, что ты на что-то способен. Так возникает «пузырь». Это либо «я более велик, чем обо мне думают», либо «завтра я всего добьюсь» - бесконечно прекрасное завтра. Это «я могу», размещённое в завтрашнем дне, то есть в фантазии. Человек раздвоен в два полюса: в одном он велик, в другом он хуже всех. Возникает постоянно «держаться на высоте» - то есть в пузыре веры в себя, которую нужно наблюдать в чужих глазах. Для того чтобы наблюдать, используются манипуляции. Успех манипуляций развращает человека, и он начинает пользоваться ими для развлечения, чтобы ощутить власть.
     Любой, кто даст понять, что есть «пузырь», то есть представление о прекрасном себе не соответствует реальности, подвергается наказанию. Согласитесь, и вы бы не хотели вдруг упасть в ничтожество. В ощущение своего «ничего» - ноль на палочке…
     К тому же ощущение управления другим человеком – манипуляции – приносит то самое ощущения умения: у меня получается доводить, у меня получается добиться слёз, у меня получается свести с ума, у меня получается превратить в ничтожество. Именно поэтому, когда уже всё доведено и подчинено, пропадает ощущение умения, и тогда нарцисс ищет того, кто его это умение подтвердит…
     То есть мы имеем в основе социальную причину нехватки ощущения своего умения, своей способности. И оно возникает потому, что кто-то другой тоже имел нехватку. Ты даже можешь иметь доброе сердце, но если ты в своих глазах не имеешь вес – у тебя нет своего собственного для себя авторитета – ты не сможешь передать важности результата процесса. «Я никто, но моё мнение для тебя должно быть ценно…» Передача ценности – «посмотри, я вижу, как ты здорово умеешь» в том и заключается, что твоё мнение ценно потому, что ты сам себя ценишь. Ты обладаешь не показной, не воображаемой весомостью.   
     И другой момент, нарцисс не может уметь что-то с кем-то, если только ему в данный момент не важно обозначить эту совместность имения. Он может уметь только один, только он один; когда умеет кто-то другой, значит, он не умеет. Такое отношение может истекать из сравнения. Когда его сравнивали или он сам себя сравнивал не в свою пользу. «Вот смотри, Петя… а ты…» Либо если наоборот он стоял на пьедестале, а другие были пылью.
     При этом сам нарцисс, пребывающий в воображаемой своей бесподобности, не поверит, что он не уверен в себе. Потому что ощутить хотя бы толику неуверенности означает провалиться в неё целиком. Для сравнения: не зайти в речку постепенно, когда глубина поражения увеличивается шаг за шагом, в зависимости от пройденного расстояния, а оказаться резко в омуте. Вы бы хотели падать в омут? Всякий раз, когда он хоть чуть-чуть попадает в неуверенность в себе, а такое вызывает именно критическое замечание, у него возникает паника, и он абсолютно так же, как если бы в реальности падал в омут, хватается за того, кто стоит рядом в этот момент, причём крайне неаккуратно, и чаще бросая вместо себя в омут этого другого. Или других. Ему непременно надо это сделать, и если он не сделал это сегодня, он сделает это завтра, он вызовет неуверенность в том, кто его бросил в панику, иначе паника его накроет: он как бы останавливает картинку, словно нажав «стоп», и задерживает интенсивность паники, с этого момента все его усилия сосредоточены на том, чтобы «отмотать назад». Со стороны это смотрится как месть, словно ему нужно посадить другого в лужу или унизить, обидеть, оскорбить за то, что его «зацепили».
     Страх ощутить неуверенность. Страх увидеть отражение своей неуверенности в чужих глазах - увидеть себя неуверенным. Значит, не получается. Значит, не могу, не умею. А тогда как жить? Таким образом, страх смертельный.    
     И это не шутки. А начинается всё с недостатка внимания. Не внимания к внешнему, оно может и быть, а внимания к переживаниям. То есть человек рядом действует как бы по схеме, не размышляя об отклике, который он вызывает, либо об истинности этого отклика. Такое поведение чаще всего обусловлено тем, что человек чем-то серьёзно поглощён. Решением своих внутренних задач. Его психика слишком загружена, хотя это может быть совсем не заметно. Так передаётся груз переживаний, неосознанно, нечаянно. Тому, кто его передаёт, не становится легче. Получается что-то вроде деления клетки.
     Той самой нарциссической клетки – программы постоянной перегруженности, которая делает человека нарциссом или его жертвой, или просто жертвой перегрузок, либо человеком, сбрасывающим свой груз без спроса их желания на других – перекладывающим ответственность; в общем, так творится человек, нуждающийся в жертвах.
     Ощущение постоянства неудачи на обратном своём конце имеет страшного судью.
     Когда человек с вами спорит, скорее всего, он спорит не с вами, а с этим судьёй, в том случае, если вам кажется, что вас не слышат. В этот момент вы становитесь этим монстром, тираном. Поэтому особо не удивляйтесь, что вас искренне сочтут виноватым. Страшный судья в душе – невероятно обидная и неприятная штука. Он может довести до суицида. А борьба с ним (в вашем лице) до убийства. Так что будьте осторожны.
 
     Если вы спросите меня, что же со всем этим делать… Выход есть, но не простой. Вам каким-то чудесным волшебным образом нужно передать ощущение умения. Простой похвалой и отметкой заслуг вы этого не добьётесь. Это ощущение должно не прийти со стороны в виде вкусного пирожного, а родиться само. То есть… нужно научить стряпать пирожное. Человека, которого ничему нельзя учить, если речь идёт о нарциссе. С жертвой слегка попроще: она готова учиться, то есть воспринимать информацию о том, что ей чего-то не хватает.
     Как минимум, для начала нужно самому иметь ощущение «я умею», «я могу», «у меня получается» - уверенности в себе. Её называют опорой. Не имея, то есть не умея стряпать, как можно научить?

     Приведу пример. У меня был домик бумажный, доча делала в садике. Он слегка расклеился, и на днях я его чинила. Я и не представляла, пока мне не пришлось осуществлять склейку, насколько это трудно. Я изумилась тому, что вообще ребёнку это удалось. Красивый домик, я стопудово за него похвалила дочку, но я не ощутила вложенного в него труда. И вот сейчас я вспомнила, в связи с этим заострением внимания именно на труде, как мы клеили коробок для звёздочек, вырезанных из бумаги, коробок из тетрадного листа, - с высоты моих лет казался мелочью, но теперь я понимаю, насколько это было учение - умению. Звёздочку давали за пять пятёрок, кажется. В первом классе это было. И тут же я вспомнила, как в садике вырезали кружочек, и как сложно, на самом деле, попасть в линию и потом - снять лишнее, особенно если нужно снять совсем чуть-чуть. Все эти аппликации, гербарии, детские рисунки – для взрослых на «отстань», в особенности в качестве домашнего задания, но какая важная работа для малыша! Возможно, вот это умение пережить с ребёнком его усилия, его вложения – сосредоточить внимание на процессе и результате с точки зрения оценки усилий, труда, прожить сделанное вместе с ребёнком как его успех, наверное, они и рождают то самое ощущение успеха, а не просто похвала словами.   
     Прожить результат вместе. Уделить ему время. Не для галочки, а разделить с ребёнком его переживания по этому поводу – чтобы он почувствовал свои переживания отражёнными… в ваших глазах, вместе с любовью к нему.
     Тройка, четвёрка – значит, мало старался? Не всегда это так.      
     Все родители готовы «разделить» с ребёнком его успешность – его отличную успеваемость (если не присвоить), но почему-то не все готовы делить на двоих колы, двойки и тройки. Плохие отметки – это не наше. Нам нужны хорошие.
     Хорошие действительно нужны. Так принято считать, что хорошие оценки обеспечивают хорошее место в жизни. Не всегда они обеспечивают хорошее место и хорошую жизнь, потому что погоня за отметками отнимает жизнь, как погоня за вымышленным собой, которым нужно стать, чтобы понравиться.
     «Ты можешь» это не значит «ты смог». А для по-настоящему счастливой жизни «ты смог» (равно достиг равно: твоё замеченное мной достижение) гораздо важнее. Без этой отметки и счастья-то нет.
     В большинстве случаев наши заметки чужих успехов, даже близких людей, больше похожи на обязательство…
     В большинстве случаев мы ждём дальнейшего успеха…
     И это не позволяет в полной мере отметить то, что уже есть.
     А ведь это случившееся «есть» и есть «я есть!» человека…
 
30.09.2023