Английская граната за иконой Знамение

Одно из самых необычных сражение не только «Крымской», но, пожалуй, и многих других войн, происходило на Белом море, когда объединённая англо-французской эскадра обрушила на Соловецкий монастырь, в течение всего двух дней, такое огромное количество снарядов и ядер, которого, по признанию командира английского парофрегата Э. Омманея, хватило бы для разрушения шести городов.

В начале марта 1854 года Архангельская губерния была объявлена на военном положении в связи с объявлением Великобританией и Францией войны России.

В начале июня англо-французская эскадра под командованием капитана королевского флота Эрасмуса Омманея вошла в воды Белого моря, совершая пиратские нападения на суда и прибрежные поселения по всей акватории.
За десять дней до нападения неприятельской эскадры на Соловецкий монастырь его настоятель архимандрит Александр (Павлович) для поднятия духа братии произнёс краткое слово, внушая «не скорбеть о том, что мала, по-видимому, защита к предстоящей обороне от сильного врага, но твёрдо уповать на Господа и Пречистую Его Матерь и преподобных основателей, Зосиму и Савватия; ибо Сам Господь заступлением их покажет такое чудо над обителью, какого дотоле там не видали», и занялся организацией обороны обители (1).

 В монастыре имелось всего 20 пушек, отлитых ещё во времена царя Иоанна IV Васильевича Грозного и императора Петра I, причём только две из них, трёхфунтового калибра, годились в дело. В Арсенальной (Успенской) башне хранилось: 4 пищали, 2 мортиры, 645 ружей, 20 самострелов, 12 пистолетов, 1 карабин, 40 шпаг, 381 пика, 648 бердышей и один меч. Всё это древнее оружие ремонтировали и подновляли в монастырской кузнице и раздавали желающим. 16 мая на остров были доставлены из Новодвинской крепости ещё восемь пушек шестифунтового калибра с запасом боевых снарядов – по 60 штук на орудие.

Накануне осады монастыря архимандрит Александр говорил: «Что вы скорбите, братия, будто мы забыты и нет у нас войска? Нет, не забыты мы, а это Божий о нас Промысл: если отразим войском, то войску и слава, а наша вера где? Где упование на Бога? Если же мы молитвою и верою отразим неприятеля, и нам Господь поможет, то будет Богу хвала, обители же вечная слава, что без войска отразили супостата» . (2)

Многие монахи и миряне пожелали с оружием в руках встать на защиту обители. Из них был сформирован отряд, приданный в помощь инвалидной команде под началом прапорщика Николая Никоновича. Вместе с прибывшим из Новодвинской крепости фейерверком  Викентием Друшлевским они каждодневно проводили обучение инвалидов и добровольцев приёмам штыкового боя и меткости стрельбы.

Для поднятия духа братии настоятель монастыря, кроме положенных ежедневно канонов и молебнов, начал совершать по воскресным дням за всенощным бдением акафист Сладчайшему Иисусу, а за утреней – акафист Божией Матери, которые читал сам в церкви преподобных Зосимы и Савватия у святых их мощей, а также пред чудотворной иконой Божией Матери «Знамение». К ектениям были присоединены молитвенные прошения, установленные Церковью при нашествии врагов (3).

6 июля 1854 года трёхмачтовые паровые фрегаты «Брикс» и «Миранда» приблизились к Соловецкому монастырю. Как только вражеские корабли показались ввиду обители, колокольный звон призвал братию и мирян на молебен. В конце молебна перед ракою с мощами Соловецких угодников архимандрит Александр, преклонив колена и воздев руки к образу Божией Матери, дрожащим голосом воззвал: «Царица небесная! Защити обитель нашу и спаси нас; грехи наши навлекли на нас лютое испытание; но Ты, Премилосердная, отврати его и умоли Сына Твоего, Бога нашего, избавить нас от бед!..»

Затем был совершён крестный ход по крепостным стенам, с чудотворными иконами, и, для большего смирения, без парадного облачения и митры. По окончании крестного хода архимандрит Александр объявил трёхдневный пост и призвал всех живущих в монастыре «стать храбро за веру, за святую обитель и что каждый получит награду от Бога и от царя». Все были настроены решительно: или погибнуть, защищая святую землю, или победить.

Между тем паровые фрегаты союзных кораблей готовились к бою, подняв сигнальные флаги. Монастырь не отреагировал. Тогда англичане произвели три выстрела. Одно из ядер попало прямо в святые врата обители, отчего стоявшие поблизости стали их в испуге закрывать. Оказавшийся тут же архимандрит Александр, обеспокоенный более возникшим чувством страха у защитников крепости, чем вражеским ударом, закричал:

«Что вы это? Ещё неприятель далеко, а вы уже смешались! Посмотрите, сколько народу вне монастыря: если вы запрётесь, то как они спасутся?» (4)

Мужество его ободрило оробевших. Береговая батарея ответила неприятелю столь удачным залпом, что «Миранда» вынуждена была, получив пробоину, прекратить огонь и отойти за кладбищенский мыс для ремонта. Настоятель сам поспешил на мыс, чтобы поздравить всех находившихся на батарее с удачным выстрелом. Архимандрит остановился на открытом месте напротив фрегатов и спокойно их рассматривал, пока ему громкими криками не напомнили об опасности, которой он подвергается, ставя общественную пользу выше собственной жизни.

На следующее утро, когда в монастыре совершалось богослужение, около пяти часов утра в гавани Благополучия отшвартовалось британское гребное судно под белым флагом, в котором сидел парламентёр, доставивший пакет с надписью на русском языке: «По делам её Великобританского величества, его высокоблагородию, главному офицеру по военной части соловецкой».

В пакете находилось послание Э. Омманея, где он выражал крайнее неудовольствие по поводу того, что монастырские бомбардиры «палили на английский флаг», требовал безусловной сдачи гарнизона вместе со всеми пушками, оружием, флагами и военными припасами и предупреждал, что его суда начнут бомбардировку, если комендант гарнизона не передаст ему свою шпагу на палубе военного парохода её величества «Брикс». Было также назначено время и место сдачи всего гарнизона как военнопленных – через шесть часов после получения послания на острове Песий в Соловецкой бухте. В случае нападения на парламентёра англичане грозили немедленной бомбардировкой.

Архимандрит Александр совместно с начальником инвалидной команды и соборными старцами сразу написали ответ, который незамедлительно передали английскому парламентёру: «Гарнизона солдат Его Императорского Величества монастырь не имеет… и сдавать гарнизона, за неимением оного, нечего, и флагов, и оружия, и прочего не имеется. Нападения со стороны монастыря на парламентский флаг не могло последовать, а принята посланная депеша в тишине.

Коменданта гарнизона в Соловецком монастыре никогда не было и теперь нет, и солдаты находятся только для сохранения монашествующих и жителей. Так как в монастыре гарнизона нет, а только охраняющие солдаты, упоминаемые в 3-м пункте, то и сдаваться, как военнопленным, некому». И подписали «Соловецкий монастырь».

Пока шли переговоры, настоятель благословил совершать литургию одновременно в трёх храмах: в Преображенском соборе, в приделе преподобных Зосимы и Савватия и в больничной церкви святителя Филиппа. По окончании литургии архимандрит Александр с коленопреклонением начал читать акафист Царице небесной пред Её чудотворной иконой и преподобным Зосиме и Савватию у их священных рак.

В это время парофрегаты начали пальбу по монастырю. Бомба, пробив стену паперти Преображенского собора, зажгла иконостас на паперти, отчего весь собор наполнился дымом, все стекла были выбиты, и двери раскрылись сами собой. Многие люди попадали на пол, сам настоятель пошатнулся, но устоял: «Стойте, стойте, не бойтесь, только молитесь», – со слезами увещевал он народ. Потушив пожар, продолжили молитву.

Бомбардировка монастыря шла более 9 часов. Англичане имели подавляющее преимущество в вооружении: 120 артиллерийских стволов против 10 монастырских пушек. Несопоставимы были калибра орудий: на обитель сыпались 96-, 36-, и 24-фунтовые ядра, бомбы, гранаты, картечь. Отвечать обитель могла лишь 3- и 6-фунтовыми ядрами, да пулями из ружей засевших в прибрежных кустах стрелков. Командир вражеской эскадры Э. Омманей, возможно, надеялся, что длительный обстрел из мощных корабельных орудий, произведя в монастыре сильные разрушения, устрашит защитников монастыря и заставит их поднять белый флаг. Этого, однако, не произошло.

По окончании молебна архимандрит решил со всей братией в полном церковном благолепии совершить крестный ход по стенам вокруг обители, чтобы духовным оружием отразить вещественное. Иноки двинулись с пением тропаря: «К Богородице прилежно ныне притецем…»

В самом опасном месте на юго-западном прясле стены, как раз напротив пароходов, нужно было остановиться для литии. Архимандрит, стоя на помосте, осенял народ крестом и чудотворной иконой Божией Матери «Знамение». Ядра, прежде ударявшиеся в крышу над стеной, теперь пролетали над головами, не причиняя гибели. Едва сошли с помоста, как два двухпудовых ядра сорвали его со страшным треском, никого, однако, не ранив.

Когда спустились со стены около Благовещенской церкви, то увидели, что по каменным плитам дорожки, по которой надо было идти, прыгают одно за другим ядра. Крестный ход остановился, не решаясь следовать далее под градом ядер и бомб, но архимандрит Александр с иконой шагнул вперёд, со словами: «Идите, идите». Когда крестный ход, всего около 500 человек, двинулся за ним, ядра стали перелетать через головы идущих, не задевая никого.

Настоятель приказал духовнику старцу Варнаве всех исповедовать и причащать запасными дарами, полагая, что при высадке десанта монастырь может быть сожжён, а его защитники убиты. Сам он тоже исповедался, а затем непрерывно служил молебны, взывая: «О всемилостиве Владыко, создатель всея твари, видимыя и невидимыя! Твоею божественною властию вся быша. Ты нас, недостойных и непотребных рабов Твоих, посетил еси страхом; но щедрою милостию не остави погибнути до конца от лютого супостата, воюющего и угрожающаго обители и нам грешным!»

«О Пресвятая Госпоже, Дево Богородице, скорая помощница и заступница рода христианского, родившая плотию Сына Божия! Ты предстоиши престолу владычню; непрестанно молися о рабех твоих к Сыну Твоему и Богу нашему, скорая помощница всех к Тебе прибегающим по Бозе с верою и упованием на Тебя, Богомати!»

 «О Преподобные отцы наши Зосимо и Савватие, молитвенники наши! Вы обрели на море-океане и благословили остров сей, и насадили его, трудами и слезами посвящённое место Богу и иноческому сожитию, и аки виноград зрелый принесли плоды добродетелей своих. Вы создали и украсили обитель вашу святую, и нас привели на конец земли… Не имамы надежды ни на оружие, ни на воинскую славу, токмо на Божие милосердие и на Пречистую Матерь Спаса и ваши святые молитвы. Не дайте в поругание святыя обители и нас грешных, да прославится имя ваше и обитель Богом спасённая, и по всей земли, и в православных христианах ведомо будет чудодействие» (5).

Стойко и мужественно держались защитники монастыря. Начинавшиеся пожары тут же тушили, накидывая войлоки, смоченные водой. Наместник иеромонах Матфей бегал по всему монастырю под выстрелами, принимая меры для тушения огня.

Отважно сражалась береговая батарея под командованием унтер-офицеров Пономарева и Николаева. Десять инвалидов (отставных солдат) и горстка ополченцев с двумя пушками, ядра который были размером с яблоко, противостояли двум 60-пушечным кораблям, ни на минуту не прекращая огня.

Они просили принести на батарею икону или крест. Архимандрит отвечал: «Я послал приказание снять людей с батареи, грозит опасность, и я боюсь за вас». Однако рядовой Николай Яшников возразил: «Я штрафованный и желаю умереть или заслужить милость». Настоятель дал ему икону и, благословив, сказал: «Я тебя не забуду». Он также послал на батарею благочинного иеромонаха Николая со святой водой, чтобы окропить храбрых воинов.

С полудня, когда фрегаты приблизились к монастырю, в дело вступили семь 6-фунтовых пушек, установленных на западной стене. Здесь распоряжались Н. Никонович и В. Друшлевский. Из стрелков, рассредоточенных вдоль береговой линии – на случай попыток высадить с фрегатов десант – и обстреливавших неприятеля из ружей, «отменно показали своё мужество» отставной лейб-гвардии унтер-офицер Николай Крылов, рядовые Тимофей Антонов и Терентий Рогожин, норвежский мещанин Андрей Гардер, впоследствии принявший православие, сосланный в монастырский острог бывший студент Киевского университета Егор Андрузский, бывший придворный певчий Алексей Орловский и многие другие.

Капитан вражеского судна признался, что затраченных при бомбардировке Соловецкого монастыря снарядов было бы достаточно, чтобы разрушить его шесть раз. Но снаряды отскакивали от стен строений, не причиняя им существенного вреда. Отчаявшись сломить волю защитников обители, капитан Э. Омманей приказал прекратить огонь.

В 5 часов вечера поверх стены монастыря со свистом пролетело последнее ядро и ударило поверх лика древней иконы «Знамение» Пресвятой Богородицы. Эта икона была написана во времена святителя Филиппа и поставлена над западными вратами при входе в Преображенский собор. «Сию рану благоволила принять за обитель Царица Небесная, как и Сын Ее, за весь мир», – говорили монахи Соловецкого монастыря. И самый лик на иконе после сильного потрясения как будто сделался бледным из тёмного.

И наступила тишина. Парофрегаты «Брикс» и «Миранда» стали на якорь. В обители служили всенощное бдение в память обретения в граде Казани иконы Божией Матери «Казанская». Пели акафист Заступнице и Взбранной Воеводе православных христиан. В три часа утра началась Божественная Литургия. Настоятель служил сам, без отличий, как простой иеромонах. В ожидании продолжения пальбы все до единого сделались причастниками Святых Таин, а после Литургии служили молебен у рак преподобных и совершили крестный ход по стенам, как и накануне.

Во время крестного хода внезапно, к общему удивлению, фрегаты, разведя пары, снялись с места и покинули Соловецкие острова. Тут же на дворе, перед пораненной иконой «Знамение» Пресвятой Богородицы начали служить благодарственный молебен. Сам настоятель на коленях читал акафист, и все плакали от избытка чувств.

Архимандрит в донесении писал: «Неприятель за безуспешностью своих напряжений к разрушению ушёл, и мы, воздав Всевышнему благодарение с приложением трёхдневного поста сухоядением и крестного хода по стене, остаёмся до сего времени в совершенном спокойствии».

Несмотря на десятичасовое 6 и 7 июля 1854 года бомбардирование, в монастыре убитых и раненых не было не только среди людей бывших в крестном ходу вокруг монастыря, но и «малых чаек, во дворе меж коими падали ядра», повреждения – самые незначительные. Только деревянная гостиница была, как решето, избита навылет каменными ядрами, но возгораний не было нигде. Бомб и ядер по монастырю было выпущено около 1 800 штук.

Следующим летом 1855 года малярный старец Григорий и послушник Василий Чудинов, осматривая крышу Спасо-Преображенского собора чтобы выяснить, не требуется ли ремонт, неожиданно обнаружили за иконой «Знамение» неразорвавшуюся гранату 26-фунтового калибра. Слух об этом мгновенно разнёсся по монастырю, однако архимандрит Александр приказал оставить неразорвавшийся снаряд на месте. На другой день во время утрени настоятель вместе с 12 иеромонахами и 2 иеродиаконами читал на паперти пред пораненной иконой акафист Божией Матери. 12 июня в воскресный день был храмовый праздник в кладбищенской церкви преподобного Онуфрия Великого, где и отслужили соборную литургию. Затем настоятель пришёл с крестным ходом в монастырь и пел молебен Царице Небесной пред иконой «Знамение».

После молебна в присутствии всего народа граната была вынута из-под крыши фейерверкером Рыковым. Граната была вполне исправна и, если бы разорвалась, то могла бы разрушить икону и всю стену храма при входе в Спасо-Преображенский собор (6).

В 1855 году англичане вновь подходили к Соловецким островам, но военных действий не открывали. Они высаживались только на Заяцкий остров, чтобы пополнить запас воды и продовольствия и передали через жившего там при церкви монаха Мемнона записку с просьбой о встрече с настоятелем.

Опасаясь агрессивных действий со стороны англичан, архимандрит Александр дал согласие на переговоры и на гребной шлюпке направился в сторону английского фрегата. Сначала он обратился к неприятелю по-немецки, но потом перешёл на русский язык, сказав, что будет разговаривать на их языке, когда они прибудут в монастырь гостями, а не завоевателями: «А начал я вами говорить по-немецки, чтобы вы знали, что в России духовенство и на пустынных островах с образованием служит Господу Богу и пламенно любит своего Царя и Отечество».

Английский офицер Антон просил о выдаче быков для провианта. Архимандрит Александр был твёрд: он отказался снабдить представителей английской эскадры продовольствием, сказав, что быков в монастыре нет, а коровы необходимы для снабжения молоком братии, и пообещал утопить коров в море, если англичане попробуют силой завладеть ими.

В память об этих событиях был установлен Переговорный камень на берегу моря в трёх километрах от монастыря напротив того места, где в море состоялись переговоры. На этом камне – гладкой плите правильной формы – высечена надпись, составленная архимандритом Александром в назидание потомкам:

 «Зри сие. Во время войны Турции, Франции, Англии, Сардинии с Россией здесь был переговор Настоятеля Архим. Александра с английским офицером Антоном Н. 22 июня, 1855 в среду в 11 час. до полудня по записке начальника неприятельской военной эскадры в Белом море, требовавшего от монастыря быков (записка представлена Святейшему Синоду).

После переговоров, благополучных для обители, настоятель, возвратясь в монастырь в 1 час дня, служил в тот день в Успенском соборе Литургию и молебны; служба окончилась в 4 часа. В эту неделю три дня пост строгий был в обители и скитах, и Господь в это лето не попустил воюющих нарушить иноков покой, как без милосердия они поступили в 1854 г. А. А.».

Посетители Заяцкого острова Соловецкого архипелага и сегодня, спустя более полутора столетий, могут прочитать этот текст на камне, который с тех пор называют «переговорным». Камень лежит на том же самом месте, где настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Александр встретился с представителем английской военной эскадры в 1855 году.

Обитель, как докладывал в Святейший Синод настоятель, была спасена «великим ходатайством и заступничеством перед Богом Соловецких Чудотворцев». Это обстоятельство, по убеждению архимандрита, было достойно увековечивания в памяти потомков текстом, выбитым на камне. Этот природный камень-валун свидетельствует о событиях «старины глубокой» у берега Белого моря. Надпись на «переговорном камне» с интересом продолжают читать современные паломники в Соловецкий монастырь.





Источники.

1 - Подвиги Соловецкой обители. Изд. 10. – СПб., 1902. – С. 55.

2 - Подвиги Соловецкой обители. Изд. 10. – СПб., 1902. – С. 58.

3 - Осипенко М. В. Соловецкая обитель. – Изд. Соловецкого монастыря, 2014. – С. 211.

4 - Осипенко М. В. Соловецкая обитель. – Изд. Соловецкого монастыря, 2014. – С. 212–214.

5 - Осипенко М. В. Соловецкая обитель. – Изд. Соловецкого монастыря, 2014., 216; Подвиги Соловецкой обители. Изд. 10. – СПб., 1902. – С. 73.

6 - Флоринский Н., прот. Жизнеописание преосвященного епископа Александра (Павловича) // Душеполезное чтение. –№ 7. – Спб., 1885. – С. 272.