Куда в него лезет-то...

« Честь, совесть, порядочность,
надёжность – самое важное из того, что 
даёт человеку жизнь.
Обладая таким богатством, можно
выстоять в любых, даже невыносимо
тяжёлых обстоятельствах. Выстоять и
победить. 
                Б. Васильев.

     Уже находясь на пенсии и продолжая служить в ЧОП (частное охранное предприятие) при мне произошёл случай, который ярко характеризует морально-этические качества некоторых личностей нашего народа.
     Работая за старшего смены, ко мне, на центральный пост одного из охраняемых объектов нашим ЧОПом, при обходе территории заходил отметиться сотрудник по имени Олег, мужик лет за сорок, вполне серьёзный, начитанный, грамотный. Но была в нём черта, которая его весьма не красила. Олег, делая свою субъективную оценку или человеку, или процессу, или явлению, слишком рано торопился с выводами, до конца не разобравшись в той или иной ситуации, ситуативно изменяя реальное событие по сути происходящего. К сожалению, сегодня это присуще всем, и очень сильно распространено, являясь даже основой той или иной пропаганды от политики в стране, до глобализма  мирового масштаба. «…нет ещё в нас всеобщей коммуникабельности…». - ХФ «Афоня». 
     …Итак, каждый свой визит Олег всё жаловался  и жаловался на своего напарника, который, со слов Олега, всегда что-то жевал, ел, запивал, закусывал, подкреплялся, чаёвничал, кусал, щёлкал, смаковал, удивляясь своему открытию вслух: «…куда в него лезет-то…»… Я, естественно, как старший смены, стал размышлять вслух, стараясь быть просто дипломатичным в этих вопросах, ведь смену нужно тащить нам троим вместе. Возможно, это действие одного человека является либо привычкой, либо регулярным процессом жизнедеятельности по состоянию здоровья, и, естественно, каким-то образом раздражает других окружающих людей, однако, обращать внимание на них, на эти источники раздражения, также глупо, как и выглядеть при нелепых ситуациях отдельных блогеров, снимающих твоё поведение со стороны скрытой камерой при комичных обстоятельствах. Не проще ли узнать природу этого недостатка для окружающих у самого человека, так пристально приковывающий к себе внимание других таким, казалось бы, естественным процессом. В противном случае, можно найти недостатки, практически, в каждом человеке, так или иначе сопутствующего тебя при жизненных обстоятельствах естества бытия. Так или иначе при таких обстоятельствах можно и не сработаться ни с кем. Именно так я рассуждал, вспоминая другого охранника с иного объекта, где я также иногда подрабатывал, который всегда так противно мцыкал губами, явно от недостатка культуры и дурной привычки, на которую никто своевременно ему не указал. У каждого человека есть свои достоинства и, естественно, свои индивидуальные недостатки. И, вот, однажды, вместо Олега пришёл второй охранник, на кого так яростно жаловался только Олег. Ильдар, мужик моего возраста, или меньше, примерно около полтинника по годам, был он больше, как мне показалось, молчаливым, однако, через час молчания в моём помещении он оказался достаточно словоохотливым и тоже мне пожаловался, теперь уже на Олега, что именно Олег воспринимает окружающий мир и окружающих с точки зрения эгоиста, что не есть правильно и что есть, естественно, осуждаемо. Ильдар рассказал мне о работе на вахте, на севере, о тамошней природе, о «длинном» рубле, естественно, о девках на севере, и, в ходе своего простецкого воспоминания вскользь заметил, или мысли вслух, что сегодня же должна прийти на банковскую карту «ветеранская пенсия».
     Ухватившись за эту выроненную фразку, я спросил прямо у Ильдара, где он участвовал при КТО (контртеррористическая операция) в Чечне. Ильдар как-то по-мальчишески замялся и скромно ответил, что он больше времени не участвовал в КТО, а … дольше находился в чеченском плену у боевиков НВФ (незаконные вооружённые формирования), под Урус-Мартаном. В плен он попал, естественно, случайно, не по своей воле, как и направлен служить срочную службу в Чечню тоже, по приказу Родины. Ехал он в составе десанта на броне БМП (боевая машина пехоты), однако, дальше его воспоминания обрываются и начинаются воспоминания его сослуживца, который находился в сознании всего происходящего события. БМП наехала на мину, от взрыва которой многотонная машина подпрыгнула, как игрушечная, а личный состав, находящийся на броне, смело взрывной волной. Со слов его товарища по несчастью, после подрыва выжили всего три срочника из сидевших на броне. Пришел в сознание Ильдар уже в зиндане, яме в земле, как потом выяснилось, на огороде одного из жителей окраин Урус-Мартана. Поверх зиндана стояла скирда сена. В яме было темно, сыро и глухо. К тому же Ильдар был сильно контужен взрывной волной и прилично ударился об землю при падении с подорванной БМП… Находясь в зиндане, Ильдара кормили те самые двое «счастливчиков», которым удалось выжить при успешной засаде боевиков. «Кормили, громко сказано, - поправил свой рассказ мой собеседник. - В основном, это был хлеб и вода, иногда была какая-то съедобная трава, иногда сливали нам помои со стола наших пленителей. Из посуды у нас были только консервные банки. Представляешь, как быстро я научился пить воду снова и снова набирая её этой порционной посудиной из опущенного в зиндан боевиками ведра… Однако, мне почему-то есть вовсе не хотелось, так как в голове стоял постоянный гул. Сколько по времени я находился в зиндане, я не помню, но, когда из ушей кровь идти перестала, и я стал постепенно слышать ещё и другие звуки, кроме того, что смог сам проговорить, меня вытащили из ямы и я увидел солнечный день. …какое это счастье, видеть!!! Какое это счастье, жить, Серёга!!!  …передо мною стояли пара вооруженных бородатых боевиков, молча осмотрели меня, мои уши, вручили лопату мне и моим спутникам, завязали глаза, посадили в Жигули и увезли. Высадили в какой-то местности и приказали рыть окопы. Итак стала тянуться моя жизнь. Пусть серая, полуглухая, но, Серега, жизнь. Я очень хотел выжить, поэтому просто молча копал окопы. Бывало, что возили делать и блиндажи, и сараи к каким-то селянам. В один прекрасный день на нашего товарища одели картофельный мешок на голову и увезли. Больше мы его никогда не видели. Позже, после освобождения, я узнал, что нашего товарища продали другой банде, а те вышли на администрацию района по месту жительства этого бойца, которая его и выкупила. Говорят, что о нём позаботилась родня.» Ещё Ильдар рассказал, что их постоянно били. То за медленную ходьбу, то за медленную работу… «А что с нас, Серёга, было взять!!! Лично я после освобождения весил сорок килограммов при росте 175 см.!!! Мне даже лопата казалась неподъёмной… Но я копал. Молчал. Терпел и копал. Мне, можно сказать, ещё как-то повезло, потому, что я башкир и мусульманин. Боевики однажды совсем случайно увидели, как я молился, чтобы Аллах дал мне сил выдержать эти невзгоды, свалившиеся на меня невесть за какие грехи… Всё возможно, Серёга, но именно в плену я тоже стал очень религиозен, однако, естественно, надеялся на себя и всегда думал наперед, что предстоит, что нам грозит, куда везут. Я никогда не думал, что нас расстреляют, или убьют. Мы были солдатами, простыми парнями срочной службы, призванные из деревень. Что с нас было взять, Серега, если и служить-то мы пошли, чтобы хотя-бы быть просто сытыми какое-то время… Второй мой товарищ, оставшийся со мною в зиндане, потихонечку стал дерзить, огрызаться, оттого и получал чаще меня, остался практически, без зубов. Все повыплёвывал. Он так надоел боевикам, что они стали отрезать ему пальцы за его дерзость и отказы работать. Даже в этой экзекуции они проявили насмешку, отрезав ему безымянный, а затем средний пальцы правой кисти, поясняя, что можно ходить на рок-концерты и не париться делать рукою «козу». Что самое интересное, парняга не перестал показывать свой характер, он даже без пальцев продолжал бросать боевикам отказы от работы и фактически саботировать при работе. Благодаря тому, что я стал вырабатывать и его норму, ему всё сходило с рук… Но, однажды, за его дерзость, боевики пообещали отрубить ему уже руку, если он не прекратит свои бунтарские настроения. ...так шли месяцы моего плена. Жили мы также в зиндане, к которому мы уже привыкли и считали его своим домом. Я стал чаще мочиться, даже были моменты недержания, так как из одежды была только мешковина, которую мы одевали на себя, проделав дыры для рук и головы. По большому лично я ходил примерно раз в неделю. Как кормили, так и ходил, печально улыбнувшись, констатировал факт мой товарищ. Над нами, естественно, боевики смеялись, но нам, Серёга, было не до смеха. Я знал, что всему этому должен прийти конец. Иногда я вспоминал фильм «Судьба человека» и верил, верил, верил, что я вырвусь, что я всё смогу, что всему есть начало и конец…
     …шли месяцы. Я уже не знаю, сколько чеченской земли перекопал, сколько протянул окопов, сколько прорыл арыков, зинданов, сколько зарыл надолбов и построил сараев, на этой неизвестно кому необходимой войне…» «А как ты освободился, Ильдар?» - поинтересовался я у своего собеседника. «Да, также неожиданно, как и попал в плен» - ответил мой товарищ по оружию, по духу, да и вообще, как человек. «Сверху зиндана лежало сено. Однажды его сгребли раньше обычного и на чистом русском языке, без акцента, сверху спросили: «Кто здесь!?» Я ответил, не зная, кто задал этот вопрос, что здесь мы. «Кто мы!?» - переспросил голос. Я отозвался своими полными воинскими данными: рядовой внутренних войск воинской части 677? Юлмасов… …через минуту в наш зиндан опустили знакомую деревянную лестницу и мы были освобождены… Пока нас вытаскивали из ямы-дома, один из освободителей сообщил нам, что мы числимся, как пропавшие без вести…
     На «дембель» я ушёл досрочно, из госпиталя, - продолжал свой рассказ Ильдар, - когда набрал немного массу тела…»
     …и здесь я понял, ребята, почему человек, сидящий передо мною, и на которого жаловался второй напарник, всегда что-то жевал, ел, запивал, закусывал, подкреплялся, чаёвничал, кусал, щёлкал, смаковал…
     …Чтобы прозреть – нужно ослепнуть… Чтобы наесться, нужно …в 19 лет при росте 175 см набрать 40 кг. …