Вези меня, извозчик! глава 3

- Это еще что, вот я попал в переделку, - начал мужчина в синей шапочке. – Федор, ты, наверное, помнишь, какая любовь у нас с Верой Кубовой была?
- Еще бы! Все село на ушах стояло от вашей любви, - подтвердил пожилой мужчина
***
 У нас же как все было? Знать-то мы знали друг друга, но никогда даже не здоровались. В школе она на пять лет позже меня училась. Я из армии пришел, она, после восьмого класса, уже в училище поступила. А тут я в район собрался, а мамка Веркина передачку со мной решила дочери отправить. Верка как раз в больницу попала с пневмонией.
Вхожу я в приемный покой, а навстречу мне молодой мужик. Ни тебе «Здрасьте», ни тебе «До свидания», берет за руку и кладет мне в ладонь вырезанные из дерева два переплетенных сердечка.
- Что это? Зачем? – недоумеваю я
- Это наша любовь. Мне это уже ни к чему, может, тебе сгодится.
Он опустил голову и пошел на выход. Я, автоматически сунул безделушку в карман.
Пригласили Верку, чтобы забрала передачку.
Мы, как только увидели друг друга, так головы и потеряли.
Верка учебу забросила, все ко мне в село рвалась. Я с работы сбегал, все к ней рвался. Мамка Веркина даже пыталась припаять мне совращение малолетних (Верке-то едва 16 исполнилось). К счастью, Верка девственницей была. Не получилось у ее мамки.
Отданную мне мужиком безделушку, сам не знаю зачем, я всегда носил в кармане. А тут гуляем с Веркой и поскользнувшись я падаю. Больно ударяюсь бедром о скамейку, мимо которой мы проходили.
Слышу хруст и первая мысль:
- Что-то сломалось!
Сломалась безделушка в кармане. Рассыпалась на множество кусочков. Мы с Веркой, на той же скамейке, пытались собрать ее, но не получилось. Посмеялись и выбросили.
Прощаясь в тот вечер, мы даже не поцеловались и перестали встречаться. Не ссорились, не договаривались о прекращении отношений. Просто, в одночасье, потеряли друг к другу интерес.
***
Меня как-то не впечатлили эти две истории. Да и не настолько тепло я был одет. Весеннее солнышко уже пригревало достаточно, чтобы повысить влажность воздуха, а настойчивый, хоть и не сильный, ветерок пробирал до костей. Я сел в машину, достал термос и решил согреться горячим чаем.
С улицы слышался общий гул голосов, но слов было не разобрать. Конечно, если бы не частичная потеря слуха, то при желании я мог бы понять, о чем идет речь, но мне хотелось побыть в тишине, потому я сам дистанцировался от происходящего. Наверное, потому что в голове сложились свои параллели с услышанными историями.
***
До мамы Антона у меня были отношения с Иришкой Мордасовой. Добрейшей души человечек с преувеличенной тягой к свободе и независимости.
За четыре года, что длились наши отношения, я раз пятьдесят предлагал, если уж не зарегистрировать брак, то хоть начать жить вместе. Но Иришка считала, что совместный быт убьёт наши чувства.
Она не любила договариваться о каких-то делах или встречах заранее. Говорила:
- Вот запланируем что-нибудь на вечер, а утром будем идти на работу и, кого-нибудь из нас, собьет машина. Секунда – и ты на свидание не пришел, а тебя ждут, между прочим
Иришка не позволяла оставаться у нее на ночь и никогда не оставалась сама. Более того, если она приходила ко мне, то не разрешала провожать до дома
- Зачем? Я вызову такси и меня подвезут к двери подъезда
Как-то прихожу к любимой, а она узнала рецепт какого-то особенного домашнего печенья и заводит тесто. У нас разыгралась фантазия и стали мы лепить всякие разные фигурки.
Пока печенье выпекалось, некоторые экземпляры слиплись между собой. Мы решили убрать отдельно лежащее печенье и посмотреть, что получится.
Наверное, у меня не столь развитая фантазия, как у других людей. Я ничего не увидел. Иришка же разглядела оскаленную пасть собаки или волка. Она стала убеждать меня в своем видении, указывая на характерные особенности. Я, по-прежнему, ничего не видел, но поддакивал, чтобы не обидеть любимую.
Неожиданно, Иришка погрустнела.
- Это плохой знак
- Не выдумывай! Это просто печенье! – Пытался я ее успокоить.
Взял печеньку с противня и засунул себе в рот.
 – Смотри! Ам, и нет оскала!
Я беру еще одну печеньку, чтобы положить ее Иришке в рот и…
Даже я, со своей скудной фантазией, вижу, что с противня на нас смотрит череп.
Вечер был безнадежно испорчен. Все печенье Иришка спустила в унитаз. Она даже слышать не хотела о том, что выпечка ни в чем не виновата.
Пару месяцев спустя, Иришка покончила с собой, узнав о заболевании, с которым люди живут десятилетиями.
Она оставила записку:
«Я не хочу жить с мыслью, где взять деньги на лекарства и сколько мне еще осталось».
***
Погрузившись в свои собственные воспоминания, я что-то упустил. К действительности меня вернул шум с улицы. Я приоткрыл окно, чтобы узнать, что там происходит.
Оказалось, что сельчане разошлись во мнении, кто знает больше подробностей о каком-то событии. Наконец, они пришли к выводу, что никто лучше самого Сёмы не расскажет. Однако это решение никого не обрадовало.
- Гена, хватит греться! – Борис уже открывал дверь. – Говорят, имеется интересный случай, но нужно самим сходить к человеку. Идем! Будешь мои тылы прикрывать
Оставив свою «Ниву» мы, в сопровождении местной братии, направились вглубь села. Сельчане, один за другим, вспомнили о своих делах-заботах. Наконец, последний смельчак сказал:
- Мужики, вы… это… дальше сами, ладно? Вон дом с зеленой крышей. Там Сёма и живет. Только если он синий – сразу бегите! Он после того случая, как выпьет, бешенный становится.
Семен стоял на крыльце и хмуро смотрел на нас. Изуродованное глубоким шрамом лицо не выражало никаких эмоций.
Я притормозил (Борис же сказал, что я должен прикрывать его тылы ;). Как-то не хочется нарываться на грубость из-за чужого любопытства.
Семен распахнул дверь веранды, кивком головы, пригласил нас внутрь. Постоял пару секунд, чтобы убедиться, что мы его поняли, вошел, оставив открытой дверь.
- Такое чувство, что он нас ждал, - шепчу я, осторожно ступая вслед за Борисом.
Продолжение этой истории мы узнаем в следующей главе