Дон Посейдон

Если в пять утра парковку подметает старик с тележкой, значит, сегодня смена Макарыча. Сейчас он убирает урны рядом с торговым центром «Компас». Урны не простые, а золотые: некоторые помяты, некоторые без дна, - поэтому Макарыч выходит на работу только в строительных перчатках. Потом он берёт совок, веник и подметает до конца смены. Парковка замусорена бычками, но иногда встречаются грязные влажные салфетки, стаканчики или растянутые презервативы. Бывает, встретятся полотенца, одежда, электронные сигареты, хотя ко всем находкам дворник оставался равнодушен… Как-то раз ему попалась помятая белая роза в обёртке, и только тогда Макарыч долго и тихо плакал.

  - Коллега! - крикнули Макарычу с другой стороны парковки. Моросил дождь, и дворник не разглядел, кто же позвал его. Тот человек подошёл сам. - Коллега, доброе!
  - Доброе… - чуть ли не шептал Макарыч, - кто будете?
  - Да так, я вот отсюда, с соседней парковки. Саша я, - и пожал Макарычу руку сквозь перчатку.
  - Как скажете, мальчик.
  - Какой ж я тебе мальчик? У меня усы растут! Во!
- Как скажете… мальчик.
- Одолжи пакет мусорный, я свои дома забыл.

  Макарыч зарылся в тележку и потом вытянул Саше чёрную ленту. «Мальчик» поблагодарил и побежал на свою площадь.
Начиная с той встречи, они часто пересекались, и бойкий говор Саши расцвечивал монотонность уборки. Тем временем, в мире становилось тревожнее. Появилась какая-то новая хворь, от которой просят чаще мыть руки и промывать нос. Саша не хотел говорить об этом, а Макарыч и не интересовался глобальными вещами. Как-то раз он спросил Сашу: «А как вас сюда нелегкая занесла-то?»

- Как-как, да вот так вот. Эдак и сюда вот так. Да… - Саша закурил. - Деньги коплю. На море.
- На море? - удивился Макарыч.
  - Да вы шо, на небе только и разговоров шо о море. Потом на матфак. Времени не будет.
- О, а я закончил матфак, когда-то давно, лет… давно это было. Красный диплом лежит на полке, не отсвечивает.
  Саша подмигнул:
  - Может, подтянете?
- Отчего ж нет, могу и подтянуть, у меня и педагогический стаж присутствует.
- Вот повезло мне на тебя, Макарыч!
 
  Старик улыбнулся. Обсудив детали, они встретились через неделю. Саша постучался, и Макарыч впустил в свою комнату в общежитии. Мальчик огляделся: шкаф, окно, стол, «нары», электрический чайник… «А эт шо такое?» - спросил Саша насчёт фигур на окне, и Макарыч объяснил: он мастерит птичек и рыб из платков. Приятные на ощупь, они сделаны из хлопка, ситца, льна, и даже шёлк можно встретить. Весь подоконник и целая полка в шкафу устланы фигурками. Саша уважительно закивал, хотя не мог взять в толк почему.

  По ту сторону окна голубь с любопытством разглядывал работы Макарыча, но, поев хлеба, улетел. Саша уже допивал свой чай, пока старик похлёбывал его в молчании, уставившись в пустоту, и наслаждался тишиной, а потом жестом указал на разложенные книги. С большим вниманием юноша пододвинулся к ним. «Добро, - довольно потянул Макарыч, - сегодня ремонтники молчат». И после его слов сразу же запела дрель. Макарыч вздохнул, открыл ящик и достал, - нет, не пистолет, - круглые очки в тонкой оправе. На свету они поблёскивали золотом.
 
- Мы, - сказал он, - люди подневольные, знаете ли. Время-то рабочее, вот и работают. Молодцы! - На Сашин вопрос Макарыч ответил, - да фасад ремонтируют с прошлого года. Меньше года ремонтировать, разве не знаете, считается дурным тоном среди этих, ай... Приступим.

Саша испугался перемены в Макарыче, когда тот надел очки. Он выпрямил спину, взгляд стал цепким и жёстким, словно орёл схватился зa выступ скалы и начал высматривать добычу. «Макарыч, ты чё?» - осёкся Саша. «Посейдон Макарович, позвольте. С вами я водки не пил, - подметил математик, - берите ручку, листочек, открывайте страницу 221 и решайте задачи подряд». Пока мальчик решал, Посейдон Макарович ходил из угла в угол, и Саша чувствовал, что кожу покалывает какая-то интеллектуальная трагедия, которая вот-вот схлопнется в голове репетитора и захватит с собой пол-Вселенной.

  Посейдон взял листок и пробежался глазами: «Неправильно. Неправильно. Правильно… Ах нет, это оптический обман. Всё неправильно!» Саша выслушал торжественную речь по поводу своего умственного совершенства. Под мальчиком горел стул от возмущения. Репетитор подсел с карандашом и объяснил тонкости тригонометрических функций за 15 минут. Музыка познания струилась в комнате. Посейдон Макарович отдалился, пригласив решить задачи снова, и мальчик справился. Он был потрясён.

- Sapienti sat, - остановил репетитор занятие и снял свои очки. Перед Сашей возник Макарыч с потупившимся взглядом. - Чаю?
  Несмотря на то, что Сашина поездка немного отдалилась, своих денег на уроки у Посейдона Макаровича он не жалел. Они шли по одному и тому же маршруту, и, бывало, Саша получал удовольствие от своего невежества и предвкушал. Как-то на одном из чаепитий Макарыч спросил:

- Слушайте, а на море красиво?
- Да ты и сам знаешь.
  - Не знаю, - загрустил Макарыч. - Как-то не задалось, понимаете… Замотался.
- Ветер себе представляешь? Там он посильнее будет. В целом, это просто много воды. А красиво, всё-таки, красиво.

В Макарыче щёлкнуло, хотя Саша сначала подумал, что просто удовлетворил любопытство. Дворник стал более уставшим, из комнаты начали пропадать вещи. Платочные фигурки пошли по детям, которых Саша видел в общежитии. В комнате Макарыча загостили Жюль Верн, Лондон, Мелвилл, висела зюйдвестка в шкафу. На стене раскинулась географическая карта мира. Если Макарыч и беседовал, то ни о чём другом, кроме моря. Занятия продолжались и становились более вдохновенными. «Понимаете, - говорил Посейдон Макарович, - геометрия - это как… это как полёт свободных фигур в небе разума. Кубы, цилиндры, пирамиды взлетают, и вы своим умственным взором ловите взмах их крыльев, слышите, что они пахнут сиренью и кофе, слушаете симфонию построений Евклида и Лобачевского. Вот-вот вы их потрогаете рукой, и шершавые поверхности прогнутся под натиском ваших интеллектуальных усилий, ведь они - камень, а вы - их заслуженный Рафаэль».

  Как-то однажды, после очередного занятия дворник объявил, что уезжает на Чёрное море: «Да знаете ли, хочется под старость лет. У меня дед с отцом на флоте служили, а я корабли и море только на картинках видел, фотографиях. Как-то не задалось, понимаете… Понимаете же меня?» Саша загрустил, но останавливать Макарыча не хотел: они уже освоили всю программу. Коротко попрощавшись, Саша и Макарыч разошлись глубоко довольные друг другом.

  Бывший дворник приготовил чемодан со своим скарбом. Там лежали буквально все его вещи: носки, тёплый свитер, компас, кружка, средства на еду, книжка Кротова о вольных путешествиях, - вот, в общем, и всё. Чемоданчик! Однако, Макарыч не сетовал. Впереди море с его ласковым шумом и штормовым ветром. Даже если денег только на недельку, то ничего страшного:  устроится дворником! И море с ним будет постоянно, и он будет наслаждаться им. Морская болезнь не беспокоила его; таблетки от них - самая дорогая статья расходов.
 
  - В каком это смысле, девочка?! - возмутился Макарыч.
- А вот в таком, - развела билетёрша руками, - коронавирус.
- Я столько копил на поездку!
- Всю жизнь, небось? - съязвила женщина.
- Так, быстро пусти меня в автобус.
- В автобус не впускают вообще никого. Keine Karten2, как вам ещё сказать? Карантин!
- Но вы же работаете! Ни о каком карантине я не слыхал.
- Один только вы, ё-маё! Идите домой уже, - рявкнула она и задёрнула шторку жалюзи.

  Билетёрша больше не выходила. Макарыч покинул автовокзал и поплёлся на остановку. Он и не замечал, как на улице тревожно и пустынно. Люди в трамвае переглядывались и перешёптывались. Один только Макарыч наблюдал за деревьями через окно, ничем не встревоженный, ничем не обеспокоенный и хранивший молчание. Суета совсем не касалась его: как и в любой другой день, он поднялся на пятый этаж общежития, - и соседи недоумевали: «Как же так, он же собрался...» Потом они догадывались и заходили обратно в свои комнаты.

  Встав у двери, Макарыч держал ключи и всё не решался вставить их в замок. Сгорбленный, он теребил их и успокаивал себя: «Это всего лишь поездка, ещё наездимся», - но ладонь его не слушалась. Коридор пустовал. Посейдон Макарович открыл дверь другой рукой, и на верхнем этаже замолчала дрель. Комната открылась, и морской бриз подул, и вдали зашумела вода.