Сто советников

Один английский король, имя которого не сохранилось в хрониках… Допустим, его звали Дурак. Вероятность, что он носил это исконно-русское имя, очень мала, но не равна нулю. Так вот, один английский король Дурак послушался своего государственного советника и нанял советника по финансам. Советник по финансам предложил советника по внешним связям. Советник по внешним связям намекнул, что неплохо иметь и советника по этикету. Всех их объединял мощный квадратный подбородок, который очень нравился Дураку. Люди клали себя под нож, лишь бы угодить правителю и войти в элиту.

Итак, рука советника проникла везде. Она дотянулась даже до нижнего белья! Приближённые составили расписание, какие трусы надеть Дураку в декабре или в марте, на день рождения или на полдник. Не хотелось бы смущать подробностями туалета, но англичане действительно держат в шкафах отдельные трусы для five o'clock. Предположительно, традиция возникла при Дураке. Типичный интерес обывателя к своему владыке лишь подтверждает гипотезу. Подражать королю стало просто: что, простолюдин пожалеет денег на лишние семейники?

На одном из обсуждений зубных щёток король сидел в своём кабинете и зевал: ему всё равно, какой щёткой чистить зубы. Даже если он превратится в корягу, советники всё равно будут кружиться и жужжать, как мухи. Где же найти подходящую мухобойку? Без понятия. Любое желание и каждое нехотение учтено высшим светом. Однако, и для этого утопающего нашлась соломинка.

Дурак плевал в потолок, и снаряды его слюнной железы сложились в знамение: «Военный парад». Советники прекратили разговор. На их лицах вспыхнул ужас. Они откинули головы назад, чтобы рассмотреть знамение, и начало конца дышало в их затылки.

- Хочу военный парад, - пожелал король.
- Дурак, ваше Высочество - обратился самый старший из советников, раскрыв блокнот, - мы очень ценим вашу доброту, но... Военный парад - как? У нас же чай, потом ходьба по головам, ловля людей на слове, ночью массаж мочек, а завтра…
- Немедленно военный парад! - процедил владыка сквозь зубы.

По спинам советников прошлись коготки страха. Они отдали указания царскому извозчику и послали весточку в королевскую армию. «Да минет нас чаша сия», - шептались приближённые и крестились. Меньше всего отчаивались Мозес Гольдшмидт, главный по финансам, и Дитрих Эстергази, немец французско-английского происхождения, занятый вопросами стиля и моды.

- Оу вэй, король захотел чего-то незапланированного! - топнул ногой Мозес.
- Кто зналь, что плевки будут знак судьбы? - заметил Дитрих. - Взглядеть вокруг, всё вверх дном!

И действительно, придворные посыпали голову сахаром (брезговали пеплом), бились головой о стену, катались по полу, стенали, сидели на мраморе, уставившись в пустоту, собирали в чемоданы всё, что попадалось под руку, а кто-то и вовсе сгребал в охапку свои чулки и парики и нырял в притоны Лондона, подальше от королевской прихоти. «Дитрих», - обратился Мозес.

- Yes, cher ami?
- Верите ли вы, что смутное время - пространство возможностей?
- Nat;rlich, my friend Moses! Что вы предлагать?

Гольденшмидт ответил вопросом на вопрос:

- А вы бы что предложили?

Немец задумался. Проверив гладкость подбородка, Эстергази зашептал Гольдшмидту… Перво-наперво Мозес и Дитрих внушили королевским конюхам, чтобы те как можно скорее продали удила и пропили выручку. Затем они приказали посыльным объявить о выезде короля и раздаче подарков. Потом переодели нескольких стражников в бандитов с большой дороги и отправили заранее на западню.

Дурак уже собрался, и советник по грузам нёс три королевские сумки: две на каждую руку и одну, как следует, в зубах. Остальные придворные, верившие в счастливую звезду, тоже снарядились в дорогу. Например, советник по гробам взял с собой гроб, второй по гитарным струнам держал бобины подмышкой, третий по каламбурам потащил с собой чувство юмора, потому что никогда не лежал без чувств.

Двор запряг лошадей, сел в кареты (Дитрих и Мозес попросились к Дураку) и выехал за пределы дворца. Пришлось остановиться, чтобы вызвать синих конюхов и как следует закрепить упряжь. «Они отрезвеют на плахе», - так решил король. Конская сбруя приготовлена лишь бы отстали: хомут мешал двигаться животным и оставлял на них ссадины. Дурак велел немедленно провести лошадиный тюнинг. Дитрих и Мозес потирали руки. Они обратились к Дураку, мол, видите знак: прямо у дома встали! «А я на это скажу, - возразил король, - что раз вышел из дома, то не возвращайся». Гольдшмидт повесил нос, а Дитрих сложил руки на груди. Придя в порядок, экипаж тронулся.

Лондон протягивал руки к проезжавшей элите. Дурак обрадовался: как его любит народ! Площадь скоро лопнет, столько было горожан. Король вручил Эстергази одну из своих сумок и сказал: «У меня как раз накопилось безделушек. Раздай детишкам». Дитрих взобрался на крышу едущей кареты. Кошмар мутил немца: чернь казалась ему воспалившимся языком, готовым слизать с земли последнюю крошку. Так или иначе, Эстергази раскрыл сумку и бросил толпе: золотых, серебряных, бронзовых слонов, опаловую статуэтку Ники Фракийской, вантуз, бабочку из лазурита, Щелкунчика, Некрономикон, хрустальные туфельки и, конечно же, предвыборные обещания. Народу было всё мало и мало, и он вытянул Дитриха к себе, чтобы каждый мог взять по кусочку. Правитель, увидев это, вздохнул - то ли от печали, то ли от облегчения. Вроде бы советника не стало, а вроде бы и платить ему больше не надо. Мозесу стало не по себе. Он скукожился и погрузился в обивку кареты.

Двор выехал за пределы города и направился в Квинсвуд. Лес всё тянулся и тянулся, что даже тянуло в сон. «Эге, как бы ноги тут не протянуть», - буркнул возница. Дурак обратил внимание, что его армия расположилась слишком далеко, на что советники пожали плечами и не ответили ничего вразумительного.

Экипаж натолкнулся на разбойников! Бандиты просили денег. «Сколько просят?» - тревожился король. «Да», - ответил Гольдшмидт. Правитель вручил вторую сумку советнику по финансам и направил разобраться.

Мозес вышел к бандитам и, ухмыляясь, повелел убираться отсюда. Преступные элементы переглянулись и спросили: «С чегой-то?» Гольдшмидт напомнил им план, но разбойники совсем не соображали. Королевский переговорщик всмотрелся в голодранцев и ахнул: это не переодетые стражники дворца! Ноги у советника подкосились, но способность торговаться не покинула его. Мозес глянул в сумку: там лежал пистоль размером с пушку, которая в свою очередь размером с пистоль. Свинцовые пули и порох ждали своего часа, но ведь надо зарядить пистоль. Главный по финансам никогда не стрелял из оружия.

Советник заявил: «10 золотых за пропуск». Разбойники помотали головой. 20 и 30 золотых тоже им не понравились. «Всю сумку давай, напомаженный пёс!» - с учтивостью попросили разбойники. «Таки я не пойму, - хитрил Гольдшмидт, - вы что, флиртуете со мной, господа?». Бандиты переглянулись, склонились друг к другу, пошептались и ответили: «Да, у тебя такая хорошая сумочка». Советник поблагодарил и осмелился добавить, что таких сумочек много в Лондоне, особенно в темнице. Бандиты оценили обновку и заметили, что багаж замечательно подходит к его лицу, как у тюремной крысы… И так слово за слово, пока разбойники переговаривались с Мозесом, сцепившись языками, они все не заметили, как экипаж тронулся и поехал дальше. Что произошло с Гольдшмидтом, осталось загадкой для короля. Бытует легенда, что до сих пор переговаривается.

Разъезжая в карете, король насвистывал песенки, мотал головой в такт и немного пританцовывал. Когда правителю надоедала музыка, он поворачивался к одному из советников и поднимал вверх указательный палец:

- Военный парад!
- Военный парад, военный парад, - роптали приближённые.

Первое лицо государства высовывалось из окна, чтобы поймать ртом дождь. Идея с военным парадом нравилась Дураку всё сильнее и сильнее, что, в конце концов, он всплакнул от счастья. Когда король вытер слезу, экипаж прибыл.

Махнув рукой на этикет, Дурак выбежал из кареты. Он пожирал взглядом своё войско и трепетал перед силой, которая разверзлась навстречу его воле. Правитель приблизился к своей армии. В открытом поле стоял один-единственный солдат в затёртом мундире, с мушкетом за спиной и в проносившихся сапогах. Лицо воина выражало все достоинства английского народа, что даже голова ощущала себя недостойным такого лица. В глазах сверкала сталь, а на гладко выбритом подбородке можно было играть в кёрлинг.

Советники вышли из своих повозок и наблюдали за королём и белели от страха, краснели от злости, зеленели от тошноты, желтели просто так. Тем временем, солдат весьма занял Дурака. Он ходил вокруг него, рассматривал, как скульптуру, щупал ткани его обмундирования и кивал, бубня себе что-то под нос. «Военный парад?!» - спрашивал Дурак в порыве гордости. «Военный парад, военный парад», - унывали советники.

- Что умеешь? - спросил правитель.
- Что скажете, то и умею, ваше Высочество! - отскочило от зубов солдата.

Заложив руки за спину, король ещё немного походил вокруг солдата и приказал: «Отожмись 500 раз». Солдат принялся за упражнение как следует, без передышек. Король отвлёкся на бабочку, а солдат уже отряхнул ладони и принял исходное положение. Вдруг тоска схватила сердце бедного короля. И отчего так печально? Дурак бросил подозрительный взгляд на приближённых.

- Ну, хорошо, - приговаривал король, - а чего ты не умеешь?
- Что скажете, того и не умею, ваше Высочество!
- Отлично. Отлично! Теперь ты не умеешь летать.

Служащий остолбенел от приказа. Рот задрожал от напряжения. Мышцы окаменели. На коже выступили капельки пота. Дурак приблизился к уху своего подчинённого и спросил: «Ну, каково?» Солдат выдавил из себя: «Тяжело, государь, без полётов». Король повернулся к советникам и крикнул: «Военный парад!» Советники вторили: «Военный парад, военный парад». На лице Дурака снова заиграла довольная улыбка. Он так светился от счастья, что сам зажмурился.

Правитель смекнул, в чём причина его меланхолии, и хлопнул себя по лбу:

- Ответь-ка мне… кстати, как тебя?..
- Збышек Дорога, ваше Высочество!
- Ответь-ка мне, Збышек. В курятнике кто самый главный? - спросил король, с озорной улыбкой поглядывая на советников.
- Как день ясно, что петух, ваше Высочество!
- А если в курятнике много петухов? Скажем, сто?
- Тогда их меняют, продают или рубят на мясо, ваше Высочество!
- Ну, тогда, - Дурак указал на советников, - ату их, ату!

Солдат озверел. Словно бойцовская собака с четырьмя парами зубов, Збышек разогнал нахлебников по всей Англии, а король глядел на это и веселился, хлопая в ладоши. Когда погоня кончилась и Дорога вернулся, Дурак раскрыл третью сумку и вручил своему верному воину ордена за храбрость, за ум, за вежливость, за удачливость и за ухоженный подбородок. Врученные награды предназначались не одному солдату, но раз уж так вышло, что армия состоит из одного человека… Единственный, значит, лучший.

И остался при дворе короля один бравый солдат. Историкам только предстоит исследовать, как же по-настоящему звали Дурака. Но не имел он такой изюминки, чтобы привлечь внимание науки. Может быть, ему не хватило мечты Герострата, чтобы впечатать своё имя в камень веков? Или разумности Нерона, чтобы мы с благодарностью вспоминали его время от времени? Ну, должно же быть хоть что-то ужасное в этом короле! Должно быть, а?