Польза от поцелуя с медведем

Аббарон де Жерми, дворянин царства Попрыгунчиков, пытался починить часы. Они лягались и рыпались, отбивались и скакали. Да так упорно бегали и спешили, что Аббарон подумывал заказать у кожевенника седло. Седло для часов. Хлоп, фыр, дзынь, тряск! Механизм выскочил из рук, протаранил в прыжке оконное стекло и убежал из поместья. Аристократ уронил отбойный молоток, которым чинил часы, и поцарапал хрустальное покрытие пола. 

- Вот холера! - сквозь зубы прорычал Аббарон. - Эти часы тратят часы моего досуга. Какие-то... античасы.

От досады Аббарон решил пообедать и кликнул стряпчего. Еда подавалась обыкновенная: кастрюля супа из грибов и гаек, приятно хрустевших во рту; запеченная курица размером со слона, фаршированная горчицей и карамельными велосипедами; и самое маленькое яйцо всмятку, которое съешь только самой маленькой ложкой.

Вытерев рот шёлковой салфеткой, Аббарон скользнул взглядом по осколкам стекла на полу и зубастому окну. Решено: медлить с поимкой часов нельзя! Да и жалко ведь их, всё-таки подарок покойной матушки. Дворянин перекинул ружьё через одно плечо, а через оставшееся - верёвку. Затем он прошёл сквозь одинокие залы своего дома. Пыльные ковры покрыты ковром из пыли. Паутина в углах стен тосковала и грезила, что она - парус.

Отчего же? Де Жерми ни с кем не общался, не принимал гостей и даже царь страны Попрыгунчиков не заставал его дома. Правитель хотел угостить лягушками своего подданного, а также другими сладостями, но поместье будто пустовало. Даже пауки и жучки избегали встречи с аристократом в его владениях, хотя жили и зимовали с большим удовольствием. Их пугал дремучий взгляд, из которых, кажется, вот-вот выпрыгнет злой дух и утащит в свою мутную глубину.

Да, поместье Аббарона пустовало. Только раз в день-два промелькнёт, как привидение, Жюль - старый слуга поместья де Жерми и очень горячий спорщик, несмотря на свою немоту. Впрочем, Жюль на свою немоту никогда не жаловался. 

Выйдя на большую дорогу, Аббарон столкнулся с колоском пшеницы. Стебелёк разучивал менуэт. Де Жерми не был против пшеничных балов, которые проходили каждое воскресенье на поле. Наоборот, он завидовал белой завистью досугу пшеницы, хотя и жизнь была у них не самая простая. Им же приходится терпеть мышей и птиц, а также неизбежное превращение в хлеб. Зато одной буханкой из этой пшеницы можно пять тысяч человек накормить. Поэтому Аббарон не обижался, что его не приглашают. Кесарю кесарево, а обед по расписанию, как говорится. 

Аристократ наклонился к пшенице, и растение приостановило свою репетицию:
- А не видела ли ты, Колосок, куда часы побежали?
- Так это ваши были, господин? - Пшеница поклонилась дворянину. - Видела. Они неслись так, что аж пятки сверкали. Если бы у них были пятки, конечно же. Ваш, э-э-э, питомец ускакал в чащу Бальмонт, на опушку.

Де Жерми побледнел. Ему ой как не нравился лес Бальмонт. Ещё дедушка рассказывал, что волки делают с заблудившимися в лесу людьми. Они заставляют вставать по утрам и ходить на работу! «Жуткие создания, - пугался Аббарон в детстве, - возможно ли, чтобы люди работали пять дней в неделю?» - «Мало того, - вторил дедушка недоумению внука, - заблудившиеся люди берут самый скучный дом под самые большие проценты и выплачивают их до глупокой - то есть, глупой и глубокой старости». 

Аббарон с ласковой печалью перебирал память о дедушке. Хороший был человек: работая за еду в совете царства, он жонглировал грушами, глотал шпаги и голосовал за всё хорошее и против всего плохого. А чего стоил его талант! Дед специальной иголочкой лопал обиду, как мыльный пузырь, если кто-то дулся из-за всякой всячины!

Да что вспоминать былое... Выбравшись из своей головы, Аббарон поблагодарил пшеницу и отправился в чащу. Куда деваться? Чем дальше в лес, тем сильнее утихало. Ветер не гулял, птицы не пели, деревья всё крепче сплетались ветвями. Небо исчезло за плотной листвой, а по мраку чащи разносился далёкий храп.

— Дзынь! - взрывался звон. - Дзынь, дзынь, дзынь!

Под ногами пронеслись античасы. Аристократ сразу же пустился за ними вслед. Ноги дрожали: уж очень не хотелось-то встретить волков! Часы взобрались на что-то большое и мохнатое и исчезли наверху, за листвой. Собрав волю в кулак, дворянин хотел схватиться за шерсть, но растерялся: его кулаки были заняты волей.

Думал дворянин своей бестолковкой, накидывал самому себе варианты как же взобраться наверх. И столько вариантов накинул себе Аббарон, что они стали высотой с гору! Оставалось только подняться по вариантам, как по ступенькам, что де Жерми и сделал.

Поднявшись, он увидел, что это была шерсть медведя! Медведь походил  своими большими размерами размерами на мохнатую крепость. Античасы заметили аристократа и снова начали удирать. Не в добрый час Аббарон взобрался на зверя. Медведь-то спал, но не спали его блохи кусачие и бесячие. Они были большие, размером с мизинчик Голиафа или циклопа. Также, прыгая, они издавали автомобильные гудки.
Они хотели съесть дворянина, это было видно по их голодным глазам, которые светились, как угли костра. Но и де Жерми не из робкого десятка: зарядив пороху, он настрелял не менее сорока восьми блошек. Но на шум прибежало еще восемьдесят четыре паразита, и кончились пули у дворянина.

Хоть и поджилки тряслись, и руки связала странная слабость, и Аббарон глотал воздух, но дворянин не сдался. Схватившись за дуло, аристократ орудовал ружьём, как дубиной. Не ожидали насекомые такого храброго отпора. Кто получил по лапкам, кто по спинке, а кто по животику. Принудительный массаж от Аббарона блохам совсем не понравился. Они остановили нападение и крикнули: «Не очень-то и хотелось. Медведя на всех хватит», - а затем поковыляли кто куда.

Де Жерми, передохнув, отправился к античасам. Всё это время они истерически звенели, ведь им некуда было спрятаться: медведь большой, а сорвёшься - мало не покажется. Хвать! - Аббарон крепко-накрепко связал античасы, уставшие от долгой погони. Да и дворянин тоже утомился.

Его нос начал обонять чудесные ароматы: лаванда, мята, мирт. Запахи рассказывали де Жерми о чем-то далёком и бесконечно-близком, о величавых фараонах и грациозных царицах, о поле с высокими яблонями и раскинутыми повсюду белыми, красными, жёлтыми розами.

Когда опускался и поднимался живот медведя, дворянина охватывал ветер благовоний. Нежные запахи разносились дыханием колоссального зверя. Пыточно удивляясь, де Жерми приблизился к голове необычного существа, чтобы разглядеть её поближе. Какого же было второе удивление Аббарона: животная пасть измазана плотным слоем мёда, - что даже образуется неровный сладкий овал.

Макнув палец, попробовав на вкус изделие пчёл, аристократ постиг третье удивление! Мёд восхитил качеством, таял во рту и не вызывал жажды. Если медведь съел столько мёда, то сколько же работали пчёлы? Или это были гигантские пчелы, собиравшие пыльцу с невообразимо гигантских цветов?

Но отвечать Аббарону не хотелось. Сладкое золото так манило, что де Жерми прильнул к мёду, застывшему на губах зверя. А дальше… произошло невероятное! Медвежье тело теряло свою твёрдость, и Аббарон не удержался на ногах. Принявшись за трапезу, дворянин будто бы поцеловал медведя, и животное распалось на сотни, тысячи дворянок. Все они рассыпались весёлой гурьбой, и одна другой краше: брюнетки, блондинки, рыжие, шатенки, седые, синеволосые, красноволосые, зелёноволосые, высокие, низкие, худые, полные, белокожие, чёрнокожие, желтокожие, - и многие какие ещё!

Придя в себя и смекнув в чём дело, прекрасные девушки начали оставлять на спасителе след от своей помады. Что совсем не входило в планы де Жерми. Он-то... хотел просто часы поймать.

Каждая дворянка посчитала своим долгом поцеловать Аббарона. Очередь была такая большая, а де Жерми такой незадачливый, что и ему, и девушкам пришлось разбить палатки и брать перерывы на еду и сон. Поцелуи - это золотые монеты в копилке сердца, и Аббарон стал по-своему богатым.

Правдивая история Аббарона завершилась совсем по-сказочному. Дворянин взял в жёны прекрасную Милену. В глазах её ночное небо, на щеках румянец, шатеновые локоны стелились волной по плечам и задорный смех сыпался звёздочками.

Когда де Жерми починил античасы, Милена получила их, как свадебный подарок. Оказалось-то, что античасы останавливаются, только если их вежливо попросить. Времени они не показывали, но показывали красоту каждого момента, каждого мгновения.

Однако, и остальные дворянки нашли себе женихов. На это не ушло и недели, ведь каждая из них была неотразима. Они часто приезжали к Аббарону погостить, умножая свет и радость в семейном поместье.