Веста
Проблема частных домов. Хоть какой забор поставь — если рядом живёт нелюдь, нет спасения.
И я для себя решила — больше никаких собак. Слишком больно терять. Сердце и так «шалить» стало. Не прошло и недели, раздался телефонный звонок. Заводчица бордосов, увидев мой пост в соцсетях про уход Сэмочки, попросила приехать.
Мы с мужем поехали. Живёт она далеко, горки крутые, пока доберёшься, умаешься. Там, в деревянном доме, штук шесть-семь сучек со щенками, во дворе три огромных кобеля. Да по вольерам ещё десяток сидит. Вонь невероятная. Вышла она к нам, постояли, пообщались. Она на собаках деньги зарабатывает, ей не до сантиментов. Подход сугубо прагматичный. Привезли ей тут «отработанную» суку, если мы не заберём, придётся «усыпить». И выводит она нечто, очень отдалённо похожее на собаку — скелет, обтянутый кожей, вся в болячках, глаза гноятся, ушами трясёт… Посмотрела псина на меня, подошла и уткнулась в колени. Вопрос: «Брать или нет?» решился сам собой.
Через полгода мы имели весьма упитанную, гладкую псину, которая никак не могла поверить своему счастью. У неё была своя комната с выходом в сад, двуспальный матрас, никелированные миски, где дважды в день появлялась вкусная еда и свежая вода. Назвали мы её Веста. Стерилизовали, вылечили все болячки. Регулярно обрабатывали от блох и прочей пакости. По вечерам ходили гулять.
Веста привыкла, и хоть не была слишком умной, основные команды выучила легко. Не смотря на свой грозный вид, агрессии в ней не было совершенно. Она не обращала внимания на кошек, коих у нас всегда было в достатке. Не лаяла попусту на всякие пустяки. Уж если раздавался её мощный бас, значит точно, кто-то у ворот есть, нужно выглянуть.
Мы привыкли друг к другу. Она сдержанно проявляла свою любовь, выражая вилянием хвоста и желанием полежать рядом, если мы что-то делали во дворе или в саду. Спокойная, флегматичная собака, не доставляющая никаких проблем. Она сама установила себе распорядок дня, и, в основном, дремала в тенёчке, пока было светло. А по ночам давала храпака у себя на кровати.
Я всегда очень ответственно относилась к собачьему кормлению. Помимо обязательного сухого корма, раз в месяц была поездка на оптовый рынок, где закупалось примерно 50-60 килограммов говяжьих и бараньих потрохов и костей. Кости я давала сырые, а потроха резались, отваривались и раскладывались порционно по пакетам, а затем складывались в морозильник. Накануне достаешь пакет, за ночь он отмёрзнет и вот — кило мяса на день.
Когда я отправила заводчице фотографии собаки, она глазам не поверила, решила, что я другую псину ей показываю.
Весте очень нравилось гулять. Хоть и принято считать, что животные не совсем понимают человеческую речь, но похвалу и восхищение они точно понимают. Она даже приосанивалась, голову несла выше, слыша восхищенные возгласы в свой адрес. Она подружилась с джек-рассел терьером, который как раз доставал ей до брюха и они, как два неразумных щенка, играли и бегали возле детской площадки.
Моря она испугалась. Купаться под душем ей нравилось, а тут — столько воды. Ни за что не смогла её уговорить окунуться. Я не стала настаивать.
А как она радовалась снегу! У нас, на юге — это редкость. Когда выпала такая удача, надо ловить момент. Мы барахтались с ней в сугробе, как дикари. Потом, запряжённая в детские санки, она катала меня по заснеженной улице, повизгивая от удовольствия.
Жизнь текла размеренно. Веста не хотела заходить в дом, ей нравилась своя комната. Только на Новый год, когда выстрелы фейерверков заставляли вздрагивать не только кошек и собак, мы приводили её в каминную и уговаривали не бояться.
Прошло четыре года. Мы расслабились и забыли про потенциальную угрозу. И вдруг заметили — у собаки сильный понос. Не придав поначалу этому значения, мало ли, из лужи попила, я дала активированный уголь и энтерогель. Когда на третий день ещё и прибавилась рвота, поехали в больницу. Анализы, УЗИ, рентген. Несколько клиник. Никто не может поставить диагноз. Капельницы, уколы. Я не отходила от неё два месяца. Ничего не помогало. Она уже не могла самостоятельно встать. Их упитанной дамы она вновь превратилась в скелет (кушать она тоже не могла, я принудительно, через шприц вливала ей в пасть спортивное белковое питание). Только грустные карие глаза укоризненно смотрели на меня: «Сколько ты будешь меня мучить?».
Я всё понимала, но глупая надежда ещё теплилась — а вдруг? Договорились об операции. Я рыдала дома, муж повёз её сам. На руках, как невесту, нес. Эх, Веста — невеста…
Выводить из наркоза её не стали. Весь кишечник и желудок был поражён язвами. Могло ли это быть следствием яда, врач-хирург ответил неопределённо.
Весту кремировали. Я долго не могла зайти к ней в комнату, а когда сподобилась, истерика была та ещё. Вывезли на мусорку всё, что напоминало о собаке. И ещё долго мне слышалось по вечерам цоканье её когтей, будто она всё ещё ходит по двору.
Ты — навсегда в моей душе, Веста! Иди по радуге, мы обязательно встретимся!
Свидетельство о публикации №223101701121