Кризис жанра

Юная выпускница филфака МГУ Зоя Вставская даже не мечтала, что ей так повезёт с работой. Девушка ветреная, но весьма симпатичная, менявшая своих кавалеров, как перчатки, она шла по жизни легко, не оглядываясь и не рефлексируя — а вдруг кому-то сделала больно или поступила не так. Нет, ей это было не интересно. Зоя любила только себя, а остальным милостиво позволяла делать тоже самое, даже не предполагая, что следует хоть что-то делать в ответ.

Вот и в этот раз, её очередной ухажер, Митя пригласил Зою, желая, очевидно, удивить не просто в кафе, а в ресторан Останкинской телебашни «Седьмое небо». Он был горд, как рождественский гусь и все уши прожужжал, как там круто — вращающиеся полы и за сорок минут можно увидеть всю Москву с высоты птичьего полёта — высота аж 338 метров! Зоя, пытаясь скрыть зевоту, кивала хорошенькой кудрявой головкой и пыталась выдавить из себя подобие улыбки. Нашёл, чем удивить, лошок недоделанный! Вот Миша, позапрошлый «жених», в Дубай возил, так ресторан «At. Mosphere», что в на 122 этаже башни Бурж-Халифа, самой высокой в мире, на высоте 422 метра. И кухня там поприличнее, и официанты русскоговорящие.

А Митя заливался соловьём, как тут замечательно. Не допив даже бутылку шампанского, блин, «Абрау Дюрсо» вместо хотя бы «Dom Perignon», он, как полагается, бухнулся на колено и стал совать ей коробочку с кольцом. Вставская откровенно скучала. Ей наскучили подобные сцены, тем более, что уж Митю она совершенно не рассматривала как потенциального мужа. С его однушкой в Выхино и ставкой инженера на задрипаном заводе. Поди полгода копил, чтобы вот это устроить.

Зоя доела лобстера, вытерла руки и громко, не стесняясь, высказала Мите всё, что о нём думает и кто ему пара. При этом она сочно материлась предлагала бедному Мите различные варианты пеших эротических туров вкупе с его ближними и дальними родственниками.

Пунцовый Митя выскочил прочь. За соседним столиком громко зааплодировали. Зоя повернулась, и слега поперхнулась десертом — там ржала в голос вся «верхушка» Первого канала, во главе с Константином Львовичем Эрнстом. Остальных Зоя не помнила по именам, но лица были знакомые. Отсмеявшись и утерев невольные слёзы. Эрнст протянул Зое визитку и безапелляционно заявил: «Жду вас завтра к 12. У меня есть идея!» и продолжил своё общение с коллегами.

Зоя волновалась чрезвычайно. Ещё бы, такой шанс! Уделив прихорашиванию гораздо больше времени, чем обычно, напялив самые лучшие шмотки, за полчаса до назначенного времени, она сидела в приёмной. Суета и беготня тв-деятелей придавала атмосфере телецентра неповторимый колорит. То один, то другой известный чел влетали в кабинет шефа и выбегали оттуда. Пришла и очередь Зои. Вальяжный Константин Львович, восседающий в роскошном кресле, с интересом рассматривал посетительницу.

— Ну-с, доложите о себе, — тоном наследного графа произнёс он.

Зоя быстренько отчиталась, как и писала у себя в резюме, добавив, что она счастлива оказаться в таком знаменитом месте.

Эрнст принял комплименты, как должное и задумчиво покрутил дорогущий перьевой «Parker» между большим и указательным пальцами.

— А какую идею вы можете предложить, если идти в сторону детских и подростковых конкурсов? У нас уже чего только не было, всё приелось. Хочется чего-то принципиально нового! Бюджеты есть, помощников — тьма. А темы нет. Надоело западные шоу копировать, тем более сейчас — это чревато!

Зоя усиленно думала. Её хорошенький носик слега сморщился, и она выдала: «А давайте сделаем конкурс рыжих, не так, как просто, как на день святого Патрика в Ирландии или в союзе рыжих в Америке. А по-нашему, как в мультике «Карусель». Чтобы семьями, дети-рыжики, родители. Бабушки-дедушки. В жюри посадим Аполлонова-Григорьева из «Иванушек», сестёр Кутеповых и Анастасию Стоцкую. Призы будут всем, но выбирать будем не только за рыжесть, но за талант — кто поёт, кто играет. И пусть будет семейный подряд. А музыку…». Она не н успела договорить, как Константин Львович нажал пару кнопок на аппарате, что стоял на его столе и в кабинет ввалилась нехилая толпа телевизионщиков. Указания раздавались налево и направо, народ торопливо делал заметки в телефонах и убегал дальше. На их место присаживались другие, выслушивали наставления и тоже трусцой бежали выполнять. Зоя смотрела на это броуновское движение и понимала — это управляемый хаос.

Когда она стояла на сцене в качестве ведущей, под слепящими софитами, боясь забыть выученный сценарий и глядела на кучу рыжих семейств, собранных по всем просторам России-матушки, а фоновой музыкой шла когда-то любимая, а сейчас порядком надоевшая детская песенка: «Рыжий, Рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой! А я дедушку не бил, а я дедушку любил!», ей в голову пришла забавная мысль. Зоя додумывала её весь вечер съёмок: «Нет никакого кризиса жанра. Можно воплотить любую, самую странную идею. Если есть те, кто может это сделать!».