Дворянское стадо

(версия - рукопись)

Вечерело.
Афанасий сидел на вершине холма с пластиковой бутылкой «полторушки» в руке с остатками самогона, сонно и невнятно напевая как испорченная пластинка: «Коли друг-х оказался вдруг-х… и не друг-х и не враг-х а так-х…». С холма ему как на ладони была хорошо видна вся деревня и на горизонте просматривались на закате очертания райцентра, который находился примерно в 8 км. Солнце красиво нависло над райцентром и казалось уже не таким ярким.
Стадо пас он уже четвертый день, а точнее, по деревенской очереди он пас его пару дней за себя и пару дней за престарелого соседа-пенсионера, который попросил его и друга его Кольку, пообещав им заплатить и обеспечить питанием и даже самогоном. Отдельного пастуха в деревне не было, т.к. никто не соглашался пасти, поэтому сельчане просто разделили весь домашний скот на 2 стада и организовали очередь по дворам.
Кнут Афанасий потерял в первый же день, поэтому обходился управлением стадом с помощью дрына, который сорвал с сухой берёзы. Этим же дрыном он помогал себе взбираться на холмы и взгорки либо привязывал к нему бутылку с водой и водружал это себе на плечо.
Первые 2 дня Афанасий в одиночку пас трезвым, поскольку супруга его Любка была категорически против наливать ему, зная какая дурь потом прёт из мужика и какой он после этого работник.
Не наливал в третий день и сосед, боясь, что они с Колькой просто не выйдут и придётся самому пасти. Но на четвертый день, сосед решил вместе с обедом принести на опушку, где отдыхало от жары в тени деревьев стадо да и сами мужики, «баклашку-полторушку» доброго домашнего самогона, надеясь на то, что этих двоих не надо будет вечером под занавес «ужинать-поить» и ждать, когда же они уйдут – уж очень туговаты были Афоня с Колькой на «завершение банкетов».
Послеобеденное время уже казалось Афанасию и Кольке более интересным и насыщенным смыслом. Они с удовольствием съели принесенный обед и выпили большую часть «баклашки», Колька отключился, уснув на траве. Афанасий же успел пообщаться с ближайшей отдыхающей на травке коровой, пытаясь донести до неё свои «интимные» философские мысли, поскольку собеседник его Колька храпел и больше не воспринимал никаких речей.
Корова при этом внимательно и с интересом слушала его, жуя свою жвачку из трав. Затем Афанасий спел несколько любимых песен группе лежащих неподалёку баранов и коз, часть которых даже встала, когда тот запел «Вме-е-е-е-сте весело шагать по просторам…». Кончилось это тем, что он не удержался и упал на одного из баранов, а остальные просто разбежались в стороны.
После пения стало суховато в горле и, ища что бы попить, он прям с той же коровы попил молока и, упав на траву рядом с ней, отключился, храпя на всю опушку под пение птиц и постукивание дятла.
Стадо, отдохнув, самостоятельно двинулось пастись, ведомое группой коз, оставляя храпящего Афанасия и Кольку на опушке. Через 2-3 часика пьяного сна покусанный комарами и слепнями Афанасий проснулся, разбудил Кольку и, вместе опохмелившись из «баклашки», принялись искать ушедшее стадо. Колька при этом пройдя шагов 30, споткнулся и, упав на траву, захрапел.
Афанасий же добрался до вершины холма, с которого намеревался осмотреться. Не увидев нигде стада и крикнув что-то матерное вниз с вершины лежащему Кольке, он, мурлыча песню про друга, присел и, любуясь видом горизонта, вновь принялся за свою «баклашку», с которой не расставался всё это время.
Вскоре ему приспичило по малой нужде и он, шатаясь, поднялся в полный рост, расстёгивая непослушную молнию ширинки. Улыбаясь озорно своей деревне с высоты холма, Афанасий было «направил» в её сторону свои «стремления» и приготовился уже осуществить «задуманное», но в этот момент получил под зад сильный удар, от которого слетели вниз штаны и, отсвечивая незагорелой задницей, он распластался в кустах чертополоха.
Проматерившись и вынужденно справив нужду уже лёжа, Афанасий выглянул из кустов и увидел осуждающе смотрящую на него угрюмую, как это ему показалось, морду своего собственного барана Борьки. Позади барана появились несколько овечек и корова, подтягивалось стадо.
Наорав гневно что-то невнятное на Борьку, Афанасий с трудом поднялся и, застегнув кое-как верхнюю пуговку на ширинке, обнаружил, что баран начал отходить назад, готовясь к новой атаке. Позади стало подтягиваться всё остальное стадо.
Чтобы не попасться повторно «под раздачу», Афанасий начал пятиться в чертополох, прячась за проходящую мимо него корову, но та через пару секунд предательски повернула от него в сторону, открыв обзор Борьке для атаки, чем тот сразу успел воспользоваться, вновь отправив Афоню в чертополох в момент, когда тот подбирал укатившуюся «баклашку» с земли.
Афанасий решил отлежаться в кустах, чтобы Борька забыл про него. Мимо стали проходить коровы и овцы, стадо стало спускаться с холма к ручью.
Забеспокоившись, что затопчут, Афанасий вновь осторожно поднялся из кустов, прижав «баклашку» к груди, и, убедившись, что баран исчез, повернулся было посмотреть в сторону деревни, но при этом оступился и соскользнул с края холма. Пытаясь удержать равновесие он начал чаще перебирать ногами и вынужденно стал быстро спускаться. Холм был не слишком то и крутой, но для выпившего человека выполнить маневр, чтобы остановиться оказалось сложным делом.
Земное притяжение несло его пьяного вместе с идущими мычащими коровами, блеющими овцами и козами, картина со стороны была забавная. Вело всех к водопою, к ручью, правда, у самого Афанасия не было планов туда бежать, но и остановиться он физически уже не мог, стараясь не упасть под ноги коровам.
По ходу движения, держа в левой руке баклашку, он смог правой рукой слегка ухватиться за спину движущейся рядом коровы, от чего почувствовал некоторую устойчивость и уверенность. Так они благополучно «доскакали» с коровой до ручья, где взмокший от пота, встав на четвереньки, он облил ладошками лицо холодненькой водичкой из ручья. Рядом склонились и пили воду коровы, но Афанасий даже не обращал внимания на них.
Внезапно он почувствовал сильный удар по заду, от которого плюхнулся лицом в воду и выныривая услышал позади себя хохот и шутки:
- Вот ведь, балбес пьяный! Не-е, ну Вы видели такого, поручик! – вскрикнул кто-то.
- Да, сударь, пить абсолютно не горазд! – ответил второй голос, - Стыд и срам!
Афанасий повернул голову, но никого рядом кроме смотрящих на него барана Борьки и соседского козла не увидел.
- Ну, что зыришь-то? Ишь зенки свои вылупил! – крикнул Борька, - Вылазь давай из воды, дай нам попить нормально.
- Неужто «белочку» поймал, - произнёс мгновенно протрезвевший Афанасий, потирая одной рукой мокрую лысеющую макушку и больно пощипывая себя другой рукой.
- Какую белочку? – воскликнул, хохоча Борька, - Ты комара-то, сейчас прихлопнуть не сможешь…
- Взгинь…! Взги-и-и-нь! – отмахнулся, бледнея, от Борьки Афанасий и продолжал шептать, держась за голову, - Это «белка», это «белка», я допился, я допился …
- Ага, ещё скажи, что «допился до барана»...! – вставил своё слово соседский козёл, то ли хохоча, то ли блея.
Афанасий выполз из ручья на четвереньках, стараясь отползти подальше от Борьки и козла, но упёрся в пьющую из ручья корову, с которой спустился с холма.
- Ну куда прёшь-то, хрен немытый! – буркнула корова, отрываясь от питья, - То болтовнёй своей мучает, то молоко у меня ворует, то скачет рядом со мной… Фу и несёт же от тебя перегаром!
- Графиня, а Вы рогами его за все эти выходки! – крикнул Борька, не поворачивая головы, продолжая пить из ручья.
- Жаль мне его бодать, поручик, с другой стороны он меня развлёк в полдень своими рассказами, вот только матерных словечек было уж слишком избыточно… - ответила корова, глядя в глаза побледневшему Афанасию, - А вот когда небрежно доил меня, хотелось лягнуть тебя, паршивца эдакого, с «грудями-то» надо понежнее …
Афанасий испуганно отпрянул от коровы, упёршись головой в кучерявый зад Борьки, от чего тот от неожиданности даже сделал шаг в ручей.
- Эй, безрогий! Пытаешься боднуть меня в отместку? – повернув голову, крикнул Борька, подняв хвост и метнув перед самым лицом Афанасия горошинки, - Я всесторонне вооружён к твоему сведению…
Афанасий брезгливо отпрянул от Борьки, поднял лежавшую на травке «баклашку» оставшегося самогона, взболтал остатки, посмотрел на него и понюхал пробку.
- Что же за самогон-то такой? – подумал он, пытаясь вспомнить, что было с ним после обеда как-только он начал пить из этой «баклашки».
Вспомнилось ему, что, когда закусывать уже было нечем, он срывал щавель, занюхивал и закусывал им, и при этом, возможно, не только щавель попадался.
Вспомнил, что пил молоко прямо с «сисек» Графини и даже предлагал ей тоже попить, хваля, мол, какое вкусное у неё молоко, при этом воспоминании ему стало несколько стыдно перед пьющей из ручья коровой.
Наконец-то ему вспомнилось и то, как он, поскользнувшись на свежей коровьей «лепёшке», упал на Борьку, и ему стала понятна агрессия Борьки по отношению к нему. Захотелось извиниться перед Графиней и Борькой.
- Борька…, - обратился к барану Афанасий, но подумав, что это неуважительно, поправил, - Борис…
- Да не Борька и не Борис он тебе, - вмешался стоящий неподалеку козёл, - Ты сейчас общаешься с дворянином, именуемым Дмитрием Константиновичем Замойским, поручиком.
- Как это, как это…? – визгливо спросил Афанасий, - Это розыгрыш? А как же вы говорить научились-то?
- Да так же как и ты, - ответил баран, - родились, научились говорить, так и говорим по сей день.
- Т.е. еще будучи ягнёнком учился говорить? Мама научила… Мама-овечка научила?
Графиня, козёл и сам Борька громко рассмеялись.
- Ну ты даёшь! – воскликнул Борька, - Вроде взрослый мужик, а несёшь всяку чушь! Как может овца научить ягненка разговаривать по-человечески?
- Ну а кто научил-то? Неужто сами научились, - почесал затылок возбуждённый Афанасий с широко раскрытыми глазами.
- Я реинкарнация поручика Замойского, Графиня – реинкарнация графини Виельгорской.
- А козлик кто?, - спросил Афанасий, глядя на стоящего рядом козла
- Сам ты козлик! – ответил козёл, - штабс-капитан Водзицкий Денис Алексеевич к Вашим услугам.
- Это мой кузен, - уточнил Борька-поручик.
- А остальные в стаде кто?
- Остальные – разные, есть несколько французов, несколько гусар, 3 князя, 2 графа и прочие. Некоторые из них не говорят по-русски, поэтому нет смысла с ними общаться.
- А как же Вы все реинкарнировались так в животных, а не в людей?
- Мы - результат спиритических сеансов, которые проводились после того, как наши бравые отряды начали гнать Наполеона из Москвы. Не буду описывать подробно, но на сеансах этих многие из нас изъвляли желание увидеть будущее. Будущее мы тогда не увидели, но далее, видимо, судьба распорядилась нашими душами и памятью так, что мы стали каждый в своё время ухода переселяться в животных. Вероятно, так и происходит, что люди уходят и потом их души блуждают, переходя от одного живого существа к другому, пока не попадется опять человеческое тело, но не всем дано запоминать эти переходы и анализировать что-то. Таким образом, получается, что спиритический сеанс всё-таки выполнил свою задачу – мы видим будущее, но при этом приходится быть животными и вмешаться во что либо не можем, равно как и вкусить радости будущего также не можем… Пока не можем.
- А сколько таких переходов было то? - спросил заслушавшийся рассказом Борьки, Афанасий
- Ну я лично бывал и барашком, и бычком, и собакой, и котом, - ответил Борька, - и птицами приходилось быть… Кстати, птицами быть мне больше нравилось, но век их короток. Конём очень нравится быть, сохранилась любовь к ним с тех времен. Графиня раньше вот и лошадью была, и даже мышью. Нас всех почему-то вытянуло к этой деревне, тут уже кто кем успел побывать даже счет потеряли.
- Что и тараканами бывали?
- Насекомыми быть – это самое неприятное, но хорошо, что, это было всего раз или два. Оно как бы по восходящей, сначала примитивное существо, потом лучше, как по Дарвину, но если где-то накосячил, то опять в тараканы опускаешься…
- Хорошо, что я не отправил Вас на мясо или не кастрировал, - пробубнил Афанасий, краснея.
- Ну отправить на мясо для нас – это переход в другое живое существо, т.е. это для нас прогресс и новые ощущения, а вот с кастрацией всё иначе, это очень неприятно и унизительно для такого офицера как я. Будучи в баранах и прочей скотине, я навострился как-то подтягивать ненадолго и скрывать «наличие» того, что подлежит удалению, но разве их удержишь надолго, вишь какие они, - Борька качнул задом, чтобы раскачать предмет обсуждения.
Афанасию стало неудержимо смешно, отчего он вначале захохотал громко, но потом, одумавшись и представив себя на месте Борьки, примолк, осознав, как неприятно это, что у него аж заныл живот. Он вспомнил, что, действительно, часто путал Борьку с кастрированными баранами, выходит Борька был ещё тот «ловкач» прятать самое «драгоценное».
В этот момент, с криками «Афоня-я-я-я!» с холма слетел и плюхнулся в метрах 10 от ручья лицом в траву проснувшийся Колька, распугав всё стадо вокруг себя.
- Дурак.. – произнёс Борька, покидая с козлом водопой.
- Кто дурак-то! – закричал Колька, поднимая голову и вставая, - Ты чё-ё-ё, эт-т-т, меня оставил там, не разбудил! А выпить осталось?
- А стадо кто искал-то? Сам же вырубился, - ответил Афанасий, передавая «баклашку» Кольке.
Самому ему пить уже не хотелось, он пытался осмыслить произошедшее и услышанное от Борьки, к тому же он был удивлён тому, что Колька тоже услышал Борьку. У Афанасия закралась мысль, что их способность «слышать» стадо связана как-то с самогоном и с щавелем, которым они его заедали. Расспрашивать Кольку он не стал, видя его состояние и полное отсутствие ориентации в пространстве.
Отпив немного из «баклашки», Колька что-то запел и затем вновь задремал, развалившись на траве и пуская слюни. Стадо, напившись из ручья, вновь пощипывало травку у подножья холма. Афанасий поднялся и пошёл в ту сторону, где паслись поручик со штабс-капитаном и графиней.
По пути он разглядывал других коров, коз и овец. Попытался заговорить с тремя козлами, но те, что-то брякнули ему в ответ на французском и по тону было понятно, что его просто «послали» куда-то по-французски.
- Ух вы! Мало мы вам «звездюлей» надавали в Бородине! – крикнул он, грозя пальцем в сторону французов-козлов, - Всех кастрирую, погодите тут у меня! - продолжил он им кричать, показывая жестами, как отрезает что-то у них и выбрасывает с размаху далеко-далеко.
Что удивительно, козлы вмиг замолчали и замерли на месте, внимательно глядя на Афанасия и вместо французских речей из их уст стало вылетать простое козье «ме-е-е!» , но было оно не совмем «ме-е-е», а с таким характерным французским акцентом «мге-е-е-е!» с глуховатым «г».
- Испугались? То-то! – крикнул довольный Афанасий, продолжая путь уверенной походкой начальника.
- Вы, Афанасий, застегнули бы свою ширинку с воробушком… Право, как-то не солидно перед Графиней Виельгорской и остальными дамами так неподобающе выглядеть, - обратился к нему один из двухгодовалых бычков.
- Ой, простите, сударь, не заметил, - ответил растерявшийся Афанасий, судорожно дергая за непослушную молнию, которую не успел застегнуть, будучи на горе, - С кем имею честь общаться?
- Князь Надымов к Вашим услугам, - ответил гордо бычок, смотря умными глазами на Афанасия.
- Рад знакомству с Вами, уважаемый князь, - поклонился бычку Афанасий, продолжая свой путь, доставая пачку сигарет из кармана брюк.
- Не угостите ль, сигаркой, молодой человек? - обратилась одна из коров к Афанасию
- Как же так… - растерялся Афанасий, - Ведь никотин убивает даже лошадь! Нельзя Вам, мадам, уверяю Вас!
- Мадемуазель, - поправила его корова, - Насладиться затяжкой и покинуть это тело… может повезёт лошадью стать… хотя…- задумалась корова, - Лошадью тяжеловато будет… Впрягут в телегу и айда….
Афанасий успокоил корову, которая оказалась княгиней, чью фамилию он с ходу не смог запомнить. Рассказал ей пошлый весёлый анекдот, от чего корова рассмеялась в полный голос и с ней и рядом стоящие козы, которые оказались какими-то фрейлинами.
Подошли пококетничать с Афанасием еще 2 нерожавшие тёлки – светские дамы. Афанасий, который был всё ещё во хмелю, рассказал ещё с пяток анекдотов о поручике Ржевском, доведя всех до истеричного смеха.
Он стал отгонять слепней от спин собеседниц, почёсывая бережно своими нестриженными ногтями их шкурки, от чего те млели от наслаждения.
- Афанасий, вы просто волшебник-маг! – шептала княгиня-мадемуазель от волнообразных движений по её рёбрам, - Вот-вот по позвоночнику ещё проведите несколько раз, так чтобы каждый позвоночек «звякнул звонко».
- Непре-е-е-мэн-но-о-о, сударыня, - ответил Афанасий, продолжая массировать спину мадемуазель.
- Эх, кабы я была не коровой… Эх замутила бы с Вами, дорогой Афанасий…
- Афанасий, будьте осторожны с княгиней, - сказал подошедший к ним Борька-поручик, - Мадмуазель стольким офицерам головы вскружила, столько дуэлей из-за неё было, столько проигравшихся в карты и спившихся дворян, что просто не счесть.
- И только Вы, дорогой поручик, не поддались моим чарам, - ответила нараспев княгиня, - Не в силах мне было вытолкнуть из Вашего сердца графиню Мизину…
- Зато, как говориться, цел остался…Позвольте мадемуазель откланяться и забрать с собой Афанасия, - склонил разговор к завершению поручик, - Пощадите человека, ведь он на грани безумия сейчас от свалившегося на него дара разговаривать с нами. И это единственный понимающий нас человек за много тысяч вёрст от сюда…
- Нас двое, - поправил поручика Афанасий, вспомнив про пьяного Кольку, лежащего возле ручья.
- Да, их двое… действительно двое…
- Ну, что ж, Афанасий, захаживайте к нам со своими анекдотами о Ржевском, будем рады, - ответила княгиня.
- Непре-е-емэн-о-о-о…, ответил Афанасий, поцеловав княгиню в левый рог и, шатаясь, побрёл за Борькой.
- Не связывайся с этой коварной дамой, Афанасий, - говорил Борька, уводя Афанасия подальше от княгини - Однако при необходимости её тоже необходимо защищать, потому как попала княгиня к неаккуратным хозяевам. Вот откуда эта тяга покурить у неё? А это хозяин в коровнике бросает везде свои окурки, включая корыто для коров и овец, вот и жуёт она это вместе с окурками, а ведь в прошлом то она курила много.
- Набью морду Кузьмичу, - ответил Афанасий, - И коровник заставлю вычистить.
- Ты бы сам для начала свой почистил бы, там дышать невозможно уже, а мы ведь в нём живём и спим. И, кстати, утеплил бы его на зиму, морозы то зимой лютые.
Афанасию стало очень стыдно за коровник. Он стал раздумывать как завтра будет чистить коровник от навоза и улучшать условия для скота.
- А вдруг, это мне всё снится, - внезапно подумал он, стал щипать себя за разные части тела, но было больно, - Пора, наверное, стадо вести в деревню, как бы самому в барана не превратиться…
- Афоня! – донёсся с ручья громкий крик проснувшегося Кольки, сопровождаемый свистом.
- Тут я! – крикнул в ответ Афанасий, также громко присвистнув.
- Господа дворяне, господа офицеры, извольте-с идти по домам и хоромам своим! – выкрикнул Афанасий, обращаясь к стаду.
Стадо в ответ повиновалось и стало направляться коротким путём в сторону деревни.
Дождавшись запыхавшегося Кольку, Афанасий побрёл с ним в конце стада, слушая его историю о, якобы, приснившемся ему сне, где с ним разговаривал какой-то козёл и как Колька его послал матом, после чего проснулся, а уже – вечер и ягодица правая ноет, как будто бы упал на кирпич.
Стадо, поднимая пыль из под копыт стало входить в деревню, где их уже ждали возле открытых ворот селяне.
Вечерело.

17.10.2023