Продолжение 10. От лица Лены

А утром зловещие предсказания Иды сбылись. Она все-таки получила свои заслуженные удары плетью по заднице, дисциплина для рабов обязательна, но после трех ударов получила и жаркие ласки хозяйки, так что умывались мы во дворе нашего домика в полностью восстановленном мире. Пока мы, в незатейливых домашних одежках сливали друг дружке, а потом я пошла на утреннюю растяжку, а Ида готовить завтрак, через невысокий, декоративный заборчик перемахнули три женщины. Я толком и не рассмотрела их, как одна из них дала мне коротким копьем под колени, так что я грохнулась на землю, вторая навалилась на ноги, а третья жестко заломила руки за спину. Только я собралась заорать, от страха и чтобы предупредить Иду, мне в рот запихали кляп, жестко затянули на затылке, так издавать у меня получалось только мычание. Тем временем жесткие женские руки уже вязали мне руки и ноги. Спустя несколько мгновений, я уже лежала, жестоко связанная по рукам и ногам, во дворе собственного дома, и могла только извиваться, совершенно беспомощная. Меня оставили в покое, но очень скоро ко мне подтаскивают так же связанную Иду, с кляпом во рту, но еще натянули на голову и рабский мешок. Тогда я смогла рассмотреть наших пленительниц. Их трое. Две – белые, одна черная. Все очень яркие и колоритные. Буйные волосы, заплетенные в косы, даже лица обрамляют тонкие косички. Лица грубоваты, но миловидны. В легких удобных туниках, босиком. Зато все в золоте, на лодыжках, запястьях, плечах блестят золотые браслеты. В волосы вплетены нити с драгоценностями, такие же цепочки блестят на шеях. Одна из них пихает меня босой ногой в бок.
- Это она. Танцовщица и любимица всего города. Все чисто сделано. Ее забираем.
- А вторую? – теперь от черной женщины, в живописных шкурах и с ожерельем из зубов животных на шее, следует пинок Иде.
- Она рабыня, ничего не стоит, таких тысячи, - пренебрежительно бросает, - прикуем ее в доме, заткнем рот как следует, пусть валяется.
- Хорошо. – кивает еще одна женщина. – Пора уходить.
Иду, несмотря на ее отчаянные попытки освободиться, утаскивают в дом, когда я пытаюсь дергаться, мне просто вдавливают в землю голову пальцами ноги, и я затихаю. Чувствую, что мне развязывают лодыжки, ставят на ноги. Но тут же на голову накидывают рабский мешок, с дополнительным кляпом, который вдавливают в и так уже забитый рот, затягивают на шее, так, что сразу становится тяжело дышать, душно, побежала слюна и стало очень-очень страшно.
Стараюсь не паниковать, когда ударами рабского хлыста меня куда-то погнали, только босыми ногами я могла ощущать камни мостовой и понять, что мы еще в городе. На шее захлестывается веревка, петля затягивается, и вот я уже на привязи иду, понятия не имея, куда меня ведут.
Скоро тычком босой ноги под колени, меня на колени же и ставят, петля туже затягивается на шее, похитительницы расхаживают рядом, я слышу их легкие, твердые шаги. Паника внутри нарастает, я дергаю связанными руками, но добиваюсь одного, мне еще связывают и локти и туже затягивают узлы на запястьях. Чувствую, как мои груди выпячиваются вперед, когда мне стягивают локти, с плеча падает бретелька платья, обнажая правую грудь. Зато я слышу их разговоры.
- Прекрасная работа, Флавия… Жена командира легиона и его любимая рабыня… Наверняка обменяем…
- Вы снимаете с меня ошейник, золото как договорились, и вы доставите меня в Брундизиум…
- Конечно, не волнуйся, Флавия… И вот эта любимая рабыня?
- Он с нее не слазит, поверьте, любимая, я уже сколько месяцев в рабстве в этом доме.
- Ладно, давайте свяжем пленниц, пора уходить.
- Ты, Флавия, выведешь их из города, мы вас встретим и отведем в условленное место.
- И помни, Флавия, нам надо обменять этих потаскух на Ширу и Веру, а не продавать их в рабство, ты поняла?
- Поняла, поняла. Хотя с каким наслаждением на этих шлюхах я выжгла бы клеймо. Но я помню договоренности. А у вас что за улов?
- Это Лена, танцовщица.
- Прекрасно! Она очень популярна. Если ее продадут в рабство, горожане будут недовольны. Хороший товар для обмена.
- Поэтому мы ее и взяли. Мы уходим, а ты выводишь их из города. Давайте их свяжем.
Чувствую, как веревка на моей шее натягивается, открытым плечом случайно натыкаюсь на такое же обнаженное плечо стоящей рядом женщины, ударами плетью нас поднимают на ноги. Наверное, мы связаны за шеи в один караван, как принято водить рабынь. Руки, жестоко вывернутые назад, уже начинают болеть, с ужасом думаю, сколько еще времени мне предстоит провести связанной. Но делать нечего, ударами плети, не сильными, но явно умелыми и очень болезненными, нас, я даже не знаю, сколько нас именно, гонят куда-то. Потом голос Флавии велит остановиться. Делаю лишний шаг вперед и наталкиваюсь на женщину впереди меня.
- Назад, шаг назад, рабыня, - следует команда, и я подчиняюсь, не дожидаясь, пока опять прилетит плеть.
- Что за рабыни? – слышится мужской голос.
- Я рабыня Фло, господин, - смиренно говорит Флавия, - принадлежу командиру легиона Гаю. Его супруга приказала перегнать этих рабынь в порт для продажи. Хотите, осмотрите мой ошейник и меня саму. Вот, видите, на руках татуировки. Сделаны по приказу госпожи Глории.
- Почему они с мешками на головах?
- Эта для игры на аукционе, господин. Знаете, такая лотерея, когда рабыню продают с мешком на голове, господа не знают, красавица она или нет, интерес возрастает.
- А эта в богатом платье?
- Посмотрите, господин, она босиком, в рабских наручниках. А платье… Так ведь карнавал будет, может, госпожа так задумала развлечься, нарядить рабыню в платье свободной женщины.
- Хорошо. Плати серебряный налогового сбора на продажу рабов и проходите.
- Возьмите монету у меня во рту, господин, за левой щекой. Госпожа не разрешает прикасаться мне к деньгам.
Я слышу звук поцелуя, потом, когда веревка натягивается, покорно иду. Кто-то хлопает меня по заду, чьи-то грубые руки тискают обнаженную правую грудь. Обычная доля для рабынь.
Дергаю связанными руками, но быстро убеждаюсь, что узлы только туже затягиваются, когда я дергаюсь. Под ногами – камни дороги, жарко, душно, слюна сочится сквозь кляп, и очень страшно. Давлю панику, ведь я слышала, что меня собрались обменять на кого-то. Куда-то сворачиваем, под ногами непримятая трава, по которой я так люблю пробежаться босиком, но не сейчас. Идем достаточно долго, рядом слышится шум воды, наверно, на берегу какого-то ручья. Руки ломят уже невыносимо, когда Флавия командует остановиться. Чьи-то руки дергают петлю на шее, заставляя опуститься на колени, вокруг меня вдруг оказываются снующие туда-сюда женские ноги.
С головы сдергивают мешок, я щурюсь, морщусь на солнечный свет, но зато жадно дышу свежим, таким оглушающим воздухом. Изо рта вынимают мокрый от слюны кляп. Уже знакомые мне похитительницы без разговоров подтягивают меня к тонкому дереву, даже снимают с рук веревки. Не успеваю я размять затекшие руки, как они уже опять заломлены за спину, только уже вокруг деревца, и на запястьях защелкиваются жесткие рабские наручники. Теперь прикована к дереву, не сбежишь. Осматриваюсь. Мы в живописной роще, рядом действительно журчит ручей. Нас, пленниц, трое. Красивая яркой южной красотой, зрелая женщина в богатом платье, прикована с одной стороны от меня, точно так же, руки вокруг дерева в наручниках. С другой стороны – миловидная, не красавица, примерно как я, но симпатичная молодая женщина в обычном рабском облачении, но в ошейнике, с клеймом, в рабских татуировках, даже на пятках выбиты узоры, тоже так же прикована. Все мы, пленницы, еще моргаем, привыкая к солнцу, жадно дышим уже открытыми ртами. Вокруг нас стоят четыре женщины, трое белых, одна черная, все в живописных одеждах, все в золоте и украшениях, увешанные оружием. Одна из них – в ошейнике, ярко-рыжая, босая, как и все остальные, в обычной рабской тунике, с татуировками на руках. Видимо, это и есть Флавия, которая смогла вывести нас из города.
- Значит, ты Глория, жена командира легиона, - одна из женщин даже не рукой, ногой, поднимает голову красавицы слева от меня, - меня зовут Аша, я амазонка, и мы пришли спасти наших сестер и Веру, нашего вождя. Мы обменяем вас на пленных амазонок и черных, особенно Веру и Ширу, вождя женщин-пантер, которых ваши солдаты взяли в плен. Ты напишешь письмо своему мужу, потом договоримся об обмене.
Вторая тем временем, крепкая, сильная, так что видно, как мышцы перекатываются под загорелой кожей, подходит ко мне. Так же презрительно, ногой, поднимает мою голову, заставляя смотреть в лицо. Не красавица, но что-то в ней есть, одна косичка свисает с виска, другая заправлена за ухо, в копну волос вплетены драгоценности.
- Ты Лена, танцовщица, ты популярна в городе, - говорит она, - тоже напишешь письмо в городской совет, твоя цена – десять наших сестер.
- Все бы хорошо, но я не умею писать, - признаюсь я, - и читать тоже не умею.
- Это затрудняет, - признала разбойница, - но мы всегда можем послать в совет твой палец, хорошо, я писать умею.
У меня похолодело внутри, ведь и правда могут, а я действительно неграмотна. Но похитительницы не успокоились. Флавия присела на корточки перед Карой, отвесила ей несколько оглушительных оплеух, от которых голова девушки моталась из стороны в сторону.
- Я напоминаю тебе, моя дорогая Кара, как ты любила бить беспомощных, связанных пленниц, - зловеще сказала она, - напомнить тебе, как это, продавать свободных женщин в рабство? Напомню еще, как пороть их. Я умею читать и писать, я сама напишу Гаю, что ты у меня, он сразу скиснет.
- Такие умные, жалко, что дуры, - вдруг озлобленно говорит южная красавица, - вас уже ищут. Вы не знаете Гая. Когда он узнает, что меня выкрали, он впадет в холодное страшное бешенство. Он неукротим, как зимняя стужа. Уже по вашим следам пущены боевые собаки, уже первая ударная, его личная когорта, поднята по тревоге, уже всю область обыскивают патрули. У вас пара часов, чтобы отпустить нас и сдаться в плен, тогда гарантирую, вас не казнят, как разбойниц, а просто продадут в рабство.
Флавия пересела к ней и тоже отвесила увесистые затрещины, голова женщины моталась, на губах показалась кровь.
- Давно хотела это сделать, - призналась она, - а найдут нас, так это и неплохо, легче будет договариваться. Ваши жизни на жизни амазонок и женщин-пантер.
- Фло, - процедила Глория, - ладно, ты надела на меня наручники, пленила, вывела как рабыню из города. Такое часто бывает с богатыми дамами, урона для чести здесь нет. Но вот то, что ты хотела максимально унизить меня, сняла чулки и туфли, вела босиком, как рабыню, которой я не являюсь, в отличие от тебя, это тебе даром не пройдет. Ты будешь носить очень тяжелые рабские цепи.
- Посмотрим, - еще несколько оплеух, и издевательское, - босоногая богатая дама, оказывается, твои нежные босые ноги также измеряют расстояние, как и ноги рабынь.
- Госпожа Глория не точно сказала, - подала голос Кара, ворочая скованными за деревом руками и улыбаясь окровавленными губами, - Гай это ходячая смерть, если он решает убить, он убивает, за ним легион, думаю, что не только первая ударная когорта, но и вторая ударная, и третья штурмовая уже выходят из города. Сдавайтесь, девки, этих солдат не могут сдержать никакие силы на континенте, неужели вы думаете, что трех дурех и одну предательницу не отловят? Можете бить меня, мне не привыкать, но вы откусили то, что не можете прожевать.
Передо мной вдруг присела негритянка, повернула мою голову в разные стороны.
- Меня зовут Тре, я родная сестра Ширы. Ну, а ты? За тобой тоже когорты?
- Нет. – призналась я. – За мной никого нет. Погибший муж, дети, моя рабыня и маленький дом, вот все, что есть у меня.
- Не скромничай. – она неторопливо ворочала мою голову. – Ты знаменитость.
- Я могу отдать вам свое золото, его немного, но больше, чем стоит самая дорогая рабыня.
- Кажется, совет города даст за тебя больше…
- В общем так, пленницы, рты мы вам сейчас заткнем, на ночь свяжем как надо. Найдут нас раньше, прекрасно, быстрее договоримся. – провозгласила Аша. – Учтите, ваши жизни висят на очень тонком волоске.
На этот раз мне вместо кляпа в рот всунули толстую палку, туго завязав на затылке веревки с двух концов палки. Остальных заткнули так же. Оставалось только ерзать скованными руками по коре дерева, пытаться устроиться поудобнее и истекать слюной, ощущая во рту кору дерева и давясь ей.