Поезд

     «хроники ржавой империи»


   Патрульный Марине Александровне – бухгалтеру на крупном военном заводе, не понравился сразу. С виду атеист-альбинос с казенным крестиком на груди. Такие не верят в бога, зато крестятся без меры.  А еще любят цепляться к прохожим по каждому поводу.
    - Вы молиться умеете? - патрульный наконец догнал бухгалтера у вокзального туалета.
    - Умею, - осторожно ответила Марина Александровна.
    - Чем докажите? – не отставал альбинос.
    Женщина порылась в сумочке и выудила оттуда удостоверение выпускницы молельных курсов при храме завода.
    - А еще я взяла третье место на конкурсе молитв за выполнение плана, - с гордостью добавила Марина Александровна.
    - Тогда пройдемте, - страж закона явно обрадовался и потащил женщину за собой.

    Спустя пол часа, патрульный вывел Марину Александровну на закрытый от посторонних глаз перрон. Там у длинного поезда столпилось множество похожих друг на друга людей. Мрачных и угрюмых. Раньше в таких поездах возили на мерзлые плантации строителей коммунизма. Теперь вагоны немного облагородили и привели к современным стандартам комфорта. Вырезали в них кривые окна, а стены украсили картинками из жизни лихих богатырей. Несмотря на яркие, вызывающие гордость богатырские сцены, поезд производил гнетущее впечатление. Большое количество хмурых женщин в черных платках радости тоже не добавляли. А когда Марина Александровна заметила вооруженную охрану в дальних концах перрона, ей стало совсем не по себе. Она почувствовала себя беспомощной, будто попала в исповедальню строгого режима. 
    -  Я привел недостающее звено. На место Евдокии, - патрульный подошел к начальнику поезда в парадной рясе. – Уверен, эта не подведет.
    – Она готова ехать прямо сейчас? – начальник быстро осмотрел Марину Александровну.
    - Да, - заявил патрульный. 
      Бухгалтер захотела возразить. Даже возмутится наглостью людей, что приняли за нее решение. Но строгие глаза человека в рясе напомнили ей суровый взгляд церковного инспектора на заводе. Он не предвещал, как правило, ничего хорошего. В итоге она молча взяла проездной билет с печатью министерства безоговорочной веры в лучшее.
   
    - Дети мои! – начальник поезда обратился к людям на перроне.  – Сейчас мы отправляемся с важной миссией. Мы повезем снаряды коллективных молитв на передовую. Тем, кому они сегодня нужнее всего. Покажем безбожным врагам силу нашей веры. Зарядим пушки божьим словом, и от их выстрелов капитулируют все черти на свете. Помните, нам без молитв на обойтись. Не выстоять, не стать цветущим раем. Вскоре мы опустимся на колени духовным заградотрядом и будем нещадно выжигать любую ересь про отступление.
    Как только жидкие аплодисменты закончились, начальник поезда продолжил свою проповедь:
    - Вспомнил я тут одну притчу про заблудшего дезертира. Полюбил он как-то шлюху на похоронах героя-полковника. Пошел сразу в атаку и стал бомбить ее деньгами. Но завоевать так и не смог. Она показала ему значок добровольца и сказала, что для повышения стойкости патриотизма, любит только за медали…
     В этот момент прозвучал сигнал отправления поезда. Протяжно, громко, с нотой обреченности для пассажиров.
    - В итоге, раскаялся дезертир и совершил подвиг, - начальник в рясе закончил спешно притчу и призвал грузиться в вагоны.  – Пришло время занять свои места и начинать молиться. А чтобы молитва не выветрилась раньше времени, окна открывать запрещается. Впрочем, они и так не открываются.
    Напоследок святой отец поезда попросил еще минутку внимания и строго произнес:
    - Во избежание неприятностей, просьба в пути на мирские дела не отвлекаться. А главное, не рассказывать в дороге бесовских историй про бронепоезд-призрак и его всемогущего пассажира. Не распространяйте вранье и миражи. Но если вдруг увидите такой бронепоезд, сразу падайте ниц и закрывайте глаза руками.

    Не успела Марина Александровна опомнится, как ее затолкали в вагон. Двери захлопнулись, каждый занял свое место. Бухгалтер еще успела пробежать по вагону из одного конца в другой, но поняла, что выходы все перекрыты. Надежды выбраться не осталось. А вскоре поезд отчалил от перрона, набрал быстро скорость и загудел коллективной молитвой.