Власть смерти уменьшилась до одной точки

Власть смерти уменьшилась до одной точки.


Петербург. Начало июня. Солнечный свет уже проникает через окна и занавески, а тени от ветвей деревца пляшут на большой и белоснежной кровати. В доме много кроватей, но мужчина и женщина сегодня избрали эту комнату, так как здесь удобнее всего наблюдать рассвет.
- Мне снилось путешествие во времени,- сказал мужчина, зарывшись в рыжую копну волос своей возлюбленной. Запах ее духов давно выветрился и уплыл вместе со струями воды, которые ласкали ее тело в ванной комнате минувшей ночью. Теперь мужчина ласкал ее, чувствуя только ее запах: родной, близкий, волнующий, ароматический.
- И каким оно было?- спросила женщина, поворачиваясь к своему возлюбленному и целуя его в шею.
- Оно было тихим, бесшумным, незаметным-  тише и незаметнее полета самого легкого мотылька.
- Куда же ты перенесся?- спросила она и приподнялась на локте, рассматривая его глаза. Волны ее волос рассыпались по его груди, и ему было приятно это.
- Я перенесся в 79-й год.
- Расскажи мне сон,- сказала она,- мне интересно.
- Сон был о трех принцессах. Они постоянно путешествовали в своих кибиточках и повозках, которые выглядели игрушечными. Там копошились какие- то девы в восточных и невесомых одеждах, и нельзя было сказать, кто из них принцесса. Каждую можно было принять за принцессу. Так вот, их поезд из этих легких, точно из прутьев и тростника, повозок находился все время в движении. Казалось, они и жили там на ходу. У них имелась даже своя церковь на колесах, представляешь? Но потом их стало преследовать войско темного правителя. Войны нацелили свои луки и стрелы, стоя по колено в траве ,на караван принцесс,  и кони несли во всю прыть царственных женщин с их имуществом подальше от неприятеля . Потом они оказались в некоем доме, похожем на особняк. И тогда их поезд стал вовсе миниатюрным и легким. Они ехали среди мебели и ковров, и ,наконец, им стало тесно в одном из коридоров, и повозки остановились. Принцессы решили присесть и отдохнуть в креслах в этом гостеприимном доме. «А где Маришка?»- спросили они у слуг. Маришка была третьей принцессой. «Где же Маришка?»- спросили они друг у друга. Но нигде ее не было. А потом им сказали, что она отправилась испытать счастья самой убить злого волшебника. Но это означало одно: что она как- будто бы исчезла, и найти ее не так- то легко. И ни злой волшебник, ни сестры- принцессы как бы не видят ее, и все боятся, и без нее ничего нельзя. Тогда они отправили меня к машине времени. Повсюду на улице, по которой я шел к машине времени, стояли слуги темного волшебника и нацеливали на меня свои палочки, точно опасаясь меня. Но я сказал им: « У смерти нет больше власти, ее власть уменьшилась до одной точки.»
- Странные слова,- сказала женщина и положила голову на подушку. Она смотрела на своего мужчину и продолжала слушать.
- Да, - сказал он,- они молча проводили меня, скрывая лица под темными капюшонами. Я и сам был одет, как Сиверус Снег, ха-ха, в  черную мантию с перекрещенной на груди материей. Машина времени была чем- то вроде большой кабины самолета, где стояло два кресла. Только там было хоть отбавляй места, а корпус почти весь прозрачный. В стиле Диснейленда пробегали огоньки по зеленому каркасу кабины, мелкие, знаешь, такие лампочки белого и красного цвета. И так тихо было в машине, спокойно. Странно, но такого спокойствия я никогда не чувствовал,- улыбнулся мужчина и , повернувшись, слал разглядывать брови и ресницы всей любимой, нежно касаясь ее руками.
- Садись, - сказали мне, и я сел. Сверху вниз бежали огни по машине времени, а снаружи, за большущими ее стеклами стоял поздний вечер, почти ночь. Когда я опустил глаза с этих бегающих в тишине, бесшумнее и нежнее полета самого легкого мотылька, огоньков, я увидел, что сижу теперь во втором кресле: я переместился.  Я почувствовал, что надо встать. Оглянувшись,  заметил, что на меня пялятся удивленно десятки глаз. Это люди сидели на стульях , и я в своей нелепой для них мантии очутился непонятно где перед их носом. Я спросил лишь только, какая дата сегодня. И мне ответили: посмотри туда. А там , на электронных часах, я увидел 79- й год и , кажется, месяц октябрь и вышел на улицу. Я попал словно в будущее, а не в прошлое: по авеню проезжали футуристичекие дорогие машины, пешеходы следовали  вдоль домов по каким- то правилам ходьбы, за которыми следили субъекты в красных мантиях. Дальше я повстречал сухую богемную старуху, одетую как девчонка во все модное. Она курила сигарету, поставив одну ногу на тротуар, и играла в карты с седым мужчиной, который едва высовывался, чтобы протянуть руку с картой из окна дома. Я решил сыграть с ними, зная, что это нужно для моего дела. Хотя совсем не ведал правил и положился на авось. «Побито»,- сказала старуха и лениво убрала лишнее, сбрасывая пепел куда- то в сторону. «Беру две?»- спросил я, так как совсем не знал, сколько надо брать из колоды. «Три»,- сказала старуха. Я стал разглядывать синие, словно сливы, потертые карты, и тут сон кончился. Странный, правда?
- Он необычный!- сказала женщина. – Кто же эта Маришка?- спросила она, растягивая губы в улыбке, и стайка ее веснушек, словно осенние листочки, перенеслась от радости на самый верх ее щек.
Мужчина прижал женщину к себе и не ответил ей, пока их долгий и нежный, как само утро, поцелуй не кончился  через целую вечность.
- Наверное, это ты.- Сказал он. Его губы были влажные и красивые, а свежая щетина обрисовала свой уникальный рисунок на его лице.
- Я – Маришка? Принцесса, затерявшаяся в прошлом?
- Может быть, это и не было прошлым. Ведь я видел только последние цифры. Вдруг это был 2079, или 3079 год? Мне и сейчас кажется, что я в прекрасном прошлом, когда в детстве мне было хорошо и спокойно, как сейчас с тобой, я верил в волшебников. А машины будущего и события будущего и так сейчас с нами! Да, моя маленькая принцесса?- сказал он, схватив и положив женщину на свою грудь.
- Да, - сказала она несколько грустно,- дай Бог, чтобы власть смерти стала равной всего лишь точке. А мне снилась собака!
- Вот как?
- Собака. Она пришла и крутилась вокруг меня. Я сначала ее боялась, как и всех собак. Потом я ее изучала, как она себя ведет. Мне понравилось, что она не уходит. Цвет ее был каштановый, а масть , наверное, спаниель. Она терлась об меня и виляла хвостом. Потом я уснула, а проснувшись ,обнаружила, что пес спит прямо на мне. Радостный соскочил он и помчался со мной на кухню. Я говорю ему : что ты будешь кушать? У меня есть рыба и есть курица. Я хотела узнать, насколько пес понимает меня, и рисовала ему в воздухе пальцем рыбу и курицу. Вот потеха! И пес выдавил из себя: ку, нелепо шевеля губами! Я поняла, что он хочет курочки.
- Это я!- засмеялся мужчина.
- Ты хочешь цыпленка?- спросила она.
- Хочу,- сказал он. И поиграв еще немного в постели, как дети, двое влюбленных человека встали и раздвинули занавески, и новый день приветствовал их своими лучами, которые тянулись к ним, как руки самого солнца, и касались их ласково.

 Округ Арлингтон. Пентагон и его окрестности.
Во второй перерыв после ланча Кэтлин Сибелиус и Джанет Наполетано отправились на прогулку к реке.
Последние минуты, когда в ушах Кэтлин все еще отзывался голос вице- президента, она думала и непрерывно желала о реке. В ее воображении рисовался тенистый фасад с колоннами, открывающаяся глазам синева Потомака, густые кроны деревьев вдали, где белел и круглился, словно яйцо, мемориал Джефферсона. Она чувствовала , как будут нести ее ноги к берегу Потомака. И она видит все: даже надпись «Laus Deo» на вершине белоснежного обелиска, который пронзает небо. Поэтому оказавшись на пешеходной дорожке аллеи, что вела прямо к самому берегу, Кэтлин радовалась , словно сбылось ее самое заветное желание на сегодня.
- Чудесный воздух!- сказала она Джанет, которая не отставала от ее ни на шаг.
- Великолепный!- ответила Наполетано.
Теперь она немного ожила- это заметила Кэтлин- ,и взгляд Наполетано был открытым, дыхание легким, как будто бы воздух, следовавший за течением реки и приносящий прохладу, уносил и выветривал из человека все самое тяжкое и ненужное.
Кэтлин и Джанет шли не так уж быстро. Каждый думал сейчас о своем. Аллея была не столь длинная, чтобы идти по ней бесконечно, но и не такая короткая, чтобы пройти ее в два счета. И у каждой женщины успевали родиться интересные, совсем не связанные с политикой мысли, пока они шагали к реке.
« Занятно,»- думала Кэтлин,- «в сумочке сейчас только пропуск в Пентагон. Ключи, кредитки, права- все, что подтверждает мое имущество и то, что я Кэтлин, осталось в несгораемом шкафу, где- то в закоулках того дома. Как легко! А что бы я делала, если бы не очутилось нигде людей и они все исчезли ?» Кэтлин посмотрела на скромное дерево, чьи ветви заманчиво раскинулись, а кора была явно темного, глубинно- зеленого цвета. « Я побежала бы к этому дереву»,- ответила она себе. «Сняла бы туфли и залезла на вон ту толстую ветвь. Да, смогла бы. И посмотрела бы на листья вблизи. И какая кора у него? Побежала бы , как собака, обследовать мир, ха- ха !». Кэтлин внутренне усмехнулась этой мысли о своей свободе , и это не могло не отразиться на ее лице. Она даже не заметила , что Джанет отошла от нее на мгновение, а затем вернулась. « А еще интересно, каков на ощупь купол Джефферсона», - размышляла Сибелиус, и в тот момент, когда она начала думать о приставной лестнице и о том, где ее взять, Наполетано прервала этот поток фантастичных идей своей спутницы.
- Кэтлин, вы таинственно счастливы! Так, словно в вашей сумке лежит бутылочка виски,- сказала она, и ,разделяя радость Кэтлин, смотрела на нее с улыбкой.
- Ах, это было бы здорово!- ответила ей Сибелиус.
Кэтлин была, действительно, счастлива. Она хотела обнять Джанет обеими руками за плечи и идти рядом с ней, радостно нашептывая ей в ухо какую- нибудь нелепицу. Кэтлин взяла под руку министра Наполетано, и вдвоем они продолжили свой путь к месту, Куда Приносят Дары.

- Он спрашивает с меня, откуда берутся эти реакции у людей, какой механизм, какая предрасположенность? Словно я врач или ученый,- говорила Кэтлин, когда они успели насладиться- совсем немного- полетом стрекоз над Потомаком и криками птичек, которые вели свою жизнь на прибрежных деревьях.
Снова их разговор вернулся к политике, к катастрофе, к солнцу, ко всему тому, что боялось внутри них самих, к тому, что говорило: скоро закончится перерыв, скоро вы должны быть ответственны, скоро вам надо ехать туда то и делать то то.
- Но я не врач и не ученый,- рассуждала вслух Кэтлин,- я лишь организатор, я знаю , как устроены страховые компании, знаю о том, как заблокировать их покупку, знаю также,  кто ,по моему мнению, прежде всего нуждается  в медицинском полисе..Я с радостью употребила бы способности своего ума, чтобы понять секрет действия солнечных вихрей на человеческий организм, но я не могу. Ведь, он ( она имела ввиду Байдена ) по большому счету прав- надо выяснить причину избирательности оцепенений. Почему одни люди упали и были парализованы, а другие- какая- то горстка!- нет? Понятно, что мы окажем помощь пострадавшим, намажем йодом их ссадины и забинтуем, все заживет. Но ведь вы подумайте: весь мир ищет ответ, а ничего лучше, чем слово «оцепенение» никто не придумал. А эти случаи слепоты- у меня холод по коже!
- Я понимаю вас, Кэтлин.
Наполетано все смотрела через берег большими своими глазами, а ее седую прядку волос то и дело подхватывал ветер. Одинокой снова казалась Джанет, и вызвала сочувствие у Сибелиус.
- Я чувствую себя размазней,- сказала Наполетано,- Вы же знаете, у скаутов три обещания есть. В душе, как и прежде, я скаут, та девочка в шортах из Альбукерке. Потом я любила покорять вершины.  Кажется, я струсила в последние дни и потеряла это обещание перед самой собой.
- Обещание перед Богом, перед Родиной и близкими, и перед самим собой,- медленно, вспоминая, проговорила Сибелиус.
- Да,- сказала Джанет.- Я была смелой, решительной, знаете, такой Леди- Да. Тогда, когда все кнопки блестели, когда все бумажки приходили вовремя, когда границы были прочны и закрыты, когда все камеры были нацелены туда, куда нужно и работали. Что же сейчас? Я выгляжу смешной с этими ничтожными палатками, которых на всех не хватит, и как мне исполнять обязанности покойной Солис я просто не знаю теперь.
- Не унывайте, Джанет,- ласково сказала Кэтлин и положила руку на мягкое плечо своей спутницы.- Разве я знаю, на какой кусочек в мозгу действует солнечный вихрь? Давайте, знаете, что: пообещаем друг другу не сдаться до самого последнего, сколько бы их не было, оцепенения! Я обещаю, вам Джанет, что буду жить и работать, чтобы вы и ваша мама жили на нашей чудесной земле. Так хочется жить! Вы знаете, мне кажется , что это вовсе не конец света, как все предрекали. Все , что случилось внезапно- это ужасно, столько смертей, но почему-то, я не знаю от чего, но во мне живет такая огромная и светлая уверенность, что это начало нового, совершенно отличного от старого мира происходит теперь, словно появляется иной мир , иное устройство жизни на планете людей. Нет, это не конец, определенно и точно. Моя рука, - сказала она,- ведь у вас принято левой?- и Сибелиус протянула свою тонкую и сухую руку к Джанет.
- Да, -  сказала Наполетано.- Пока копье наше воткнуто в землю и щит в моей правой руке.
- Оставьте его, он нам нужен теперь,- сказала Сибелиус.
Джанет протянула свою пухлую и теплую руку для Кэтлин.
- Я обещаю вам, Кэтлин, что буду работать и продолжать жить для вас.
Скрепив рукопожатием новое обещание, Джанет успокоилась: всегда- то человеку нужно в чем- то и чем- то заполнить пробел, тогда и жизнь становиться лучше- подумала она. Две женщины некоторое время стояли у воды, и волны реки нежно полоскались о каменную набережную. Потомак выглядел очень красиво с высоты птичьего полета даже там, где его теснили  мосты, постройки, белые точки яхт, усеявшие водную гладь, и  где обжимали его каменные набережные и рядом пристроился тяжелый пятиугольник, похожий на громадный лабиринт из первобытного века. Потомак словно бы стянут был железно-каменным ремнем города, но дальше в стороне, где зеленели равнины, складывались балки и поднимались холмы, он был все такой же- красивый и синий, находящийся в непрерывном движении, как и сама жизнь. И пока он протекал по зеленому ковру и блуждал в его складках, маленькие существа в своих укрытиях решали ранее то, где и как лучше стянуть ремнем Потомак, или другую реку. Невидимые с высоты,  забавные и беспомощные во время сна на теплых своих подушках,с приоткрытыми ртами, они решали то, пробудившись, как бы им лучше заполнить поверхность строениями,  похожими с высоты просто на плесень, сколько накопать ям, а то и устроить набег, пожар от которого с той же высоты ничем не отличится от лесного пожара. Независим  этот вид с высоты.
Маленькие две точки- одна в красном, другая в белом- о чем- то говорили у самого края воды. Можно приблизиться к ним.
- Пойдемте, Кэтлин,- тихо сказала Джанет .
Одна звонкая птица завела свою песню на дереве, которое давало короткую тень.
- Да,-  отозвалась Сибелиус, размышляя о том, как было бы занимательно проплыть , являясь рыбой, мимо тех двух речных островов,  соединенных мостом.
Яхт на причалах стало вдвое меньше, чем обычно в это время года. Куда их всех понесло- одному Богу было известно.
- Нужно, нужно, я знаю, пойдемте, Джанет,- сказала Сибелиус и, прихватив Наполетано под руку, вместе они отправились назад к Пентагону.