Молчание рептилий. Окончание

7

Тяжелым басом прогремел фугас, ударил фонтан огня, и черный столб дыма взвился высоко в небо. Вопли умирающих солдат покатились по полю. Потом смолк один пулемет, за ним другой, третий. Вскоре стихли и раненые. Свен смахнул ладонью пот со лба, перевел дыхание, достал грязный платок и вытер покрытый копотью и кровью нос. Он чувствовал, что за это он заработал себе вечный позор, но все же ему стало немного легче. Казалось, война кончилась. Хотелось спать, а это, по правде говоря, было хуже всего. Он поглядел по сторонам. Какие-то кусты, земля была покрыта сверкающими на солнце гильзами, в камнях плясали длинные черные тени, перемежающиеся блестками песка. Но Свену уже было все равно, где противник и что с ним. У него появилось, как он догадался, совсем новое чувство. Оно было сильнее страха, сильнее усталости, даже, наверно, ненависти. Это было спокойное любопытство. Сначала к миру, который его так безжалостно и бессмысленно бросил, потом к тому, кто воевал с его миром, теперь к себе самому. Иногда он все яснее понимал, какой маленькой пылинкой он был во Вселенной, к каким мелочам и слабостям она его приучала, пока сама разворачивалась перед ним, какими-то механизмами, расчетами и судьбами.
К нему подтянулись оставшиеся целыми солдаты, среди них Борзый, Гребень и Майк.
-- Ну что, вялые перцы? -- устало спросил он. -- Еще живы?
-- Мы еще посмотрим, кто тут вялый, -- отозвался Гребень. -- Да, парни, в следующий раз в такую игру мы играть не будем. Но в принципе и так все работали хреново. В отношении тебя я ни за что не поверю, что ты сам залез в такую задницу.
-- Все было хорошо, пока они вас не погнали, мальчики, поймав на свою удочку.
-- Может быть... Только от такой рыбалки мне самому уже плохеет, честное слово. Как там у тебя было? -- спросил он Борзого.
-- "Надо девчонку проучить", -- мрачно процитировал Борзый.
-- Ты говоришь о Шэрон? -- ухмыльнулся Свен. Морщины вокруг глаз поползли к переносице. Судя по всему, он не особенно сочувствовал приятелю. Борзый промолчал.
-- Слушай, Дред, ты, значит, хотел ее трахнуть, а теперь лакаешь конские микстуры? Не дело, -- сказал Гребень одному из снайперов. Все рассмеялись.
На душе у Свена отлегло. Перебранка действительно была лишней. Кризис миновал. Он стал посвежевшим и решительным.

Стрелок отложил книгу и задумался над тем, что он только что прочитал. Нет, правда, до чего ушлый автор! И задело за живое, и неглупым парнем оказался. Есть такая старая поговорка -- стрела не поет. Оказывается, поет, да еще как. А еще оказывается, мужики не знают, о чем пишут.
"Можно сказать, что возможность онтологически первична по отношению к действительности. Реальность дается не только в событии-здесь, но и в возможности (виртуальности). С этой точки зрения виртуальность не противоположна реальности, скорее, виртуальность включает в себя реальность".
Репты, созданные симуляцией ДраКон под руководством Шварценкнехта, поставили его в сложное положение. Чертовы солдаты Урфина Джюса, как он их называл... В распоряжении "законно избранного" мэнкмена Хьялпа были ничтожные силы. Проблема была в том, что силы Хьялпа были реальны, а в распоряжении Элен Шерон и ее соратников по симуляции было виртуальное "оружие возмездие" -- искусственно созданные умные рептилии, настоящие машины для убийства, безжалостные и неуязвимы. Таким образом, репты оставались единственной боевой силой в симуляторе. Но у них не было своей воли, и они становились покорной скотиной в тот момент, когда кто-нибудь, обладающий боевым духом, надавливал на одну из четырех "кнопок". Тот, кто нажимал на нее, уничтожал всех, чей дух был слабее его, вместе с симулятором. Так что война не должна была закончиться победой симуляционного оружия. Оставалось только найти способ уничтожить симуляцию. Но, похоже, рептилиями управлял искусственный интеллект, слишком сложный, чтобы против него можно было воспользоваться обычным оружием. К тому же, если убить одного динозавра с одной "жаровней", вычислительная система симулятора его перезапишет, не трогая остальных. Ситуация казалась безнадежной.
Четыре магических "кнопки" -- Это Восемь врат сновидения, Тридцать одно лунное заклинание, Семь ударов гонга и Одиннадцать этапов утреннего пути. Название указывает на совокупность лежащих в их основе методов и практик. Правда, упоминаются только те практики, что известны в школе Чэ, но это не значит, будто, кроме них, у монахов ничего нет. Тридцать лет посвятил Стрелок изучению перечисленного в монастыре, и много раз его спрашивали о тех, кому удалось достичь нирваны через владение боевыми искусствами. Прежде он не знал никого, кто практиковал бы это -- или хотя бы говорил об этом.
В монастыре он познакомился с бывшим актером Руди Зусаком, который обучил его странному искусству: он заставлял Стрелка ритмично дышать, одновременно механически двигая руками. Это, как объяснил Руди, была необходимая практика, чтобы полностью «отключиться» от тела, что позволяло не испытывать физических мук. Впоследствии именно это позволит Свену и его друзьям, совершая свои удивительные опыты в древних подземельях, опираться на одно лишь ощущение, возникающее от движения маятника в руке. Зусак, так же как и Стрелок, обладал редким даром: понимал язык собак.


8

Пёс выглядел на все "сто". По своему внешнему виду он мог послужить иллюстрацией к любому описанию -- этакий огненный зверь, которого спустили с поводка на лыжню вокруг деревни. В одном ухе болталась серебристая серьга. Шерсть на нём была аккуратно подстрижена, словно он был канадским сфинксом. Наверно, любая сука, решившая дать ему, посчитала бы за честь сделать это, если бы могла. А его движения словно несли на себе отблеск вселенского спокойствия. Даже его чувственные ямочки, которые делали его похожим на бесшабашного соблазнителя, куда-то исчезли. Теперь он походил на человека, пришедшего на деловое свидание.
-- Рад тебя видеть, Пёс! -- Стрелок, присев на корточки, обнял друга.
-- Привет, Кот!
-- Не ожидал тебя увидеть здесь...
-- Мы, млекопитающие, должны помогать друг другу. Мне вживили чип, теперь я могу понимать рептов.
-- Здорово! Слушай, но ты для них просто такой же кусок отбивной, как все мы.
-- Знаю, но вряд ли им удасться меня запросто поджарить, -- Пёс тряхнул коричневыми ушами. -- Нюх у них хреновый для этого...
-- А как насчет людей?
-- Собаки всегда понимают человеческие чувства лучше людей. Люди хитры, они умеют играть с чувствами других...
-- Так ты становишься сильнее них, -- признал Стрелок.
-- Собака осознаёт свою силу. Как сказал поэт, мысли мёртвых стали псами. Я видел тебя.
-- Где?
-- В виртуальной реальности. Там ты вступил в схватку с псом Левиафаном. Тоже, знаешь ли, пёс... Ты там вроде зацепился за что-то, потом исчез. И я долго искал тебя. Искал твои следы. Мне повезло.
-- Я попал в выдуманное пространство? Метапространство? Выходит, мы всё время находились в нем? Только заигрывали с реальностью? А реальность ждала нас в другом месте? Но где? Что это за место? И где именно находится? Почему я за него зацеплен? И Свен тоже? -- недоумевал Стрелок.
-- Ты слышал девиз "Cogito ergo sum" -- "Я мыслю, следовательно, я существую"? Вы всё это и организовали. А место, где вы оказались, неизвестно. Можно сказать, здесь и находитесь. Точнее, было известно когда-то, потом забыто. Вытеснено в подсознание. Сам-то помнишь?
Стрелок ошалело посмотрел на пса. Глубокие морщины прорезали его лоб.
-- Ты не чужд парадоксов... И что нам теперь делать? -- наконец задал он вопрос. -- Надеть шляпу из перьев и трусы из свинца?
-- Я знаю эту песню. Но одно мы сделали... Надо, чтобы ты стал, как волк. Понимаешь? Не оглядывайся. Жди в себе волка.
-- А когда придет волк? Долго ли ждать?
-- Появится, когда ты захочешь его увидеть. Ничего не жди. Все придет само. Волк внутри тебя, запомни это. Остальное -- путь. Смотри внимательно и слушай, -- сказал Пёс.
Стрелку стало интересно, в какой образ превратится мир на этот раз. Он немного замешкался, и псу пришлось подождать, пока он вспомнит всё необходимое. Сфокусировавшись, Стрелок огляделся. Это было бесконечное пространство, где всё было симметрично, но его ум никак не мог до конца разобраться, что в нём расположено на самом деле, потому что одновременно он видел всё: самолёты в небе, людей, уплывающие в тумане поля, линии дорог, бетонные башни домов, облака на горизонте. Было непонятно, куда смотреть. Поэтому, решив посмотреть на столбы, с которых свисали зелёные растения, жёлтые кошки, белые и красные тряпки, серые и чёрные ленты с человеческими черепами, он увидел их вместе с идущим мимо человеком, который, шёл в сумерках к своей хижине, -- волк, до которого не хватало одной фразы. Стрелок опешил. В голове у него завертелся вихрь, несущийся куда-то к хижине, а затем на миг всё исчезло. Тогда Пёс сказал необходимую фразу: "Смотри на собор с цветными стёклами в окнах, на поля и небо за ними". Вихрь ещё немного покрутился и успокоился. Стрелок посмотрел туда, где почти скрытый башнями, словно притаившийся в городе, был виден полупрозрачный силуэт собора. И в нем -- тысячи зверей, ждущих приказа.


9

Надо же, как быстро пролетело время. А ведь еще ничего не сделано. Только мама, сестра, да башни. Все остальное никуда не девается. Но он потом всё придумает. А сейчас надо сделать то, что недоделал. Вдруг приходит в голову, что кто-то его зовет. Он оборачивается и видит маму. У нее расстроенный вид. Она озирается, как будто кого-то ищет. Потом показывает на окно, туда, где видны башни. "Ты что, с ума сошла?" -- спрашивает он. Мама открывает рот и что-то беззвучно говорит. Он опять смотрит туда. Он уже знает, что там увидит. Непонятно только, как он это понял. Мама вдруг отходит в сторону и беззвучно разевает рот.
И он понял, что дальше сможет думать только так. Чтобы не отвлекаться. Надо для начала что-то создать, думает он. Например, что-нибудь похожее на луну. Тогда, когда она будет падать с неба в море. Или на стену, где она будет висеть. Или на часы. Или даже на пробку от водки. Вот так. А потом можно будет написать что-нибудь про то, что хотелось бы сделать. Про то, что сделать надо обязательно. Про то, что все меняется вокруг и хочется жить. Чтобы хоть на мгновение стать тем, кем хочешь. И чтобы это немедленно стало воспоминанием. У него даже тени памяти есть. Просто надо заставить их исчезнуть. Улететь в небо. Когда они улетят, тогда он станет тем, кем хочет...
Иногда он уходил в комнату к сестре, и они сидели вдвоем. Они молчали. Или Марта рассказывала Свену о своей жизни. Говорила, что поступила в институт, что закончила его, работала в каком-то местном бюро, сейчас вот пошла работать опять, потому что ей нужен был какой-то выход, как она выражалась, из этой жизни. Свен в ответ молчал. Когда она начинала говорить, ей часто казалось, что она занимается чем-то неприличным, о чем говорить нельзя. Но Свен все равно молчал. Ей надо было показать, что она относится к своей будущей профессии серьезно. Ведь чтобы хорошо зарабатывать, надо не просто верить в то, что ты делаешь, надо еще и знать, что делаешь. А она не знала, где искать ответ, и относилась ко всему происходящему как к чему-то еще более ужасному, чем самое страшное.
Но однажды на улице какой-то человек сказал ей: "Не бойтесь, девушка. Я вам скажу, как вам стать счастливой". Марта вздрогнула, обернулась и увидела высокого мужчину с красивым лицом, на котором были черные очки. Мужчина перешел дорогу и быстро пошел прочь. Марта пошла за ним. На ходу он повернулся к ней и сказал: "Станьте счастливой, а потом задавайте мне вопросы". Марта кивнула. Мужчина пошел дальше. Через несколько минут он остановился, снял очки, и Наташа увидела, что он старый, очень старый, и у него мертвые глаза. "Кто это был?» -- спросил Свен. "Спиноза", -- ответила она. "Почему Спиноза?" -- удивился Свен. "А как же иначе?" -- засмеялась она.
-- А откуда вы знаете, что я буду спрашивать? Вы думаете, мне это интересно?, -- спросила она тогда у мужчины.
-- Когда остаешься одна, нужно точно знать, с кем ты остаешься, -- загадочно ответил он.
-- Мне не интересно, кто вы такой! -- крикнула Марта и изо всех сил побежала прочь. Сзади был бесконечный зеленый массив. Больше она никогда его не видела.

Мне никогда не снились вещие сны. И вот однажды, лёжа в окопе, я увидел во сне Стрелка. Он выглядел много старше, словно значительно состарился за эти несколько дней. Впрочем, скорее всего так оно и было. По его глазам было видно, что о многом он догадывается -- хотя говорить ни о чем не собирался. Он излучал доброту и непостижение, и я вспомнил: да ведь он знает обо мне всё. Он сказал: «Наконец мы встретились…» В интонации его голоса не было упрёка. Меня это тронуло, но не испугало. Наоборот, я подумал: а почему, собственно, я должен опасаться этой встречи?
Чего бояться? Я же не сбежал. Моя жизнь состоит не из страха и цепляния за жизнь. Чего еще ждать от павшего? Значит, озябший воин хочет поговорить со мной как со старым другом. Вполне понятное желание. Если хочешь поговорить, говори. Или лучше спроси что-то о жизни. Уже можно задать вопрос, который я никогда тебе не задам. Подойди ко мне ближе. Нет, не то… Спрашивай о Гирбл. Так, такой вопрос уже был. Спроси, почему она так себя вела… Как будто вы были не знакомы. Я тоже об этом думал. Она ведь даже не поздоровалась. А кто там был еще? Ты кого-нибудь помнишь? Да, конечно. Ей плохо было. Только ни у кого не спросишь, никто не хотел отвечать. Но уже и спрашивать не хочется. Они там говорили о своем. Видел их рядом. Мне показалось, она говорила не своим голосом. Ты прав, Гирбл не хотела нас вмешивать. Она знала, что я погибну. Хотела этому помешать. Без нее они что тебе говорили? Они очень волновались.
-- Я чувствую сейчас её дрожь, -- произнес Стрелок.
-- Ты ещё жив…
-- После она многих поймала в свои сети. Она не думала пожертвовать тобой. Тогда всё теряло бы смысл. Почему она это сделала? Думай сам.
Двойственность. Лик без слов. Мысли. Да. О чём был последний её ролик? Самая великая из всех настоящих смертей и разлук. Это ключ. Там про неё. Любовь. Воплощение. Не хотелось верить. Что же говорить. Прости, хорошо, если ты поверишь. Многое теряет смысл. Война и истина? Все теперь понимаешь. Сегодня в меня, завтра в тебя.
-- Спрашивай о ней.
-- Она тебя любит?
-- Она двойной агент, Свен.
-- А сейчас появился кто-то ещё, возможно, важная шишка. Ты что-нибудь знаешь о них? Что-то понимаешь? Это особый отряд?
-- Видел их рядом.
-- Без нее они что-то говорили?
-- Они очень волновались...
-- Странно.
-- Потом репты многих жестко поимели. Мы не решались тебе сказать. Наши что? Ошибка за ошибкой. Смертники не выживают... Но ты не переживай. Камень судьбы он не для того, чтобы тебя мучить. Сейчас сердце прояснится и ты всё поймёшь. Потерпи немного. Вот, держи на память. На память о нас, и обо всех остальных, с кем ты, возможно, когда-нибудь встретишься. А теперь закрой глаза.
Я зажал в руке Азирис. Жизнь немного помедлила на пороге и ушла. Стало спокойно и радостно. Так, будто я кого-то, ждущего за дверью, наконец впустил в дом. Но мне и вправду хотелось лениво сидеть в кресле, а не гоняться за тенью. Ничего особо хорошего не случилось -- только одолевали смутные сомнения насчет скоротечности всего, во что мы верили раньше. И было непонятно, что с этим делать. Если, конечно, верить, чему бы то ни было. Прошло несколько минут, и я окончательно успокоился. Происходящее не имело последствий.