Геленджик

Небо и море-синие , ласковые,
словно атлас на полотнах Веласкеса.
Словно инфанты блестящие глазки
камешки мокрые на берегу.
Будто Ван-Гога подсолнух извечный
солнце в зените над чебуречной,
опохмеляемся чачей, конечно,-
прямо из горлышка, набегу.

Утро на холст нас из тюбика выдавит,
чтоб любоваться курортными видами,
чтобы питаться морскими акридами
мог я, как будто советский завмаг,
маг дефицита, кудесник прилавка,
здесь он, конечно, только лишь в плавках,
ну а к крыльцу общепитского главка
на чёрной «Волге» подруливать мог.

Как я спешил, как летел в Геленджик,
как на том пляже- голый мужик,
чтоб потребить этот шарм, этот шик-
пальмы, купальщицы и рестораны.
Ну а, быть может, мужик этот я,
как же тогда -и женя , и семья?
Как же по службе карьера моя,
если на сердце кошмарные раны?

Разве же пляжи и пенье цикад
были лишь только для членов ЦК,
разве простого того мужика
по профсоюзной, скажите, путевке,
будь он шофёр, металлург иль шахтёр,
не ресторанный какой-то тапёр,
не отправляли -расстрелом в упор-
к Бэлле Бородкиной -славной плутовке?

Ломится люд за билетами в кассу,
словно бы конь на картине ПикАссо-
прёт на юга пролетарская масса,
хуже они что ли Брежнева, Шверника?
В школе Коперника мы проходили,
лили по Бруно слезу крокодилью,
но ни малейшей слезинкой , ни болью
не отозвалась Бэллина «Герника…»

Бэллочка, Бэллочка, будто бы белочка-
к вилочке ложка, к тарелке тарелочка,
в соцэкономике- тонкая щелочка,
глядь -а уже и огромная дырка!
Бэллу подводят под верный расстрел,
этот следак – такой шустрый пострел,
как - в пояснице внезапный прострел!-
прИговор -в шоке Кресты и Бутырка.

Вот учудила! Не баба ли -дура?
Вмиг озабочена прокуратура.
Следственных органов клавиатура-
словно по нотам играет орган.
И КГБ, и почтенный Андропов…
склабится смайлом старушка-Европа,
рушатся мифы коммуно-Циклопа,
ну а под юбом у Мурки-наган.

Тут никакой, понимаете, лирики,
а в трёхлитровках – сверкучие бриллики
кучей , поймите, друзья алкоголики,
пойте, художнице многия лета!
Хантор ли Байден – попал в наркоманы,
тоже художник! -мани в карманы,
так поступают жрецы и шаманы,
Бэлла же наша -художник котлеток.

Хлебца в котлетки, воды -в коньячок,
главное,чтоб поварихи-молчок,
ну а курортник -ведь он дурачок,
выкроит всё же на опохмелку.
Мелким ли бесом те чудотворцы,
так поступали и гордые горцы
это теперь уж почтенные старцы,
те, что знавали буфетчицу Бэллку.

Старцам -путан, их наряд -пеньюар,
ну а на пляже сплошной Ренуар,
чтоб разбодяжить кремлёвский нюар,
стол-натюрмортом кисти фламандцев.
Вина, форель, виноградная гроздь…
Гость отдыхает! Программы же гвоздь
меж ресторанных звезда среди звёзд-
пламенный танец фламенко!

Чтоб сплошняком ананасы в шампанском,
В чём-то шаманском, в чём-то испанском…
В чём-то уже совершенно исподнем!
Прочь пиджаки и удавками галстуки
в Мексику, Африку иль Аргентину,
преодолевши партийную тину,
и, распрямивши хондрозную спину,
в море открытое – смелыми галсами.

Это пожалуй, лишь тренировка,
вьётся верёвочка или верёвка?
Вий восклицает: «Ловите воровку!»
Чтоб вдохновить следака.
Ну а ему накатить бы из рога
из изобилия -пенного грога!
Или забыли-хлебнула пирога-
чтоб утопить рыбака!

Брызжет фонтаном Абрау-Дюрсо,
главный охранник уже без трусов,
видано ль то меж равнин и лесов
чтоб с пистолетами-из лета в лето?
Древний ли римлянин, вольный ли дак…
Пишет и пишет зануда следак
Мол -непорАДКУ, так мол и так,
хлеб, мол, в котлетах.

Может быть, всё же не дура а умная?
ведь установлено -Берта Наумовна
(в бизнесе нашем навроде КолУмба она!)
ну а в девичестве -Берта Король.
Может в могилу легла Магелланом,
вон ведь какие крутила дела!
и следаку головняк задала,
тут же устроив служивому тролль!

В пору, когда фарцевали винилом,
опер строчил на неё обвиниловку,
словно объевшись котлеток тошниловку
в рыбный, изжоговый день.
Было не лень за зарплату скромняги,
мэну с замашками обер-стиляги,
(пусть загорают на пляжах завмаги!)
тень наводить на плетень.

Мол, обдурила Бородкина нас!
И хоть заправдашным был ананас,
но не успел Микоян Анастас
вин тех отведать шипучую пену.
В иконостас угодил Анастас,
Но не изведал курортный экстаз,
раньше накрыл его тот медный таз
траурным маршем Шопена.

Вот ведь улика! Южный загар!
Разве порядок, чтоб только завгар,
а не шофёр -статью Лойко Зобар
нежился в море, кушал лангустов?
Густо намажет нас кисть живописца
как поедаем чуркхеллу и пиццу,
аля- кебабы и прочую птицу,
только лишь ради искусства.

Рембрант, Дейнека, Дали, Пиросмани…
Снова гуляет ветер в кармане.
Карма такая. Куда она манит?
В дали какие? В какие широты?
Холст загрунтуем. Подкрутим колки.
В тюбике краски. В коробке -мелки.
все остальные заботы -мелкИ,
словно в консервной баночке -шпроты.